***
По шумному арабскому рынку быстрым шагом двигался молодой человек. Если бы кто-то проследил его путь, он узнал бы, что парень шёл со стороны местной больницы, но вовсе не потому, что чувствовал себя нехорошо, вовсе нет, дело в том, что там работала его невеста, с которой он тайком виделся. Выглядел он как и положено счастливому жениху, полностью погруженный в мысли о невесте. Однако на задворках сознания старшего из братьев Рашид мелькал постоянно образ совсем другой девушки, несмотря на то, что он настойчиво его отгонял, особенно в преддверии свадьбы. Саид остановился около ювелирной лавки, собираясь выбрать подарок для будущей жены, который преподнесёт на официальной встрече с её отцом этим вечером, чтобы подтвердить помолвку. Перед ним мелькало разнообразие разных золотых вещиц, некоторые из которых были украшены ещё и драгоценными камнями, которые могли позволить себе только более богатые люди, к каким принадлежал он сам. Он собирался выбирать лучших подарок из возможных, что бы там не говорил дядя Абдул о скромности трат! Саид знал, что патриарх им недоволен, но совсем не испытывал стыда перед старшим родственником. Разве давняя драма давала дяде право унижать всех женщин? Когда едва не погибла в родах жена одного их кузена, родственник заявил тому, что жена, как жаровня,— хороша тем, что её всегда можно заменить, даже если разбилась и нельзя склеить. Так почему сам не следовал своему совету в своё время? А говорить можно очень много! Парень обратил внимание на украшения. Для Жади он вероятно подобрал бы рубины, такие же яркие, как цвет его глубокой страсти к ней, и браслеты-змейки на всю руку. Но к чему было думать о невозможном? Хотелось найти нечто особенное именно для Рамили, зная, что девушка не оценит громоздкое ожерелье. И подходящий подарок вскоре ему попался на глаза: на витрине висела изящная витая цепочка с крупным сапфиром идеальной формы. Сапфир - символ души, обращённой к свету, камень чистоты, верности и скромности, способен успокоить и умиротворить мятежную душу, развить способность к сосредоточению и созерцанию. Разве не идеально для Рамили? Очень символично, ведь девушка одним своим присутствием успокаивала бури в его душе, где поселилась смута после другой, так и не состоявшейся тогда свадьбы, которой он так ждал только чтобы узнать, что желанная женщина его отвергла! Но на этот раз всё совершенно иначе: выбирая украшение, он знал, что не будет отвергнут, что его встретят улыбающиеся глаза Рамили, которые мгновенно подарят ему ощущение нежности, комфорта, столь желанного покоя, уверенности. — Заверните этот кулон!– велел Саид ювелиру, уже представляя, как наденет его на шею невесты вечером. Да, на этот раз у него всё будет совсем по-другому. Осталось только выбросить из головы остатки воспоминаний прошлого. Жаль, что сделать это не так же легко, как просто подумать. Но в жизни не бывает лёгких путей: если Аллах планирует подарить человеку счастье, он ведёт его по самому тернистому пути.***
На другом континенте в доме Феррасов в этот час все домочадцы собрались в гостиной, чтобы встретить хозяина дома и его беременную невесту. Только маленькая Мел крепко спала в детской под присмотром няни. Лукас и Жади сидели на диване, о чём-то тихо переговариваясь, а домоправительница стояла недалеко с очень недовольным видом. Ещё бы, как она не старалась отвадить сеньора Леонидаса от той женщины, но явно потерпела неудачу, потому что блондинка всё равно умудрилась влезть в их семью! Очень скоро ожидание, которое затянулось, потому что рейс задержали, подошло к концу. Сначала они услышали звук подъехавшего автомобиля, а уже вскоре в дом собственной персоной вошёл отец Лукаса в одном из своих привычных костюмов, разве что менее официальном, нежели носил для работы, а с ним блондинка в невообразимой расцветки платье, которое каким-то образом довольно ей шло, хотя многие женщины не решились бы даже примерить подобный ансамбль, особенно когда беременность уже настолько заметна. Далва ревностно отмечала каждую деталь: от расслабленного и весьма довольного вида начальника до явной радости на лице его так называемой невесты, которую она сама ни за что не сможет принять хозяйкой, но и количество чемоданов, которые позже внёс водитель. Экономка замечала каждую деталь: и явно дорогое, хотя совершенно по мнению Далвы не подходящее будущей жене такого серьёзного человека, как сеньор Леонидас, платье, и драгоценности в ушах и на пальцах женщины, но и то, что чемоданы, помимо одной знакомой сумки, скорее всего принадлежали именно ей. Но откуда, спрашивается, у неё столько вещей, если Далва слышала из телефонных разговоров, что женщина не захотела забирать большинство вещей из прежнего дома, потому что они якобы напоминали ей о пожаре и пережитом ужасе, забрав только то, без чего не могла обойтись? Понятно, что наглая дамочка уже начала разорять её шефа, а тот ничего не замечает и сорит деньгами, будто женщина вдруг превратилась в королеву, если у неё вырос живот! Явное недовольство окрасило лицо экономки, когда жена Лукаса вдруг бросилась обнимать женщину, но и сам Лукас, перекинувшись парой слов с отцом, не менее тепло отнёсся к женщине, чего Далва уже выносить не могла, громко фыркая и привлекая к себе тем самым внимание всех в комнате. Не обращая внимания на пристальный взгляд начальника, она продолжала испепелять блондинку своим самым осуждающим взглядом. Но Иветти совсем не испугалась, даже не обратила внимания на явное намерение женщины заставить её чувствовать себя неудобно, совершенно спокойно спрашивая: — Как поживаете, Далва? Ах, как же экономке хотелось ответить, как отлично жила она сама, да и все в этом доме, пока женщина не появилась, чтобы всё разрушить! Но под пристальным взглядом хозяина, который уже готов был разразиться тирадой по поводу её поведения, судя по его виду, служанка таки взяла себя в руки. Не хватало ещё, чтобы её унизили перед этой вертихвосткой, которая наверняка порадуется её унижению! Потому она ограничилась одним только язвительным предложением. — Как велит Бог и совесть! – заявила с насмешкой в глазах женщина, прежде чем развернуться и уйти в сторону кухни. — Далва! — Леонидас собирался пойти за служанкой и очередной раз объяснить ей, как нужно вести себя. — Нет, не нужно! — Иветти лёгким движением задержала жениха в комнате.— Пусть она привыкнет! Видишь, она уже не сказала мне ни одной гадости! — Да уж, для Далвы это большой прогресс...