"Legacy of Heaven"

      Геральд хохотал словно безумный уже десяток минут, когда я заскочила домой на обеденный перерыв во время смены. Хотелось поджать губы, но его веселье мне почему-то было понятно больше, чем я сама того ожидала. По крайней мере, в данный момент и в этих условиях. И тем не менее мне хотелось верить, что удастся хоть немного достучаться, направить, вот только…       Демон смахнул выступившие от смеха слёзы, продолжая фыркать:       — Я угробил на преподавательскую стезю девять десятых своей жизни. Как думаешь, есть ли у меня желание сейчас погружаться в это снова, ещё и в смертном мире? — он снова усмехнулся, потрепав по голове Гидеона, охотно поглощающего яблочное пюре, которое мне выдали от широты души Джеферсона в кухне пекарни. — Обучать деток, которые не усвоят этих знаний и забудут их, едва выйдут из школы… Нет, Уокер. Я не хочу снова на те же грабли. Даже ты сменила… сферу деятельности…       «Ну да, переквалифицироваться из художника-аниматора в королеву бессмертных, а после в официантку, это было пределом моих мечтаний…» — внутренне фыркнула я.       — Тогда просто будь дома с ребёнком. Я справлюсь за обоих.       — Прекрасно, — Геральд раздражённо прищурился. — Сидеть на шее работающей женщины, выполняя функцию няньки для будущего повелителя мира бессмертных. Это тоже не вписывается в мои планы.       Поджав губы, я едва ли не злобно прищурилась.       — Ну да, зато получить нож под ребро после того, как несколько раз подряд сорвал куш в подпольном бойцовском клубе, явно первое из твоих желаний, — прозвучало резко, и я втянула голову в плечи, поёжившись от стыда. — Прости. Но лучше уж это, чем…       — Я сходил к Маргарите подлататься утром вместе с Гидеоном. К слову, рекомендую тебе завести ему хорька когда-нибудь. Кажется, он прикипел к зверьку: мальчишку едва удалось унести из клиники.       Я невольно представила побеги на крыльях с рюкзаком и переноской с домашним животным и искренне рассмеялась, прикрыв глаза рукой. Смех угас отчего-то, как перед глазами встал кто-то другой вместо Геральда. «Чёрт знает, кого Миндер решит определить для постоянной защиты…» — тревожно промелькнуло в голове. Всё усугубилось, когда Геральд поднял ребёнка на руки с какой-то невероятно довольной улыбкой, подбрасывая счастливого полукровку почти под самый потолок и что-то приговаривая на демоническом диалекте. Несоответствие фактов и визуальная схожесть царапали нервы и разум не хуже самой грубой наждачки.       Всё же я отвернулась, складывая посуду в раковину и начиная мыть. Сдерживаться становилось всё более сложно. Мне было невероятно обидно. Не за себя, нет. За сына, который отцовской любви почти не получал. Любви кровного отца, для которого превратился из надежды на бессмертие своей крови в мишень, которую требуется уничтожить. Хлопнув рукой по смесителю и отключая воду, я ушла в нашу с сыном спальню. Оставалось ещё двадцать минут до окончания перерыва, и спускаться в кафетерий с нервно дрожащими руками мне не хотелось. Особенно памятуя, как Джеферсон относится к битью посуды. Мне отчего-то было невероятно страшно…       Я села на постель, закрыв лицо ладонями, пытаясь собраться по кускам. Не выходило. Не выходило себя заставить. Я помнила, как отец искал женщин после смерти матери. Никто из них не мог заменить её. Я не тянулась ни к одной, видя, что все отношения их ко мне теплеют лишь в присутствии отца. В прочее время — это незнакомки. Люди, которые просто приходят в мой дом, спят с ним, уходят утром или днём. На этом — всё. И сейчас, видя, как Геральд возится с довольным его вниманием