Проверка на прочность

Последующие пару дней после побега Назиры и громкого ареста Мохаммеда в доме младших Рашидов наступило некое затишье. Хотя молодые супруги мало общались между собой, во многом из-за того, что проблематично остаться наедине, когда в доме полно гостей, которых нужно и накормить, и разговорами развлечь; Мохаммед пропадал в магазине, который посетили и его родственники, в то время как Латифа наслаждалась временем с любимой Зорайде, так и возможностью провести время с маленькой кузиной. Разве что с Жади увидеться им не удавалось, потому что сид Абдул следил за каждым движением жены племянника, словно выжидая, когда она совершит малейший промах; старший мужчина жаловался на всё, на что только возможно было пожаловаться, даже на то, что солнце в его комнате встаёт не с той стороны, как он привык в Фесе, придирался к Латифе, контролируя, молится ли она положенное количество раз в день, как она молится, давал советы по хозяйству и постоянно упрекал по поводу "расточительности", хотя она никогда не тратила ни одного лишнего реала. Если раньше невестка Рашидов утверждала, что сложно жить было с Назирой, она поняла сполна, что у дяди мужа характер куда сложнее, более того, сомнительно, что с ним можно было попробовать договориться, как раньше с золовкой, потому что мужчина судя по всему взял для себя цель не просто ей досаждать, а добиться того, чтобы племянник полностью разочаровался в жене, или по крайней мере согласился жениться во второй раз. Особенно девушку задевали постоянные замечания, что она до сих пор не подарила Рашидам желанного наследника, будто этот вопрос зависел исключительно от неё! У дяди Мохаммеда всегда и во всём были виноваты одни только женщины, что он настойчиво стремился доказать своим племянникам, но если Саид пропускал слова родственника мимо ушей, его младший брат наоборот слушал, даже иногда согласно кивал, особенно когда патриарх брался критиковать его сестру. На следующий день после побега сестры, едва немного оправился от потрясения, молодой человек велел жене собрать и выбросить, а лучше — сжечь остатки вещей Назиры. Латифа вправду собрала, но не стала уничтожать вещи золовки, а собрала в сумку остатки личных вещей женщины, так и те самые фотографии, которые остались на комоде в той комнате, после чего Зорайде передала сумку Жади, потому что в отличии от жены Мохаммеда, она таки смогла увидеться с другой племянницей мужа, а та уже отвезла сумку Назире, которая поделилась новостью, что улетает в Каир вместе с мужем. Не без "помощи" болтливой Каримы об этом узнали все члены семьи за обедом, и с тех пор Мохаммед побледнел и напряжённо о чём-то думал, не обращая никакого внимания даже на очередную тираду своего родственника, пока Латифа нервно поглядывала на мужа. Девушка не знала, как теперь подступиться к Мохаммеду, который почти не разговаривал и смотрел на неё с явным обвинением, только присутствие гостей скорее всего сдерживало его от того, чтобы сыпать на жену обвинениями. Чаще всего ситуацию спасал именно дядя Али, которого молодой человек очень уважал, потому не решался открыто критиковать жену. Очевидно, что парень совсем не поверил в версию, что не Жади подстроила его публичный позор. Ситуация только усугубилась тем, что вандалы залили краской и написали неприличные слова на витрине и вывеске магазина, так и то, что многие постоянные клиентки, большинство из которых были женщинами, не спешили заходить в магазин человека, который держал в заточении родную сестру, и даже был арестован по обвинению в вероятном убийстве, пусть даже это оказалось неправдой. Скандал нанёс огромный удар по репутации Мохаммеда, парень теперь уходил из дома на рассвете, когда на улицах ещё не было людей, и практически убегал от взглядов соседей, которые постоянно начинали шептаться, стоило ему выйти на улицу в другое время. Подобная атмосфера изрядно выводила из себя младшего Рашида, что только усугубило его и ранее совсем не лестное мнение о кузине жены. Наверное, даже представь ему кто-то абсолютные доказательства, что Жади здесь ни при чём, он не поверил бы, подозревая провокацию! Латифа оказалась в очень незавидном положении: не было никакого покоя ни в семейной жизни, ни в сердце, которое вопреки здравому смыслу полюбило совсем другого человека. Зейн упрямо не уходил из мыслей, потому всякий раз, когда она не думала о семейных проблемах, получалось так, что лицо египтянина опять возникало перед мысленным взором марокканки; она вспоминала завораживающий тон его голоса, её руки продолжали гореть от прикосновений молодого мужчины, а губы помнили его поцелуи. Так уж получилось, что после того поцелуя на пляже девушка так и не целовала своего мужа, что не удивительно, учитывая какие потрясения упали им на голову буквально в считанные дни. К своему стыду, Латифа понимала, насколько ей приятно, что именно Зейн был последним, кто её целовал, принимая наконец в своём сердце дикие и недопустимые чувства к "проклятию фараонов", девушка больше не хотела целовать никакого другого человека, даже мужа, к которому она была привязана и искренне стремилась сделать счастливым. В то время как разум кричал, что она предаёт законного мужа, сердце истекало кровью при одной мысли, что она отдаёт себя мужу, пока сердце принадлежит другому человеку; казалось, даже одно прикосновение Мохаммеда было предательством её глубоких чувств к Зейну, потому, куда не посмотри, Латифа со всех сторон ощущала давление, даже собственное отражение в зеркале смотрело на неё укоризненно, якобы укоряя в предательстве. Как можно спокойно жить, когда совершенно противоречивые чувства буквально разрывают тебя на части? Возможно, именно потому в последние дни восточная красавица едва могла сомкнуть глаза, чувствовала себя уставшей и ощущала постоянную тошноту, из-за чего практически перестала есть, отмахиваясь однако, когда Зорайде заметила её состояние и выразила свои опасения. Не удивительно, что в такой напряжённой обстановке здоровье дало сбой! Между тем, обед подходил к концу. Саид отправился по делам, собираясь заключить очередной контракт, по крайней мере именно так парень сказал родственникам, а дядя Али отправился вместе с Зорайде в торговый центр. Женщина не хотела оставлять бедную Латифу в одиночку рядом с сидом Абдулом, но девушка настояла, чтобы Зорайде отправилась на прогулку вместе с дядей, потому супруги вскоре ушли, а Зорайде захватила с собой и маленькую дочь, не желая надолго оставлять ребёнка с неугомонной Каримой, которая вполне могла чем-то увлечься и совершенно позабыть о маленькой подопечной. Хотя в душе жена Мохаммеда мечтала, чтобы и дядя Али, и Зорайде оставались рядом, она упорно давила в себе эгоизм, доказывая себе, что они вовсе не обязаны находиться с ней круглые сутки и имеют полное право насладиться поездкой, если уж приехали в Рио. В общем, получилось так, что в гостиной оставался только сид Абдул, потребовавший от Латифы кофе с кардамоном, а сам Мохаммед поднялся наверх в свою спальню, где направился прямиком к сейфу. Молодой человек никак не мог понять, что именно настолько сильно смущало его последние несколько дней, какой факт он упустил, но он чувствовал, что что-то очень важное прошло мимо его внимания и изрядно нервничал от того, что нечто мучает его разум, но он так и не может понять, что именно. Только когда болтливая Карима сообщила, что Назира сегодня улетает из Бразилии вместе с мужем, собственно говоря, судя по времени, уже улетела, Мохаммеду в голову пришёл немаловажный момент: Назира не могла ни улететь из Рио-де-Жанейро, ни ранее выйти замуж, не имея при себе документов, а паспорт сестры лежал в сейфе с тех самых пор, как они прилетели из Феса после свадьбы дяди Али и Зорайде, парень был полностью уверен, что не отдавал документ. Тем не менее, не похоже, что Назиру это остановило, значит напрашивался один только вывод, что Мохаммед намерен был немедленно проверить. Когда младший Рашид посмотрел на полку с документами, он заметил ещё один паспорт рядом с документами жены, потому первым делом ему в голову пришло, что сестра умудрилась каким-то образом подделать документы, но когда он пролистал паспорт, увидел, что на самом деле это была просто пустая книжечка, где на каждой странице было предупреждение, что это не более чем сувенир. Но ведь он точно был уверен, что раньше у него в сейфе лежал самый настоящий паспорт! Потому самые страшные предположения Мохаммеда подтвердились: его сейф вскрывали, Назира сумела вытащить свой паспорт, заменив подделкой. Можно было допустить, что женщина, которую он более не желал называть сестрой, каким-то образом незаметно пробралась в их спальню, даже что она угадала пароль. Но где же она могла найти ключ, который он носил всегда с собой, оставляя на одном и том же месте только когда ложился спать? Если только ей никто не помог! Молодой человек нахмурился, понимая, что его серьёзно обманули: не только одалиска Жади и негодная предательница Назира, но и его собственная жена, Латифа тоже должна была быть замешана в этой истории, вероломно его обманывая! Не хотелось верить в подобное, однако, какого бы мнения он не был о Жади, жена бразильца едва ли ночью пробралась в его дом, чтобы вскрыть сейф, ему вправду впору назвать себя параноиком, если поверит в такой вздор! Полный решимости раскрыть предательство вероломной супруги, которой он доверял по глупости, Мохаммед спешно спустился по лестнице, кипя от возмущения. Молодой человек ворвался в гостиную, где жена подавала чай его родственнику, и не стесняясь своего дяди, с упрёком и осуждением уставился на жену, для наглядности даже потряс перед ней фальшивым документом, от чего Латифа побледнела. Реакция жены лишний раз убедила Мохаммеда, что она знает, в чём дело! — Латифа, ты меня предала! Ты разрушила всё, что мы строили с самого начала брака! Теперь я вижу, что очень в тебе ошибался!– руки парня дрожали от возмущения, когда он очередной раз потряс фальшивкой перед женой, которая сжалась от ужаса. – Мохаммед, пожалуйста...– попыталась вмешаться девушка. Она понимала, что невольно выдала себя реакцией на подделку в руках мужа. Нужно было вести себя, будто она ничего не понимает, но выдержка на сей раз подвела Латифу. Она столько всего скрывала от мужа и так сильно устала! Несчастная прижала руки к вискам, чувствуя пульсацию боли, что мучила с раннего утра, но от криков мужа усилилась. – Я ничего не хочу слышать! Как змея, ты обвилась вокруг меня, околдовала своими чарами, чтобы в момент слабости задушить!— перебил девушку Рашид.