Проверка на прочность

Несколько дней спустя... Латифа стояла около плиты, тихо напевая грустную мелодию о любви и помешивая кипящий в сотейнике соус, на глазах девушки то и дело выступали слёзы, которые она однако быстро убирала кончиком рукава, едва чувствовала, как влажные дорожки стекают по щекам. Время близилось к обеду, у молодой хозяйки всё уже было почти готово к скорой трапезе: под крышкой таджина млел цыпленок с пряными травами и солёными лимонами, были приготовлены традиционные марокканские салаты и хумус, тонкие блинчики и лепешки; а вот с печеньем хозяйка позволила себе провести небольшой эксперимент, приготовив выпечку по рецепту из поваренной книги на французском, подаренной в прошлом году кузиной,— это было очень красивое старинное издание в кожаной обложке, от которого она никак не могла отказаться, хотя догадывалась, что оно очень дорогое; однако Жади убеждала, что издание досталось ей почти даром и она сдалась. Конечно, Мохаммед любил больше традиционную кухню, но он всё равно не знал все виды марокканской выпечки, чтобы быть уверенным, что блюдо на самом деле иностранное. Готовка её успокаивала, помогала привести в порядок спутанные мысли, и чем больше она была занята, тем больше могла убедить прежде всего саму себя, что пока продолжается обычная рутина, восходит и заходит за горизонт солнце день за днём, до тех пор всё в жизни нормально и обычно, что иногда крайне необходимо, когда твои мысли не дают времени суток, чтобы элементарно отдохнуть, даже во сне она была постоянно окружена своим сомнениями и тревогами. Пожалуй, только сейчас Латифа сполна могла понять, на какую жизнь в своё время хотела обречь свою кузину! Это была не жизнь, было почти пыткой постоянно находиться телом с одним, а душой — с совсем другим человеком, пытаясь при этом выглядеть спокойной и счастливой для окружающих, постоянно быть в плену своих тайных дум, не знать кто ты такая в этом постоянном водовороте событий и лиц, пока время проходит будто бы мимо тебя! Но тогда Латифа честно считала, что Жади должна согласиться с выбором дяди и выйти за Саида, попытаться построить с ним семью по всем обычаям, элементарно не понимала чувства сестры, ужасалась некоторым размышлениям Жади, поражалась, как можно не хотеть просто жить спокойно и мирно! Кажется, что это было в прошлой жизни, она не могла поверить, что это она когда-то была такой беззаботной и наивной, уверенной в завтрашнем дне, но жизнь заставила её понять. Только поступить, как поступила Жади, даже если бы отважилась, она уже не могла, слишком далеко всё зашло, у неё был сын, от которого Латифа никак не могла отказаться. Зейн уверял, что решит вопрос по поводу её ребёнка, если она захочет уйти от мужа. Но насколько честно будет лишить Мохаммеда родного сына? Даже если в последнее время Латифе было сложно мириться со многими недостатками мужа, она не считала его злым человеком. Он просто хотел жить в соответствии с обычаями и традициями. Девушка поняла впоследствии, что Мохаммед не менялся после их свадьбы, был таким же человеком, даже если по началу некоторые недостатки не бросались в лицо, усугубились из-за семейных проблем, его планы на будущее и взгляды на жизнь не изменились, в отличии от самой Латифы. Это она изменилась и не могла теперь спокойно жить, как раньше! – Мама,— спросил Амин, прежде долго наблюдающий за матерью, даже отложил в сторону мелки,— ты плачешь? – Нет, что ты, Амин...— девушка тут же вытерла слёзы; выключив соус, Латифа присела около стола и погладила тёмные волосы сына, поцеловала его в макушку, нежно улыбаясь. — Но я видел, как ты плакала,— возразил ребёнок,— у тебя по лицу текли слёзы. Я всё видел! Латифа растерялась в этот момент, потому что просто не знала, что можно ответить ребёнку. Обычно она старалась быть исключительно радостной рядом с сыном, что было вовсе не сложно, потому что её ребёнок по сути был едва ли не единственной радостью её нынешней жизни, однако временами таки забывалась, позволяла своим мыслям уйти в другом направлении, и по мере того, как сын становился старше, он замечал всё больше и начинал задавать вопросы. Если год назад её ребёнок мог связать от силы несколько слов в предложение, к трём годам он не только говорил вполне развёрнуто, но и стал внимательным к эмоциям взрослых. Но что Латифа могла ему ответить? Опять же, реакция Амина была главной причиной, если отбросить любые принципы и сомнения, почему она цеплялась за брак с Мохаммедом. Амин очень любит своего отца, он больше не младенец и будет задавать вопросы, на которые она просто не сможет ответить! Если она отважится оставить мужа, что она скажет сыну годы спустя, когда Амин спросит, почему она бросила его отца? Что она падшая женщина, не способная справиться со своими чувствами даже ради счастья родного сына? Как же всё сложно! — Просто я пела одну грустную мелодию, потому невольно начала плакать...