ребёнком, как между ними протягивается незримый мост взаимопонимания, мне было искренне больно и страшно. Он уйдёт, к ребёнку приставят другого хранителя… И нет никаких гарантий, что их связь будет хоть примерно такой же…       Геральд уйдёт, его место займёт кто-то другой. Незнакомый. Едва ли от него можно будет ждать такого же спокойствия и непонятного пока мне чувства заботы не только из обязательства. Нет. Смешение черт Мальбонте и моих в Гидеоне делали маленького полукровку невероятно похожим на Геральда, и это пугало. Он вёл себя и выглядел так словно был отцом мальчика… Не тем отцом, которого Гидеон, вполне вероятно, не вспомнит никогда… «Сын помнит всё от первого вздоха, — напомнил разум, и я ответила сама себе снова: — Тем хуже…». Хуже было бы, стирайся перед ним кадры и события, подменяйся они тем, что приносит тепло, любовь, понимание…       Рук коснулись тёплые пальцы, отводя их от лица.       — Эй, Уокер… В чём дело?..       — Всё в порядке… — я попыталась улыбнуться, но под строгим взглядом сникла. — Просто страхи. Они никогда не исчезнут. Даже если когда-то всё наладится, я буду испытывать страх, вспоминая эти дни… — не договорила я, коротко вздохнув, подумав про себя, что если доживу до конца истории, в которую вляпалась…       Геральд молчал, что-то рассматривая в моём лице. Мне в этот момент отчаянно хотелось пролезть в его мысли, однако после недавнего разговора некоторая часть его поведения получила смысл для меня. Он погружается снова в события, которые пережил невероятно давно. Снова видит бесконечные погони, охоту за ребёнком. И сейчас, спустя сотни лет, понимает страхи своей матери более отчётливо, чем в те времена, когда пришлось бежать из преисподней.       Взгляд сместился на вырез мужской футболки, снова рассматривая белёсую полоску шрама. Пришлось с трудом осадить порыв коснуться. Уровень доверия был установлен, и я опасалась до безумия его нарушить или торопить события. В мыслях то и дело проносился тот восторг осознания: вопреки словам Маля, я могла испытывать чувства. Пусть даже никому, кроме меня, не нужные. Для себя я уже сделала определённые выводы и оставалась им верна. «К тому же в сложившихся обстоятельствах мои чувства, последнее, что будет уместным…» — согласился с мыслями внутренний голос.       Вздохнув, демон опустился на корточки напротив меня.       — Испытывать страх — нормально. Очередное доказательство, что ты ещё жива. Бесстрашными бывают только те, кому терять больше нечего. Впрочем, — он усмехнулся, — дураки тоже бывают бесстрашными. В конце концов, перед тобой самый тому наглядный пример…       Я удивлённо приподняла брови.       — О чём ты?       — О… Думаешь, умный пытался бы забыть все кошмары под воздействием глифта? — Геральд усмехнулся, чуть качнув головой. — Мне казалось, что только так можно стереть из головы события битвы. Однако, помимо того ужаса потерь, который возвращался с протрезвлением, прибавлялись ещё и головная боль, и полное нежелание жить.       — Что изменилось? — тихо спросила я.       Демон неожиданно лукаво покосился на приоткрытую дверь, откуда доносилось копошение Гидеона, и с усмешкой произнёс:       — Один несносный паршивец показал мне все те события, словно заставив их пережить по второму кругу. Дал взглянуть на ошибки, если можно так сказать. Ну и до кучи каким-то удивительным образом сделал так, что глифт для меня становился водой. Я не пьянел, сколько бы не выпил. Зато последствия в виде головной боли и сушняка оставил, — неожиданно его рот изогнулся в широкой усмешке. — Не знаю, что это было, но все попытки и дальше топить прошлое улетели в трубу.       