– Я знаю, что это ты помогла Назире бежать! Ты помогла моей негодной сестре украсть паспорт из моего сейфа! Одна только ты знала, куда я кладу ключи от сейфа, когда ложусь спать! Не удивлюсь, если ты тоже помогла своей одалиске сестре опозорить меня на весь город!– он активно размахивал руками от возмущения и даже топал от возмущения, что сбоку выглядело бы довольно комично, будь Латифа в состоянии видеть нечто забавное в этой ситуации.– Аллах, Жади появилась, чтобы стать проклятием моей жизни! Пусть обрушится на неё весь гнев мира, пусть поднебесная упадёт прямо ей на голову! – Прекрати, Мохаммед!— его жена очередной раз потеряла терпение, когда он начал призывать бедствия на голову её сестры.— Ты не можешь всегда обвинять Жади! Она ничего против тебя не сделала! Ничего, но ты продолжаешь винить её, что бы не случилось! – Аллах...Что я слышу?! — прежде молчавший Абдул вклинился в разговор. Ранее старший из Рашидов с удовольствием наблюдал за прозрением своего глупого племянника и одновременно был возмущён предательством, которое совершила девчонка.— Мохаммед, одалиска не только не отрицает свои грехи, но и защищает другую одалиску, свою родственницу, которая оказалась гнилым плодом! Жади заразила твою жену и её больше не спасти! Они обе прогнили насквозь, а вместе с ними отступница Назира, которую я больше не считаю частью семьи!– он угрожающе посмотрел на бледную Латифу.— Пророк говорил, что из путешествия в ад он познал истину, она состояла в том, что большинство горевших в гиене огненной были именно женщинами, которые не ценили своих мужей! Как ты посмела повысить голос на своего мужа, возразить ему? Мохаммед, возьми сейчас же плеть и покажи, кто в доме бедуин, иначе твой брак обречён! — Латифа, ты меня предала... Ты предала меня...— повторял между тем Мохаммед.– Я сказал, что ты не должна помогать Назире, и тем не менее ты пошла против меня! Ты показала, что наш брак для тебя ничего не значит! Должно быть, я был слеп, потому что не видел твоей истинной сущности. Я думал ты верная жена, а ты предательница. Ты вонзила мне кинжал в самое сердце, Латифа!— парень разорвал на кусочки подделку паспорта и обрывки закружились вместе с частичками пыли, которые были видны в воздухе благодаря ярким лучам солнца, что проникли в комнату через широкие окна гостиной, прежде чем упасть на традиционный марокканский ковёр. Латифа наблюдала за этим зрелищем, словно в трансе, будто это её жизнь только что была разорвана на мелкие частички. Взгляд девушки метался от мужа, который уставился на неё с глубоким разочарованием, на его родственника, продолжавшего внушать что-то племяннику, но она просто не слышала, слова сида Абдула напоминали скорее зуд насекомого, хотя она упорно пыталась услышать, увидела девушка и застывшую на лестнице Кариму, которая наверняка пришла, едва услышала крики в гостиной. Теперь она как никогда чётко осознала, что теперь здесь не было никого, кто станет её защищать: дядя и Зорайде ушли, наверняка не подозревая, что её брак вот-вот рухнет, стоит им покинуть дом, что они так или иначе рано или поздно сделают, ведь не могут вечно гостить у её мужа, даже шумная Лара Назира, которая постоянно упрекала и преследовала свои собственные цели превыше всего, но тем не менее сохранила многие её секреты, несмотря на обратные обещания, уехала и больше не вернётся в этот дом! Она осталась здесь с Мохаммедом, который смотрел на неё теперь, будто она была последней женщиной на земле, и даже если порой бури собственной не постоянной и тревожной души заставляли её чувствовать нечто подобное, Латифа осознала, что обязана защитить себя! — Мохаммед, ты всё неправильно понял! Я могу всё тебе объяснить! – И что ты собираешься объяснить своему мужу, одалиска?– вопрошал Абдул.— Собираешься рассказать, как помогла Назире найти любовника и пойти по кривой дорожке? – Я никому не помогала найти любовника!– возразила Латифа, слёзы текли по щекам восточной красавицы.— О, Аллах! Сид Абдул, почему вы так ненавидите меня? Я ничего не сделала!— девушка посмотрела на мужа.– Мохаммед, прошу, послушай меня! – Да, послушай её, если хочешь, чтобы окружающие за глаза звали тебя ослом!— издевательски заметил патриарх Рашидов. Тем не менее парень не был расположен к долгим разговорам. Плохое настроение последних дней, побег сестры и собственный позор, воспоминания которого тёмным ореолом окутывали сознание марокканца, сыграли с ним злую шутку. Он чувствовал, что весь мир сговорился против него, а причиной тому стала не только ненавистная Жади, но и его собственная жена! — Ответь мне только на один вопрос, Латифа. Ты знала, что Назира собирается сбежать с этим бразильцем и облить грязью имя нашего рода? Ты знала?— молодой человек пристально уставился на брюнетку перед ним, его маленькие глаза буквально сжигали насквозь несчастную, но сейчас у него было мало сочувствия к жене, которая его предала, как он считал. Прежде чем девушка ответила, он добавил:— Поклянись Аллахом, что ты не знала ничего, Латифа! Поклянись на Коране жизнью всех своих родственников! Поклянись своими будущими детьми, что ничего не подозревала об этой гнусной истории! — Мохаммед...— Латифа покачала головой и залилась горькими слезами. Разумеется, она не могла поклясться на священной книге, особенно жизнью своих близких, поскольку действительно знала о планах его сестры. Тем не менее, она не могла открыть планы Лары Назиры, действуя прежде всего ради сохранения мира и спокойствия в семье. Но если каким-то образом она ещё могла ухитриться убедить в чём-то мужа, который во многих вопросах однако становился особенно непреклонным, в присутствии его родственника даже пробовать было бесполезно. Латифа понимала, что совершила самую страшную ошибку, выдав свою причастность, когда ей не удалось притвориться, будто она ничего не понимает. Но сколько всего впрямь возможно было скрывать от мужа? Всегда ли ей жить с этим безумным напряжением, опасаясь каждого неверного слова или жеста, просчитывая наперед каждую фразу? Неужели сам Мохаммед не знал характер своей сестры, не осознавал, что невозможно удержать эту женщину, когда она действительно чего-то хочет? Он сам тоже частенько отступал, когда пытался наложить на Назиру тот или иной запрет, поскольку Лара Рашид всегда знала, каким образом приструнить брата и сделать из него послушную марионетку, только в последний раз, когда отношения его сестры и тренера стали известны безумному от открытия Мохаммеду, женщина не сумела решить вопрос путём манипуляций или скандала. Так разве муж не мог отнестись с элементарным пониманием, что даже догадываясь или зная о чём-то, она не могла пойти против напора золовки? Но Мохаммед будто хотел переложить на неё всю ответственность, хотя она много раз говорила, умоляла найти подходящего мужа Назире, пока женщина не натворила глупостей, не получая в ответ ничего определённого! – Значит ты знала,— констатировал Мохаммед. В пылу злости, вне себя от негодования, молодой человек произнёс самые страшные слова:— Я развожусь с тобой, Латифа! Я развожусь с тобой! Я с тобой развожусь! Талак. Талак. Талак. Последние слова он произнёс почти шёпотом, тем не менее казалось, что они прозвучали громче криков. Девушка пошатнулась и вероятно упала бы, если бы не появилась рядом Карима, которая и поддержала племянницу сида Али, заголосив на арабском, в то время как сид Абдул наоборот одобрительно смотрел на племянника. Внезапно Латифа подняла на мужа заплаканное лицо и жёстко произнесла: — Ты несправедлив ко мне, Мохаммед! Ты ко мне несправедлив! Я не виновата, что Лара Назира сбежала и вышла замуж! Ведь я давно говорила, что нужно найти Ларе Назире подходящего мужа, но ты меня не слышал! Никто не слышал, когда Лара Назира кричала, что хочет выйти замуж! А теперь я во всём виновата! Я не виновата, что твоя сестра сделала то, что много раз обещала сделать раньше! Ты сам предпочитал не слушать! Только винил во всём мою кузину, будто все неприятности в мире происходят из-за Жади! — девушка говорила то, что давно копилось в душе, внутренне однако ужасаясь словам, которые против воли срывались с её уст. — Латифа...— простонал в ужасе Мохаммед. До него потихоньку доходили как слова жены, в которые он не мог поверить, потому что не могла их произнести его кроткая и послушная «козочка» так и то, что именно до этого сказал он сам: он развёлся, произнёс слова развода, даже не осознавая этого в пылу злости! Мохаммед едва не плакал сам, понимая, как сильно перевернулась его жизнь. — Аллах! Одалиска совсем потеряла всякий стыд! Я давно тебе говорил, Мохаммед, что жену нужно бить, чтобы она знала своё место! Если ты не знаешь, как это делается, я тебя научу!— когда сид Абдул говорил, из его рта летела слюна, чего он практически не контролировал, в таком был возмущении. Патриарх схватил первую попавшуюся вещь, которая оказалась выбивалкой для ковров, и резко замахнулся ею в сторону Латифы. Вероятно, он хотел ударить непокорную жену племянника по спине, однако она инстинктивно отвернулась, да таким образом, что удар пришёлся на половину её лица, разбивая при этом нос и часть губы девушки, оказавшись таким сильным, что Латифа даже не удержалась на ногах. Под громкий визг Каримы девушка осела на ковёр, прижав ладонь к лицу, покачиваясь на месте, пока шокированный Мохаммед заикался, открывая и закрывая рот, глядя на родственника. Латифа тем временем вдруг поднялась на ноги и поспешно выбежала из дома, куда глаза глядят, не чувствуя под собой земли. Она хотела убежать отсюда подальше, только бы не находиться в этом месте! — Дядя Абдул, что вы натворили...— обрёл наконец дар речи Мохаммед. — Ты лучше скажи, куда убежала одалиска! Жизнь ничему тебя не учит, Мохаммед! Посмотри, как она начала с тобой разговаривать! — Сид Абдул, Латифа ничего плохого не сделала! Она же правду сказала, Лара Назира много раз грозилась сама найти себе мужа и убежать! Карима свидетель! Зачем вы Латифу ударили? Бедняжка, у неё всё лицо разбито! Она может попасть под машину в таком состоянии!— причитала служанка.— Аллах, бедная Латифа! Где же сид Али? Он бы не позволил племянницу обижать! Мохаммед сообразил наконец выбежать на улицу, не слушая спор своего родственника с болтливой служанкой. Парень громко звал жену по имени, бегая по улице, не обращая внимание на взгляды соседок, которые шептались между собой, тыкая в него пальцами. Мимо них явно не прошло в каком состоянии девушка выбежала из дома, она убежала очень быстро, но соседки хорошо увидели кровь, потому когда араб сообразил наконец подойти к ним, указали, что девушка побежала в совсем другую сторону, куда он и направился.

