– Некоторых мы любим, но не приближаемся к ним. Они, чем дальше, тем красивее, чем дальше, тем возвышеннее, и чем дальше, тем дороже.
Некоторых мы любим и стараемся приблизиться к ним, и делимся подробностями жизни с ними, чувствуем, как больно уходить от них, и мы не представляем себе жизнь без них.
И некоторых любим, и желаем сотворить с ними красивую историю. И создаем поводы, чтобы их встретить, и придумываем причины, чтобы их видеть. И живем фантазией с ними больше, чем реальностью.
И некоторых любим только в глубине души, и молчим, несмотря на муки молчания. И не откроем их любовь к нам, потому что много препятствий… и последствия очень страшные.
И лучше нам быть по разные стороны запертой двери.
И некоторых любим,
И наполним землю их любовью, и рассказываем миру о них,
И повествуем о них всё время,
И нуждаемся в их присутствии, как в воде и в воздухе,
И нам трудно дышать в отсутствие их, и быть далеко от них.
И некоторых любим,
Потому что мы не находим других.
И наша жажда любви толкает нас к ним.
И дни бегут,
И дни жизни кончаются,
И время не останавливается,
И нам страшно остаться без спутника.
И некоторых любим,
Потому что такие не заслуживают ничего, кроме любви.
И не можем дать им ничего, кроме любви.
И у них учимся хорошим манерам,
И вместе с ними преобразуем многие вещи,
И разрисовываем с ними заново нашу жизнь.
И некоторых любим,
Но мы не находим отражения этой любви в их сердцах.
Расстраиваемся и ломаемся.
И сталкиваемся с печальными историями,
Их не сможем забыть или возненавидеть,
И не полюбим других, как они.
И оплакиваем после каждую неразделённую любовь.
И некоторых любим,
И остаётся только, чтобы любили нас,
Как мы их любим …
В доме шейха Али вокруг хозяина дома собирались дети: некоторые были отпрысками самого хозяина, некоторые — дети знакомых и дальних родственников, многие из них были детьми бедняков или сиротами, которые не могли позволить себе учиться в школе. Однако их сословие, уровень дохода, дальнейшая жизненная дорога, что может завести их в любую сторону, прямо сейчас не имели значения, потому что все они были здесь, чтобы послушать истории мудрого шейха, который не только учил всех желающих Корану или грамоте, но и рассказывал мудрые притчи и изречения философов, которые очень нравились всем без исключения детям, пусть даже они не могли до конца понять всей сути, что он пытался вложить в их головы. Но разве не удивительно, что порой дети в силу своей неопытности, непосредственности чисто детских лет, постепенно исчезающей по мере взросления, способны иногда понять, принять куда больше, нежели взрослые и зачастую весьма мудрые люди? Им проще понимать саму суть любви, понимания, сострадания, порой они могут не понимать, но не притворятся, что знают всё на свете, дерзить, замечая то, что мы скрываем от самих себя, при том ударяя по самому больному месту, сорвать бинты с раны, которую мы предпочитаем не замечать, кричать громко, неистово, когда упадут на камни, разбивая кожу в кровь, но в их эмоциях нет лжи, они не носят маски и не закрывают рот, чтобы заглушить крик, их понимать на самом деле безгранично просто, только вот с годами мы настолько привыкаем путаться в лабиринтах, что больше не способны видеть простые пути.
Дети приходят в нашу жизнь, чтобы сорвать наши маски, напомнить, какими мы были раньше, пока наша кожа не огрубела от падений, не обветрилась жизненными ураганами, напоминать, как можно смеяться — искренне и не скрывая широкой улыбки; как можно любить без сомнений, ничего не брать и просто отдавать в одной лишь надежде на взаимность, ибо надежда — сама по себе достаточная награда для заблудшего путника. Дети — свет в тёмном ущелье, полоска рассвета после самой тёмной ночи. Они, как неогранённые алмазы, неровные и лишённые всяческого притворства, неестественного блеска, который обретают после обработки, нет, их свет настоящий, как и их блеск, они — истина, познание, что мы находим в самой глубокой пещере, куда трудно добраться обычным путём и нужно пройти много препятствий, но от того ценнее награда.