— тихо прошептала себе под нос Жади, вспоминая свой первый визит в этот самый дом, пока Иветти удалось без особых усилий увести её свёкра наверх, мотивируя своим желанием увидеть комнату наверху. Девушка почувствовала на себе внимательный взгляд Лукаса. Парень видимо тоже вспоминал этот момент, думая, как бы Далва не решила отыграться за обедом. Спрашивается, что именно домоправительница могла сделать? Иветти не неопытная девчонка, которая испугается Далвы, она довольно снисходительно относится к вредной служанке, которая не посмеет скорее всего в присутствии сеньора Леонидаса откровенно выводить его невесту на конфликт, да и свинина на столе её совершенно не смутит, надумай женщина повторить трюк, ведь она не мусульманка. А вот Жади до сих пор чувствовала себя неловко всякий раз, когда Далва вносила в столовую закрытое крышкой основное блюдо. В семье ели свинину, но в таких случаях всегда была альтернатива для невестки, и экономка не осмеливалась больше предлагать ей съесть немного мяса, которое она не переносила, но тот случай марокканке забыть никак не удавалось. Однако экономка не была бы собой, не попытайся она "поставить на место" невесту начальника, показать той, что она этому месту не принадлежит, о чём свидетельствовало огромное количество приборов за столом, словно они собирались принимать званый обед. Однако здесь план Далвы провалился, потому что женщина легко справилась с приборами, а когда экономка наконец смогла с удовольствием и даже торжеством заявить, что она выбирает неправильный соус к мясу или салату, Иветти легко заявила, что ей всё равно, потому что ей нравится именно так. За столом текла довольно приятная беседа, как не старалась Далва обратить на себя внимание блондинки, едва не бросая перед ней тарелки, но женщина словно и не обращала внимание, отвлекая от выходок назойливой служанки даже «Львеночка», который иначе давно готов был начать ссориться со служанкой. Как же домоправительницу раздражало это прозвище, так и реакция начальника на женщину, словно он забыл все недавние обещания никогда больше с ней не связываться! Она не замечала, или не хотела замечать, как всё чаще переглядывались между собой сын и невестка хозяина, понимающие, что ситуация только накаляется, чем больше делать вид, словно они не замечают провокаций. «Звёздный час» домоправительницы наступил, когда пришло время менять тарелки к десерту, потому что женщина лично принесла отдельную тарелку, поставив на место около стула, который давно уже пустовал за столом, привлекая наконец в первую очередь внимание Леонидаса. Мужчина уставился невидящим взглядом на место потерянного сына, за столом мгновенно повисло напряжение. Заметивший состояние отца Лукас попытался отвлечь его разговорами о компании, на что тот отвечал односложно, а потом парень, опять же, чтобы снять напряжение и отвлечь всех от недавней демонстрации служанки, в первую очередь бывшую няню, чтобы она не выкинула ещё чего-то, поинтересовался, что приготовили на десерт, не догадываясь, что только этого вопроса и ждала Далва. – Сегодня у нас будет любимый пирог Диогу!– поделилась женщина, улыбаясь воспитаннику. Далва наконец решила поделиться новостью, которую последние пару дней тщательно вынашивала после одной неожиданной встречи в парке:— Совсем скоро твой брат к нам вернётся, снова переступит порог этого дома! Он будет знать, что мы ждали его возвращения, ведь его комната и место за столом до сих пор ждут его! Этими своими словами экономка только сильнее привела всех присутствующих в настоящий ступор, даже молоденькая служанка едва не пролила чай, наливая напиток в фарфоровые чашки. Леонидас бросил в раздражении приборы, звонко упавшие на тарелку, возмущённо глядя на домоправительницу. Будто не достаточно для него гибели сына, с которой он наверное никогда не сумеет смириться, так ещё Далва своим бредом выносила мозг, не давала успокоиться! – Что ты несёшь?— возмутился отец погибшего парня.– Ты сама понимаешь, что говоришь?! — Я очень хорошо понимаю, что говорю, сеньор Леонидас!– ответила оскорблённая в лучших чувствах Далва.— Диогу скоро вернётся! Он живой, я лично видела его на днях на улице! – Львеночек, успокойся, ты видишь, она не в себе...– попыталась успокоить мужчину Иветти, опасаясь, как бы ему не стало плохо, или чтобы он не бросился на служанку, что он явно готов был сделать, сжимая и разжимая кулаки. — Если кто-то не в себе, так точно не я! Не перекладывайте с больной головы на здоровую! – тут же язвительно ответила блондинке бывшая няня сыновей хозяина. – Я не могу успокоиться, не могу! – Леонидас ударил кулаком по столу. Он указал на Далву:— Эта женщина сошла с ума! Ей нужно вызвать неотложную помощь, потому что она в бреду! — Это вы уже будто совсем забыли сына, сеньор Леонидас, что не хотите его возвращения! А я каждый день молилась за душу своего мальчика!— возмущённо ответила домоправительница, продолжая яростно доказывать своё:— И он меня услышал и вернулся! Я его видела! Видела своими глазами! Однажды он вернётся домой! – Прекрати, Далва!— потребовал наконец Лукас, прежде молчавший, не в силах выдавить и слова после шокирующего заявления бывшей няни. Парень понимал скорбь по брату, которую и сам разделял, но не мог вынести подобного поведения, которое только делало хуже и совсем не помогало пережить потерю. Когда уже Далва сможет принять неизбежное?— Это уже не смешно! Ты не понимаешь, что такими словами ты только топчешь память моего брата? Жади молча сжала руку мужа, наблюдая за семейной драмой. Девушка сначала не могла понять, решила Далва таким образом испортить обед, или вправду считает, что говорит правду, но похоже, что женщина и впрямь была убеждена в правдивости своих слов, и даже возмущена, что ей не верят. Неужели у экономки что-то не так с головой? Она всегда думала, что этот "музей" в доме до добра не доведёт и за все месяцы жизни в этом доме даже не видела толком ту комнату, потому что будто чувствовала при приближении какой-то потусторонний холод, от ощущения которого никак не могла избавиться. Но и Лукас избегал заходить в комнату, хотя временами вспоминал брата и бродил в бывшей спальне Диогу, даже иногда носил его костюмы, когда хотел чувствовать себя увереннее перед какими-то переговорами. Бывало, что парень порой забывался и говорил с фотографией брата, вспоминая какие-то моменты из их детства, или другие общие моменты. Но Жади не считала это чем-то неестественным, она и сама порой мысленно обращалась к матери и держала в ящике комода старый альбом Саулы. А вот уверенность Далвы, что Диогу жив, впрямь вызывала опасения! Домоправительница больше всех времени проводила в той комнате, смотрела часто на вещи погибшего, вот и случилось у неё помутнение рассудка ввиду явного отрицания правды! Как иначе объяснить иррациональное поведение многолетней служанки Феррасов? – О чём тут говорить, Лукас?