***

А Латифа тем временем сидела прямо на земле, прижавшись спиной к одному из соседских заборов. Она слышала крики мужа — теперь уже бывшего,— но не издавала ни звука, наоборот дрожала от одной мысли, что ей придётся вернуться в тот дом. Мохаммед просто стоял и смотрел, как сид Абдул её ударил, а ведь тот даже заявил о своём намерении, но парень не сказал и слова против! В этот страшный момент ей в голову не приходило, что Мохаммед и сам был в шоке, так уж бывает, что иногда наши чувства меняются и мы не можем их вернуть, даже узнавая правду. А её чувства к Мохаммеду никогда не были настолько прочными, чтобы эта ситуация раз и навсегда не изменила взгляд девушки на своего супруга. Восточная красавица чувствовала, будто жизнь закончилась, из неё выкачали все силы, тем не менее мысль, что нельзя здесь сидеть, потому что её рано или поздно найдут, вдруг придала девушке сил настолько, что она сорвалась и просто побежала вперёд, прежде накинув на голову платок, который лежал у неё на плечах, уже после того, как его кончиком вытерла кровь со своего лица, не думая вовсе, как выглядит со стороны. Она бежала, пока не закончились силы, а в итоге просто осела на ближайшую скамейку в каком-то жилом районе, где прежде никогда не бывала, безудержно рыдая от отчаяния. – Эй, девочка? Что с тобой?— спросил немного резковатый, но в общем-то совсем не злой женский голос. Латифа подняла взгляд, чтобы увидеть перед собой женщину со средней длины кудрявыми волосами, незнакомка была немного полновата и носила платье в цветочек, средней длины, но без рукавов. Сначала женщина показалась ей впрямь незнакомой, но вскоре вспышка узнавания появилась в глазах марокканки: да ведь это была та самая женщина, которая несколько дней назад привела воинственно настроенных людей к их дому, а потом и вовсе пробралась внутрь вместе с полицией и избила Мохаммеда. Она даже помнила имя этой самой доны Журы, поскольку сеньора его неоднократно повторяла, пока колотила её мужа веником! Вспоминая Мохаммеда, восточная красавица невольно вспомнила недавний развод и другие обстоятельства своего побега, потому вновь залилась слезами. Между тем, хозяйка бара тоже обладала очень неплохой зрительной памятью, потому быстро сообразила, почему девчонка кажется ей настолько знакомой! Женщина критически осмотрела разбитое лицо младшей женщины, её ноздри возмущённо раздулись, но она гневалась вовсе не на девушку, а скорее на того, кто по её мнению виноват в таком состоянии молодой особы. — Я тебя узнала! Да ведь ты жена того самого наглеца, который держал жену нашего Миру взаперти!— воскликнула вдруг Жура, заставляя Латифу вздрогнуть. – Пожалуйста, сеньора, не нужно кричать,— взмолилась Латифа, испуганно оглядываясь по сторонам,— клянусь, это было просто недоразумение, не кричите, прошу вас, меня не должны найти. Я всё могу объяснить... — Тихо, тебя я ни в чём ни виню!— жёстко возразила Жура, похлопав девушку по спине.— Похоже, твой муженёк не усвоил свой урок и опять взялся за старое! Ну, ничего, я с ним разберусь!— пообещала воинственная Журинья.– Пойдём со мной, надо обработать твои раны, займёмся этим у меня в баре! — Нет, вы неправильно поняли, не нужно ни с кем разбираться, это сделал не Мохаммед...— девушка вдруг ахнула, услышав последние слова женщины.— Бар? Нет, я не могу войти в бар! Вы очень любезны сеньора, не примите мои слова за оскорбление, но наша религия не позволяет заходить в бар, где продают спиртное. Простите за беспокойство, сеньора Жура, я просто пойду и... – И куда ты собираешься идти?— задала вопрос хозяйка бара, не обращая внимание на остальные слова девушки. Помнится, её родственница Назира тоже говорила, что их религия запрещает сидеть в баре, но ведь заходила туда вместе с Миру и ничего с ней не случилось! А тот факт, что девушка защищала незадачливого муженька, вовсе её не удивил. Какая женщина открыто признает перед незнакомым человеком, что муж поднимает на неё руку? – Я.. Я не знаю...— вопрос другой женщины привёл Латифу в замешательство. Гонимая эмоциями, она убежала из дома, не имея при себе совершенно никаких денег или сбережений, не думая, куда идёт, с одной лишь мыслью убежать подальше от теперь уже бывшего мужа и его семейства, а ещё от собственного чувства вины, поскольку подсознательно вместе с обидой на Мохаммеда, девушка понимала, что в чём-то молодой человек прав: она действительно оказалась плохой женой, неоднократно пошла против его воли, сначала общаясь с кузиной вопреки прямому запрету, а после зная о планах побега его сестры, но тем не менее ничего не рассказала и даже помогла Назире вскрыть сейф мужа, напоив Мохаммеда снотворным, чтобы он не помешал их предательским планам. Не говоря уже о том, что она осмелилась влюбиться и даже целовалась с чужим мужчиной, мечтала вновь поддаться своему соблазну, когда на днях он оказался у них дома, пока Мохаммед находился в тюрьме из-за того, что она изначально слишком много от него скрывала. Так не прав ли сид Абдул, что она впрямь заслуживает строгого наказания? — Подожди, пойдём в мою квартиру, если не хочешь в бар, я не оставлю тебя на улице в таком состоянии,— задержала её за руку Жура, когда девушка уже поднялась со скамейки, намереваясь уходить,– обработаем твоё лицо, а потом помогу тебе связаться с твоей родственницей. Жади, правильно? Она же твоя родственница? Кстати, как тебя зовут? Как я поняла, меня ты уже знаешь, я не удивлена, меня многие знают, а вот я твоего имени не знаю. Насколько помнила хозяйка бара, девушка, приходившая на днях искать Миру — некая Жади,— упоминала, что является кузиной жены этого самого Мохаммеда, соответственно, она чувствовала свой долг помочь другой женщине по крайней мере связаться с родственницей. – Жади? Вы знаете Жади?— встрепенулась Латифа. Она утвердительно ответила на вопрос хозяйки бара по поводу того, является ли Жади её родственницей.— Вы правы, сеньора, Жади моя кузина. А меня зовут Латифа. — Ну вот и познакомились, значит пойдём ко мне и свяжемся с твоей кузиной! Уж она должна приютить родственницу, муж которой забыл своё место?— Жура подхватила девушку под руку и потащила в сторону дома. Решительная дамочка жила в небольшой, но уютной, чистой и аккуратно обставленной квартире над баром, где одна из комнат принадлежала, по словам самой доны Журы, её маленькому сыну, а в другой, куда она и провела гостью, жила сама женщина. Очень быстро Латифа узнала, что сеньора является хозяйкой бара внизу, который достался ей в наследство от бабушки, что её ребёнок на самом деле приёмный, чего та ни капельки не смущалась, женщина даже рассказала ей несколько забавных историй про жителей района, даже о том, что тренер Миру сделал предложение её золовке именно в баре Журы. Хозяйка бара вытащила между тем аптечку и ловко обработала разбитую губу девушки и остановила кровь, что продолжала течь из носа, попутно возмущаясь, какого наказания заслуживают мужчины, которые смеют поднимать руку на своих жён. — Мой муж не бил меня, сеньора...— опять возразила Латифа. Возможно, она была глубоко обижена, разбита, разочарована, что Мохаммед не остановил своего фанатичного родственника, когда тот поднял на неё руку, однако она не собиралась распускать про него ложные слухи, особенно перед женщиной, которая уже однажды показала, что более чем способна вызвать неприятности. Разве Латифе хотелось, чтобы дона Жура пошла и вновь избила Мохаммеда? Нет, ничего подобного она не желала! Племянница Али Эль Адиба чувствовала себя безгранично уставшей, одновременно не осознавая до конца, что сегодняшний день впрямь реален. Несмотря на всё, что с ними всеми случилось в последние пару лет, как перевернулась её жизнь и внутренний мир, Латифа до сих пор не могла поверить, что её браку пришёл конец. И что теперь будет? Девушка хорошо понимала, что несмотря на данный ей развод, она всё ещё была женой Мохаммеда до истечения положенных трёх месяцев, потому не имела никакого права убегать из дома, однако каждая часть её внутреннего мира восставала против одной только мысли о возвращении в место, которое ещё утром она считала своим домом. Латифа предпочитала не думать, что теперь скажет о ней дядя Али! Будучи в таком стрессе, вероятно её мозг блокировал временно другие источники беспокойства, зная, что иначе она не выдержит сегодняшний день. Куда ей идти, если она не вернётся в дом мужа? Пожалуй, Жади действительно была единственным вариантом. Латифа знала, что кузина ей поможет, но Жади с мужем и дочерью жили в доме отца Лукаса, потому неловко было вторгаться в их дом, тем не менее других вариантов не было, даже их с Жади общая подруга Лидьяне на днях уехала с мужем и детьми из Рио-де-Жанейро, чтобы навестить родственников. Больше никого девушка не знала в этом городе. Не к Зейну же ей идти просить приюта! Подобное вызвало бы невероятный скандал, она бы никогда не осмелилась действовать таким образом, тем не менее её сердце забилось быстрее, когда перед глазами невольно появилось знакомое лицо египтянина, который буквально несколько дней назад признался ей в любви. Могла ли девушка представить, что слова молодого человека откажутся пророческими и её брак впрямь рухнет в считанные дни? Было ли это знаком свыше, что им таки суждено нечто большее? Латифа вовремя заглушила в себе эти мысли, понимая, что просто не может сейчас об этом думать, слишком много всего произошло, прежде всего хотелось спрятаться хотя бы на сутки в безопасном месте, где можно будет отгородиться от всего мира. Может быть тогда она сможет наконец разобраться в себе? — А кто же тебя тогда ударил?— спросила между тем дона Жура.– Если это сделал не твой муж, кто тогда побил тебя? Я знаю многих женщин, которые до последнего отрицают, что их муж может сделать что-то плохое, а потом попадают в больницу, не говоря уже про количество якобы случайных бытовых убийств. Не нужно молчать о таких вещах, как и позволять ему уйти от ответственности за рукоприкладство! Посмотри только, что он с тобой сделал! У тебя синяк до самого виска, ударь он тебя чуть повыше, мог бы убить! Ты это понимаешь, девочка? Я тебе вот что посоветую: возьми и напиши на него заявление в полицию! – О, Аллах! Я же говорю, что меня ударил не Мохаммед! — девушка покачала головой и вдруг вновь залилась слезами, которые невольно выступили на глазах от искренней заботы женщины, так и от внутреннего напряжения. Марокканка сделала несколько глотков из стакана, который ей подала хозяйка бара, а потом откровенно призналась:– Мохаммед меня не бил, это правда. Он меня никогда не бил. Это сделал его родственник, сид Абдул родной дядя Мохаммеда, он ему почти как отец. Не нужно никакой полиции, прошу вас! Мохаммед и так попал в глупую ситуацию на днях, ведь он никогда не причинял вреда Ларе Назире, он и запер её только потому, что так ему сказал дядя, я уверена. У нас в Марокко принято слушать старшего родственника, понимаете? Сид Абдул... Он действовал не со зла, понимаете, сид Абдул очень религиозный человек... – Религиозный человек?