Сегодняшняя притча была о любви, и пожалуй, не только дети, но и взрослые — гости и слуги, что притаились в стороне, слушая хозяина дома. Каждый думал о своём, перед глазами всякого возникали собственные грёзы и воспоминания по мере приятного глубокого голоса мудрого мужчины, ибо любовь всегда была темой, на которой больше молчали, нежели говорили. Несомненно, никто до конца не знал, что собственно говоря такое любовь, не мог дать точное определение, ибо всякий видел, ощущал по-своему, однако невозможно было поспорить, что она приходит к нам в разных образах, ибо человек сам по себе тянется к любви всем своим естеством, того не осознавая. Можно ли сказать, почему мы любим того или иного человека, почему каждого мы любим иначе, но от того не менее сильно? Очень трудно: любой ответ по течению времени может оказаться сущим тленом, ибо сердечные дела столь же сложны, как уравнение, где всё неизвестно, каждая переменная загадка. Почему сердце человека настолько сложно понять даже ему? Быть может, мы просто пытаемся усложнить простое?
На диване в углу комнаты сидел задумчивый молодой человек, привыкший за долгие месяцы приходить в этот дом за поддержкой или советом, либо просто провести время в неизменно тёплой атмосфере риада Али Эль Адиба, где всякий путник не ощущал себя чужим, чувствовал на мгновение, что немного прикоснулся к пониманию, каким должен быть дом в принципе: тёплым и светлым, открытым для посетителей, крепостью, где тебя не достанут жизненные невзгоды, местом, где ты порой можешь быть один, но никогда не остаёшься одиноким, потому что даже выходя в пустующий дворик на галерею, ты слышишь пение изнутри, чувствуешь умопомрачительные ароматы приготовленной в печи еды, просто знаешь, что внутри бурлит жизнь, и какие бы тревоги тебя не обуревали в одиночестве, ты можешь войти и погрузиться в приятную атмосферу с головой, забывая на время о всех сомнениях и проблемах, свойственным мятежному человеческому духу.
Именно таким был этот дом, сколько помнил Саид с самого первого своего визита, и после очередной женитьбы мудрого шейха на бывшей служанке Зорайде в доме стало только приятнее находиться, всякий человек буквально ощущал ауру счастья и спокойствия, в которые неизменно мог вернуться хозяин дома. Здесь всегда было множество гостей, разве что старшие жёны сида Али нынче заходили гораздо реже, ибо всякой женщине неприятно осознавать, что с другой её муж чувствует себя куда счастливее, нежели был с ней, а это было видно невооружённым взглядом. Но разве человек может нарочно разделить свою любовь на несколько равных частей? Саид задавался вопросом, зачем люди женятся сначала на одной, потом на другой женщине, если любить всех всё равно не получится. Разве это честно по отношению к ним, что одна получит всё, пока другие — ничего, и самое главное, что даже пожаловаться на это нельзя, потому что от человека не зависят его чувства. Можно разделить золото, шёлка, украшения, даже ночи и внимание, однако никогда не разделить сердце, ибо оно даже не принадлежит человеку полностью, порой заставляет действовать против рассудка, но неизменно стремится повести людей по своей дороге, сердце — та самая пещера, где растут алмазы — сама любовь, оно — вместилище всех чувств, которые испытывает человек на протяжении всей своей жизни. И что поделать, если иногда невозможно их контролировать?