— пожала плечами Латифа.— Иногда мы не можем совладать со своими эмоциями, но это вовсе не значит, что нам на самом деле плохо. — Если это заставляет тебя грустить, зачем тогда петь её?— не понимал мальчик.— Я больше люблю весёлые песни! — Взрослые иногда бывают очень странными...— Латифа нежно обняла сына.— Эта песня напоминает мне о родине, обычно её поют в Фесе, откуда мы с твоим папой родом, в ночь перед свадьбой. Она о любви, считается, чем больше невеста плачет, тем счастливее она будет в своём браке. Это обычай, Амин. Я пою эту песню, потому что скучаю по родному городу...— она даже не лукавила, потому что вправду вспоминала поездку в Фес на свадьбу Зорайде; она не провела большую часть сознательной жизни в Фесе под крышей своего дяди, чей дом в сознании девушки до сих пор оставался самым безопасным убежищем на свете, именно в Фесе она впервые увидела человека, который изменил и перевернул всю её жизнь, о встрече с которым она никак не могла сожалеть, даже учитывая всё, что ей приходится переживать из-за этих чувств. — Это странно...— пробормотал Амин, конечно, ребёнку сложно было понять многие терзания взрослых, но он точно знал, что ему не нравилось, когда его мама плачет.— Мама, а Фес далеко? Дальше, чем от другого нашего дома сюда? Если ты скучаешь, может поедем туда? – Мой дорогой,– Латифа ещё раз поцеловала сына в голову, пряча улыбку,– ты так заботишься о своей маме. Но Фес очень-очень далеко, туда нужно лететь много часов на большой летающей машине, которая называется самолёт. Ты помнишь дядю Али и Зорайде? Они приезжали к нам в прошлом году как раз из Феса! Хотя воспоминания прошлого года и потеря второго ребёнка до сих пор отдавались болью в груди, Латифа всё же с теплотой вспоминала приезд родственников – дядя приехал вместе с Зорайде и Лейлой, а ещё двумя старшими сыновьями от первой жены, которые уже через год приедут учиться в Бразилию и приехали вместе с отцом как раз чтобы посмотреть университет и понять, к чему готовиться. Присутствие Зорайде всегда действовало на Латифу успокаивающе, жена дяди давно стала для неё второй матерью, тем более что собственную мать она помнила мало. Не сосчитать, сколько вечеров она провела с Зорайде, всячески пытавшейся утешить её после потери, а ещё не раз они выходили на прогулки, встречаясь в парке с Жади. Родственники виделись с кузиной, ездили в их с Лукасом дом, но конечно Мохаммед никогда бы не подумал позволить ей поехать вместе с ними, постоянно повторяя, что как она не должна видеть свою сестру, так и Амин не должен расти в обществе детей бразильца. Хотя дядя Али после своего примирения с Жади пытался убедить Мохаммеда изредка разрешить Латифе открыто видеться с сестрой, её муж упрямо не соглашался. Только в тот раз в больнице; Латифа подозревала, что он просто испугался её истерики после потери ребёнка, вот и позволил убедить себя впустить в палату Жади, потому что женщина, как ему должно быть казалось, справится со слезами другой женщины, пусть даже он терпеть не мог её кузину. Дядя Али знал, разумеется, что сёстры видятся, пусть делал вид, будто не замечает, что племянница идёт против запрета мужа, иначе по всем правилам ему надо бы сделать замечание; ведь приказать парню, как именно обращаться с женой и что ей позволять, дядя Али не мог, поскольку подобное противоречило всем обычаям. Это стало ещё одной грустью девушки: она видела детей сестры, Мел и Пьетро знали свою тётю в лицо, а вот Жади видела Амина только на фотографиях, не считая пары раз, когда он был ещё совсем малышом; сначала Мохаммед проявлял излишний контроль, куда она ходит с сыном, а потом Амин начал расти и Латифа просто не была уверена, что маленький сын случайно не проговорится. Было бы катастрофой, узнай Мохаммед, что она продолжает видеть сестру после прямого запрета с его стороны! Однако за тайные встречи с Жади она давно перестала чувствовать себя виноватой, особенно после официального примирения кузины с дядей Али! Мохаммед не оставил ей другого выхода! – И они тоже прилетели на летающей машине?— ахнул Амин.— Как здорово! – На самолёте,— мягко поправила Латифа,– я потом покажу тебе в книжке, как выглядит самолёт. Дядя Али и Зорайде прилетели к нам именно таким образом, ты прав. Однажды, когда ты станешь старше, ты тоже сможешь увидеть Марокко своими глазами, мы обязательно полетим туда, Амин, уверена, ты тоже влюбишься в эту страну, ведь это наша родина, а родина значит очень много в жизни любого человека. – А в Марокко красиво, мама? — В Марокко всё совсем не так, как здесь, в Бразилии, где мы живём. Амин, в Марокко даже время идёт по-другому. Везде мечети и призыв к молитве слышно в каждом доме, это очень успокаивает просыпаться рано утром под звуки азана, так называется призыв к молитве. Его читают специально предназначенные для этого люди — муэдзины. Во время чтения азана муэдзин встаёт лицом в сторону Каабы и вставляет указательные пальцы в уши. – А зачем вставлять пальцы в уши, мама?