— ответил Леонидас.— Она точно не в себе! Я завтра же свяжусь с знакомым психиатром, пусть он осмотрит Далву! Мне в доме не нужна сумасшедшая прислуга, которая видит и разговаривает с призраками! Отлично всё слышавшая Далва всё сильнее выходила из себя. Экономка не могла понять, почему на неё смотрят, как на безумную, а эта беспутная женщина и вовсе с жалостью! Она ведь вправду видела мальчика в парке, хотя сначала тоже не поверила своим глазам! — Диогу не был призраком!— возразила Далва.– Он переродился, родился заново, но не только с той же душой, но и в том же теле, как прежде! Я видела в парке чёрную пожилую женщину с маленьким ребёнком, который только начинает делать первые шаги! Это был наш Диогу, я сразу его заметила и хотела подойти поближе, но женщина сразу посадила его в коляску и увезла! – Так это был просто маленький ребёнок в парке?— заговорила наконец Жади, испытав явное облегчение. Значит женщина не сошла с ума, у неё не начались галлюцинации, просто в силу своей необразованности, пересмотрев разных мистических передач, принимает желаемое за действительное: увидела в парке похожего на Диогу в детстве ребёнка и захотела поверить, что это он и есть!— Вы просто обознались, Далва! Вам издалека показалось, что мальчик похож на Диогу в детстве! Но разве вы можете через столько лет точно помнить, как выглядели Лукас и Диогу, когда были совсем малышами? А та женщина — няня, или даже бабушка ребёнка — испугалась, что вы так внимательно смотрите на мальчика, потому поспешила увезти подальше! — Ничего подобного, я отлично помню, как выглядели мальчики в детстве!— Далва была возмущена, что кто-то может предположить, будто она не помнит, как выглядели её воспитанники.— Это был Диогу! Я уверена! Раньше я сомневалась, когда сеньор Лобату рассказывал про реинкарнацию, но теперь я знаю, что всё правда! Наш Диогу возродился! – Вот откуда ноги растут! Опять Лобату!— воскликнул раздраженный Леонидас.— Он говорит что попало, а мне терпеть весь этот дурдом! Послушай меня, Далва, ты можешь о чём угодно говорить с Лобату, но я не желаю слушать твой бред! Не желаю! – мужчина мгновенно выскочил из столовой и вскоре все услышали, как хлопнула дверь кабинета. Домоправительница только обиженно фыркнула вслед хозяину дома и ушла на кухню, оставляя остальных сидеть в молчании. Естественно, никто в этот день уже не захотел отведать десерт.***
Над домом Феррасов стояла глубокая ночь, когда хозяин дома наконец покинул свой кабинет, где провёл долгие часы после того самого обеда. Никто не решился его потревожить, тем более дверь была заперта изнутри, даже когда служанка постучала в дверь, собираясь сообщить, что ужин подан. Мужчина тихо поднялся по лестнице и бесшумно приоткрыл дверь спальни, едва не зацепившись в темноте за новое кресло, а потом и за ковёр, переодеваясь на ночь, потому что не успел пока привыкнуть к новой мебели в спальне. Однако он напрасно опасался разбудить невесту, потому что едва дверь спальни открылась, блондинка тут же села в постели, молча наблюдая за его усилиями, а потом щёлкнула лампой. — Ты не спишь,— заметил Леонидас. — Ну конечно, я не сплю! – возмутилась Иветти.— Как я могу уснуть, пока ты продолжаешь сидеть взаперти в этом кабинете и не отвечаешь ни слова, с тех самых пор, когда перестал кричать на Лобату по телефону! — Извини...— мужчина потёр пальцами переносицу, приближаясь к кровати.— Я хотел, чтобы день нашего возвращения был более приятным, но Далва как всегда вывела меня из себя. А всё из-за глупых теорий Лобату! – Но ты расстроен не из-за Далвы, и не из-за Лобату, который наверняка всего лишь хотел успокоить бедняжку и подарить ей надежду,– заметила женщина,— ты расстроен из-за... — Я не хочу это обсуждать!— перебил Леонидас. — Не хочешь это обсуждать в принципе? Или не хочешь обсуждать со мной? – Иветти...– Леонидас тяжело вздохнул, понимая, что разговора не избежать. А он совсем не хотел обсуждать эту ситуацию! — Посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда разговариваю с тобой. Иначе я начинаю думать, что ты думаешь совсем не то, что говоришь,— попросила женщина,— я просто хочу понять, что ты чувствуешь. Ты не должен скрывать это от меня. Я знаю, что после той истории в Марокко тебе неловко говорить со мной о Диогу.... – Мы договорились не говорить об этом! Неважно, что там было или не было! Я не хочу знать ничего наверняка, я просто хочу вычеркнуть ту поездку из памяти!– категорично отрезал Феррас. — Мы не можем просто взять и вычеркнуть из памяти то, к чему мы постоянно возвращаемся. В конце-концов, мы собираемся пожениться, и как бы я этого ни хотела, но если ты едва можешь смотреть на меня всякий раз, когда вспоминают твоего сына, это наверное не лучшая затея. Тебе не нужно жениться на мне только ради ребёнка. Ещё несколько месяцев назад ты настойчиво повторял, что ничего не получится, но как только узнал про ребёнка, всё мгновенно изменилось... — Иветти, прекрати! Да, ребёнок всё изменил, но совсем не так, как ты думаешь. Я хотел начать всё сначала ещё до того, как узнал про ребёнка. И чего бы там не произошло в Марокко между тобой и моим сыном... Я предпочитаю об этом не думать, потому что в конечном итоге всё сводится совсем не к тебе. Мне хотелось обвинить тебя в гибели моего сына, да кого угодно обвинить, я хотел ненавидеть тебя, чтобы забыть о ненависти к самому себе! Потому что я полностью провалился как отец! – Львеночек...— блондинка тяжело вздохнула.– Ну зачем ты так говоришь? Это неправда, ты всегда хотел только самого лучшего для своих детей... – Потому что это правда!– отрезал Леонидас.– Ты хотела, чтобы я сказал тебе правду, сказал, о чём я думаю, ну так слушай! Дело не только в том, что я его не выслушал, не поговорил, вовремя не остановил этого безумца перед полётом. Мой сын вырос самоуверенным до такой степени, что у него не было совершено никаких границ, до такой степени, что он садился в вертолёт без лицензии, едва освоив основы управления,— и это целиком и полностью последствия моего воспитания. Отец должен научить сына жизни! Далва говорит, что я забыл! Как я могу забыть? – Больше послушай Далву! Ей только бы поговорить!