Парень находился перед сложным выбором: одновременно он был почти уверен в том, что его решение предложить Рамиле брак с ним, является правильным, потому что он так чувствовал, ему вовсе не казалось, что девушка будет смотреться как-то не так в роли его супруги, наоборот, он мечтал чувствовать ежедневно то тепло, что неизменно окутывало душу спокойствием, когда молодая доктор ему улыбалась; однако его до сих пор не отпускали чувства к бывшей невесте, настолько, что он сам не знал, как отреагировал бы, если однажды столкнётся с девушкой лицом к лицу, ведь это было вполне возможно: его бизнес-планы предполагали, что периодически ему придётся ездить в Бразилию – не только в Бразилиа, Сан-Паулу, Форталезу или Белу-Оризонти, но и в Рио-де-Жанейро, поездок куда он настойчиво избегал. Если изначально после отмены свадьбы Саид настойчиво желал отправиться в Бразилию и разобраться с наглой изменницей, если понадобится —силой вернуть и вынудить принадлежать ему, уничтожить её любовника — всадить в него кинжал на глазах самой девушки, тем самым указывая, что он и только он будет единственным мужчиной в её жизни, даже если не стал первым из-за её же непорядочности, потом молодой человек начал пугаться собственных тёмных желаний, ярости, того хаоса, который творился в его душе. Старший из братьев Рашид наоборот чувствовал себя спокойнее, зная, что Жади где-то далеко, где его ярость не достанет её, настолько далеко, что он сумеет бороться с внутренними демонами достаточно, чтобы взять над ними верх и не допустить совершения ужасных поступков, на которые его пыталась толкнуть его же ярость, что будто была отдельным существом внутри него, способным полностью взять под контроль его мятежный разум.
С тех пор, как в его жизни появилась Рамиля, молодой человек постепенно успокоился и временами просыпался утром почти спокойным, почти довольным наступлением нового дня, прятался от грёз в тихой гавани, где звучала нежная мелодия девичьего голоса, она стала голосом его разума и могла потушить его пожар одним пристальным взглядом. Она его спасала, в то время как любовь к Жади разрушала всё хорошее в его душе. Однако, когда ему начинало казаться, что он начинает выздоравливать от наваждения по имени Жади, девушка вновь появлялась в его снах и вместе с ней пробуждались тайные желания, пороки, злость на несправедливость судьбы, которая не дала ему шанса побороться за любимую. И он до сих пор собирал фотографии девушки, даже завёл альбом, куда крепил не только фото, но и обрывки статей из журналов или газет. Как можно одновременно наслаждаться созерцанием кого-то и в то же время бесконечно злиться? Так уж получалось, что хотя парень хорошо осознавал невозможность контролировать собственные чувства, но ему не приходило в голову, что другие люди – та же Жади — тоже не в состоянии контролировать свои чувства, потому девушка никак не могла насильно заставить себя его полюбить. Может тогда ему стало бы легче?
Хотя ярость невозможно было сравнить с той, что одолевала его в первые дни, недели, даже месяцы, после отказа племянницы сида Али, но он по-прежнему любил её и не простил за предательство – чувства до сих пор никуда не ушли, и он чувствовал, что пока не знает, как отреагирует на присутствие Жади, попадись она ему на глаза. Может он пожелает схватить её силой или и вовсе попытаться украсть? Если один сон способен посеять такой хаос, настоящая Жади может куда больше! Тем более, если слухи про другую племянницу шейха Али верны, она никогда за словом в карман не лезла, в значит — легко сможет вывести его из себя даже за мгновение! Разве он не помнил, как она осмелилась позвонить в его дом и утверждать, что покрыта шрамами и ожогами, чтобы заставить его отказаться от помолвки? А теперь она наверняка стала ещё смелее, потому что никак не ограничена и может делать что вздумается, куда угодно ездить по городу, в общем, живёт, как жёны бразильцев, да и является собственно говоря одной из них! Разве она была бы хорошей женой? Да и думать об этом поздно! Но как справиться с внутренним протестом? Умом-то он понимал, что девушка ему не принадлежит, сколько не утверждай, что она должна быть его, она замужем и родила ребёнка, как и то, что очень сомнительно, что Аллах позволяет фантазировать по ночам или насильно уводить чужую жену, если желанная женщина замужем за бразильцем, но сердце далеко не всегда соглашалось с умом! Умом он понимал, что не останови его сид Али в тот роковой день, когда он добрался до аэропорта и почти сел в самолёт в дикой ярости, он мог раз и навсегда уничтожить не только свою жизнь, но и всей семьи! Бразильская полиция имеет собственный взгляд на закон, отличный от законов мести, потому убийство одного человека и попытка похитить другого не показались бы им равным возмездием за отказ бывшей невесты стать его женой. Да и разве он хотел становиться убийцей?! Нет, Аллах отвёл от него беду!