Хлопнув глазами, я тоже посмотрела на дверь, ведущую в гостиную, пытаясь осмыслить услышанное. Генри, Миндер, Геральд… Неужели и Мими тоже что-то почувствовала? А Мальбонте? Видел ли он что-то, когда касался сына?.. «Это сила? Талант? Что это, чёрт возьми, такое?» — со скоростью пушечного ядра пролетело в голове. Ответа не было, и я снова перевела взгляд на посмеивающегося после своего откровения Геральда.       — Даже не знаю, что сказать… — отчего-то шёпотом произнесла. — Сочувствовать, что ты бросил пить… Глупо, да?       Снова хохотнув, демон поднялся на ноги, отступив в сторону.       — Да уж… Не то, чему стоило бы сочувствовать. Впрочем, должен сказать, что всё произошло в нужное время. Набор случайных не случайностей, — он потёр лицо руками. — После работы расскажешь, где здесь эта ярмарка вакансий. Посмотрим, что там есть… К слову, до начала смены пять минут.       Я молча кивнула, поднимаясь с постели и направляясь к выходу. Сын уже привык к моим отлучкам и негатива не выказывал. Только начинал ворчать, если задерживалась. Сейчас, зажмурившись от прощального поцелуя в макушку, снова переключил внимание на полюбившиеся часы Геральда. Я всё ещё не оставляла надежды, что в качестве игрушек ему всё же захочется чего-то менее «взрослого». Для этого стоило отложить чаевые, если такие перепадут, и наведаться в магазин игрушек.       В кафе уже была лёгкая суета, номинальный обеденный перерыв был у каждого свой. Кто-то отдыхал на месте, передавая смену, кто-то, живущий, как и я, поблизости, успевал сходить домой. По существу, кафетерий оказался не самым плохим местом, если не считать Джеферсона и его попытки вмешаться с советами в рабочий процесс. На вторые сутки мне начали доверять не только закуски, но и горячие напитки. Я с лёгкой завистью наблюдала за своими коллегами, ловко двигающимися с подносами на одной руке, с лёгкостью обслуживающих по несколько клиентов за раз, не путаясь в заказах. Мне пока до такого было далеко.       К концу первых двух смен мне отчаянно хотелось сдаться. Безумно болели ноги и руки. Пекарня открывалась в начале восьмого утра, кафетерий в восемь. Утром многие клиенты делали заказы на вынос, покупая кофе и выпечку, обеденный перерыв тоже изобиловал посетителями. Но самое «хлебное» время — вечер. Посетителей набивалось столько, что порой остро не хватало посадочных мест. Появлялись дополнительные стулья, ограничивая официантам, и мне в том числе, манёвры передвижения.       Каждое действие — дежурная улыбка, каждый заказ — уточнить пропорции и немного изменить, если требуется, каждые чаевые в копилку смены, которая делилась поровну на всех, кто обитал в кухне и в зале. Пожалуй, на эту мелочь не зарился только Джеферсон. Впрочем, порой он даже докидывал туда немного, чтобы мотивировать работников. Я успела получить и выговоры, и похвалы.       — Вики, собери оплату с четвёртого столика. Терминалом, — попросил бариста, молодой рыжий парень по имени Барни.       — Бегу, — я улыбнулась, сверяясь с чеком счёта и вбивая необходимую сумму для оплаты картой.       Взяв терминал, я двинулась к столику, за которым сидели девушки, потягивая кофе. Очередная дежурная улыбка, без которой даже подходить к посетителям было нельзя. Джеферсон следил по камерам видеонаблюдения за происходящим в зале и мог запросто устроить головомойку. Вспоминались его слова о том, что бизнес не терпит мягкости и поблажек, если его цель — приносить доход. «То, что мне прививал Мальбонте, заставляя осознать силу власти… Только управление жёсткой рукой приносит пользу. Нет места сантиментам, если нужен идеальный результат», — металось в подкорке.       