— Иветти подвинулась ближе к жениху, обняв его за плечи.— У тебя всегда так: либо ты напрочь отрицаешь свою причастность к чему-то, либо начинаешь грызть себя настолько, что свет не мил. Ты слишком многое пытаешься взвалить на свои плечи. Родители должны помогать и направлять детей, конечно, но жизни человек может научиться только самостоятельно, путём проб и ошибок, иначе никак. — Сейчас ты пытаешься меня успокоить, но когда ты злишься на меня, совсем иначе оцениваешь мои способности к родительству! Иди сюда, иначе у тебя опять начнёт болеть спина...— он наконец устроился в кровати и обнял женщину, позволяя ей полностью откинуться на себя спиной, после чего продолжил доказывать своё мнение:— Сколько раз ты говорила, что я неправильно веду себя с Лукасом? А я не знаю, как правильно! Он говорит — я не понимаю, я говорю – не понимает он, мы ссоримся и в итоге всегда виноват я. Что я должен сделать, чтобы мой сын считал меня хорошим отцом? Пустить его жизнь на самотёк, чтобы он угробил себя, как его брат, и заодно свою семью, которую он успел завести к этому времени? Позволить бренчать на гитаре в переулке или в подвалах, где после репетиций они наверняка дружно станут нюхать марихуану, и хорошо ещё если не колоться чем потяжелее? Уж я знаю, как всё происходит в таких группах! — Откуда ты знаешь?— спросила Иветти, отвлекаясь от основной темы, потому что её заинтересовало, почему он так уверен в своих словах. Она попыталась было представить вечно серьёзного Леонидаса Ферраса в кожаной куртке и с гитарой в руках, и невольно рассмеялась, пытаясь закрыть рот рукой, но смех продолжал душить изнутри.— Чего я ещё не знаю о тебе, Львеночек? У тебя была бурная молодость? — Я говорю с тобой о серьёзных вещах, а ты смеёшься! — возмутился мужчина, хотя по нему было заметно, что он явно смутился. – Извини, я молчу...— женщина сделала жест, якобы закрывает рот на замок, но уже секунду спустя опять заговорила:— Просто я пытаюсь представить тебя в обтягивающих штанах из лоскутов, с длинными волосами и с гитарой в руках, и...— она опять рассмеялась. – Иветти! — воскликнул Леонидас.– Не нужно представлять меня с гитарой!— уже тише он добавил:– В конце-концов, я играл на барабанах... Гитаристов всегда незаслуженно переоценивают! — Ты шутишь...— недоверчиво прошептала блондинка. Она посмотрела на смущённого своим же откровением бизнесмена.— Нет? Леонидас Феррас, играющий на барабанах... Я просто в шоке... — Да, я какое-то время играл в группе, пока был студентом, и в первые пару лет учёбы считал, что лучшего занятия и не найти, но очень скоро понял, что это всё глупости и музыка не прокормит. Отца не стало, его предприятие развалилось, чтобы элементарно отдать долги, с жалких остатков сбережений мне пришлось начать сначала своё собственное предприятие, куда я вложил всю энергию и силы! Мне пришлось ночами учить и вникать в то, что я пропускал мимо ушей, пока тратил всё своё время на дурацкие репетиции. Тогда я понял, что отец всегда был прав! Но именно во времена группы я встретил мать своих сыновей на одном из концертов...— он вдруг опять смутился. — Это была жаркая встреча, а?— понимающе кивнула Иветти.— Поверить не могу, что всё это с тобой происходило! Ты так редко говоришь о своём прошлом, из тебя раньше приходилось просто таки щипцами вытягивать любые отрывки информации. Особенно про твой первый брак... — Я не люблю слишком много копаться в прошлом. Какой смысл? Всегда находишь кучу своих ошибок, которые исправить уже невозможно. К тому же, разве тебе будет приятно слушать про мой прежний брак? – Это твоё прошлое, конечно мне интересно. Неужели ты думаешь, что я собираюсь ревновать тебя к твоим воспоминаниям о жене? Ясно, что ты любил свою жену, это естественно, но я тогда была совсем маленькой и знать тебя не знала, даже не думала о мужчинах! Хотя, помнится мой первый "поцелуй" был где-то в три года с соседским мальчиком, мама потом часто рассказывала, что я потеряла любимую куклу, он её нашёл, и я его поцеловала,— она рассмеялась, заметив выражение лица Леонидаса.— Не могу поверить, что ты так смотришь, будто хочешь немедленно выяснить его имя и координаты, я даже сама не помню! Кто ревнует к такому далёкому прошлому? Возвращаясь к прежней теме, мне всегда было интересно, какой была твоя жена. – Она была... замечательной женщиной, очень яркой, всегда тайно осуждала меня за отказ от группы, она обожала музыку, иногда она злилась на меня за что-то и убегала непонятно куда, мне приходилось гоняться за ней по всему городу. Когда её не стало, я не мог поверить, что такое возможно в принципе, всё то время, пока она медленно угасала, мне казалось, что внезапно произойдёт какое-то чудо и всё наладится. Ничего не наладилось. И она оставила мне сыновей, каких я понятия не имел как воспитывать. Я притворялся, что всё знаю, потому что так было проще, чем увереннее я выгляжу, тем меньше мои слова будут ставить под сомнение, тогда мои дети не узнали бы, что на самом деле я понятия не имею, как нужно жить, как воспитывать детей, как правильно описать им окружающий мир. Но я сам был так молод и понятия не имел, как их воспитать, как справиться без их матери, потому я начал работать сутками, чтобы обеспечить их как следует по крайней мере материально... Время прошло незаметно, они выросли, а я так и не научился быть отцом. Самое ужасное, что даже с годами я ничего не понял...— мужчина опустил руку на живот невесты.– Последние пару дней перед отлётом ты засыпала в гостинице, а я не мог спать, смотрел на твой живот, представлял будущего ребёнка... Она скоро родится, а я понятия не имею, каким должен быть для неё отцом. Я не мог справиться с мальчиками, хотя должен был больше понимать в этом. Так каким я буду отцом для дочери? — Если ты думаешь об этом так много, что даже спать не можешь,— самым лучшим!– безапелляционно заявила Иветти.