Проверка на прочность

По коридору больницы размашистым шагом шёл молодой мужчина в тёмном костюме. Непроницаемое на первый взгляд лицо совсем не вязалось с горящими от эмоций глазами, когда он приближался к необходимой палате. Прежде чем приехать в больницу, Зейн побывал в доме Феррас, где узнал, что сестра Жади действительно провела ночь в доме, однако нынче отсутствует, как впрочем и сама Жади. После некоторых уговоров он сумел убедить Иветти, очень кстати не успевшую уехать из дома, сказать ему, где искать Латифу; знающий склонную к романтике натуру давней подруги, он просто поделился с ней своими чувствами к кузине Жади, после чего он получил желанную информацию, однако едва услышав, что девушка находится в больнице, немедленно сорвался с места, не узнавая даже, почему именно она оказалась там, посему на протяжении всей поездки тревожные мысли не покидали египтянина, подкидывая худшие из вариантов. Уже в больнице ему удалось легко узнать, в какой палате находится Латифа Рашид, заплатив работающей в регистратуре женщине, после чего он поднялся по лестнице на нужный этаж, а вскоре нашёл нужную палату, толкая дверь и переступая порог без малейших колебаний. Сидевшая в кресле около окна девушка, одетая в светлый больничный халат, резко повернулась в сторону нежданного посетителя, быстро определив, что звук его шагов вовсе не напоминает Жади, которая накануне направилась в ближайший магазин, чтобы принести ей немного необходимой одежды вопреки возражениям Латифы, утверждающей, что она не нуждается в этом, поскольку не хотела доставлять сестре ещё больше хлопот. Она и без того едва могла взглянуть в глаза кузины без стыда, думая как должно быть Жади знать, что весь город станет читать о ней гадости,— и всё потому что она — Латифа — не сумела найти общий язык с мужем! Брюнетка недоверчиво изучала фигуру молодого человека перед ней, словно не веря, что он настоящий; она ожидала, что больше никогда его не увидит после того, как прямо попросила об этом, однако судя по всему Зейн нарушил своё обещание. Казалось, тело перестало слушаться, пока теплота распространялась по груди вопреки твердым намерениям забыть его раз и навсегда. Но как она могла это сделать, когда человек снова и снова появлялся перед ней, всякий раз заставляя вспоминать, что её сердце, казалось, хотело принадлежать ему вопреки голосу разума? Невозможно бороться с этими манящими чувствами, когда лишь переставая с ними бороться чувствуешь себя цельной! Прежние безрадостные мгновения казалось отступили, пока он был рядом, приближаясь всё ближе и ближе; на мгновение девушка позволила себе погрузиться в безмятежный эфир лёгкости, позволила чувствам взять верх над беспокойным разумом. Казалось, прикосновение этого мужчины способно разрушить глыбы льда, в которые превращалась её душа в его отсутствие. И как она могла выносить этот гнетущий холод? Видимо только оказавшись в тепле, понимаешь насколько холодно было на самом деле раньше. Между тем молодой человек изучал девушку перед ним, не веря своим глазам, когда увидел её лицо, покрытое ссадинами, что на мгновение даже лишился дара речи. Не позволяя себе думать об этом, он был не готов к тому, какой взрыв эмоций почувствует в этот момент! Ярость и что-то ещё — куда более тёплое и мощное — смешалось в душе египтянина. Повинуясь первому импульсу, он в два шага оказался рядом с ней, мягко целуя холодные ладони брюнетки, после чего заключил хрупкую фигуру в крепкие объятия, с чем она даже не стала спорить, устало закрывая глаза, позволяя спокойствию окутать себя с ног до головы, пока слушала рядом со своим ухом ритмичное биение его сердца, примкнув к груди дорогого сердцу человека. Неизвестно, когда их взгляды встретились, однако в тот миг Латифа не могла не раствориться