Приняв оплату, я с улыбкой побрела обратно к стойке, покосившись на часы над баром. До конца смены оставалось около получаса. Дальше отдых и сон. Завтра выходной — можно отоспаться и выбраться втроём на прогулку. Выходить с сыном в одиночку Геральд мне запретил и был в своём праве. У меня не было ни оружия бессмертных, ни сил… Ничего, что могло бы защитить Гидеона. Потому любые выходы из квартиры позволялись только в его сопровождении.       Я почти научилась абстрагироваться от скачков эмоционального характера. Сложнее всего это происходило в вечерней суматохе наплыва посетителей. Однако сегодня, кажется, я уже предвкушала отдых, и притупился блок, который пришлось учиться ставить для себя. Следует отметить, что в данный момент это было весьма своевременным.       Знакомый, липкий от похоти толчок чужого любопытства…       Рефлексы сработали на уровне автоматизма, и я перехватила руку одного из клиентов, собиравшегося шлёпнуть меня по заднице. Молча… Просто взгляд на сидящего уже не слишком трезвого мужчину. В зале повисла тишина. Кажется, замерли все клиенты до одного. Нахал продолжал улыбаться, словно всё шло ровно так, как и должно было, во мне же исподволь поднималась знакомая волна злости. Пугающая…       Кончики пальцев знакомо закололо.       Я честно пыталась заставить себя разжать ладонь, но, кажется, пальцы сжимались неумолимо. Параллельно с давлением хмель и бравада из лица клиента исчезали, выпуская наружу страх. «Спокойно… Выдохни… Просто выдохни, Уокер, умоляю…» — самовнушение не срабатывало. Перед глазами пролетела почти отделённая от тела кисть Линдена, когда свет во мне пробудился. И следом, очередная мысль: «Выходит, я всё же не лишилась действительно всего, что было в королеве бессмертных…».       Чужие руки сжали плечи, и я вздрогнула, разжав ладонь, пытаясь вывернуться. Жест, слишком похожий на Мальбонте. В памяти колыхнулся обвал из флешбеков, и захотелось сбежать.       — Эй… Эй, Вики, успокойся… — меня встряхнул за плечи второй официант смены, Оливер, разворачивая к себе. — Всё хорошо. Он успел что-то сделать?       — Нет. Не успел, — глухо проговорила я. — Просто заметила движение руки. И…       Я прикрыла глаза, застыв столбом, чувствуя, как начинаю дрожать. И от чужого прикосновения, и от того, что ладони всё ещё зудят от подступающего к поверхности жара силы.       — Мистер, оплатите заказ и покиньте заведение. Здесь запрещено распивать спиртные напитки.       Оправившийся от шока мужчина ухмыльнулся, потирая запястье:       — А то что? Полицию вызовешь? Ну так давай… Я тоже заявлю, что эта сучка меня травмировала, — он хмыкнул, демонстрируя собравшимся пятна от моей ладони на своём запястье. — Чем тогда крыть будете?..       В зале повисла нехорошая тишина. Я проклинала тот момент, когда согласилась работать в кафетерии, понимая, что подставила и себя, и Джеферсона, и, вполне вероятно, сына с Геральдом. Если сейчас приедет наряд полиции и заведение оштрафуют, едва ли хозяин продолжит сдавать нам жильё. Несколько раз вдохнув и выдохнув, я снова повернулась к ухмыляющемуся клиенту. Молча, совершенно спокойно, без особой уверенности в том, что должно было выйти, но показывая всё, что приключилось там, наверху. Слишком быстро, чтобы вычленить что-то в кадрах этой «затёртой» плёнки воспоминаний, но достаточно, чтобы испытать безотчётный страх и желание унести ноги. Мужчина начал бледнеть и отползать подальше вместе со стулом. Бравада испарилась окончательно. Он дёрнул головой, разрывая зрительный контакт.       