– не понял мальчик. – Когда я была маленькой, я думала, что так они лучше соприкасаются со светом самого Аллаха, потому что они не слышат в этот момент ничего кроме священной молитвы. Но потом дядя Али рассказал, что таким образом они просто увеличивают громкость своего голоса, а в остальном не так важно, как именно читать азан. Главное, чтобы человек делал это с добрыми помыслами. – Расскажи больше, мама! – Хорошо,— она улыбнулась.— Фес очень большой, Амин, там много улиц, где можно заблудиться, как в лабиринте, есть красочная Медина, где торговцы предлагают самые красивые товары, показывают представления. Из дома, где живёт дядя Али, лучше всего видно закат. Солнце выглядит огромным диском, почти красным на фоне неба, когда закат начинает спускаться на город. А ещё рядом есть старинные развалины, а дальше раскинулась пустыня. Пустыня просто огромная, сынок, и там везде пески, целые барханы. – И там есть верблюды?– нетерпеливо уточнил мальчик, невольно передвигая свои любимые фигурки. — Конечно, есть! — она вдруг вспомнила, как золовка любила повторять, что главные верблюды — её братья, и едва подавила желание рассмеяться; хотя Лара Назира скоро приедет в Рио, Латифа сомневалась, что Мохаммед захочет общаться с семьёй сестры или даже позволит рассказать сыну о тёте и маленькой кузине, хотя, зная Лару Назиру, этой женщине не потребуется разрешение! — А они большие, мама? Намного больше моих игрушек? – Верблюды очень большие, Амин. Знаешь, когда я была совсем маленькой, мы с Жади даже катались на спинах верблюдов!— Латифа ахнула, понимая, что невольно упомянула сестру. – Кто такая Жади, мама? – Одна давняя знакомая,— на душе было неприятно от такой наглой лжи, но она не могла сказать правду своему ребёнку, не тогда, когда он не понимает, когда нужно промолчать,— мы давно не виделись... Не вспоминай её при папе, хорошо? – Почему? — Просто папа очень расстроится, если услышит это имя. Потому никогда его не вспоминай, даже если услышишь от кого-то, хорошо? Ты же не хочешь, чтобы папа расстроился, правда? – Не хочу, хорошо, я ничего не скажу,— серьёзно пообещал сын Латифы.— Мама, посмотри, как я нарисовал тебя. Тебе нравится? Латифа с улыбкой перевела взгляд с ребёнка, с нетерпением ожидающего реакции матери, на яркий "портрет", где среди чёрточек и линий отдалённо угадывались глаза, нос и губы, и улыбнулась ещё ярче, нежно целуя ребёнка. – Это потрясающе, сынок! Маме очень нравится, ты нарисовал очень похоже! Неожиданно разговор матери и сына прервало появление на кухне Мохаммеда, который буквально ворвался в дом и выглядел чем-то очень взволнованным, на ходу потерпав Амина по волосам. – Латифа, ты не представляешь, что случилось!– возбуждённо воскликнул младший Рашид. – Что случилось, Мохаммед?– спросила она.— Это что-то хорошее, да? – Очень хорошее, Латифа! Мой брат Саид с женой прилетели в Рио! Аллах, как давно я не видел своего брата, Мохаммед очень соскучился по Саиду!— радостно восклицал муж Латифы, улыбаясь попутно сыну.— Амин, твой дядя Саид, о котором я тебе рассказывал, прилетел в Рио вместе с женой, они приедут к нам в гости завтра утром! Ты рад встретить своего дядю сынок? Уверен, вы сразу найдёте общий язык! – Да, папа!— кивнул послушно Амин. – Это здорово, Мохаммед!— кивнула Латифа с улыбкой, хотя внутренне почувствовала напряжение, не только потому что муж так искренне радовался встрече с братом, совсем не сожалея о своём запрете для неё по поводу встреч с её сестрой, но и потому, что она невольно переживала, знает ли уже новость Жади, думала, как бы незаметно позвонить кузине.– Значит Саид и Рамиля уже в Рио? Они прилетели сегодня? Нужно подготовить для них гостевую комнату? – Они прилетели несколько дней назад, Латифа! Оказывается, Саид не хотел беспокоить нас так скоро после переезда! Аллах, какие глупости, разве мой брат может как-то помешать нам?! Они остановились в гостинице, но подготовь комнату обязательно, я попытаюсь уговорить Саида остаться! Зачем платить лишние деньги за гостиницу, когда можно вместо этого провести время с семьёй? Мы же так давно не виделись!– Мохаммед был в таком хорошем настроении, что даже не намекнул, что именно по вине Жади, как ему казалось, он так редко видел родного брата. Из улицы сквозь открытое окно в гостиной донеслись громкие крики, напоминающие звуки драки. Судя по голосу, кричала их соседка дона Жура, которую Мохаммед всячески старался не замечать, даже когда открылся его второй магазин (первым теперь занимался нанятый работник) и ему приходилось большую часть дня находиться прямо на глазах соседки. – Аллах,— поморщился Мохаммед,— разве можно так кричать? Эта дикарка может распугать всех клиентов моего магазина! – Мохаммед!— послышался крик Мустафы с улицы.— На помощь, Мохаммед! — О, Аллах, что там происходит?