Но имеет ли он право просить Рамилю стать его женой, если до сих пор внутри него не исчезли чувства к другой? Как может просить стать для него светом, когда в душе временами продолжает кружить тьма? Разве честно просить эту девушку, которая и без того многое пережила, идти на такие жертвы? С другой стороны, он приложит все усилия, чтобы быть ей хорошим мужем: не станет препятствовать её карьере врача, даст всё, что мужу положено давать жене, подарит ей семью, на которую она потеряла надежду. Да ведь он видел, какая тоска временами мелькала в глазах девушки, когда она говорила о детях!
Пока Саид предавался размышлениям, по лестнице в гостиную медленно спустилась хозяйка дома в просторном вышитом кафтане и привычном тюрбане, придерживая довольно заметный живот, а позади неё шла Рамиля в аккуратном светлом костюме из брюк и удлиненной туники и похожего тона светлом платке, из-под которого не выбивалось ни одного волоска, держа в руках небольшой аккуратный чемоданчик. Молодой человек подошёл чуть ближе, незаметно прислушиваясь к разговору:
– Лара Зорайде, всё идёт хорошо, судя по тому, что я наблюдаю. Рожать вам через три луны и пока я не вижу осложнений, но постарайтесь больше так не волноваться, иначе скачков давления не избежать,— советовала девушка.— Разве так можно в вашем положении?
— Я постараюсь,— кивнула женщина, явно смущённая всем лишним вниманием к своей персоне.— Вам не нужно было сегодня приходить. Я хорошо себя чувствую, то, что было пару дней назад, больше не повторится.
Дело в том, что когда на днях в дом своего дяди дозвонилась Жади, открыто осмелилась требовать позвать к телефону самого хозяина дома, что и сделала молоденькая служанка, поднявшая трубку, не зная ещё всех правил этого дома, жителям Феса невольно стала известна из уст девушки по крайней мере часть недавних происшествий из Бразилии. Зорайде невольно разволновалась, когда узнала не только что Жади подхватила воспаление лёгких, попав в какую-то опасную историю, но и о том, что в семье Латифы всё вовсе не радужно. Собственно говоря, именно про Латифу и говорила не прекращая Жади, кричала так громко, даже когда голос сорвался на хрип, что наверное все слуги услышали, что в доме Мохаммеда творится настоящий произвол, что тот не смеет издеваться над кузиной, потому что она – Жади – ему не нравится. Девушка говорила про насилие над личностью, однако необразованные служанки, не привыкшие, в отличии от хозяйки дома, к новомодным словам, которыми теперь то и дело говорила вторая племянница сида Али, ставшая женой бразильца и студенткой университета, приняли всё куда более буквально и сочли, что Мохаммед избивает бедную Латифу. После этого вся Медина обсуждала "бурную семейную жизнь" Мохаммеда и Латифы, а вот сид Абдул, услышав слухи, наоборот похвалил племянника, который "воспитывает жену", на фоне чего сид Али поссорился с приятелем, потому что, как бы он не зол был, что Жади посмела чего-то требовать и устраивать переполох, но тоже ни в коем случае не хотел, чтобы муж обижал ни в чём не повинную Латифу. И как тут было не переживать?
— Вы очень напрасно чувствуете себя неудобно,— возразила Рамиля,— мне вовсе не сложно лишний раз проверить моих пациентов.– девушка мельком заметила в толпе Саида и невольно улыбнулась, пытаясь однако скрыть свою реакцию.
– Тогда оставайтесь хотя бы на чай! — предложила хозяйка дома, давно заметив, что происходит между девушкой и старшим племянником сида Абдула, как и сид Али, это только молодые люди считали наивно, что никто не замечает их постоянных отлучек.