в тёмных глазах молодого человека, пока он осторожно провёл кончиками пальцев вдоль её щеки, в его глазах клубились самые разные эмоции, сменившие друг друга столь скоро, что ей не удавалось прочитать при всём желании, но равнодушные люди определённо смотрят не так. Непослушная память неожиданно подкинула воспоминания о дне на пляже, что ныне казался очень далёким, когда его губы накрыли её собственные, увлекая в сказочный мир наслаждения, какого никогда прежде она не испытывала при поцелуях; понимая, как далеко могут завести такие мысли, Латифа неожиданно смутилась, отступая в сторону, когда поклонник готов был поцеловать её вновь, поскольку его губы находились в непосредственной близости. Сестра Жади мгновенно начала корить себя за бездумность и легкомыслие: она не только предавала в это мгновение мужа, с которым у неё сейчас и без того крайне напряжённые отношения, но к тому же давала надежду другому человеку, надежду, которая никогда не станет чем-то реальным, сколько бы мысли не уносили её ночами в воображаемые миры, где судьба сложилась совершенно иначе. Может в другом мире, где она не была связана браком с другим человеком, у них бы получилось нечто замечательное, может там она могла бы подарить ему свою любовь, что переполняла всё её существо, но здесь этого быть не могло. Как можно давать ему — и себе — надежду, когда всё потеряно заранее? Её судьба — быть с Мохаммедом, ведь она носит его ребёнка! Но даже если муж так и пожелает оставаться бывшим, Латифа всё равно не оставит своего ребёнка, станет умолять бывшего принять её хотя бы няней, в какой несомненно будет нуждаться младенец! Больше не было по близости Назиры, которой могли доверить воспитание ребёнка Мохаммеда, если он пожелает с ней развестись. Ясное дело, что скуповатый Мохаммед ухватится с радостью за предложение бесплатной няни, какой она готова была стать, лишь бы не оставлять будущего сына или дочь! — Как ты меня нашёл?– тихо вопрошала Латифа, когда молчание затянулось. — Неважно,— покачал головой Зейн,— у меня есть свои источники. Я не мог держаться от тебя подальше, когда до меня дошли слухи... — Значит ты тоже читал эту газету?— перебила его девушка, закрывая лицо руками от стыда, стоило только подумать, в каком положении оказались близкие ей люди из-за интервью её мужа.— Это всё моя вина! Если бы я только была лучшей женой...— она всхлипнула.– Мохаммед не сделал бы такого, если бы не злился на меня! — О чём ты говоришь?– не поверил своим ушам Зейн.— Даже после того, как он с тобой поступил, ты продолжаешь оправдывать Мохаммеда!– со стороны казалось, что он просто таки кипел от ярости, едва произнёс имя мужа Латифы.– Клянусь, он пожалеет, что родился, за то, что посмел поднять на тебя руку! — Зейн, Мохаммед не бил меня!— перебила его девушка, сталкиваясь с недоверчивым взглядом. — Кто тогда это сделал?— потребовал он. — Какая разница?– покачала головой Латифа, отходя ближе к окну, обхватив себя за плечи. – Для меня это важно,— он преодолел расстояние между ними,— даже если ты не хочешь быть со мной, я не могу спокойно спать, зная, что тебе причиняют вред. Потому я хочу знать, кто...— молодой человек недоверчиво покачал головой, осторожно касаясь её лица.— Или ты просто защищаешь Мохаммеда? – Сид Абдул...— призналась она, понимая, что он серьёзно настроен узнать правду, наблюдая, как непонимание отразилось на лице Зейна, Латифа повторила:— Это сделал сид Абдул, дядя Мохаммеда. Должно быть, он не собирался бить меня по лицу,— оправдывалась девушка, чувствуя глубокий стыд от одной мысли, что вынуждена предстать перед ним такой, объясняя, что в их семье вовсе не царит насилие, наблюдая всё тот же шок, как у родственников Жади, или у врачей, успевших задать ей свою долю вопросов,– просто я отвернулась и... – Не говори больше ни слова!