Я снова зажмурилась, чувствуя, как волной отлива сила затихает, уходя куда-то вглубь. Непривычное состояние. Прежде внутренний жар сохранялся до тех пор, пока я не выплёскивала всё физически. Уничтожая… Купол цитадели, чёртов фонтан, скалу близ стройки новой школы… Водоворот, который должен был меня убить, но почему-то я всё же выжила. Быть может, именно из-за этих крупиц, которые не позволяли до последнего сдаваться, даже лишившись крыльев и подцепив инфекцию.       «Что я такое?..» — оторопело пронеслось в голове.       Шелест брошенных на стол банкнот, и посетитель поднялся на подрагивающие ноги. Под столом, задетая ножкой стула, упала пустая бутылка виски, которую он незаметно выпил. Шаги — и звякнул колокольчик, подвешенный над дверью. Клиент ушёл, но панически бьющая меня дрожь прекращаться не торопилась, похоже.       — Думаю, на сегодня с тебя достаточно, — проговорил Оливер, — Пора отдохнуть. Если хочешь, попрошу кого-нибудь из кухни проводить?..       — Н-не надо… — я послушно закивала, чувствуя, что, если сейчас не приму горизонтальное положение, просто рухну. — Я дойду.       — Хорошо, — он осторожно потянул завязки на моём фартуке, забирая его и подталкивая меня в спину в сторону служебного помещения с верхней одеждой работников. — Твоя доля чаевых за смену будет под кассовым ящиком.       Я нервно кивнула, обняв себя за плечи.       — Спасибо, Олли…       Покинув до сих пор молчавший зал кафетерия, я взяла свою куртку, сунув её под подмышку, и выскользнула через служебный выход на улицу. Лёгкие и кожу обжёг прохладный весенний воздух вечернего Миннеаполиса. Я прислонилась лопатками к кирпичной кладке стены, пытаясь переварить произошедшее. «Что за дьявольщина?!» — отчаянно проскочившая мысль. С неба, словно ответ на моё состояние, сорвалась мелкая дождевая морось, вынудив начать двигаться в сторону подъезда.       С трудом преодолев лестницу, я добрела до нужной двери и дрожащими руками несколько минут пыталась попасть в замочную скважину. Дверь распахнулась сама. Стоящий на пороге Геральд готов был высказаться в своей манере о том, что взломщик, очевидно, из меня такой же хороший, как и королева бессмертных. Однако одного взгляда хватило, чтобы демон отступил вглубь квартиры, позволяя мне войти.       Сил оставалось только на то, чтобы рухнуть на диван, глядя в расплывающийся потолок. Ноги приподняли, расстёгивая ботинки и стягивая их. Очередь дошла до куртки, которую я накинула на плечи, не продевая руки в рукава. От мелькнувшей в поле зрения руки, собирающейся ухватить куртку за ворот, чтобы убрать её на вешалку, я шатнулась, втянув голову в плечи. Послышалось злое бормотание. Демон навис сверху, показывая, что опасаться некого. Куртку всё-таки тоже забрали. Ещё спустя минуту в руки ткнулся стакан с водой.       Лязгая зубами по стеклянной стенке, я уговорила себя не подавиться и скукожилась на диване, подтянув к груди колени.       Над головой прозвучало чёткое и требовательное:       — В чём дело?       — Я… — воздуха не хватало. — Открой окно, пожалуйста.       Короткий кивок, шуршание оконной рамы и выставленного ограничителя. Где-то сбоку парусом вздулся тюль, подгоняемый получившимся сквозняком. Я покосилась на свои руки. Совершенно привычные ладони, лёгкий зуд в подушечках пальцев, словно вместе с кровью под кожей бежит электричество мелкими разрядами.       Геральд сел напротив меня на край кофейного столика, ожидая объяснений.       — Что случилось?       — Может быть так, что я не… — пришлось сглотнуть, — не всё потеряла, когда уничтожила водоворот?       — Конкретнее, Уокер. Татуировка всё ещё действует, я не могу пробраться в твою голову и самостоятельно всё проанализировать, чтобы дать внятный ответ, — проворчал он.       «Успокойся… Сейчас безопасно», — убеждал разум. Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем мысли смогли выстроиться в должный порядок.       — Клиент после спиртного попытался распустить руки. Я перехватила, не дав к себе прикоснуться, — Геральд скривился, но кивнул, позволив продолжить. — Внутри начала подниматься волна, очень сильно смахивающая на то, что происходило, когда сила пробуждалась. И всё-таки там, наверху, она в большей части была направлена на гнев. Тёмная материя. Тот же жар, кажется, который был после уничтожения портала, но более… Подконтрольный?..       Я подняла взгляд, пытаясь по сосредоточенной мимике Геральда понять, каков уровень угрозы. Лицо нечитаемое, взгляд на мои руки, до побелевших костяшек вцепившиеся в рукава водолазки. Звенящую тишину в комнате разбавлял только шум редких автомобилей с улицы и звукового оповещения светофора. И всё же разум выходил из штопора страхов, становилось прохладнее, спокойнее.       Демон чуть качнул головой.       — Как ты и сказала раньше, через суд тебя не проводили, крылья вырвали в пылу схватки, а не на суде. Обряд лишения сил тоже не произошёл, — он потёр пальцами лоб. — Давай немного подключим логику: ты наследница крови Мальбонте — этого не отнять, ты смертная. Была ею прежде, чем угодила наверх, и стала снова, что само по себе дикость. Малая версия аннигиляции, которая уничтожила портал… Чисто теоретически это была последняя вспышка силы, которая затихла, восстанавливаясь. По ней нас отследили в мотеле. Не по энергии Гидеона. Вывод, Уокер?..       — Всё ещё есть шанс умереть не своей смертью… — истерично хохотнула я, закрыв лицо ладонями. — Я даже врагу не пожелаю такой жизни. Честное слово… Вечная пороховая бочка.       Демон усмехнулся:       — Думаю, один враг, которому однозначно пожелала бы, всё же есть, — вздох, и он поднялся на ноги, направляясь к своей спальне. — Я попытаюсь поговорить с кое-кем из тех, кого встретил. Если будет возможность связаться с Мими хотя бы, попытаемся найти больше информации. Сейчас без толку мутить воду. Прими душ и отдыхай. Гидеон уснул, так и не дождавшись. Так что, не думаю, что придётся возиться с ним.       Я кивнула, с трудом поднимаясь на ноги.       — Спасибо… За всё.              Ночь в старом доме тихая. Я прижимаюсь щекой к подушке, стараясь снова уснуть, но отчего-то прохладно чрезмерно. Судя по сумраку спальни, на службу в цитадель бежать ещё нескоро, и сон вот-вот вернётся. Только немного расслабиться, закрыть глаза, и всё будет хорошо. Как минимум до утра. Только во сне можно спастись от того, что творится в кошмаре нового мира.       Плеча касаются тёплые губы в ореоле мягкой поросли светлой бородки, и я невольно улыбаюсь, когда дорожка поцелуев скользит чуть дальше, ласкает шею, поглаживает дыханием чувствительную точку. Крепче притягивающая крепкая ладонь, безымянный палец которой венчает никогда не снимаемое обручальное кольцо. Дино считает этот символ не мелочью — его право всецелой принадлежности и его же право, как сейчас, слегка нарушить сон.       Разворачиваюсь, сонно вглядываясь в чуть скрытые сумраком черты, отводя пшеничные волосы своего серафима пальцами.       — Привет… До утра не терпится…       — Утром снова будут дела и заботы. Днём тоже. Вечером… — вздох во мраке спальни. — Вечером ты снова придёшь домой, едва передвигая ноги от усталости.       