Зорайде радовалась, что Саид начинает потихоньку обращать внимание на других девушек и возможно скоро забудет о Жади, да и желала счастья Рамиле, историю которой не знало наверное очень мало женщин во всём Фесе, однако вместе с мужем разделила опасение, что сид Абдул, узнай он правду раньше времени, совсем не обрадуется такому повороту в жизни родного племянника. Разве патриарх рода Рашид, всегда ищущий людям невест, указывая всякий раз на их возможную плодовитость, на количество детей у их матерей, тёток и других родственниц, обрадуется, если старший племянник выберет в жёны бесплодную женщину, о проблемах которой несколько лет назад говорил весь Фес? Да ещё образованную, работающую, чего старший Рашид категорически не выносил в женщинах, всегда едва ли не со слезами умиления рассказывая о невестах из селений, которые умели готовить изумительное верблюжье мясо, вязали одежду и ткали изумительные ковры, при этом не умея прочитать или написать даже собственное имя, как будто это было высшей добродетелью для женщины.
После недолгих уговоров Рамиля согласилась остаться: девушка всегда немного смущалась, когда её приглашали присоединиться к шумной компании, привыкшая за последние годы больше к уединению, однако в последнее время всё чаще удавалось уговорить юную красавицу на время оставить свои дела и немного отдохнуть, послушать истории сида Али, ради чего из всего Феса часто сходились знакомые шейха. Рамиля очень ответственно относилась к пациентам и проверяла их иной раз даже по выходным, практически жила жизнью своих пациентов, но с появлением в её жизни Саида понемногу возвращалась к обществу и других людей, что было довольно сложно сделать после того как в своё время её имя обсуждали на Медине почти все кому не лень, чаще всего сочувствуя, однако сочувствие и шёпот толпы, пристальное внимание, совсем не помогают человеку, который потерял всяческую опору в своей жизни,— новой опорой для неё стала помощь людям и учёба, чтобы стать хорошим доктором. Только вот сама Рамиля предпочитала не ходить по врачам, особенно по поводу своего порока, не желая лишний раз акцентировать на этом внимание. Она знала, что никогда уже не выйдет замуж, у неё не будет своей семьи, потому что ни один мужчина после таких слухов не пожелает на ней жениться: бывало конечно, что бесплодные женщины выходили замуж, но такое обычно происходило, когда их недуг оставался за закрытыми дверями, а не ходил по всему городу. Да, отец мог найти претендента среди людей постарше, которым уже неважно, может ли жена рожать, но разве она хотела этого? Для этого пришлось бы оставить своё призвание, свою относительную свободу, к которой она невольно привыкла. Когда-то неопытной юной девчонке она казалась пустотой, но боль нас меняет: разбивает внешнюю скорлупу и открывает суть, нечто настоящее, путь к познанию себя. Рамиля очень давно была с собой честна, потому она не могла не признаться хотя бы самой себе, что её сердце опять билось, ожило ради человека, который считал её исключительно другом. Девушка знала, что даже забудь Саид свою бывшую невесту, у него будет множество девушек на выбор на роль будущей супруги. Удивительно, но в отличии от многих влюблённых, которые обычно злятся, что их чувство не получает отклика, Рамиля вовсе не злилась, как не злилась совсем на неизвестную ей Жади. Разве человек контролирует свои чувства? Саид не мог контролировать, что полюбил Жади, эта девушка не могла заставить себя полюбить Саида, потому что уже отдала сердце другому человеку, а она — Рамиля — совершенно незаметно влюбилась в Саида Рашида, но не посмеет открыть свои чувства и будет оставаться рядом и поддерживать его, пока он будет в этом от неё нуждаться. Если кто-то умел бескорыстно любить, Рамиля Эль Хашим определённо была таким человеком. Больше всего на свете она хотела одного — чтобы Саид Рашид нашёл своё счастье.
***
Три месяца спустя.