— прижал палец к её губам собеседник.— Не говори, иначе опять получится, что "виновата" во всём именно ты!— он не сумел скрыть своё возмущение.— Подумать только! Сид Абдул мне никогда особенно не нравился, как впрочем и я ему,— брюнет позволил себе короткую усмешку, прежде чем серьёзность ситуации вновь лишила его всякого юмора,— но я бы не подумал, что он осмелится сделать что-то такое! Ты не заслужила пережить подобное! — Я сама виновата. Мохаммед узнал, что я помогла Назире сбежать, заподозрил, что благодаря мне она смогла украсть свой паспорт. И это правда! Я помогла Ларе Назире вскрыть сейф мужа! Если бы не я, она не смогла бы выйти замуж за того, кого не одобрила её семья!— Латифа посмотрела на него, почти ожидая осуждения, почти желая, чтобы он в ней разочаровался и не пришлось испытывать эту бесконечную муку, будучи вынужденной быть той, кто всегда отвергает, вопреки обратному желанию.— Я не заслуживаю твоего хорошего мнения, Зейн! Я была худшей женой! Ты и сам знаешь, будь я хорошей женой, мы с тобой в первую очередь никогда бы не общались! – Ты слишком многое хочешь взвалить на свои плечи, Латифа, продолжаешь винить себя во всём, но от этого ничего хорошего не получается,— мягко заметил он.— Я до сих пор считаю, что ты этого не заслужила, что ты самая замечательная из женщин. Никто не имеет права поднимать на тебя руку. Сид Абдул может считать что угодно, но он тоже обязан ответить.... — Обещай, что не будешь пробовать ему отомстить!— перебила девушка. — Не могу ничего обещать,— пожал плечами Зейн,— потому что иначе мне придётся лгать тебе. Что касается твоей роли в побеге Назиры,— озорная улыбка появилась на лице молодого человека,— что же, сомневаюсь, что её сумело бы что-то удержать, если она нашла себе мужчину. Я помню сестру Саида, она больше всего на свете хотела выйти замуж. Эта женщина нашла бы способ вытащить свои документы и без твоей помощи, тем более в Бразилии. Здесь она легко могла получить новые, или же забрать старые с помощью полиции, заяви она, что ей их не отдают. Не пытайся обвинить себя в том, в чём ты не виновата. Мохаммеду пора научиться быть мужчиной и нести ответственность за свои поступки, вместо того чтобы обвинять тебя! – Он так на меня разозлился... Кричал, что я его предала, не хотел даже слушать меня. Я разозлилась, наговорила лишнего, а сид Абдул... – Значит это произошло в присутствии Мохаммеда?— возмутился её собеседник.— Он позволил своему родственнику ударить тебя!— ему всё сильнее хотелось как следует ударить бывшего мужа Латифы по лицу. — А я взяла и убежала,— продолжала она, будто и не слышала,— если бы я осталась, ничего этого не было бы! Как мне смотреть теперь в глаза Жади? Мохаммед такого наговорил о ней! Даже сказал, что ты и Жади...— девушка смутилась.— Твоя репутация тоже пострадает... – Будь она у меня, может я бы переживал,– усмехнулся Зейн, запоздало понимая, что не стоило сейчас вспоминать о своих прежних похождениях.– Но по отношению к Жади подобное несправедливо. Тем не менее это не твоя вина. Мохаммед взрослый человек и в состоянии сам принимать решения, не стоит его оправдывать. Латифа нахмурилась, очень некстати для молодого человека сосредоточившись на его первых словах, чувствуя как её наполняет возмущение. Разумеется, с чего ему переживать о слухах по поводу якобы романа с одной из сотрудниц, когда у него наверняка было множество таких? Вопреки рассудку, что утверждал, что нужно молчать, она не удержалась и спросила: — Зачем тебе тратить на меня столько времени, Зейн? Ты же не получишь от меня ничего такого, что обычно привык получать от женщин! Ты мог бы получить любую другую, но почему-то снова и снова приходишь ко мне! – Стоит ли мне надеяться, что в тебе говорит ревность?