— невольно испугалась Латифа. — Понятия не имею, но зная нашу соседку, там может быть что угодно!– пробормотал парень, бросаясь на помощь родственнику. Латифа не решилась идти за мужем, поскольку знала, что Мохаммед не одобрит этого и потом ещё долго станет выговаривать, что улица не является местом для добропорядочных женщин, если нет важной причины выйти из дома. Потому девушка забрала сына наверх и попросила немного поиграть с игрушками у неё в комнате, а сама тем временем накинула на голову палантин и притаилась на балконе, тихо наблюдая за развернувшимся снизу полномасштабным скандалом между Мохаммедом и доной Журой. Оказывается, один странного вида человек, выглядевший и впрямь даже издалека крайне не презентабельно и даже опасно, весь грязный и бледный, будто месяцами не видел солнца в солнечном Рио, крутился вокруг бара доны Журы и сумел по недосмотру официантки, пока та подавала заказы, вытащить из кассы деньги, на которые собирался купить "особенный чай" в магазине Мохаммеда. Однако это было замечено одним из посетителей и крайне не любившая даже упоминания о наркотиках, а уж тем более не намеренная спускать с рук воровство, Журинья бросилась на разборки с незадачливым покупателем, досталось и Мустафе, который попытался было разнять конфликт, но не самым лучшим способом, а именно заявив, что вероятно женщина ошиблась, потому что этот клиент уже успел стать постоянным, на протяжении нескольких дней покупал товар в магазине и даже приводил с собой друзей. Эти слова однако стали "красной тряпкой" для женщины, которая разразилась возмущениями, что всякие странные особи постоянно крутятся вокруг этого нового магазина. Пожалуй, здесь даже Мустафа не мог не согласиться, что выглядели эти клиенты странно, но Мохаммед успокаивал родственника тем, что у него всё под контролем, а в Бразилии можно увидеть и не такой "стиль одежды". – Я не знаю, что за шваль ошивается возле вашего магазина,— возмущённо кричала хозяйка бара появившемуся на улице Рашиду,– но я не потерплю всяких оборванцев, напичканных разной дрянью, возле моего бара! – О, Аллах,– кричал Мохаммед, подняв руки к небу,– что нужно этой женщине? Она кричит на всю улицу! – Вы не понимаете, что мне нужно?— возмутилась дона Жура.— Мне нужно, чтобы ваши клиенты не воровали из моего бара, вот что мне нужно! Этот оборванец украл из кассы деньги!— она потрясла деньгами, которые вытащила из кармана наркомана, который воспользовался тем, что воинственная донья ослабила хватку, и убежал, что даже пятки сверкали. – Мохаммед,– пробормотал ему Мустафа,— люди правда видели, как этот парень украл деньги из бара. Есть больше четырёх свидетелей, а если есть четыре свидетеля преступления, значит всё было! Ты же сам знаешь! Но я понятия не имел, что этот человек — вор! – Аллах,— теперь уже искренне поразился Мохаммед, даже заговорил с соседкой,— как же так? Уверяю вас, дона Жура, что произошло недоразумение! Мохаммед никогда бы не продал вору! Раз он ворует, ему больше ничего не продадут в магазине, Аллах мне свидетель! Разве я виноват, что вор захотел что-то купить в моём магазине? Я такая же жертва обстоятельств, как и вы! Зачем кричать на весь район, распугивать клиентов, если мы могли поговорить спокойно? – Поговорить спокойно?!— усмехнулась Журинья.— Да вы со мной даже на улице здороваться не хотите, как видите меня, сразу бежите, как этот самый вор, сеньор Мохаммед! Боитесь меня, что ли? Так я не кусаюсь! И без причины ни с кем не ругаюсь!— парень покраснел на этих словах, потому что ему было неловко, что соседи могут подумать, что он боится эту женщину; между тем она продолжала:– А я уже несколько дней хочу вам сказать, что с самого открытия в ваш магазин ходят и приезжают странные люди! Не знаю, чем вы там занимаетесь, но раньше наш район всегда был приличным! Всякая рвань сюда не ходила до вашего приезда, уж я за этим слежу! — На что вы намекаете?! Вы намекаете, что я веду дела с неприличными людьми постоянно?!— возмутился Мохаммед, блаженно не подозревающий, что соседка на самом деле права.– Мохаммед всегда вёл бизнес честно! Не такой уж хороший ваш район, сеньора, здесь и раньше царил разврат!– не выдержал парень, вспоминая, как некий старик несколько лет тому назад рассказал, что в этом самом баре — как только он забыл тот момент, выбирая новый район,— его сестра Назира сеяла разврат с тренером Миру, с которым впоследствии сбежала и даже родила ребёнка от этого бразильца! – Что?! — возмутилась женщина не на шутку.