— фыркнула хозяйка бара.— Это в какой такой религии написано, что можно колотить жену племянника?! Никакой он не религиозный человек, а просто осёл, вот что я тебе скажу! Такие должны сидеть за решёткой! Это вам не шутки! — Пожалуйста, только не надо полиции...— умоляла Латифа.– Я очень благодарна вам за заботу, правда. Мне нужно только добраться до дома моей кузины Жади, у меня даже есть адрес...— девушка вытащила из кармана платья небольшой клочок бумаги, который постоянно носила с собой на всякий случай с тех пор, как Жади очередной раз дала ей свой адрес. Марокканка сняла золотой браслет с руки и протянула женщине.— Это очень хорошее золото, высокой пробы, мой дядя привёз мне его в подарок из Марокко, клянусь, очень хорошее. Если бы вы согласились в обмен на мой браслет дать мне немного денег на такси... Я понимаю, что и так вам должна... – Это ещё что за глупости?– возразила Жура, отодвигая браслет.— Ничего ты мне не должна! Да эта вещица стоит целое состояние, а ты мне предлагаешь отдать её за одну поездку на такси. Не нужны мне никакие деньги, я не разорюсь, если заплачу за такси со своего кармана просто так! Немедленно убери браслет! – Но как же так...— совсем растерялась кузина Жади.— Вы были со мной очень добры сеньора, я просто не могу... – За доброту денег не просят! Это даже не обсуждается!– упёрлась женщина, уверенно возвращая украшение на руку законной хозяйки.— Ты его лучше спрячь, в Рио-де-Жанейро могут и ограбить, если поймут, что на тебе настоящее золото! Я тебе больше скажу: я не только заплачу за такси, но и сама поеду с тобой, чтобы убедиться, что ты благополучно добралась до дома своей кузины. А если что пойдёт не так, всегда можешь остаться у меня, я дам тебе свой номер, хотя бар Журы любой таксист в этом городе знать должен! Все они очередь за моими пирожками занимают за неделю! — Я даже не знаю, как благодарить вас, сеньора Жура!— смутилась восточная красавица. — Не нужно благодарить меня! — махнула рукой женщина.— Только зови меня просто Жура или дона Жура. Я не привыкла, чтобы меня звали сеньорой! — Как скажете, дона Жура,— быстро согласилась Латифа,— я вам очень благодарна! Пусть Аллах пошлет вам всех благ! Я буду за вас молиться!

***

Молодой марокканец вошёл в главный зал Нефертити. Заведение, безусловно, было роскошным,меньшего и не следовало ждать от его университетского приятеля, который был хозяином заведения, однако Саид пришёл сюда вовсе не ради восхищения интерьером или других целей, ради которых обычно приходят в подобные места. Освободившись пораньше после деловой встречи, парень не удержался и таки приехал к месту работы бывшей невесты, намереваясь с ней увидеться. Перед этим он даже поехал к офису Феррасов и стоял перед зданием где-то полчаса, не зная толком, зачем это делает, поскольку заранее решил, что не станет видеться с соперником, который отобрал у него невесту, а уж тем более открыто мстить, как хотел поступить сразу после отмены свадьбы. Или может он ждал, что Жади приедет навестить мужа? Но тогда ему тем более следовало держаться подальше, потому что Рашид не знал как отреагирует, если вживую увидит этих двоих вместе, особенно если они не станут скрывать супружескую приязнь на улице! Саид теперь ужасался, какие безумства приходили ему в голову в те месяцы, разумеется, он не собирался губить всю свою жизнь, убив или покалечив сына одного из богатейших людей Бразилии, поскольку такие действия не только погубят его душу, но и ответственности будет не избежать, они не в Марокко, где совсем другие обычаи и традиции. Пожалуй, лучшей местью былл бы увести у Лукаса его жену, как бразилец увёл у него невесту. Как не убеждал себя, что хочет видеть племянницу сида Али исключительно чтобы прямо задать вопрос, почему она позволила себе унизить его много месяцев назад, почему отменила их бракосочетание за какую-то неделю до свадьбы, бурное воображение невольно рисовало картины, где он впивается в губы непокорной девчонки, зарываясь в её густые волосы, как она говорит ему, что сделала страшную ошибку, бросив его тогда, и умоляет принять хотя бы второй или третьей женой. Даже зная о Жади крайне мало, Рашид осознавал, что крайне сомнительно, что она стала бы так унижаться даже впрямь влюбившись в него, чего не было и в помине, сколько бы он не воображал себе неизвестно что, но трудно было бороться с воображением. Он не мог избавиться от одержимости этой девчонкой, где-то глубоко в душе сорняк продолжал жить и пускал новые корни, сколько он не пытался выдрать их и выбросить. При этом никуда не исчезли чувства к Рамиле, наоборот, Саид с нетерпением ждал приближающейся свадьбы и буквально вчера вечером разговаривал по телефону с невестой, получая желанное умиротворение и тепло, едва услышал её голос из телефонной трубки. Умом он с трудом мог понять, что за безумие творится в его душе, или хотя бы самому себе объяснить, зачем ему нужна чужая жена, мать чужого ребёнка! Он не откажется от Рамили, которой дал обещание, что она навсегда останется его единственной женой, соответственно не сможет никогда жениться на Жади, даже если она получит развод с бразильцем и вернётся в Фес, чтобы просить сида Али вновь принять её в семью. Да и нужно ли ему это теперь? Разве он до сих пор хочет жениться на Жади, которая ранее вероломно предала, отвергла все его надежды и мечты, будто они для неё были не более чем пылью под ногами? По началу Саид превыше всего жаждал убрать с дороги бразильца и любым способом, пусть даже насильно, заставить Жади стать его, уверенный, что рано или поздно сумеет зажечь в ней желанную любовь, но с течением времени многое изменилось. Скорее всего, она даже не думала о нём, пока он сходил с ума из-за неё, много дней подряд засыпая с тайным желанием никогда не просыпаться, а после просыпаясь, только бы избавиться от бесконечных видений, где его бесконечно преследовал образ Жади! Готов ли он забыть обо всём, что пережил по её милости, забыть, что Жади не только принадлежала другому, но даже родила от бразильца ребёнка, и всё только бы быть с ней? Или он хочет получить девушку исключительно для плотского удовольствия и в качестве мести сопернику, после бросив на обочине, непременно в себя влюблённую, умоляющую её принять, как она оставила его в своё время оплакивать их так и не состоявшийся союз? Нельзя скрывать, что при мысли о подобном, Саид испытывал прилив некого эгоистичного удовольствия. Неужели он вправду стал настолько жестоким человеком? Вероятно, узнай его невеста про такие мысли, немедленно откажется иметь с ним какое бы там ни было дело, не говоря уже о свадьбе! Рамиля настолько далека от мести, насколько только возможно, умеющая понимать и прощать даже тех, кто глубоко её обидел, она простила своего бывшего жениха, который, признаться честно, был виноват перед ней в десятки раз больше, нежели Жади когда-либо была перед Саидом! Она бы не только была глубоко оскорблена тем, насколько много его страсти отдано фантазиям о другой женщине, но и осудила бы любую идею мести. Не сосчитать, сколько раз Рамиля повторяла ему спокойным голосом, что на самом деле никто никого не обязан любить, с чем он даже соглашался, однако никуда не девалось внутреннее убеждение, будто Жади обязана была его полюбить, едва узнала про их помолвку, что его взгляд должен был пробудить в ней такие же чувства, какие вспыхнули в его собственном сердце, из-за чего дальнейшие действия сумасбродной девчонки казались самым ужасным предательством из всех возможных. — Саид? — услышал он между тем знакомый голос позади себя, вскоре увидев перед собой старого приятеля.— Какой сюрприз, я не ожидал тебя здесь увидеть! — Здравствуй, Зейн,— Саид пожал протянутую руку.— Я тоже не ожидал, что окажусь здесь с ближайшее время, однако так получилось, что я оказался в Рио-де-Жанейро и совершенно случайно забрел в этот район, потому не мог не зайти в твоё заведение, о котором столько читал в журналах. – Конечно,— кивнул Зейн, притворяясь, будто верит объяснениям друга, хотя умом безусловно понимал, ради чего, вернее ради кого Саид сегодня приехал в Нефертити.– Рад тебя видеть, Саид. Пойдём в мой кабинет, там мы сможем обо всём поговорить. Оба направились в кабинет Зейна, где какое-то время провели, обмениваясь привычными любезностями, задавая вопросы о достижениях другого за время, которое они не виделись, как обычно и происходит, когда встречаешь старого приятеля, однако Саид постоянно оглядывался, будто ожидая, что вот-вот в кабинет войдёт девушка, ради которой собственно говоря он и пришёл сегодня, едва сумел скрыть своё разочарование, когда поднос с кофе принесла именно помощница хозяина заведения. – Жади сегодня не работает, у неё выходной, Саид,– наконец произнёс Зейн, когда за девушкой закрылась дверь,— и в её обязанности не входит приносить кофе, потому ты вряд ли увидел бы её здесь при таких обстоятельствах. — Прости?— переспросил Саид, не думавший, что его намерения будут раскрыты настолько скоро.— Я вовсе не... — Брось, Саид,— перебил его египтянин,— мы с тобой знакомы сто лет, конечно, мы не виделись последние пару лет, но ты не очень изменился. Очевидно, ради чего ты пришёл сюда. Жади мне рассказывала, что её родственники пытались вас сосватать, потому для меня это не секрет. — Она обсуждала меня с тобой?— Саид невольно разозлился, думая о том, что бывшая невеста посмела не только разорвать помолвку за неделю до свадьбы, но и обсуждать со всеми подряд, как его опозорила, ведь если знал Зейн, могли знать и многие другие. А может она и со своим так называемым мужем его обсуждала? Парень не сдержался и сжал кулаки от злости, представляя как Жади лежит в постели с этим бразильцем и насмехается над незадачливым брошенным женихом, которому только и остаётся, что прятаться от слухов и бить кулаками об стены, чтобы хоть как-то избавиться от невыносимого напряжения, агонии, что он пережил по её милости! — Успокойся, Саид, мы не обсуждали тебя, обычно Жади не говорит о вашей прошлой помолвке, потому тебе не нужно придумывать способы мести,— спокойно заметил Зейн, знающий какие мысли теперь бродят в голове приятеля.