— задал риторический вопрос египтянин.— Я говорил тебе, почему я так поступаю. Потому что я люблю тебя, Латифа. Не какую-то другую женщину, а именно тебя. Мне нужно от тебя куда больше, чем от любой другой женщины, скажу больше, я всем сердцем хочу не только взять, но и дать тебе всё, что только смогу...— он осторожно коснулся её лица.— Если бы ты дала мне своё согласие, я женился бы на тебе сегодня же. Девушка в упор смотрела в его глаза, на мгновение загипнотизированная признанием. Ах, как хотелось сказать то же самое и поверить, что у них впрямь может быть будущее! Неужели любовь действительно делает с людьми подобное? Даже она, совсем не склонная к любого рода безумию, была в шаге от совершения чего-то подобного! Но как она могла помышлять о подобном? Латифа отодвинулась скрепя сердцем от его руки, ласкающей её лицо и не покрытые платком волосы, чего она к своему ужасу даже не смущалась! — Тебе не нужно было приходить, Зейн. Я просила тебя не бередить напрасно мою душу. Всё это напрасно...– заявила Латифа после небольшой паузы.— Ты только зря теряешь на меня время. У нас никогда ничего не получится, даже если я, — набравшись смелости, она посмотрела ему в глаза, впервые признаваясь в своём желании быть с ним,— хочу этого больше всего на свете. — Почему напрасно, Латифа?– не сдавался Зейн.— Только потому, что какие-то воображаемые правила якобы не позволяют нам быть вместе? Они не значат ничего, если люди любят и хотят быть вместе! — Дело не только в этом, Зейн!— возразила девушка, внутренне возмущаясь, до чего же легко ему было отодвинуть в сторону всякие приличия.— Я никогда не буду чьей-то любовницей, нет, я не стану позорить себя ещё больше! Но и выйти за тебя я тоже не могу! Я уже замужем! — Ты в разводе,– возразил он,– мне уже известно, что вы развелись. Мохаммед сам виноват, что оказался последним идиотом и лишился самой удивительной женщины на свете,– он улыбнулся смущению девушки,— но я никогда не считал себя дураком. Ты теперь свободна, Латифа. Я люблю тебя и всем сердцем хочу сделать счастливой. И если наши чувства взаимны, я не вижу никаких препятствий. Возможно, тебя смущает моя репутация, но... – Я беременна!— воскликнула Латифа не в силах больше выдержать его уговоры, каким столь сильно хотелось поддаться.— Аллах благословил нас с Мохаммедом! У нас будет общий ребёнок! Помещение погрузилось в тишину. Зейн лишился дара речи, когда услышал слова Латифы. Произошло то, о чём раннее предупреждала его Жади, вопреки тому, что Мохаммед дал жене развод, он успел вложить в неё ребёнка, который связывал их теперь. Он просто не знал, что сказать, когда все надежды вдруг обратились в прах. Девушка же горько усмехнулась, заливаясь слезами и отворачиваясь, чтобы не видеть, как он будет уходить, что непременно должно было произойти теперь. Она чувствовала себя бесконечно несчастной, одновременно обвиняя себя, что плачет когда ей свыше послано благословение, о котором она молилась с первого дня свадьбы! Разве она не хотела подарить мужу ребёнка? Почему же сейчас никак не получалось радоваться? — Это неважно,— произнёс молодой человек после длительной паузы,– твоя беременность ничего не меняет. Я до сих пор верю, что нам суждено быть вместе, Латифа. — Что ты говоришь?— поразилась Латифа, недоверчиво повернувшись к нему, настолько поразил её ответ молодого человека.– Как нам может быть суждено быть вместе, если я беременна от мужа? Какой ещё более очевидный ответ могла дать судьба, чтобы показать, что моё место с Мохаммедом? Прости, но я никогда не выберу мужчину перед своим ребёнком, как бы я тебя не любила!— она ахнула, хлопнув себя по губам, понимая, что только что сказала. – Ты сказала, что любишь меня...— радостная улыбка сама собой разошлась по его губам. — Я не говорила, я просто...