— Это вы ещё имеете что-то против нашего района?! Да у нас лучший район во всём Рио, здесь каждый друг за друга горой! Но если я вижу, что что-то не так, я молчать не буду! Вы ничего вокруг себя не видите, даже жену свою запугали так, что бедняжка на улицу почти не выходит, постоянно в дом гоните, будто она не человек вовсе, а кошка какая-то! Вы — тиран, вот что я вам скажу! Латифа не стала дольше задерживаться на балконе и слушать продолжение спора, потому что основное успела услышать и понять, будучи теперь искренне обеспокоенной, потому что соседка была права: странные люди приходили в этот новый магазин Мохаммеда, не говоря уже о том, что его новые поставщики наводили на неё ужас; но муж будто не замечал этого, на днях даже пригласил этих людей к ним домой на ужин, где она вынуждена была подавать им еду и старательно улыбаться вежливости ради, хотя внутренне была в ужасе. Латифа не знала, что делать в этой ситуации. Пожалуй, стоило спросить совета у дяди Али или лучше у Саида, который завтра приедет к ним в гости, что делать в этой ситуации. Она не могла посоветоваться с Жади, потому что кузина и так не любила её мужа и мог получиться скандал, если Мохаммед впрямь попал в плохую историю, сам того не осознавая, но других кандидатов не находилось. Не могла же она попросить помощи у Зейна, учитывая, какие чувства испытывает к этому мужчине! Это было бы просто неприемлемо со всех сторон втягивать его в эту историю! Девушка убедилась, что сын глубоко занят игрушками, и присела около зеркала, незаметно вытаскивая из тайного кармана блузки кулон, который постоянно носила рядом с собой с тех самых пор, как его прежний владелец отдал ей его, сжимая в руках эту вещь, она словно чувствовала энергию самого Зейна. Ощущение неизменно приводило к тому, что внутри появлялась какая-то внутренняя уверенность, нечто почти не осязаемое, но несомненно важное, а силы ей нужны были как никогда! Позже, после обеда, когда Мохаммед и Мустафа решили пойти в мечеть, как заявил муж Латифы, чтобы отвлечься от сегодняшнего скандала с наглой соседкой, её попросили временно присмотреть за магазином. Довольно часто исполнявшая похожие обязанности в другом магазине ранее, она легко справлялась с этой задачей, хотя откровенно говоря немного побаивалась, что могут опять появиться не слишком приличные клиенты. Но, к счастью, пришли только несколько девушек, чтобы забрать ранее заказанные по телефону духи или посмотреть выставленную на витринах бижутерию. Латифа занималась делами, не забывая поглядывать на сына, который играл здесь же, но то и дело стремился куда-то убежать. Неизвестно, куда уйдёт маленький ребёнок, если не углядеть за ним! – Амин,— она оторвалась от платков, которые нужно было вывесить на дверь магазина, заметив, что мальчик опять около выхода,– немедленно вернись назад! Однако мальчик на сей раз не был настроен слушаться свою мать, очевидно слишком заскучал без внимания, потому только рассмеялся и побежал прочь. Латифа быстро бросилась следом за ребёнком, опасаясь, что он может случайно попасть под машину, если убежит слишком далеко. К тому же, он не привык к этому району и ни разу не играл с местными детьми до сих пор, потому что Мохаммед считал этих детей неподходящей компанией для их сына. Только с кем, спрашивается, играть ребёнку, если они живут в Бразилии, где практически все люди не соответствуют марокканским приличиям? Ладно сейчас, но ведь Амин будет расти, пойдёт в школу, где так или иначе должен будет общаться со сверстниками, потому ему стоит уметь найти общий язык с детьми! Хорошо ещё Амин родился мальчиком, с девочкой было бы гораздо сложнее, если сыну Мохаммед ещё пойдёт на уступки, наверняка не проявил бы той же вольности к дочери. Если ещё несколько лет назад она могла в этом сомневаться, считать, что сможет мягко повлиять на него, после побега Лары Назиры всё серьёзно изменилось, не только между ними всё окончательно перегорело, но и Мохаммед теперь чрезвычайно строго относился к многим вопросам относительно воспитания детей и общения с местными. К примеру, однажды узнав, что бывший приятель Саида, тоже коренной марокканец, отдал обеих дочек в школу, заявил, что женщине образование совсем не нужно, а главным навыкам вроде грамоты и основ Корана девочку-мусульманку должна обучать мать, вовсе не нужно отдавать детей в бразильскую школу, где везде, куда не посмотри, харам! Когда Латифа попыталась возразить, её муж заявил, что если у них однажды будут дочери, он никогда не отправит ни одну из них в подобное место. — Амин, подожди! Она увидела, как её сын бежит вперёд и его неожиданно перехватывает человек в тёмном костюме, недавно появившийся из-за поворота. Латифа ахнула, встретившись глазами с молодым мужчиной, о котором недавно были её мысли. Девушка была в шоке: до чего сумасшедшим он должен быть, чтобы просто появиться здесь ни с того ни с сего! Неужели он ожидал, что она будет с ним разговаривать прямо здесь, перед магазином мужа, в самый разгар дня, когда вокруг любопытные глаза соседей! Латифа терялась между неожиданно вспыхнувшей в груди радостью и желанием отругать этого безумца, но не могла произнести ни слова. Зейн улыбнулся ей, переводя взгляд на ребёнка: — Нельзя убегать от мамы, малыш. Видишь, как она переживает? Как тебя зовут? — Амин...