— Она не собирается устраивать тебе неизвестный экзамен, ребёнка достаточно просто любить! Возвращаясь к твоему вопросу, как тебе нужно общаться с Лукасом, я отвечу тебе точно так же. Ты когда-то пытался просто послушать его и посмотреть на мир его глазами вместо критики? А рассказать ему о своём прошлом? Он знает ту историю, которую ты только что рассказал мне? Ему наверняка будет интересно побольше узнать о своей матери! Ваша проблема в том, что вы не разговариваете спокойно, ты считаешь себя неправильным отцом, он считает себя неправильным сыном. Ты знаешь, как переживает Лукас, что вы никак не можете поладить? Вы похожи больше, чем оба думаете! — Правда? Он тебе это сказал?— даже удивился Феррас.— Мне всегда казалось, что ему просто наплевать на моё мнение! — Ну конечно правда! Он твой сын! Как ты можешь сомневаться, что для него важно твоё мнение? Он уверен, что ему нужно быть копией брата, чтобы тебе понравиться, но он то совсем другой человек и его это злит. — Я никогда не требовал, чтобы он был чьей-то копией, я всего лишь хотел, чтобы у него была лучшая жизнь, чтобы он не вынужден был взбираться на вершину, разочаровываться в своих убеждениях, как пришлось делать мне когда-то... Хотел, чтобы мои сыновья сразу имели всё, ради чего мне пришлось тяжело работать. Как он этого не понимает? — А ты ему говорил? Он не может знать того, чего сроду не слышал. В том и дело, что ты получил свой опыт, а у него — свой, и вовсе не значит, что для него было бы так же. К тому же, он не знает, от чего ты его защищаешь. Попробуй однажды просто с ним поговорить. — В этом беда каждого родителя. Ты пытаешься успеть везде и всегда, защитить и обеспечить всем, но стоит чему-то пойти не так, один только момент — и тебя уже называют плохим родителем, одно непонимание — и дети тоже начинают считать, что ты их подвёл. Они больше никогда не будут считать, что ты знаешь всё на свете и верить каждому твоему слову, будут игнорировать твои советы и опасения... — Невозможно знать всё на свете, всегда поступать правильно. Каждый человек ошибается, но это не делает его сразу преступником! Не нужно винить себя, что бы там не случилось, ты был хорошим отцом. — Думаешь? — Уверена! И не позволяй Далве заставить тебя в этом сомневаться! Она не думает, о чём говорит... – Она слишком много говорит не думая! Прислуга не может вести себя таким образом! Я слишком много ей позволил, потому что она воспитала моих сыновей! – Иногда она доводит меня до белого каления, я даже не жила здесь, но готова была вцепиться ей в волосы почти каждую нашу встречу... Нам с Далвой сложно поладить, но я очень постараюсь. Я подумала, может сделать её крёстной нашей малышки? — Кого, Далву?— в шоке переспросил он.— Ты шутишь? Она и так считает себя хозяйкой дома! Сделать её крёстной нашего ребёнка, чтобы она уже на более законных основаниях учила меня быть отцом? Нет, даже не думай! Я против! — Ладно, против так против!— примирительно ответила Иветти.— Вернёмся к этому вопросу перед появлением следующего ребёнка. — Следующего ребёнка?– повторил совершенно обескураженный мужчина.— Ты хочешь иметь больше детей? — Конечно, после рождения нашей девочки должен быть ещё хотя бы один ребёнок, а может даже получатся близнецы, если мы как следует постараемся...— блондинка немного повернулась, чтобы найти его губы.— Предлагаю начать тренировки прямо сейчас... – Я понял... Ты хочешь нарожать мне кучу детей, чтобы уже они сводили меня с ума...— покорно ответил мужчина, не отказываясь однако от поцелуев.— Это твоя месть за мои ошибки... — Ты очень правильно понял мою задумку.... — Подожди! Ты беременна, врач сказал, что тебе нужно много отдыхать! – А я не устала... Ни капельки...***
Утром на пляжах Рио-де-Жанейро уже было довольно многолюдно, но далеко не настолько шумно, как будет наверняка ко времени обеда. В этот час можно спокойно разместиться на песке, чтобы остальные люди не "лезли" тебе на голову, пытаясь расстелить свои полотенца в и без того узком пространстве между тобой и другими отдыхающими, можно купаться в океане, пока он не начнёт напоминать большой аквариум, куда заходит всё больше и больше людей. Одним из посетителей пляжа этим утром был молодой человек, державший на руках маленькую девочку, которой было на вид примерно полгода, может быть на месяц больше или меньше, как думали проходившие мимо люди. Довольно молодой мужчина что-то рассказывал малютке в забавном розовом боди и панамке, скрывающей от солнца голову, полную кудряшек что было редкостью для такого маленького ребёнка. — Смотри, Мел, это чайки, ты сможешь покормить их или побегать рядом с ними, когда станешь старше, заставляя их взлетать высоко-высоко, как делают те дети побольше. Только не нужно стрелять в них из рогатки, как любил делать в детстве твой дядя Диогу, или пытаться поймать, чтобы посмотреть, что будет, если связать им крылья. Предупреждаю тебя сразу, что это плохая идея, не соглашайся, если кто-то предложит тебе поучаствовать,— рассказывал девочке Лукас, на что она лепетала в ответ нечто на понятном только ей языке, будто отвечала на его слова. Потом парень указал на море, вернее на фигуру в ярком малиновом купальнике, выходившую из воды, которая постепенно становилась всё ближе:— Смотри, дочка, твоя мама возвращается! Жади и впрямь вскоре появилась рядом, откинув за спину мокрые волосы, падая прямо на песок рядом с мужем, тут же целуя парня в губы долгим поцелуем, пока маленькая девочка не начала лепетать громче, привлекая к себе внимание и вызывая дружный смех своих родителей. После довольно бессонной ночи молодые супруги первым делом утром выходного дня отправились на пляж, забрав с собой и маленькую дочь, как часто делали всякий раз, когда у них появлялось свободное время, чтобы не оставлять Мелиссу заботам няни. Иногда бывало, что они выходили куда-то и вдвоём, но чаще всего ненадолго и спешили скорее вернуться. Жади до сих пор с содроганием вспоминала ту ночь, когда они бродили по опасному городу, не зная, смогут ли вернуться домой, пока маленькая девочка разрывалась от плача дома! Девушка чувствовала себя очень виноватой всякий раз, когда вспоминала те события, потому старалась как можно больше времени проводить с дочкой. Приближалась очередная сессия в университете, но в этом семестре марокканка умудрилась чудом вытянуть на автомат все предметы помимо одного. Изучением хотя бы части уже известных билетов она и собиралась заняться в этот день, заранее подготовив учебники, потому что потом за работой и заботами про ребёнка будет сложно выкроить время для подготовки. Тем более девушка обещала Иветти помочь с подготовкой свадьбы, которую подруга хотела устроить сразу после рождения ребёнка! Однако после вчерашнего катастрофического обеда, где Далва поразила всех своими безумными теориями, она видела, как переживал Лукас, наверняка возвращаясь к воспоминаниям о потере близнеца. Хотя парень ничего не говорил вслух, но так и вертелся в кровати до самого утра, почти не сомкнув глаз; но и Жади плохо спала из-за этого, потому предпочла утром вытащить мужа на пляж вместо чтения книг для предстоящего зачёта, которые она может и потом изучить. — Тебе стало получше?