— девушка смутилась, превыше всего мечтая стать невидимой прямо сейчас.– Это неважно! Важно совсем другое. У моего ребёнка должна быть полноценная семья! – И ему совсем не обязательно расти рядом с Мохаммедом...— возразил Зейн. — Что ты имеешь в виду?– настороженно спросила Латифа, не веря своим ушам. — Мы в Бразилии, а не в Марокко. Никто не отберёт у тебя твоего ребёнка, если вы оформите развод по местным законам. И мы сможем быть вместе!— молодой человек нежно сжал ладони девушки, заглядывая ей в лицо.— Скажи «да», Латифа! Клянусь, ты не пожалеешь! Именно в этот момент по классике жанра дверь в палату открылась. Нагруженная пакетами Жади удивлённо остановилась, став свидетельницей двусмысленной сцены, пока Латифа смущённо отошла подальше от Зейна, всячески избегая его взгляда. – Наверное, я не вовремя,— деликатно заметила Жади; девушка поставила на диван пакеты с вещами для сестры,– я могу выйти и оставить вас наедине. — Нет! — воскликнула Латифа, опасаясь, что не сумеет бороться с соблазном, если подольше останется наедине с Зейном, но и смущённая, что сестра застала подобную сцену.— Ты совсем не помешала! Мы уже обо всём поговорили! — Конечно,— довольно скептически кивнула Жади, получая в ответ выразительный взгляд кузины, после чего перевела взгляд на приятеля.— Здравствуй, Зейн. – Здравствуй, Жади,— поздоровался Зейн, тайно вздыхая с досадой, что ему никак не получалось достучаться до Латифы.– Надеюсь, ты в порядке? — У меня всё хорошо,— кивнула девушка, стараясь звучать уверенно, в то же время думая о том, что сегодня утром многие люди смотрели на неё и тайком шептались, увидев на улице, что ей конечно совершенно было не по вкусу, но в присутствии сестры говорить об этом она не стала.— Не ожидала тебя здесь увидеть. Как ты узнал? – У меня есть свои источники,— всё так же расплывчато ответил он, давая понять взглядом, что позже расскажет больше.— Но у меня есть кое-что для тебя,— египтянин вытащил из кармана пиджака листок с номером,— это личный номер журналистки Гарсии Мендоса. Пусть твой муж свяжется с ней, я ей звонил, она согласна обсудить условия написания опровержения. — Гарсия Мендоса...— посмотрела на него в шоке Жади.— Это же та самая... — Да, это она,— кивнул Зейн. – О чём вы говорите?— вмешалась Латифа, тоже следившая за разговором, хотя прежде не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы участвовать в нём. – Гарсия Мендоса написала эту жуткую статью в газете!– ответила сестре Жади.— До сих пор не могу понять, как она столкнулась с Мохаммедом! К удивлению Жади, ответил на вопрос отнюдь не её близкий друг и начальник по совместительству, это была Латифа: – Мы обе видели фотографии, Жади. Видимо Мохаммед пришёл искать тебя, зная где ты работаешь, потому что думал, что сможет найти меня! Похоже он устроил скандал и привлёк этим внимание журналистки...— Латифа горько усмехнулась.– Во всём виновата я! — Что за вздор?— возмутилась её сестра. — Никто не заставлял Мохаммеда выкладывать все его "гениальные" умозаключения первой встречной! Представь себе, этот придурок утверждает, что понятия не имел, что она журналистка!— вспыхнула марокканка, запоздало понимая, что сказала это в присутствии кузины.