— осторожно ответил мальчик, которому говорили, что нельзя говорить на улице с незнакомцами, но его мама была здесь и ничего не сказала, значит с этим человеком можно было говорить, насколько понимал ребёнок.— А вас как зовут? — Меня зовут Зейн. Очень приятно с тобой познакомиться, Амин,— египтянин с предельной серьёзностью пожал маленькую руку мальчика, рассматривая ребёнка,— знаешь, у тебя глаза, как у твоей матери. – Правда? Вы знакомы с моей мамой?— наивно спросил мальчик. Латифа бросила горящий взгляд на совершенно невозмутимого с вида Зейна, банально не находя слов, чтобы что-то сказать, давая понять, что он не должен ничего говорить её ребёнку. Как можно было появиться так внезапно? У неё сердце просто таки выскакивает из груди! – Я знаком с твоим отцом, мы с твоим дядей Саидом раньше учились вместе. А с твоей мамой,– Зейн мельком бросил взгляд на девушку,— мы только мельком пересекались время от времени на разных праздниках...– на эти его слова мальчик понимающе кивнул, принимая такое объяснение. Тем не менее Зейн таки добавил следующие слова:— Но это не помешало мне заметить, что твоя мама исключительно красивая женщина. – Амин, иди к маме...— заговорила наконец Латифа, подзывая к себе ребёнка. Она пристально посмотрела на мужчину напротив:— Такая неожиданная встреча, сеньор Зейн. Не будет неприличным, если я спрошу, что же вы делаете в нашем районе? – Вовсе нет,— пожал плечами брюнет, словно его совсем ничто не смущало,— я услышал про открытие нового магазина Мохаммеда и просто не мог не прийти. Хочу купить несколько сувениров. – Конечно,— кивнула Латифа, якобы стыдливо опуская глаза и незаметно оглядываясь, не смотрит ли кто-то из соседей с подозрением на этот разговор, иначе сплетен не оберёшься; у бразильцев нравы другие, но они тоже чрезвычайно любопытные, как и марокканцы,— сейчас Мохаммед в мечети, потому я в магазине вместо него. Пройдёмте! Спустя какое-то время, заняв сына музыкальной игрушкой, девушка принесла, выкладывая на прилавок самые разные сувениры, которые "клиент" рассматривал с самым внимательным видом, на какой только был способен. В какой-то момент он якобы случайно коснулся руки девушки, когда она по его просьбе принесла целый ворох марокканских платков. — Ты сумасшедший, Зейн!– прошептала Латифа, качая головой.— Ты просто настоящий безумец! Как ты мог прийти сюда? – Знаю, я просто без ума от тебя. Я чувствую себя сумасшедшим, когда долго не вижу тебя,— как ни в чём не бывало ответил он низким шёпотом, продолжая разглядывать товары, потому даже если бы Мохаммед внезапно зашёл бы в магазин в сию минуту, ничего крамольного он бы не увидел, если конечно не заметит, какие искры летают между египтянином и его женой, у Латифы же после одних этих взглядов было ощущение, что они сеют разврат на земле на глазах людей.— Я не был уверен, что встречу тебя здесь, хотел просто на всякий случай изучить район. – Лично?— тихо спросила Латифа.— Неужели детектив не сделал тебе все нужные новости?– она давно уже не злилась за это, что было заметно по тому, что она едва скрыла улыбку. – Я отказался от его услуг,— спокойно заявил он в ответ на её вопрос, но следующие его слова заставили девушку вспыхнуть,— теперь, если я захочу посмотреть на тебя, я никому не стану доверять кроме самого себя. Только мои глаза будут наблюдать за тобой... – Зейн...— смущённо прошептала брюнетка, опуская глаза. – Как ты? Всё в порядке?– он пристально посмотрел на неё, будто хотел прочитать все мысли девушки. – У меня всё хорошо,– кивнула Латифа. Она слегка сожалела, что рассказала слишком много о себе; теперь она неизменно замечала эту тайную тревогу в его глаза.– Правда, всё хорошо. – Если что-то понадобится, даже какая-то мелочь, ты же знаешь, что можешь попросить меня о чём угодно, правильно? — Знаю,— кивнула девушка не без смущения, тем не менее не спешила рассказывать о своих опасениях по поводу бизнеса Мохаммеда, считая неправильным втягивать его в эти дела.– Ты не должен был приходить сюда, Зейн... Соседи здесь очень любопытные. И Амин... Он ребёнок и задаёт столько разных вопросов... – Но разве мы делаем сейчас что-то неприличное? Я всего лишь выбираю вещи, как любой покупатель, ничего другого люди не увидят,– ответил он, но не стал говорить, что хотел бы наладить отношения с её ребёнком, на случай, если, как он надеялся, однажды у них получится таки быть вместе, не скрываясь от других; Зейн успел достаточно изучить Латифу, чтобы знать, что лучше не напирать слишком сильно и выбирать правильный момент, иначе она наоборот закроется и станет отвергать любые попытки общения. – Всё равно, мне неспокойно...— она тяжело вздохнула.– Это так сложно... Я просто разрываюсь... Я знаю, чего ты ждёшь, почему приходишь, но я... — Я прихожу, чтобы увидеть тебя. На что бы я не надеялся, ты не обязана соответствовать моим ожиданиям,— мягко перебил молодой человек.