Над Фесом стояла глубокая ночь, которая выдалась невероятно тёмной — на небе не было ни одной звёздочки, тёмная пелена ночи полностью окутала древний город. Однако в доме Эль Адиб вовсе не спали: женщины постоянно сновали туда-сюда с тазами и кувшинами чистой воды, тканями, полотенцами и другими вещами первой необходимости, когда предстоит принимать ребёнка, а именно это чудо рождения и происходило в этом доме сегодня ночью, ведь несколькими часами ранее у четвёртой супруги шейха Али начались роды. Сам хозяин дома сейчас сидел внизу вместе с приятелями, задумчиво раскуривая кальян: несомненно, он волновался за исход родов, особенно учитывая, что одна из его жён несколькими годами ранее отправилась к Аллаху, давая жизнь одному из его сыновей. Тогда он скорбил, как положено любому почтенному мусульманину, много молился за душу ушедшей, однако верно говорится, что чем большую яму скорбь роет в душе человека, тем больше позже будет места для счастья: мужчина никогда бы сознательно не пожелал гибели одной из своих жён, однако именно преждевременный уход из жизни одной из них привёл к тому, что он мог жениться на Зорайде, к которой ещё в юности испытывал особые чувства, но так и не решился тогда жениться, а теперь рождался их общий ребёнок. И он молился, чтобы всё прошло благополучно, чтобы Аллах сохранил его жену!
– Али, ты уже выбрал имя? — поинтересовался вездесущий приятель Абдул у будущего отца.– Очень важно дать ребёнку правильное имя! — добавил он назидательно, будто именно он, а вовсе не сид Али был отцом дюжины детей.
– Да, имена играют очень важную роль в жизни людей,— согласился хозяин дома.— Имя определяет характер людей, его склонности и таланты, даже его судьбу, будет ли он добродетельным... Даже в Судный День Аллах будет называть людей по именам! Аллах даже менял имена, имя «Гер», что значит «война», Он изменил на «Салам», что значит «мир»!
– Очень счастливое мгновение, когда рождается сын! — продолжал Абдул, обращая внимание на племянника, который сидел рядом:— Вот если бы ты наконец женился, тоже мог бы ждать сейчас рождения своего сына, но ты меня не слушаешь... Али, я боюсь, что главная ветвь рода Рашидов останется без продолжения! Мои племянники не думают! Один не хочет жениться совсем, другой до сих пор не согласился на вторую жену, хотя очевидно, что с его первой женой что-то не так, если у них до сих пор нет ребёнка!
– Абдул, неужели ты хочешь сейчас поссориться со мной? – возмутился сразу сид Али.— Моя племянница Латифа не бесплодна, с ней всё в порядке! Она несколько раз бывала у врача, обследование показало, что она здорова! Ты напрасно пытаешься настроить Мохаммеда против жены!
— А разве я сказал, что она бесплодна?— прицепился Абдул.– Я сказал, что с ней что-то не так! Очевидно, что есть какая-то проблема в ней самой... Женщина светла снаружи, но темна изнутри! Она совершила какой-то грех, какой ей предстоит искупить, потому Аллах не даёт ей ребёнка! Точно так же женщине, у которой Аллах отбирает плод из чрева до сто двадцатого дня, предстоит каяться в своих грехах, потому что если Аллах забирает плод, не успев вдохнуть в него душу, значит женщина совершила харам, из-за которого Всевышний разгневался на неё! Так происходит со второй женой моего двоюродного кузена Касима уже несколько раз подряд, но он меня не слушает, не верит, что его жена тайком от него грешит! Так и Мохаммед слеп по отношению к своей жене!
– Абдууул! — возмутился Али.— Неужели ты считаешь, что все, кому Аллах не дал детей, или написал в судьбе познать потерю ребёнка, настолько грешны, что не заслуживают прощения и милости Всевышнего? Неужели думаешь, что нужно для этого и вовсе совершить грех? В конце-концов, ответственность несут оба родителя!
— Значит ты говоришь, что мой племянник Мохаммед не в порядке?– взвился патриарх Рашидов.— Ты на это намекаешь?
– Я ни на что не пытаюсь намекнуть, Абдул! Это ты так сказал! Но почему ты всячески хочешь унизить мою племянницу? Всему своё время! Латифа и Мохаммед женаты сравнительно недавно, у них ещё будут дети!
От дальнейшего спора мужчин отвлёк громкий детский плач, а потом и радостный гомон женских голосов, раздавшийся с верхнего этажа, после чего даже Абдул успокоился и принялся поздравлять приятеля.