— Извини, Латифа, просто я с трудом могу держать себя в руках, когда вспоминаю Мохаммеда! — Жади права,— заметил Зейн,— как по мне, Мохаммед достаточно взрослый человек, чтобы самостоятельно нести ответственность за свои ошибки. Молодой человек поймал взгляд Латифы, прежде чем она отвернулась. Девушка на мгновение не могла оторваться от его глаз, где она всегда могла найти столь нужное ей понимание, даже когда она меньше всего понимала сама себя, что вкупе с магнетическим притяжением, возникшим между ними казалось бы с первых встреч, делало в разы тяжелее её вынужденный отказ от любого шанса на их отношения. Латифа внутренне отругала себя за то, сколь легко порой готова поддаться своим инстинктам вопреки разуму, напоминая, что нужно думать в первую очередь о будущем младенце, но и о том, как её поступки влияют на семью её дяди, что было не менее важно. Не говоря уже о том, что постыдно идти на поводу у соблазнов, репутация дома Эль Адиб была бы разрушена до основания, если бы она последовала совету кузины и развелась с мужем через суд, особенно если потом она свяжет свою жизнь со скандальным «проклятием фараонов»! Люди до сих пор не забыли до конца поступки Жади, однако она была совсем другим делом: в отличии от кузины, Латифа почти всю сознательную жизнь провела в Фесе в доме своего дяди, потому её бунт несомненно заявил бы о падении рода! – Просто поскорее свяжитесь с ней, Жади,— обратился к ней Зейн, чтобы наконец прервать неудобное молчание. — Конечно!— кивнула Жади, благодарная за его вмешательство.– Но я просто не могу поверить, Зейн! Буквально полчаса назад я говорила по телефону с Лукасом, они оборвали её рабочие телефоны, связались с редакцией, но даже её шеф не мог помочь в поисках, заявил, что Гарсия... – Неуловимая, когда хочет от кого-то спрятаться,— кивнул Зейн.— Она может быть сложным человеком и вокруг неё слишком много скандалов, но Гарсия определённо профессионал своего дела, возможно потому её не увольняют, даже после всех судебных исков, потому что она знает своё дело и умеет втираться в доверие, когда ей нужно. – Я вижу, ты много о ней знаешь!— заметила Жади. — О ней знают все, кто имеет дело с открытием различных модных заведений...— расплывчато ответил Зейн, не желая открывать подробности своих прежних двусмысленных отношений с акулой пера.– Мы пересекались не однажды в последние несколько лет, потому мне не составило труда договориться, чтобы она вышла на связь... Обычно после подобных скандальных репортажей она исчезает со всех радаров как минимум на неделю, чтобы набить себе цену. — Не знаю, как отблагодарить тебя! – Я не прошу благодарности от друзей!– улыбнулся ей египтянин, мгновение спустя добавляя однако:– Ну, разве что разрешение провести несколько минут в обществе твоей прекрасной кузины, могло бы немного скрасить мой день... Жади рассмеялась, после однако вопросительно глядя на сестру: если бы Латифа сказала «нет», она никуда не ушла бы из палаты, однако было заметно, что прежде чем она нарушила своим появлением их уединение, между ними происходил серьёзный разговор. – Ты можешь оставить нас, Жади,– после небольшой паузы ответила Латифа,— тебе наверняка нужно позвонить Лукасу и передать, что у тебя теперь есть номер той женщины. Чем быстрее она напишет, что писала неправду, тем лучше. Сёстры какое-то время вели молчаливый разговор глазами, прежде чем Жади ободряюще улыбнулась и вышла из помещения, вновь оставляя их наедине. — Это было мило с твоей стороны...– заговорила Латифа мгновение спустя. — Глупости,— пожал он плечами. Между ними повисла очередная многозначительная пауза, после чего молодой человек тяжело вздохнул:— Ты действительно думаешь о возвращении к Мохаммеду, не так ли? — Зейн...