– Я не мог дождаться, когда увижу тебя снова... – Я тоже скучала,— тихо призналась она,– но мы не можем видеться, не сейчас, и не в ближайшие дни...— Латифа вдруг поняла, как может предупредить кузину о приезде Саида.— Зейн, а ты знаешь, где сейчас Жади? – Жади? Я виделся с ней сегодня утром в клубе, потом она собиралась ехать смотреть квартиру новых клиентов. Ты хочешь с ней увидеться? — Хочу, но сейчас слишком неподходящее время...– покачала головой Латифа.– Зейн, у меня к тебе есть просьба. Это очень важно. Пожалуйста, когда увидишь Жади, скажи ей, что Саид и его жена Рамиля прилетели в Рио-де-Жанейро несколько дней назад. — Саид в Рио?– удивился брюнет, но тут же кивнул на её просьбу.— Конечно, не думаю, что сегодня ещё увижу Жади, но я могу позвонить ей. Не переживай, я всё передам Жади. Может ещё что-то? – Нет, ничего...— Латифа вытащила с витрины очередной платок, якобы предлагая проверить его на ощупь, и схватила его руку на мгновение.— Мы не должны пока встречаться. Даже в магазине, я не хочу рисковать. Мохаммед скоро вернётся... Если он увидит нас вдвоём, я просто не смогу... Я не хочу, чтобы он узнал. Только не сейчас, только не так...– она закрыла глаза.— Пожалуйста, тебе пора... Я позвоню тебе, когда будет возможность. Он тяжело вздохнул, тем не менее кивнул, что понимает её просьбу, к облегчению девушки. Зейн кивнул на обилие товаров, лежащих на витрине: – Я всё это возьму. — Всё?— поразилась Латифа, тем не менее вытащила большой пакет, куда аккуратно сложила все вещи, однако нахмурилась, когда он протянул ей деньги взамен и покачал головой, когда она вернула сдачу. – Здесь нет никакой сдачи,– возразил он таким тоном, что не понять его намёк было сложно. — Зейн, я не возьму эти деньги!— возмущённо шёпотом возразила Латифа. – Даже речи быть не может! – Латифа, Жади сказала мне, что ты должна продавать свои вещи в ломбарде, чтобы просто поговорить по телефону. Она сказала, что ты не сняла ни реала, когда она дала тебе карточку на расходы. Так дальше продолжаться не может. Собственно говоря, я должен извиниться, что не подумал об этом раньше. – Жади...— зашипела Латифа.— Я всё равно их не возьму, Зейн! Если ты их не заберёшь, я отдам их первому встречному бедняку на улице! — Если ты захочешь именно так распорядиться своими,— он подчеркнул это слово,— деньгами, это твой выбор. – О, Аллах! Это какое-то безумие! С этим человеком невозможно разговаривать! — Я тоже тебя люблю, дорогая,— низким голосом ответил Зейн, на что девушка просто застыла, вскинув на него взгляд, настолько просто и даже буднично он сказал эти слова, будто повторял их ей изо дня в день. Он улыбнулся девушке и подхватил пакет с покупками, неохотно направляясь к выходу из магазина. — Вы купили так много вещей!— поразился Амин, отвлекаясь от игрушек, когда заметил, что гость уже уходит. — Просто я очень люблю делать покупки,— Зейн подмигнул мальчику.

***

Лукас сидел в своём кабинете и просматривал документы для предстоящего совещания, когда его занятие прервало появление секретарши. Женщина поставила на стол поднос с кофе, а потом заговорила: – Сеньор Лукас, к вам посетитель. Он ждёт в холле. — Посетитель? Ко мне?– удивился он.– Я сегодня никого не ждал. Он представился? – Некий сеньор Франсиско Оливейра. Он утверждает, что вы с ним хорошо знакомы и у него есть к вам какое-то неотложное дело. – Франсиско Оливейра?— поразился молодой человек, даже отложил папку с контрактами.– Вы уверены? Дело в том, что посетитель, который сейчас добивался встречи с Лукасом, был одним из членов университетской группы, в которой Феррас-младший состоял какое-то время. Позже парни продолжили заниматься музыкой и даже звали его к себе, однако жизнь сложилась иначе и последние несколько лет, с тех пор как начинающая группа отправилась на гастроли куда-то в Америку, а он сам начал работать в компании и вскоре женился, Лукас не слышал ничего ни про Франсишку, ни про остальных прежних товарищей по группе. Было довольно любопытно узнать, что же сегодня привело сюда старого знакомого. – Пропустите. Я его приму,– кивнул он. Очень скоро в кабинет в сопровождении секретаря вошёл парень с небрежно модной причёской, одетый в джинсы и светлую рубашку с небрежно закатанными по локоть рукавами, кажется ни капельки не изменившийся с университетских лет, по-прежнему беззаботный и излучающий обаяние, судя по тому, что секретарша покраснела, когда гость Лукаса ей всего лишь улыбнулся, и поспешно вышла из кабинета. В руках молодой мужчина держал какую-то папку. – Бог мой, Лукас,– поразился тот, дружески хлопая по спине поднявшегося ему навстречу Ферраса,— сколько лет, сколько зим? Сколько мы с тобой не виделись? Года четыре, а может и больше! — Прошло больше пяти лет,— примерно подсчитал Лукас, считая с последней встречи, а не с того момента, когда парни бросили учёбу ради музыки,— но ты ни капельки не изменился. Честно говоря, я был удивлён, когда мне сказали, что ты здесь. Ты садись,– предложил он собеседнику. – Спасибо,— гость воспользовался предложением и устроился в кресле напротив знакомого, оглядываясь в кабинете.