Тем временем в комнате наверху женщины быстро помогали хозяйке привести себя в порядок, меняли простыни и поспешно убирали беспорядок в комнате, прежде чем хозяин поднимется увидеть своего ребёнка.
– Ваша дочь, Лара Зорайде,— прошептала Рамиля, осторожно укладывая на руки уставшей женщины маленький свёрток. Девушка сама едва сдерживала слёзы, не скрывая своего умиления, когда смотрела на крохотную девочку с тёмными кудряшками.
— Великий Аллах.... — прошептала женщина, в своё время принявшая множество родов, но совсем не ожидающая от жизни, что однажды и у неё будет возможность прижать к груди собственное дитя. Зорайде прижала к себе девочку, мягко целуя младенца в голову.
Остальные женщины тоже с радостью и умилением наблюдали за новоиспечённой матерью, многие из них знали Зорайде ещё служанкой в этом же доме и все желали ей счастья совершенно искренне. Женщины расступились, когда в комнату медленно прошёл хозяин дома, присаживаясь на край постели жены.
— Дочь? — только и спросил он, протягивая руки, чтобы взять новорождённую на руки.
— Вы расстроены, что не мальчик, сид?— спросила женщина, передавая ему ребёнка.
– Зорайде...— мягко пожурил жену сид Али.— Почему я должен быть расстроен? Дочери ничуть не хуже сыновей, я всегда так говорил,– он улыбнулся, глядя на девочку, которая будто почувствовала взгляд отца и открыла свои тёмные глазёнки, от чего только больше стала похожа на крохотную куколку.— Красавица.... Она похожа на свою мать...
– Сид Али...– смущённо потупила глаза Зорайде, до сих пор не привыкшая к тому, что муж говорит такие слова, особенно когда в доме столько людей. Сейчас-то они вышли, оставляя их наедине, но всё равно кружат где-то рядом.
– Ты никогда не назовёшь меня просто по имени, Зорайде? — поинтересовался не без скрытого веселья её муж.– Когда-то, в нашей юности, ты никогда не смущалась звать меня просто Али...
– Столько лет прошло, сид Али... Всё было словно в прошлой жизни...— смутилась женщина. Разве ей было вспомнить ту резвую девчушку, которой она была все эти годы назад? Неужели та девочка может до сих пор жить где-то глубоко внутри неё? Она очень давно перестала узнавать её в зеркале.
— Всё было давно, но одно не изменилось за это время, Зорайде: я так же очарован каждым твоим взглядом, как тот мальчишка, перебиравший твои локоны на крыше... Я был влюблён в тебя, сколько себя помнил, но побоялся в молодости признаться, боялся, что ты можешь меня отвергнуть...
– Я? Отвергну сида Али? — в шоке вопрошала женщина, словно никогда даже не могла придумать себе подобного.— Разве я безумная? Я и подумать не могла никогда, что однажды вы женитесь на мне... Кто такая Зорайде? Служанка без роду и племени...
– Ты не служанка, Зорайде. Ты моя жена, мать моей дочери. В душе я никогда не считал тебя служанкой. Мой дом — твой дом. Моё сердце — твоё сердце,— мужчина мягко поцеловал растроганную жену в лоб, а потом оставил такой же поцелуй на лбу младенца.— Мы назовём её Лейла... Она родилась глубокой ночью, когда на небе не было ни единой звёздочки, так пусть же эта ночь одарит её своей мудростью, своей таинственной красотой, ибо ночью человек предстаёт перед нами искренним, без масок, которые мы привыкли видеть днём, ночью все мысли видны яснее, чем под самым ярким солнцем. Пусть и наша дочь будет такой же искренней.
После этого мужчина начал читать послание к Всевышнему, шепча его на крохотное ушко новорождённой, которая к тому времени безмятежно спала на руках отца, прежде чем трижды повторить её имя, пока бесконечно счастливая Зорайде наблюдала, стараясь запомнить навсегда каждую деталь этого чудесного мгновения. Могла ли она ещё год назад представить, что подобное будет явью?