— Мы говорили об этом всего один раз, когда она случайно узнала, что мы с тобой знакомы, Жади опасалась, что ты захочешь получить какие-то новости о ней через меня, или что факт нашей с тобой дружбы как-то помешает нашей совместной работе. Я заверил Жади, что этого никогда не будет, поскольку я ценю её не только как дизайнера, но и свою дружбу с ней не меньше, чем нашу с тобой дружбу, Саид. — Вашей совместной работе...— повторил Саид.— Я бы никогда не позволил своей жене работать с посторонним мужчиной! А этот бразилец,— махнул рукой парень,— похоже совсем не беспокоится, она ему совершенно безразлична! Что же, Жади получила чего хотела! Она отвергла свою семью и перспективы, чтобы получить жизнь бразильянки, вероятно, теперь она очень довольна!– он не сдержался и произнёс последние слова с явной иронией, поскольку по его мнению ни одна здравомыслящая марокканка не могла поступить столь безрассудно и остаться довольной результатом. — Саид,— покачал головой его друг,— ты думаешь, что доверять жене значит быть к ней равнодушным? – Так ты думаешь, что они счастливы?— прямо спросил Саид, не отвечая на вопрос друга. Парень чувствовал, что ведёт себя неправильно, тем не менее он почти хотел услышать, что девушка несчастна, что все её планы оказались тленом, рухнули. Пока он был далеко от Жади, почти мог выбросить из мыслей время от времени, но в Рио-де-Жанейро раны, которые казались уже закрытыми, вновь начали кровоточить с новой силой. — Жади счастлива? — Насколько я могу судить, Жади очень даже счастлива,— подтвердил египтянин,— её брак кажется вполне благополучным. Но ты тоже скоро женишься, разве не так? Ты говорил, что твоя невеста хорошая девушка и ты с ней чувствуешь себя счастливым. Неужели ты до сих пор зациклен на бывшей невесте? — Ты не можешь меня понять, Зейн,— возразил Рашид,— тебе не понять, как это любить женщину и не получить от неё ответа, не понять, каково, когда тебя унижают, когда твои чувства выкидывают на помойку! Она отменила свадьбу за неделю, сбежала и не дала мне никаких объяснений. Жади стала для меня настоящим проклятием, я не могу выбросить эту женщину из головы, Зейн, а она живёт и не вспоминает обо мне, не вспоминает, как меня унизила пока я продолжаю мучиться. Разве это справедливо? Я хочу просто увидеть её и в глаза задать вопрос, почему она так поступила!— он уставился на друга.— Я так понимаю, ты мне не поможешь? — Какую именно помощь ты хочешь от меня получить? Не в моих силах заставить Жади увидеться с кем-то, если она будет с тобой говорить, я полагаю, что ты сможешь найти её и без моей помощи, но если ты хочешь помощи, чтобы разрушить брак Жади, я не буду тебе в этом помогать, Саид. Она мой друг, я не стану вмешиваться в этот вопрос и вредить ей. И тебе не советую. Зачем тебе это нужно? Насколько я знаю от Жади, вы видели друг друга от силы пару раз и она не давала тебе никаких обещаний. – Не давала никаких обещаний?— возмутился Саид.— Мы были помолвлены, мы с её дядей обо всём договорились, уже всё было готово к свадьбе, когда она сбежала! — Саид, ты сам сказал, что договорился обо всём с её дядей, а не с ней,— заметил его собеседник,– вы не спросили согласия самой Жади, она имела право отказаться и воспользовалась этим правом. У неё не спросили, кого она любит, чего хочет от жизни, вы пытались решить вместо неё. А ты ведёшь себя так, будто Жади лично дала тебе клятву быть навеки верной, призналась в любви, а потом обманула и сбежала. Но всё было не так, правда? — Ты слишком отошёл от традиций и просто не понимаешь, что в Марокко, как впрочем и на твоей родине, принято слушать родственников, выбирая пару. Согласие сида Али автоматически было согласием самой Жади! — Я отошёл от традиций, как и Жади. Она выросла в Бразилии и привыкла к совсем иным условиям жизни,— заметил между тем Зейн. С небольшим весельем он добавил:– Но ты тоже действуешь не по традициям, не так ли? Ты собираешься разговаривать с замужней женщиной о том, счастлива ли она в браке... Насколько я знаю, такой поступок больше в моих привычках, чем в твоих, Саид. – Ты думаешь я не понимаю, что веду себя откровенно глупо?— вздохнул марокканец.– Я знаю, что не должен больше думать о ней! Она замужем, я скоро женюсь, и я знаю, что Жади никогда меня не любила. Но мысль, что я мог бы её заставить меня полюбить, будь у меня такой шанс, просто не оставляет меня... — Разве возможно заставить кого-то полюбить? Это свободный выбор, насильно мил не будешь, Саид. – Именно этой философии ты следовал, отказываясь жениться сначала на одной, потом на другой девушке, которых выбрали тебе родители? Конечно, ты можешь понять Жади, потому что сам поступал, как поступила она, хотя из-за этого страдают совсем другие люди. — Я никогда не притворялся святым, Саид, ты об этом знаешь,— пожал плечами хозяин клуба, нисколько не обидевшись, поскольку и раньше они не раз вели подобные разговоры,— но я не стал бы обрекать женщину на брак, где она не получила бы моей взаимности. — Откуда ты знаешь, что не полюбил бы женщину со временем, если бы женился на ней? Любовь рождается в браке. — Ты знаешь, что я думаю про эти предрассудки, Саид. Я не смог бы любить женщину, на которой женился бы насильно, будь она даже лучшим человеком на земле, потому что я женился бы по принуждению и не видел бы никаких хороших качеств этой женщины. Потому я думаю, что к лучшему, что вы с Жади так и не поженились. Вы только мучили бы друг друга. Я знаю тебя и знаю Жади, поверь, ты бы ничего не добился, пытаясь подчинить эту девушку, если она сама не хотела быть с тобой. Ты не стал бы счастливым, женившись на Жади. Она вовремя отказалась и избавила вас обоих от бесконечного круговорота боли, где иначе вы и многие другие люди ходили бы по кругу, не зная счастья. – Ты говоришь так, будто сам понимаешь что-то в любви,— проворчал Рашид. Зейн вдруг подумал о том, что никогда не узнал бы Латифу, если бы Жади тогда не сбежала от Саида, вышла за него замуж и жила с ним в Фесе, они бы не пересеклись и он не увидел бы тот самый портрет, с которого и начался его путь к этой замечательной девушке. Пересеклись бы они иначе на жизненном пути? Мог ли он её увидеть среди сотен других лиц, если бы судьба сложилась иначе? Несмотря на то, что ему только предстояло пройти свой путь к любимой женщине, он знал, что не хотел бы жить в этом другом мире, где так и не узнает Латифу. – Пути судьбы неисповедимы, Саид. Каждый из нас порой примеряет на себя роли, которые никогда бы не подумал примерить по своей воле...— хмыкнул Зейн.— Вот и я примерил на себя "костюм", который неожиданно оказался тем, что я искал всю свою жизнь... – На что ты намекаешь?— поразился его собеседник.— Неужели ты влюблён, Зейн? Может ли быть такое, чтобы после всех этих скандальных историй, в которые ты попадал, ты взял и полюбил женщину? Или у тебя просто появилось очередное временное увлечение? — Почему все так удивляются, когда я говорю об этом? Не так уж и много было скандалов, я не принуждал никого быть со мной и всегда давал понять женщинам, что они могут или не могут от меня получить, потому большинство слухов совершенно напрасны,— усмехнулся молодой мужчина.— Да, я влюблён. И на этот раз я более чем серьёзно настроен, Саид, думаю, я наконец нашёл девушку, с которой хочу провести всю оставшуюся жизнь. Я уже объяснился с ней и знаю, что она тоже меня любит. — Значит ты собираешься жениться в скором времени? Я правильно тебя понял?— спросил его друг. — Собираюсь,— согласился Зейн, быстро однако понимая, что очень напрасно делится такими подробностями с Саидом, который является братом Мохаммеда, потому следующие слова выбирал уже с большей осторожностью, говоря тем не менее правду.— Но сейчас это невозможно, моя возлюбленная пока недоступна, хотя я искренне надеюсь на положительный ответ от неё... — Пока недоступна...— повторил Саид.— Аллах, только не говори, что опять связался с замужней женщиной, Зейн! С этого ничего хорошего не получится! Я должен был догадаться, что это очередная твоя авантюра! – Сказал мне человек, который пришёл сюда увидеться с замужней женщиной,— заметил египтянин, понимая тем не менее, что не может ответить правдиво на этот вопрос друга.— Главным препятствием к нашему счастью являемся мы сами, Саид. Я ведь не говорил, что препятствием для меня и моей возлюбленной является муж... Всё немного сложнее, но я надеюсь, что мы сумеем пройти через препятствия на пути к любви. – Кто же эта женщина?— расспрашивал Рашид. Парень не мог понять, почему испытал внутренний дискомфорт, когда услышал о таинственной возлюбленной приятеля, потому вполне естественно сделал ошибочный вывод.— Это Жади? Ты влюблён в Жади? Потому ты не хочешь мне помочь с ней увидеться? Ты сам собираешься увести её у Лукаса? Я прав? — Жади?– удивился Зейн.– Нет, моя возлюбленная вовсе не Жади, мы хорошие друзья, но между нами нет и не было никаких намёков на романтичные отношения. Я готов в этом поклясться, если тебе станет легче, Саид. – Тогда я искренне желаю тебе удачи с твоей возлюбленной,— ответил молодой человек, быстро потерявший интерес к возлюбленной друга, как только выяснил, что ею не является Жади.— И конечно ты приглашён на мою свадьбу через несколько недель. — С удовольствием познакомлюсь с твоей прекрасной невестой. Рамиля, правильно?— Саид кивнул, а Зейн между тем продолжил:— Надеюсь, ты будешь счастлив в браке, Саид. Я видел, как ты выглядишь, когда говоришь о своей невесте, ты можешь быть с ней очень счастлив. Отпусти Жади, Саид, если ты действительно что-то к ней чувствовал, это будет лучшим свидетельством твоей любви, отпусти свои чувства и тебе станет гораздо легче. — А ты сможешь отпустить свои чувства к любимой женщине, если она скажет, что не хочет быть с тобой?– спросил таки Саид.— Ты сможешь взять и отпустить её, если сердце будет не на месте, если будешь знать, что не в состоянии найти покой, видеть в каждой женщине её тень, когда тебе будет тесно, оказавшись с ней в одном городе? Ты просто продолжишь жить дальше, как ни в чём не бывало? Тебе будет достаточно слов, что так будет лучше для всех, Зейн? — Смогу ли я жить дальше как ни в чём не бывало?— повторил вопрос Саида его приятель, надолго задумавшись.— Наверное не смогу, в этом ты прав, Саид. Но я не стану насильно удерживать девушку рядом с собой, главное, чтобы она сама была счастлива со своим выбором, если она не будет счастлива, конечно, я буду пытаться всё изменить, но иначе... — Будем считать, что я тебе поверил,— усмехнулся Саид, делая глоток крепкого кофе.– Но в одном ты прав: видимо судьба не хочет, чтобы я столкнулся с Жади, раз нам не удалось встретиться.