— тихо поинтересовалась Жади после небольшой паузы, пока она заботилась о малышке и укладывала уже сонную девочку в коляску, низко опустив капюшон, чтобы солнце не мешало дочке спать. А вот теперь молодые люди в обнимку сидели на пляже, наблюдая, как волны приносят и уносят песок под ногами смеющихся детей, как чайки взлетают высоко в бесконечно голубое небо. — Я не знаю...— после паузы ответил Лукас, не отрицая, что правда был задет вчерашним.— Слова Далвы вызвали у меня какие-то очень смешанные чувства. Поверить не могу, что она поверила в эту чушь, будто чужой ребёнок на самом деле мой брат, который переродился! Диогу был моим близнецом, мы были разные, совсем разные, но я его любил, конечно, и я был бы согласен, чтобы люди опять путали нас и видели во мне только моего более яркого брата, если бы он однажды вернулся. Но он не может вернуться никогда! Отрицание этого делает рану только глубже, будто кто-то снял повязку и начал ковырять в ней ножом... — Она не понимает, о чём говорит!— возмутилась Жади.– Конечно, для неё гибель твоего брата была большим ударом, но она делает вид, будто только она одна страдает, каждый раз напоминает вам что случилось, будто вы сами забыли! Нам всем хотелось бы вернуть наших близких, сказать им то, чего так и не сказали, не успели или сочли ненужным, но это невозможно... Приходится жить, принимая неизбежные истины, зная, что никогда уже не узнаем, как они отнеслись бы к тому или иному нашему поступку... – Ты думаешь о своих родителях?— понимающе спросил парень, успевший выучить все жесты девушки. Последнее предложение она явно уже говорила не столько ему и вертела в руках свой незаменимый кулон, значит опять вспоминала о матери.— Думаешь они бы не одобрили наш брак, или твой жизненный выбор? Иногда я столько говорю о себе, что почти забываю, сколько всего пришлось пережить тебе. Это неправильно. — Я тоже иногда так поступаю, но мне бывает куда сложнее признать мои ошибки...– тихо фыркнула Жади.— Наверное, это свойство каждого человека. Главное уметь найти в себе нужную кнопку и вовремя "отключить" внутренний эгоизм.— уже тише она ответила:— Да, я думала о родителях. Больше о маме, потому что мы были очень близки; почему-то я уверена, что она приняла бы любой мой выбор, даже если его не понимала. А вот отец... Я его совсем не помню. Наверное, он пришёл бы в ужас, узнай, какой выросла его дочь!– девушка говорила преувеличенно спокойно, тем не менее ясно, что это было не более, чем притворство. – Жади, твой отец не ненавидел бы тебя. И твой дядя тоже не ненавидит тебя.— заметил её муж. Девушка всего один раз до этого поделилась с ним такими мыслями, когда он застал её рыдающей после того, как она отправила очередное письмо в Марокко.– Ты выросла замечательной, такой сильной и уверенной, ты готова была идти к своей цели даже когда думала, что останешься совсем одна. Я уже не говорю, что нашей дочери очень повезло с матерью! Твой отец гордился и любил бы тебя даже если бы не понимал твой выбор! — Твой отец тоже любит и гордится тобой, Лукас! Не думай иначе, если порой не можешь этого понять!— подбодрила мужа Жади раньше, чем он успел даже начать изводить себя этой мыслью.– И знаешь, я бы не отказалась от своего выбора, потому что я очень счастлива, что бы не думали некоторые мои родственники! А ты? Ты отказался бы от меня, знай ты заранее, что твой отец гордился бы тобой больше, женись ты на Маизе? – Конечно нет! Может мой отец этим бы гордился, но тогда я точно ни капельки не гордился бы собой и только искал выход из "ловушки", куда сам же и загнал себя. Не хочу даже представлять! И почему ты вдруг вспомнила Маизу? Она замужем и ждёт ребёнка, живёт где-то во Франции, я её даже не вспоминал! – Просто так. Знаешь, тот парень Саид, за которого хотел меня выдать дядя Али, скоро женится. Он выбрал сам себе невесту, совершенно не подходящую по мнению его родственника, да ещё учёную, так что сид Абдул сходит с ума! Мне Зорайде рассказала, когда мы говорили по телефону. Видимо эта Рамиля — так её зовут — задела сердце Саида! – Тебя это задевает?— попытался скрыть своё волнение молодой человек. – Кого, меня? Конечно нет!— воскликнула Жади с явным возмущением.– Я рада, что всё получилось именно так, как и должно было! Этот парень наверное и впрямь неплохой, как и бывшая твоего брата, даже если она мне совсем не нравилась, но я бы испортила ему жизнь. Очень хорошо, что мы вовремя встали на правильный путь! – Согласен. Всё случилось, как должно было быть! Я не представляю своей жизни без тебя...— он притянул жену ближе, чтобы поцеловать, с чем она совсем не спорила.— Я люблю тебя... – Я тоже тебя люблю.... Молодые люди ещё какое-то время провели на пляже, разговаривая ни о чём, или по очереди ныряя в море, пока другой оставался с ребёнком, но в итоге начали собираться домой, чтобы успеть к обеду. Тем не менее их ждала очень неожиданная встреча: прямо навстречу им шли двое очень необычно одетых для пляжа людей, которые хорошо были обоим знакомы. Да, это были именно Латифа и Мохаммед, которые наконец выбрались на пляж. Кузина Жади и сама была в шоке от встречи, прижав ладонь к лицу, не зная, как вести себя в этой ситуации, пока её муж в шоке и даже в ярости смотрел на Жади. Лукас даже немного выступил вперёд, наблюдая, как марокканец сжал кулаки, будто готов был тут же ударить его жену, а вот сама девушка нагло и даже самоуверенно смотрела на зятя, словно насмехалась над ним одним своим видом. Мохаммед открывал и закрывал рот, безмолвно шепча ругательства, глядя на несостоявшуюся невесту брата. Одалиска бесстыдно выставляла напоказ свои прелести, как это делали бразильянки: хотя она повязала довольно длинное парео прямо над грудью, оно было довольно тонким и совсем не скрывало "ниточки" яркого купальника, а длинные волосы беспутной кузины его жены и вовсе совсем не были прикрыты, как и шея и руки, и часть ног, в общем всё, что приличная женщина должна скрывать. Парень не удержался и вслух проговорил на арабском несколько слов, от которых обе кузины мгновенно побледнели, хотя Жади продолжала задирать голову, показывая, что он не имеет над ней никакой власти. – Мохаммед! — воскликнула в ужасе Латифа. — Мы отсюда уходим!