— она правда не знала, что можно сказать, чтобы облегчить этот момент. А ещё ей очень хотелось плакать, потому что она как никогда чётко осознавала, что пути назад может не быть, когда она окончательно его отвергнет: её место будет рядом с Мохаммедом и будущим ребёнком, потом могут появиться и другие дети, в то время как Зейн так и останется тайной и тщательно спрятанной страницей из её истории, пока он будет продолжать жить дальше, рано или поздно найдёт подходящую женщину и забудет о ней, если это не произойдёт гораздо раньше. Всё правильно, но от этого хотелось выть от безысходности и тоски, которая вероятно будет сопровождать её до последнего вздоха. Может Зорайде была права, когда говорила, что лучше совсем не любить, чем годами мучиться из-за любви? — Могу ли я что-то сделать, чтобы убедить тебя в обратном? — Так будет лучше для всех... Однажды ты просто посмотришь назад и будешь смеяться над тем, что когда-то мог всерьёз мною заинтересоваться, ведь очевидно, что я совершенно не похожа на женщин, которые тебе нравятся... – Почему ты постоянно это повторяешь? «Женщины, которые мне нравятся» никогда не вызывали во мне даже сотой части чувств, которые я испытываю к тебе. И я никогда не буду над этим смеяться. Латифа, я люблю тебя,— он подошёл, осторожно касаясь её рук, чтобы вновь прижать девичьи ладони к своим губам,— и вижу, что ты чувствуешь то же самое, я хочу видеть тебя счастливой, но вижу, что ты не счастлива с Мохаммедом, даже если пытаешься притвориться в обратном. — Такова моя судьба,— прошептала Латифа, грустно улыбаясь,— видимо Аллах хотел этого для меня... Кто я такая, чтобы спорить с судьбой? — Люди часто пытаются объяснить свои неприятности судьбой, но на самом деле никто из нас не знает, какова судьба на самом деле. Думаю чувства могут подсказать гораздо больше, нежели предрассудки общества... – Но я не из тех, кто идёт против этих самых, как ты говоришь, предрассудков, я привыкла следовать правилам. Ты ждал от меня другого? Это не похоже на женщину, которую ты бы мог любить, правда? — Я не жду от тебя определённого поведения взамен на свою любовь, Латифа,— отрицал Зейн.– Иначе это напоминает какой-то рынок, а не отношения между людьми. Я не могу приказать тебе делать ту или иную вещь, утверждая, что иначе ты лишишься моей любви, конечно сказать мы можем что угодно, но на деле воплотить не столь просто. Чувства так легко не уходят, а если так происходит, их просто нет... – Ты всегда находишь ответ на любые слова...— вздохнула Латифа, уже признаться привыкшая к подобному за время, что они провели просто общаясь по пути из магазина на протяжении долгих недель.— Как я могу убедить тебя оставить меня в покое? Это возможно или я веду напрасное сражение? — Захотеть этого,— спокойно ответил ей египтянин,— правда захотеть всем сердцем, чтобы меня не было в твоей жизни. Но это же не так, я вижу это в твоих глазах. До тех пор я не смогу спокойно отступить от своей цели, никогда раньше я не понимал, что за чувство такое люди возносят выше небес, видел со стороны, как они меняются под воздействием чувств, даже завидовал тайно тому, что они могут испытывать подобное, пока для меня оставалась недоступной эта часть жизни. Мы можем любить родителей, братьев и сестёр, любить своих друзей, но любовь между возлюбленными отличается от этого... Я понял, почему за неё стоит бороться, только когда встретил тебя, понял насколько ты удивительная. — Жади сказала, что ты увидел мой портрет...— впервые подняла давно интересующую её тему Латифа.— Неужели ты всё это понял с одного только взгляда на портрет? Как можно любить кого-то, кого не только не знаешь, но и никогда в жизни не видел? — Я не думаю, что в тот момент действительно любил тебя, в глобальном смысле этого слова, но внутри меня пробудился интерес, больший, чем когда-либо раньше. Если ты веришь в судьбу, тогда можно сказать, что её уверенная ладонь вела меня к тебе, как древние мудрецы искали путь домой по сияющим на небосклоне звёздам. Сначала я просто наблюдал тайно, а потом мы встретились и я понял, что значит потеряться в чьих-то глазах, чем больше я тебя узнавал, тем больше убеждался... Однажды, я даже не могу назвать точный момент, всё произошло так, словно эта любовь годами жила во мне и только и ждала возможности вырваться наружу, я готов был признаться самому себе, что люблю тебя. — Каждая наша встреча... Ты же спланировал каждую нашу "случайную" встречу!