***

Тем временем Жади даже не догадывалась, что бывший жених пытается её разыскать. Девушка сидела на диване в гостиной, которая была заявлена разными каталогами, склонившись над одним из журналов вместе с Иветти. Рядом стояла переноска, где спала малютка Кристина, а на ковре среди кучи игрушек ползала Мел, иногда пытаясь схватить один из журналов на столике, чтобы затащить прямиком в рот. Кажется, в последнее время девочка девяти месяцев от роду не только научилась ползать, но и полюбила исследовать все окружающие вещи не только на ощупь, но и на вкус. — А эта?— указала марокканка на цветочную арку на рисунке.— Мне кажется, она подойдёт к тем цветам, которые ты уже заказала. — Может быть,— согласилась блондинка, переворачивая страницы,– эта кажется очень милой. Наверное, глупо так долго выбирать цветы, но я хочу, чтобы всё было идеально. Ничто не должно помешать свадьбе на этот раз. Оставалось меньше недели до свадьбы хозяина дома и последние дни его невеста с самого своего возвращения из больницы вместе с невесткой только тем и занимались, что говорили о грядущей свадьбе. Сад уже был заставлен коробками с разными скульптурами и частями фонтана, которые только предстояло собрать к торжеству, заранее было согласовано меню, заказаны музыканты, составлены списки гостей и разосланы приглашения. Единственной проблемой было, что до сегодняшнего утра не доставляли платье невесты, но когда Леонидас было предложил отложить свадьбу на несколько дней, Иветти возразила, что скорее пойдёт под венец в пижаме, нежели отложит торжество хотя бы на несколько дней. – Ничего не помешает! — уверенно заявила Жади.— Всё уже готово, осталось только заказать арку. Кто мог знать, что прежний заказ у них где-то потеряется? Я лично звонила и... А где Мел?– девушка вскочила с места, не заметив дочь на ковре, однако "пропажа" вскоре обнаружилась за диваном, и марокканка вздохнула с облегчением, прижав к себе дочь.— О, Аллах, тебе повезло, что Кристина пока никуда не может убежать, Иветти. С тех пор, как Мел научилась ползать, от неё невозможно отвернуться даже на несколько секунд!— она опустилась на диван с дочерью на руках.— Кстати, ты уже определилась с няней? – Пока нет,— женщина осторожно вытащила младенца из переноски,— я до сих пор не могу привыкнуть, что она теперь здесь, а не внутри меня. — Я помню, как первые дни после родов просыпалась и была в панике, потому что не чувствовала привычные движения ребёнка,— ностальгически улыбнулась Жади, целуя дочь в голову, мягко убирая в сторонку короткие кудряшки девочки.— Мы с Лукасом долго не могли определиться с няней. Правда причина была скорее в том, что Далва отвергала все подходящие кандидатуры... — Ты так ничего и не слышала про Далву?– спросила Иветти.— Лукас наверное продолжает с ней общаться? — Знаю только, что её уволили из дома, где она работала после своего увольнения. Кажется, она не поладила с хозяйкой. Лукас пытался с ней связаться, но оказалось, что она съехала из съемной квартиры,— девушка понизила голос, когда в помещение вошла служанка,– похоже, её выселили за неуплату счетов. Лукас не говорит много, но похоже он переживает. Но ведь Далва сама отказалась взять у него деньги, когда уходила отсюда... – Но где же она теперь живёт, если её даже из квартиры выселили? Должно быть, она вернулась к родственникам, у неё же должны быть родственники, ну или друзья, которые примут её у себя...— предположила Иветти. — Не знаю,— пожала плечами Жади,— мне всегда казалось, что Лукас и сеньор Леонидас были для неё большими родственниками, чем настоящие близкие. По крайней мере, я никогда не слышала ничего про родственников Далвы... Ну, не считая её привязанности к Маизе,— последние слова марокканка произнесла с лёгким недовольством. Она до сих пор не любила упоминаний о другой девушке, несмотря на то, что Маиза давно успела выйти замуж и жила в Париже, не собираясь возвращаться в Бразилию. Между тем о Далве бывшая девушка Диогу не забывала, на имя женщины продолжали приходить открытки из Франции, видимо мадам д'Алансон не знала ничего об увольнении домоправительницы. Между тем, Маиза однажды даже позвонила Лукасу, чтобы поздравить с днём рождения! Именно так в доме узнали, что у девушки родился сын, потому что знакомые задали друг другу несколько вежливых вопросов, прежде чем связь прервалась. Жади была недовольна общением Лукаса с этой женщиной, однако не стала ничего против говорить, понимая, что ведёт себя глупо. Что такого, если Маиза раз в год позвонила, чтобы поздравить старого знакомого с днём рождения? Тем более, Лукас утверждал, что Маиза помнила дату только из-за своей прежней связи с Диогу, а потом девушка услышала разговор служанок, которые вспоминали, как Маиза перед отъездом в Париж приходила сюда и полчаса провела в комнате бывшего возлюбленного, рассматривая его вещи. Для Жади это стало неожиданностью, потому что в то время они с Лукасом здесь ещё не жили, но одновременно ей было немного жаль бывшую соперницу, которая скорее всего и видела в её муже именно его безвременно ушедшего брата. Разве она сама удержалась бы, если бы вдруг потеряла Лукаса, а потом увидела перед собой его точную копию? Девушка даже думать о таких вещах не хотела! — Сеньора,— начала было молодая служанка, которая принесла напитки, но тут же опустила взгляд,— нет, простите, я просто... — Что ты хотела сказать?— спросила Иветти, улыбаясь девочке, когда уложила дочь обратно в корзину.— Смелее, говори. — Я случайно услышала ваш разговор насчёт доны Далвы, в общем, я знаю, где её можно найти. Мы случайно встретились на днях, когда я брала выходной,— рассказывая, девчонка быстро взглянула в сторону кабинета, где Леонидас, Лукас и Лобату обсуждали какой-то контракт, поскольку помнила, что хозяин ранее обещал уволить обеих служанок, если услышит от них имя бывшей экономки. Конечно, дело было на следующий день после того, как уволили Далву, но слуги всё равно не решались о ней говорить, потому что нуждались в своей работе. – Не переживай, никто тебе ничего не сделает,— успокоила её Иветти,– это ведь я спрашиваю, а ты просто отвечаешь на мой вопрос. — Так где ты видела Далву?– спросила и Жади, потому что ей тоже было интересно, что стало с бывшей служанкой. – Дона Далва теперь торгует кокосами на пляже, там мы и встретились,— призналась девчонка, после чего уже увереннее и подробнее описала, где именно находится тот самый киоск, заметив, что её рассказ произвёл впечатление на хозяек. — Торгует кокосами,— недоверчиво повторила Жади,— надо же...– раньше она думала, что испытала бы торжество, что наглая женщина получила по заслугам, но ничего такого не чувствовала.