***
Молодая девушка стояла на одинокой галерее, скрытая от посторонних глаз цветущими кустарниками, устремив взгляд будто в никуда, пока по её щекам сами по себе текли слёзы, которые ей никак не удавалось унять. Рамиля одновременно бесконечно любила и не могла выносить мгновения, когда ей предстоит передать крохотное чудо на руки счастливой матери, прекрасно осознавая, что ей такое счастье не выпадет никогда. Она настолько углубилась в свои размышления, что не заметила, как к ней подошёл молодой человек, пока он не заговорил:
– Рамиля?
– Саид...— она мягко улыбнулась, убирая остатки слёз кончиком фиолетового платка, который сейчас был только накинут на её густые волосы.— Я не ожидала тебя здесь увидеть. Правда сегодня чудесная ночь? Нет мгновения лучше, чем когда на свет появляется новая жизнь...
– Ты плакала,– констатировал очевидное Саид, чувствуя явное желание прижать девушку к себе и успокоить.– Почему ты продолжаешь этим заниматься, если это причиняет тебе такую боль? Зачем мучить себя?
– Потому что радость, которую я испытываю одновременно с болью, того стоит. Посмотри вокруг, Саид! Радость и боль всегда идут под руку, и когда одна бодрствует, другая дремлет где-то рядом. То, что причиняет нам больше, однажды может стать причиной радости, и наоборот... Так мы узнаём себя,– Рамиля тихо рассмеялась.— Наверное, ты думаешь, что я сошла с ума....
– Вовсе нет,– возразил Саид, убирая случайную слезу со щеки девушки, от чего она вздрогнула от удивления, но не отошла, чувствуя удивительный прилив нежности. А парень продолжал:– Я думаю, что ты прекрасная, просто удивительная девушка. Слишком удивительная!
— Саид...— шокированно прошептала Рамиля. Может в душе она искренне желала, чтобы он сказал подобные слова что уж точно не думала, что он скажет их в реальности.
–Человек, который отказался от тебя несколько лет назад, должен был быть просто сумасшедшим. Он не видел какое сокровище ему досталось!— продолжал между тем парень.
– А может он и не должен был видеть? Он не обязан был соответствовать моим ожиданиям,– пожала плечами девушка.— Не всегда мы получаем ответ. Тем особенная любовь: нельзя что-то давать человеку и ждать от него, что он за это полюбит тебя. Любовь ничего не берёт и ничего не требует, она только отдаёт, и надежды на ответ уже должно быть достаточно...
– Ты до сих пор любишь этого человека?– спросил Саид.
– Нет,– просто ответила девушка.
– Ты так уверенно говоришь...
– Потому что с относительно недавних пор я очень хорошо себя знаю. Сердце всегда даст ответ, если его правильно спросить.
– Хотел бы я быть таким уверенным...— пробормотал молодой человек, тем не менее его глаза вдруг загорелись решимостью:– Ты знаешь, какая тьма иногда кружит вокруг меня, знаешь, что мне сложно отпустить прошлое, но ты стала солнцем для меня. Я очень хочу дать тебе всё, на что только способно моё сердце... Я не могу требовать, чтобы ты согласилась, но я говорил с твоим отцом и он не против. Я хочу, чтобы ты стала моей женой Рамиля. Ты согласишься?
– Что....– недоверие явно слышалось в голосе Рамили, но вместе с тем в глазах девушки вдруг загорелась надежда, вопреки всякому рассудку. Она сказала первое, что пришло ей в голову:– Но я никогда не рожу тебе ребёнка....
— Почему ты так уверена? В наше время куда больше возможностей, как доктор ты должна об этом знать. А если и нет.... Это не имеет значения, Рамиля. Я хочу жениться на тебе, а не на детях, которых ты можешь или не можешь родить. Мне хотелось бы сказать, что ты получишь всю мою любовь.... Но всё настолько сложно. Я могу сказать только, что определённо что-то чувствую к тебе, что-то настоящее....
– Я согласна, Саид,— перебила его девушка, мягко улыбаясь,— я согласна стать твоей женой.