— заявил брат Саида и резко схватил жену под руку, что она даже ахнула от боли, и потащил за собой, хотя девушка не успевала за ним и постоянно оглядывалась на пару позади, пытаясь даже издалека поймать взгляд кузины, чтобы показать, что она не разделяет мнение мужа. — Жади, что он сказал?— пытался узнать у жены Лукас, ничего не понимающий на арабском, но даже он понял, что тот сказал нечто совершенно недопустимое, судя по презрению в голосе человека, так и по виду Жади. Девушка долго стояла молча, а потом села прямо на песок и залилась горькими слезами, какие не утихали, как не пытался её муж успокоить её. Но Жади только рыдала, уткнувшись в его плечо и вся дрожала, успокоившись только тогда, когда глаза уже невыносимо жгло от слёз. – Неважно, что он сказал, Лукас... Совсем неважно,– наконец прошептала девушка. Её глаза яростно загорелись:— Важно то, что каждое его проклятие вернётся к нему самому! Я этого так не оставлю! Отныне Мохаммед нашёл себе врага! Да мне даже делать ничего не надо, потому что он сам вредит себе! А ты видел, как он обращается с Латифой? Он просто схватил и потащил её! Нет, он заслуживает того дня, когда Латифа наконец решится сказать, что не любит его и влюблена в совсем другого человека! Клянусь, я совсем не буду его жалеть, когда он останется один!— решительно заявила Жади.***
Обед в доме Феррас выдался довольно спокойным, не в меру отличающийся от вчерашнего, а всё дело было скорее всего в том, что домоправительница отправилась за покупками на рынок и до сих пор не вернулась, потому никто не пытался внести раздор в любой начинающийся разговор. Хозяин дома тоже был доволен, насколько это было возможно: у него наконец наладилась личная жизнь, да и сын вовсе не разорил компанию за время его отсутствия на работе, хотя он изрядно – на пару недель — задержался в поездке. Остальные тоже были в довольно приятном настроении, даже Жади стала веселее, разговаривая с Иветти, хотя вернулась сама не своя после встречи на пляже Всё же иногда даже любимый человек не способен понять так, как может понять подруга! Однако спокойствию не суждено было продлиться намного дольше, потому что примерно вовремя десерта из гостиной раздалась трель телефона. Трубку подняла молодая горничная, которая вскоре подошла прямо к начальнику, робко протягивая ему трубку: — Сеньор Леонидас, вам звонят из полиции. — Из полиции?!— воскликнул мужчина. Он не мог найти причин, почему бы теперь ему должны звонить из участка, потому пришёл на ум единственный возможный, как он думал, вариант.– Неужели Лобату опять ушёл в загул? – Нет, сеньор,— робко ответила девчонка.– Дона Далва арестована. Говорят, она попыталась похитить чужого ребёнка в парке и ввязалась в драку с его бабушкой, которая смогла догнать её уже когда она бежала на автобус, держа мальчика на руках... – О, Господи...– прошептал Лукас, понимающий, какого такого мальчика хотела украсть Далва. Жади с Иветти в шоке переглянулись между собой. Может они обе в той или иной степени не ладили с экономкой, но уж точно не ожидали, что женщина может выкинуть нечто подобное. Марокканка между тем подумала, что у экономки таки наверняка помутнение рассудка, потому что иначе объяснить такой поступок нереально. Совсем неважно, похож малыш вправду на маленького Диогу, или служанке привиделось, но попытка украсть ребёнка говорила про явное нарушение психики! – Что она сделала?! — недоверчиво закричал Леонидас. Мужчина выхватил трубку у горничной.— Я слушаю! Да, Леонидас Феррас! Да, эта женщина действительно работает у меня!***
Латифа рассеянно помешивала соус в небольшой посудине, занимаясь приготовлением обеда, однако мысли девушки были очень далеки сейчас от кулинарии, она всё делала скорее автоматически, не в силах выкинуть из головы, как Мохаммед повёл себя сегодня на пляже, так и ужасные слова, им сказанные не только про Жади и Лукаса, но и про их дочь! Неужели её совершенно безобидный на первый взгляд муж мог становиться настолько злым, когда речь заходит про её кузину и всё с ней связанное? Или он может выйти из себя и при других обстоятельствах? Неутешительные мысли восточной красавицы нарушил телефонный звонок. Латифа вытерла руки полотенцем и поставила соус на маленький огонь, прежде чем взять трубку: — Я слушаю. Зорайде?!— девушка мгновенно обрадовалась.— Как ты? Как моя маленькая кузина? Почему ты говоришь шёпотом? Что? Дядя Абдул ищет невесту Мохаммеду? Он уже согласился?! Нет? Значит дядя Абдул просто сказал, что хочет искать невесту? Саиду тоже? Ах, так он до сих пор не смирился с выбором Саида? Бедная Рамиля! Дядя Абдул не даст ей житья! Это не все новости? — следующие слова жены дяди заставили девушку даже вскрикнуть от неожиданности.— О, Аллах! Конечно, я предупрежу Лару Назиру! Сид Абдул сошёл с ума! Конечно, я знаю сида Абдурахмана, его весь Фес знает! Но сколько ему? Около девяноста? Или даже больше? Он так давно живёт в Фесе, что никто даже не помнит его возраст! Я понимаю, Зорайде. Конечно, мне тоже пора идти... Девушка была в таком шоке, что выключила соус всего за пару секунд до того, как он мог быть испорчен, быстро добавив специи сняла с плиты. А потом направилась в комнату золовки, которая развалилась на своей кровати, читая какой-то роман в мягкой обложке. Женщина читала так внимательно, что даже губу прикусила; однажды Назира поделилась с шокированной таким откровением Латифой, что готовится к первой брачной ночи, читая женские романа, так что она видимо застала родственницу в самый разгар своеобразного "урока". – Лара Назира, я должна вам кое-что рассказать! Ах, как разозлилась Назира, услышав новости из Марокко! Женщина возмущалась, кричала, бросала на пол и топтала ногами вышитые подушечки, каких было много на её кровати, так и на маленьком диванчике. — Мумия! Они решили выдать меня замуж за мумию! – возмущалась Назира.– Нет, не бывать этому! Они никогда не догадаются, какой сюрприз я им готовлю! О, Аллах! После всего, что я для них всех сделала, они меня же и принесли в жертву! – Лара Назира, но ведь вы уедете раньше, чем будет свадьба Саида...— решилась заметить Латифа.