— А где она живёт? Ты не знаешь? Я хочу рассказать Лукасу, он же переживает, ищет её,— объяснила она Иветти. — Дона Далва мне ничего не говорила,— ответила служанка,— но другой мой знакомый знает, он рассказал, что дона Далва живёт с ним по соседству, в фавеле Видигал, это рядом с горой Дойз-Ирманс, оттуда рукой подать до пляжа Леблон, где работает дона Далва, кроме того она моет полы в местной больнице. Говорят, её больше никуда не хотят брать на работу, после того, как она обидела жену сеньора Гонсало, он позаботился, чтобы дону Далву не принимали в другие приличные дома ни экономкой, ни даже няней, хотя она пыталась устроиться в другие места. Я знаю, потому что моя сестра работает горничной в доме сеньора Гонсало, она мне рассказала. Жена сеньора Гонсало сказала, что дону Далву даже мыть полы не возьмут ни в одном доме, потому что она не позволит. – Какой кошмар!— ужаснулась Иветти.— А что такого она сделала той женщине? – Дона Далва критиковала платье сеньоры Марселы для благотворительного вечера, больше я ничего не знаю, сеньора,— горничная опустила глаза, очевидно, она знала, что конкретно произошло между Далвой и её работодателями, но не хотела говорить, потому что это могло подставить её сестру, если разговор выйдет за границы этого дома. — Должно быть, у неё совсем плохо с деньгами, если она живёт в таком месте, как фавела,— предположила Жади.– Но разве у неё не было сбережений? Далва никогда не казалась расточительной, вряд ли она тратила все деньги, которые зарабатывала здесь... — У доны Далвы старшая сестра и больная племянница в Байе, она обычно отсылала им свои сбережения,– призналась служанка, которая видимо знала очень много про бывшую экономку, несмотря на то, что работала здесь меньше года. — Лукас мне никогда ничего не говорил!— воскликнула марокканка, задаваясь вопросом, знал ли муж подробности жизни бывшей няни вне их дома. — Ужасно,– согласилась Иветти,— нужно как-то ей помочь... — Не думаю, что она возьмёт деньги у нас, если не взяла их даже у Лукаса,— заметила Жади. Жена Лукаса не стала говорить подруге, что Далва вероятно не захочет даже пустить её на свой порог, но Иветти поняла намёк Жади: — У меня она ничего не возьмёт. Я поговорю с Львеночком насчёт Далвы, всё-таки она работала здесь столько лет, неправильно оставить её на произвол судьбы и совсем без денег. — Если ты думаешь, что это подействует...– пожала плечами Жади. Признаться, девушка не думала, что свёкор захочет помогать Далве после всего, что произошло перед её увольнением, но если Иветти хотела попробовать, она не стала бы лезть не в своё дело. Разговор прервала трель телефонного звонка. Служанка подняла трубку и, выслушав говорившего человека, повернулась к Жади: — Сеньора Жади, звонят охранники. К вам приехали две женщины, одна из них представилась вашей кузиной Латифой. Спрашивают, впустить ли их? — Латифа здесь?— поразилась Жади.— Конечно, пусть заходят! Девушка задавалась вопросом, что такого произошло, что кузина приехала к ней, несмотря на то, что родственники Мохаммеда гостят в Рио, на днях Зорайде утверждала, что сид Абдул следит за каждым шагом Латифы, потому, хотя Жади переживала за сестру, не хотела ещё больше её подставлять, появляясь в её районе. Может второй женщиной была как раз Зорайде? Возможно, ей удалось как-то вытащить Латифу из дома, чтобы они могли увидеться все вместе? — Впустите их,— передала служанка по телефону, а потом поспешила выйти в сад, чтобы встретить гостей и проводить в дом, что теперь входило в её прямые обязанности после увольнения Далвы. Но когда спустя пару минут вместе со служанкой вошли гостьи, Жади ждало серьёзное удивление. Сначала она непонимающе посмотрела на женщину из бара, которую хорошо помнила после "операции спасения" Назиры, недоумевая, что здесь делает дона Жура, но ещё больший шок ждал марокканку, когда она увидела кузину. Брюнетка громко вскрикнула, а потом передала дочь на руки служанки и быстро подбежала к сестре, хватая за руки: – Латифа, что с тобой произошло?! — Жади, Мохаммед со мной развёлся...— прошептала ей Латифа, заливаясь слезами. — Он тебя побил?! — воскликнула с праведным негодованием марокканка, с ужасом глядя на синяки на половину лица, разбитые губы и нос Латифы. — Это не он, это сид Абдул,— покачала головой её сестра,— Жади, всё так сложно... Я просто не знала, куда мне ещё пойти! Дона Жура встретила меня на улице и любезно согласилась проводить меня сюда. — Сид Абдул сделал это?! Он совсем сошёл с ума?!— воскликнула сестра Латифы.— Я вам очень благодарна, сеньора!— наконец обратила внимание на гостью Жади. — Не стоит,— махнула рукой женщина,— я вижу, что девушка теперь в безопасности и мне уже пора. – Постойте, вы вот так сразу уйдёте?— остановила женщину Иветти.— Может немного останетесь? Хотите что-то выпить? – Нет, не нужно,– отказалась Жура,— я оставила сына и бар на своих бездельников, мне пора возвращаться. Тем более, у меня ещё есть одно очень важное дело...— женщина кивнула присутствующим и быстро ушла. На крики из гостиной из кабинета вскоре выбежали мужчины. Лукас сразу узнал Латифу, но тоже удивился, едва взглянул на лицо родственницы жены. Парень вопросительно посмотрел на Жади, но она только качнула головой, обнимая сестру, якобы обещая позже всё ему объяснить. — Что здесь происходит?— спросил между тем Леонидас.— Здравствуйте, сеньора... — Здравствуйте,— смутилась Латифа, опуская взгляд, она была очень смущена, ведь не ожидала, что окажется перед глазами сразу всех родственников Жади. – Кузина Жади приехала навестить её,— нашлась Иветти, заметив смущение девушки,— она разводится с мужем и останется пока здесь. — Мне жаль, что я не предупредила, сеньор Леонидас, что моя кузина навестит меня, надеюсь, мы не доставим вам неудобства,— заговорила Жади. Она подхватила сестру под руку и быстро повела вверх по лестнице. Хозяин дома не успел и слова сказать, только в шоке кивнул, когда девушки уже ушли. — О, Господи, а что у неё с лицом? — мужчина посмотрел на сына в поисках ответов. – Я не знаю, папа, я видел не больше тебя,— ответил муж Жади.— Видимо Латифа, так зовут сестру Жади, поссорилась с мужем, правда я бы никогда не подумал, что этот парень может такое сделать... — Рукоприкладство не является редкостью во многих традиционных арабских семьях,— заметил молчавший прежде Лобату. – Значит девушка сбежала?— предположил Леонидас.— Её родственники будут её искать? — А что ты предлагаешь, папа? Выгнать её из дома, только бы у нас не было проблем?— возмутился Лукас. — Я такого не говорил!— возразил хозяин дома.— Я всего лишь спросил, к чему нам теперь готовиться, это ты решил, что я хочу выгнать девушку, это ты принимаешь своего отца неизвестно за кого! — Немедленно прекратите! Нашли время ссориться!— прервала их Иветти.– Не нужно вмешиваться, пусть они спокойно между собой всё обсудят, а потом Жади расскажет, что посчитает нужным. Между тем, буквально спустя несколько секунд напуганная Жади спустилась вниз по лестнице: – Лукас! – Что случилось, Жади?– молодой человек быстро подошёл ближе, обнимая девушку за плечи. – Нужно вызвать врача! — Жади вся дрожала.– Латифе плохо! Я не знаю, что произошло! Мы вошли в комнату, а потом она просто потеряла сознание! Она вся холодная, Лукас! – Успокойся, я сейчас вызову врача!