— с новым пониманием прошептала девушка, хотя знала об этом довольно давно, но именно сейчас неожиданно разозлилась.— А вот у меня выбора в этом деле не было! Я не хотела, чтобы всё было так! Никогда не хотела совершать харам и любить другого человека за спиной мужа, потому что я должна была научиться любить своего мужа! Именно ради этого заключается брак, чтобы муж и жена жили вместе и из этого со временем должна родиться любовь! – Как по мне, любовь невозможно просто вызвать, построить из ничего. Однажды люди должны посмотреть друг другу в глаза и найти отражение своей любви в глазах другого, а если это не происходит... – О, Аллах! С этим человеком невозможно разговаривать! — топнула ногой Латифа.— Ты не понимаешь, что я каждый день просыпаюсь с чувством вины, что я потеряла сон?! Я просила тебя не приходить, просила снова и снова, но ты появлялся опять, продолжал переворачивать мою жизнь с ног на голову! И теперь я не могу жить, как жила раньше, но изменить что-то тоже не могу! Я не стану причиной позора для своих родственников! Было достаточно скандалов и без того, я не буду начинать ещё один ради своей прихоти! – Латифа, пожалуйста... – Нет, так дальше продолжаться не может!— возразила девушка.— Может у меня хотя бы здесь быть выбор? Ты же с самого начала всё решил вместо меня! Тебе понравился мой портрет и ты решил взять и посмотреть, что будет, а я была вполне счастлива и не хотела ничего такого! Я не хотела любить тебя! Ты превратил мою жизнь в этот беспорядок! Ты спланировал каждую нашу встречу... — Мне жаль, что я причинил тебе боль, не желая этого,– брюнет очередной раз поцеловал её ладони, отмечая, что девушка постепенно расслабилась,– но я не буду извиняться за наши встречи. Потому что мне не жаль... Да, я их спланировал, но опять же, если верить в судьбу, значит всё было задумано изначально, а я был всего лишь инструментом высшего замысла. Так ты кажется говорила про судьбу? Девушка вдруг рассмеялась, но вовсе не со злостью или горечью, действительно чувствуя себя как никогда живой в этот момент, но постепенно по её щекам начали течь слёзы, когда она мягко улыбнулась, глядя прямо в его глаза: — Я буду скучать по тебе, Зейн. — Латифа... — Это должно прекратиться. Пожалуйста. — Просто подумай ещё немного,— мягко возразил Зейн,— пока ты не согласилась вернуться к Мохаммеду, всё можно изменить. Подумай, Латифа. Но даже если ты передумаешь позже, я буду ждать любого знака от тебя... Девушка не успела ничего ответить, потому что в палату ворвалась Жади, запыхавшись от бега: – Я не хочу вас прерывать, но сюда идут дядя Али и Зорайде... Они вот-вот будут здесь! — О, Аллах! — испугалась Латифа. Глаза Жади между тем метались по палате в поисках места, где можно было спрятаться, остановившись на окне: – Здесь только второй этаж... — заметила кузина Латифы.— Кажется ты говорил, что в прошлом увлекался альпинизмом, Зейн... – Жади! — поразилась словам кузины Латифа.— Что ты... — В последнее время мне слишком часто приходится убегать через окно,— пробормотал сквозь смех Зейн, открывая окно.— Моё почтение, дамы,— пару мгновений спустя его уже не было в комнате... Девушки переглянулись и быстро побежали к окну, замечая вскоре, как египтянин стоит на площадке перед больницей, поправляя свой костюм и о чём-то разговаривая с очень возмущённой на вид старушкой, перед которой видимо оказался, прыгнув из окна. Латифа с облегчением вздохнула, прижав ладони к груди: – О, Аллах, он сумасшедший! — Жаль, что здесь нет Каримы,— пробормотала сквозь смех Жади,— иначе у нас был бы среди знакомых человек, который может заставить её замолчать. Как думаешь, она послушает приказ «джинна»?