— Зорайде позвонила вас предупредить, чтобы вы случайно не угодили в ловушку. – Да... А ведь я хотела спросить Миру, можно ли мне полететь сначала на свадьбу брата, успеем ли мы добраться тогда в Каир, если я поеду на свадьбу Саида!– поняла свою ошибку Назира.– Но не бывать этому! – Говорите тише, Лара Назира! – взмолилась Латифа.– Мохаммед вот-вот вернётся на обед! Он услышит и может всё понять про ваши планы... Племянница Али Эль Адиба теперь опасалась, что может произойти, если муж именно сейчас узнает всю правду. И без того он в дурном настроении! Расхаживал по гостиной и говорил гадости о Жади, пытался дозвониться в Фес Саиду, но к счастью оказалось, что парня не было дома, потому что он отправился покупать золото невесте, потому Мохаммед передумал звонить брату и решил открыть магазин в свой выходной, куда и ушёл, даже не глядя на жену, которую успел упрекнуть в том, что она всё ещё считала сестрой ненавистную ему женщину! Латифа немного боялась его в таком состоянии! – И что он мне сделает?! — возмутилась сильно задетая в лучших чувствах Лара Рашид.– Никто не удержит теперь Назиру от её счастья! Даже если на меня будет нестись целое стадо арабских скакунов, они меня не остановят! Так и знайте!***
— Какой позор! — кричал нас весь дом Леонидас, расхаживая по комнате последние десять минут, с тех пор, как он и экономка вернулись домой после нескольких часов выяснений в полиции. Остальные домочадцы собрались здесь же, но не решались возразить злому мужчине, только наблюдая за развернувшимся скандалом. Мужчину было не удержать, он и без того слишком долго сдерживался, пока пытался терпеливо объяснить всю ситуацию полицейским в участке. Хорошо ещё, что родственницы мальчика, которого пыталась забрать Далва, не только захотели остаться анонимными, но и не писали никаких заявлений, потому что посчитали женщину сумасшедшей, ведь та продолжала бормотать про реинкарнацию «своего мальчика», чем привела даже офицеров в недоумение. И каково ему было убеждать мужчин, что их служанка не опасна, хотя он, признаться, уже сам в этом сомневался после такой выходки! – Это был Диогу! Я держала его на руках! Он точно настоящий!— повторяла Далва. – Замолчи! – прервал женщину её начальник.— Ты правда сошла с ума! Надо же, украсть чужого ребёнка, да ещё ввязаться в драку с бабушкой мальчика! Хорошо, что пресса об этом не прознала, иначе был бы огромный скандал! – Львеночек, успокойся...– Иветти поднялась, вставая прямо на пути мужчины.— Она не в себе, надо подождать, пока она будет в нормальном состоянии, чтобы о чём-то говорить. — Действительно, папа, сегодня Далва пережила огромный стресс...— заметил Лукас. – Это я пережил стресс! Мне пришлось объяснять офицерам, которые хотели или завести на неё дело, или отправить в лечебницу, что она не сумасшедшая, а просто очень впечатлительная женщина... Наверное, они подумали, что я тоже не в своём уме! Просто безумие... — Сеньор Леонидас, может Далве нужно поговорить с психологом?— предложила Жади.— Моя подруга очень хороший психолог, и она не станет никому рассказывать, в чём дело. Очевидно, что у Далвы случился нервный срыв. — Ничего подобного! Это был Диогу!— яростно протестовала женщина.— Ты думаешь я не узнаю своего мальчика? Лукас, твой брат вернулся! – Прекрати, Далва. Ты обозналась. Это просто чужой ребёнок. Он не мой брат.— Лукас подал бывшей няне стакан воды, явно взволнованный её состоянием.– Давай я провожу тебя в комнату, ты выпьешь немного успокоительного и уснёшь, а утром всё будет хорошо.... — Лучше проводи её в клинику с мягкими стенами! — не успокаивался Леонидас. – Почему вы не хотите просто взять и признать, что мальчик возродился?– возмутилась экономка, вытирая слёзы.— После всего, что мы пережили, Диогу вернулся, но вы не хотите поверить, что ваш сын жив! – Потому что он не жив, сколько бы я не позволял твоему бреду дурачить мне мозг! Диогу не может вернуться! Это невозможно! — с явной агонией кричал отец Лукаса.– Это был просто маленький мальчик, возможно чем-то похожий на моего сына в детстве, я могу это допустить, но он не имеет к нам никакого отношения! Нужно окончательно поехать умом, чтобы украсть ребёнка с детской площадки! — закричал хозяин дома не своим голосом.– Чего ты хочешь?! Свести меня со свету, или просто сделать сумасшедшим, как ты сама?! Ты решила нас всех свести с ума! Я не могу больше выносить этот дурдом! Ты понимаешь, о чём я тебе говорю?! – Да вы просто не хотите, чтобы Диогу вернулся в нашу жизнь, вам видно и так хорошо!— не осталась в долгу Далва, не замечая, как застыл хозяин, как вся кровь отлила от его лица, как в ужасе переглянулись наблюдающие за ссорой.— Раньше вы легко отказались от сына, а теперь делаете это очередной раз! Вам больше не нужен Диогу! Видимо вы совсем не любили мальчика! – Ты уволена,— вдруг совершенно ровным и безапелляционным тоном заговорил Леонидас, когда наконец сумел выдавать хотя бы слово.— Я очень много раз тебя предупреждал только за последние пару месяцев, ты меня не слышала, но сегодня ты превысила границы моего терпения. – Папа...– попытался возразить Лукас. Он не хотел, чтобы его бывшая няня оказалась в таком положении, потому что после всех этих лет работы в их доме Далва неофициально стала частью семьи. Но даже он в глубине души понимал, что отец не отступит, как не пытайся его убедить,— Далва вправду довела отца до того, что он таки её уволил. А ведь её предупреждали! – Львеночек, но куда же она пойдёт? — спросила Иветти.– У неё ведь никого нет! – Уж в вашей защите я точно не нуждаюсь! — резко ответила Далва.– Чтобы я ждала помощи от такой женщины! – Видишь? Не волнуйся! Она отлично справится самостоятельно! Ей не нужна помощь!– кивнул сам себе Леонидас.– А отвечая на твой вопрос, мне наплевать, куда она пойдёт! Почему меня должна волновать судьба прислуги, которую я же и уволил? Пусть пойдёт и попытается найти работу на таких же условиях, как работала здесь! Может тогда она поймёт, как нужно себя вести на работе!— он повернулся к уже бывшей экономке.— Я выдам тебе часть зарплаты за этот месяц и хочу, чтобы ты собрала свои вещи и покинула мой дом рано утром, ты должна уйти до того, как я спущусь выпить свой утренний кофе в обычное время. Мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Увольнение окончательное и обжалованию не подлежит!– не дожидаясь ответа бывшей служанки, владелец особняка ушёл из гостиной, поднимаясь по лестнице в свою спальню.