***

К вечеру в доме Рашидов разгорелся серьёзный скандал. Мужчины долго искали сбежавшую в неизвестном направлении Латифу на улицах, обзвонили больницы, но девушка будто под землю провалилась. Уже около часа сид Али ругался с сидом Абдулом, который однако вовсе не соглашался с упреками товарища, пока несчастный Мохаммед продолжал стонать, качаясь на диване и едва не вырывая на себе волосы. Рядом стояла отчаянная Зорайде, которая молилась за свою девочку, опасаясь за безопасность Латифы, поскольку из рассказа Каримы, которая была свидетельницей происходивших в их отсутствие событий, они все поняли, что девушка была в ужасном состоянии, когда выбежала из дома. Женщина успела сто раз обвинить себя, что оставила Латифу в доме вместе с сидом Абдулом. Понятно ведь, что Мохаммед даже слова поперёк не может сказать родному дяде, а уж тем более остановить, даже если тот надумал поднять руку на его жену! Очередной раз, к своему сожалению, она убедилась в правильности своих слов про Мохаммеда, сказанных после первой встречи с братьями Рашид: «второй никуда не годится». Женщина была настолько зла на Мохаммеда, что почти не жалела молодого человека, который продолжал стонать и жаловаться на судьбу, попутно в добавок ругая Жади и доказывая, что именно кузина Латифы стала причиной беспорядка в их браке, и даже то, что он дал Латифе развод, тоже якобы было виной Жади, что только ожесточило сердце Зорайде по отношению к парню. Впервые она подумала, что если она впрямь верно прочитала символы на кофейной гуще, Мохаммед получит по заслугам в своё время, когда его жена оставит его, чтобы быть с другим мужчиной, с которым племяннице сида Али предстоит испытать настоящую пламенную любовь, только вот до этого бедная Латифа и её несчастный ребёнок пострадают напрасно, чего совсем не хотелось, слишком уж высока будет цена, даже будучи счастливой с избранником, Латифа вероятно никогда не сумеет забыть прожитое с первым мужем, что только ей предстояло в грядущем. Но разве они властны переписать судьбу? – Я обзвонил все больницы, которые оставались в списке,– объявил спустившийся вниз со справочником Саид,— нигде нет Латифы Рашид. — Больницы!– фыркнул Абдул.– А с чего вы взяли, что одалиска в больнице? С чего взяли, что ей плохо? Надо же, она сбежала от законного мужа, ведь Мохаммед до сих пор её муж, несмотря на развод им предстоит переждать три месяца идата, а её ищут не чтобы наказать, а жалеют и переживают! Ей нужно дать плетей за побег и за интриги, которые она плела против Мохаммеда! – Дядя Абдууул,— взвыл несчастный Мохаммед. — Немедленно прекрати, Абдул! – возмутился сид Али. Мужчина искренне переживал за племянницу и был очень зол на родственника, который однако совсем не чувствовал себя виноватым.– Ты уже достаточно смуты принёс! Ты не имел никакого права поднимать руку на мою племянницу! Какие бы обвинения вы ей не предъявляли, они не соразмерны с тем, что ты сделал, и у вас нет четырёх свидетелей, чтобы обвинить Латифу в том, что она якобы помогла Ларе Назире украсть паспорт! Разве документы Латифы были украдены? Нет, но почему-то вы решили её обвинить! Ты всегда настаиваешь на соблюдении обычаев в отношении других людей, Абдул, а сам совершаешь самосуд и тому же учишь племянника! Я не оставлю это просто так! Мужчины кричали так громко, что никто кроме стоявшего ближе всех Саида и Зорайде, у которой всегда был чуткий слух из-за долгих лет работы служанкой, не услышал стук в дверь. Парень жестом остановил жену шейха, показывая, что сам откроет дверь. На пороге стояла незнакомая ему довольно молодая женщина в ситцевом платье с метлой в руках, выглядевшая на первый взгляд довольно воинственно. — Здравствуйте,— приветствовал молодой человек,— вы к кому, сеньора? – Мне нужен Абдул Рашид!— заявила женщина, к удивлению Саида.— Он здесь? Мне сказали, он гостит у своего племянника. — Дядя Абдул?— поразился парень, не понимающий, откуда родственник может знать женщину, которая явно выглядела бразильянкой, тем не менее кивнул.— Да, он здесь. Пройдёмте. Вошедший в гостиную Саид вынужден был перекрикивать родственников, чтобы они обратили внимание на гостью, потому не заметил, что его брат сразу побледнел и схватился за сердце, едва увидел женщину в своём доме. — Дядя Абдул, к вам гостья! — заявил Саид. — Ко мне? — поразился Абдул, даже очки протёр, глядя на незнакомку, старший Рашид признал, что она выглядела очень даже привлекательной, хотя он понятия не имел кто такая эта женщина.— Чем я могу вам помочь? — Чем ты можешь мне помочь?— возмутилась Жура, замахнувшись метлой на шокированного Рашида.— Я тебе скажу, чем ты можешь мне помочь, старый ты хрыч! Остальные были поражены не меньше, потому никто не попытался даже остановить воинственную женщину. Один только Мохаммед знал, кто такая Жура, но даже он вскочил с дивана и только и мог открывать и закрывать рот в шоке, пока сумасшедшая колотила его дядю метлой, а когда тот схватил палку и попытался отбиться от нападения, дамочка обезумела только больше и схватила ближайшую вазу, запустив в старшего Рашида, от чего он едва сумел увернуться. – Аллах! — закричал патриарх.– Что творит эта безумная женщина?! В Марокко её вытащили бы на площадь и дали удары плетью за то, что она посмела поднять руку на мужчину! – Значит ты за рукоприкладство, хрыч ты старый,— возмутилась Журинья, продолжая махать метлой, даже когда другие мужчины очнулись от транса и попытались прекратить драку,— так ещё племянника учишь тому же! Сначала племянницу уморить хотел, а теперь и за жену племянника принялся! Я всё про тебя знаю! Не на ту напал! Думаешь, можешь и на меня руку поднять, если в этом вашем Марокко творится чёрт знает что?! Я тебя научу женщин уважать! — Сумасшедшая! Одалиска! — кричал Абдул. — Я тебе покажу сумасшедшую! — обрушила метлу прямо на голову Рашида женщина.– Ты надолго Журу запомнишь! Так и знай, ещё раз узнаю, что ты поднимаешь руку на женщин, натравлю на тебя полицию! Спроси у племянника, если не знаешь, на что я способна! – с этими словами женщина ушла, будто её и не было. Комната погрузилась в тишину, пока старший Рашид медленно рухнул на диван, поднимая руки к небу: – Аллах, именно от таких женщин советовал бежать Пророк! Где их нежность, если они колотят мужчин?— Абдул стряхнул с одежды и волос следы пыли и паутины от метлы.– Что за напасть упала на мою голову! – Похоже, тебя нашло возмездие, Абдул,– фыркнул сид Али, едва сдерживая свой смех, прежде чем побежать следом за незнакомкой, пока женщина не ушла слишком далеко, подозревая, что дамочка может знать больше о том, где искать его племянницу Латифу.