— А ты изменился, Лукас. Честно говоря, никогда бы не подумал, что ты выберешь работать в компании, а уж тем более в фирме своего отца. Помнишь, ты всегда говорил, что душные костюмы и офисы вызывают у тебя ощущение, будто тебя душат, а если уж станет совсем туго и придётся таки работать по специальности, ты скорее пойдёшь просить милостыню на улице, чем будешь тратить своё время в отцовской конторе? — Полагаю, у нас всех было довольно много подросткового максимализма,— рассмеялся Лукас, хотя знакомый сказал чистую правду, он действительно неоднократно повторял эти слова и искренне верил в их правдивость в то время.— А как живёшь ты? Группа до сих пор действует? Я слышал, что вы уезжали в Америку. – Группа действует,– кивнул Франсиско, однако по лицу молодого человека было заметно, что он помрачнел,– правда не знаю, насколько долго это ещё будет продолжаться, если срочно не найдётся продюсер. Ты помнишь Жуко? — Второго гитариста?— уточнил Феррас.– Конечно, помню. — Так вот, он нас изрядно подставил, хотя о нём теперь можно говорить только хорошее... – Он... – Передозировка героином,— кивнул Франсиско.— Он продал всю аппаратуру из студии, где у нас проходили репетиции. После этого фиаско продюсер не захотел с нами больше работать, пришлось вернуться в Бразилию. Теперь перебиваемся игрой в разных второсортных кафе, но не теряем надежду, что удача ещё улыбнётся. Кстати, я слышал, что случилось с Диогу. Мои соболезнования. — Спасибо...— кивнул Лукас.— Мне тоже жаль, что у вас всё так получилось. Если вам нужна помощь... – Нет, я не потому пришёл, Лукас...– парень кивнул на фотографию на столе.– Слышал, что ты женился. – Да,— Лукас взял фотографию, незаметно улыбаясь.— Это моя жена, Жади, а это наши дети, Мел и Пьетро. — Уже двое детей!— поразился собеседник, даже упуская из виду необычное имя жены приятеля.— Вы времени зря не теряли! — Это точно,— рассмеялся он.– Но у многих из наших однокурсников уже есть дети. Ты же помнишь Тавиньо? У него тоже двое детей, он женился раньше меня. — Тавиньо?— поразился Франсиско.— Шутишь, что ли? А на ком он женился? – Помнишь Лидьяне? – Лидьяне...— задумался парень, а потом вдруг расхохотался.— Ты точно пытаешься меня разыграть, Лукас! Та сумасшедшая девчонка, которая везде ходила за ним и пыталась взять у него автограф после пляжной игры в бейсбол? — Ты можешь спросить у него самого, он тоже работает в компании, правда лучше использовать немного другую формулировку... Лидьяне и правда его жена. — Ну и дела! – А ты как? Пока не собираешься жениться? — Шутишь, что ли? Это ты у нас был романтик, а я — птица свободного полёта... Хотя, есть свои плюсы женитьбы. Наверное, я бы просто загнулся в быту, если бы не моя сестра. Она заставляет меня время от времени приводить мою берлогу холостяка в порядок!– несмотря на то, что слова должны были вызвать смех, было заметно, что парень больше пытается оттянуть момент, ради которого собственно говоря и пришёл сюда.— Ты помнишь мою сестру Элен? — Относительно,— кивнул Феррас, замечая конечно настроение приятеля, но пока даже не подозревая, что очень скоро и ему самому будет не до смеха.— Хотя, помню, кажется она была на новогоднем приёме в доме моего отца. – Элен теперь работает в одном журнале, пишет статьи, делает фото, этим и зарабатывает...– Франсиско отвёл глаза.– На днях она была в одной клинике, чтобы пройти какое-то женское обследование и услышала один сомнительный разговор... Элен говорила, что статья вызовет настоящий скандал и принесёт неплохую выручку... — С ней что-то случилось?– уточнил муж Жади, предполагая, что девчонка попала в какую-то неловкую ситуацию из-за своей работы, а теперь Франсиско ищет старых знакомых, которые могли бы помочь, но ему неловко, потому и ведёт себя немного странно. — Нет-нет, Элен в порядке. Лукас, дело в том, что статья касается твоей жены...— он встретился с удивлённым взглядом бывшего однокурсника и протянул ему папку.— Я думал, сомневался... Всё же, деньги нам очень нужны... Но мы были в своё время неплохими приятелями, будет нехорошо сознательно ставить тебя в такое положение, потому я уговорил сестру отдать мне эти материалы. В общем, там сама запись разговора на диске и черновики статьи... Лукас нахмурился, открывая папку. По мере того, как он читал статью молодой журналистки, молодой человек мрачнел больше и больше, не веря своим глазам. Казалось, что целый мир рухнул в этот момент. Невозможно, чтобы Жади действительно так поступила у него за спиной! В какой-то момент он просто схватил свой портфель и выскочил из кабинета, забывая даже попрощаться со своим приятелем. Ему срочно нужно поговорить с Жади и убедиться, что эта статья не более чем выдумка!