Наклон, вклинивающееся движение колена, разводящего мои бёдра для удобства. Плавное движение тёплой ладони от колена к бедру, поднимая долгополую ночную сорочку. Обводящие ключицы поцелуи, и хочется остаться в этом мгновении. Всё именно так, как нужно, как хочется. Как это было правильно…       «Было?..» — почему-то думается мне.       Сжатая через хлопковую ткань грудь, распущенный ворот, и поцелуи смещаются ниже. Закрываю глаза, проваливаясь в знакомое ощущение, в предвкушение предстоящего акта… Любви? Да… Это было последним искренним проявлением, что помнило моё тело. «А что было потом?..» — что-то мешается в подсознании, но руки поглаживают широкую златокрылую спину, перебирая мягкие перья из подпушки пальцами.       Улыбка в уголок моих губ.       — Кажется, у тебя не получается расслабиться. Слишком сильно устала… — он чуть отталкивается, откатываясь в сторону, запечатлев на моих губах короткий, но чувственный поцелуй. — Ладно, не буду мучить. Но на выходных, я надеюсь, ты найдёшь для меня хотя бы пару часов своего времени.       Едва не надув губы от обиды, я затравленно покосилась на высокий силуэт, отступивший к окну.       — Нет же… Я действительно хочу…       — Ты устала, — Дино улыбнулся через плечо и снова посмотрел на улицу. — Кажется, весна пришла в столицу. Небо ясное и невероятно звёздное. Посмотри…       Всё же дую губы, заворачиваясь плотнее в одеяло.       — Не хочу. Потом не усну, даже если красиво, — протягиваю руку. — Обними меня… Пожалуйста, Дино…       — Взгляни, Вики… — почти восторженно произносит златокрылый, сдвигая тюль в сторону, но не одёргивая его полностью. — Ты всегда любила такую синеву ночи и россыпи звёзд. Помнишь?..       «Когда?.. — нервно подумалось мне. — Ночи для меня вообще давно превратились в пытку, так с чего бы их любить?..».       И всё же! Приглащающе раскрытая ладонь. Он не часто просит разделить с ним момент. В последнее время это вообще редкость. Слишком часто у нас действительно избыточная усталость, повлечённая работой. Неохотно всё же поднимаюсь на ноги, оправляя сбившуюся на пояс сорочку и снова стягивая на груди завязки. Стопы обжигает холодный пол, и я немного ёжусь от пронзающих тело иголок. Словно весь дом давно выстужен.       Слишком давно…       Обхожу постель, уже почти вкладывая пальцы в протянутую ладонь, чтобы подойти к окну, пейзаж за которым показывает какие-то яркие вывески вместо сада за старым домом Фенцио и Дино. Замираю в полушаге, недоверчиво отводя взгляд от окна.       — Минуту… Носки хочу надеть. Холодно.       — Вики, это лишь на несколько секунд. Потом вернёмся в тёплую постель, — требовательно произносит Дино. — Прошу, подойди, взгляни.       «Что, чёрт возьми, не так?!» — проносится в голове.       Ещё один неуверенный шаг — и слух улавливает надрывный детский крик из приоткрытой двери коридора второго этажа. Вздрагиваю, разворачиваясь на пятках. Я знаю… Этот крик я знаю очень хорошо…       — Гидеон…       Рывок за предплечье, возвращающий к окну.       — Как мне надоела твоя непокорность! — рык в темноте, и лицо, выросшее перед моими глазами, расположено куда выше, огромные бордовые крылья приоткрываются от гнева, и чёрные провалы глазниц вспарывают, кажется, каждый нерв. — ВЫГЛЯНИ В ОКНО, ВИКТОРИЯ!       Попытка вырваться — провал. С собственных губ срывается отчаянный крик в попытке позвать на помощь, которую здесь и сейчас даже оказать некому. Только надрывно вопит сын где-то в детской. «Там окно открыто… Ему холодно!» — пролетает в голове. Сонный разум всё ещё не может увязать расхождение кадров. Только спальня старого дома меняется на огромные покои правителя. Только окно всё то же.       — Отпусти! — я вскрикнула, захлёбываясь слезами…              Над головой пролетело короткое:       — Прости, Уокер, но иначе не получается…       В лицо, кажется, вывернули не меньше таза воды. Я завопила с новой силой, вслепую молотя конечностями во все стороны, шатнувшись в сторону от того, что локоть прижался к чему-то горячему, глухо и металлически звякнувшему. Холодно, мокро, непрерывно голосящий со мной в унисон сын. Уже не из соседней комнаты, а совсем рядом.       Встряхнули за плечи, едва успев прижать всё ещё молотящие по сторонам руки к бокам, и наконец удалось открыть глаза.       Мокрая футболка и шорты, ярко бьющий в глаза свет потолочной люстры, задёрнутые плотные занавески на окне нашей с Гидеоном спальни, с меня ручьём стекает вода, пропитывая ковёр под задницей. И локоть ударился о радиатор под окном. Геральд ещё раз встряхнул меня за плечи, заставляя совладать с паникой. Рывок наверх, ставящий на ноги почти без усилий. Я шатнулась, но всё же устояла, ответно уцепившись за пояс Геральда. Паника отступать не торопилась. Я опустила голову, чувствуя, как по телу прокатываются волны дрожи, снова начиная всхлипывать от страха.       Вздох, и демон притянул к себе, обхватив руками, чтобы дать почувствовать опору не только ногами. Я зажмурилась, благодарно вцепившись в синий хлопок его футболки на спине пальцами. Колотило беспощадно, но всё же становилось легче. Материализованные крылья обернулись поверх рук, закрывая на несколько минут в почти непроницаемый кокон. «Только глаза закрывать нельзя, иначе снова… Опять найдёт…».       — Он ищет, — хрипло проговорила я. — Хотел, как раньше, моими глазами определить местоположение. Город они знают, только устраивать погром отовсюду, где есть шанс нас поймать, слишком будет бросаться в глаза. Нам… Нам всё же нужно уйти. Боюсь, он…       — Он не увидел. Гидеон закричал, и я проснулся. Успел до того, как ты выглянула в окно, — крылья приоткрылись, позволив мне чуть отступить и с сожалением взглянуть на его отсыревшую от контакта со мной футболку спереди. — Пока мы всё ещё в безопасности.       Я мотнула головой, отстранившись.       — Уловил силу, определил точку…       — Если бы всплеск был ощутимым, я бы его тоже уловил. А так… не уверен, — Геральд кивнул на продолжающего всхлипывать ребёнка. — Успокой. Я сейчас вернусь.       Он вышел из комнаты, и я шагнула к шкафу, меняя одежду для сна на сухое. Сын что-то пролепетал, и я побрела к постели, ложась рядом с всхлипывающим ребёнком, который спустя секунду забился под бок, встревоженно вещая что-то на своём языке. Пальцы перебором прошлись по тёмным густым волосам, и он засопел, прикрыв глаза. Не спал, просто успокаивался, чтобы дать себе и мне возможность выдохнуть.       Через десяток минут Геральд вернулся со стаканом воды и успокоительным в таблетках. Я благодарно запила одну, отставив ополовиненный стакан на прикроватную тумбочку. В голове всё ещё нервно носилось, что какие-то вывески сквозь тюль всё же было видно. Но здесь, сейчас, занавески были плотными — едва ли удалось понять детально. По крайней мере, мне хотелось в это верить.       Свет в комнате погас. Остался лишь в ванной, едва дотягивающийся для того, чтобы осветить помещение. Я была в полной уверенности, что Геральд уйдёт после этого, но он спокойно бросил на пол подушку, прислонил её к постели, сел, привалился к ней спиной и упёрся локтями в согнутые колени.       — Почему?.. — продолжить вопрос почему-то не смогла.       — Потому что тебе страшно. И ребёнку страшно, — коротко ответил он. — К тому же если Мальбонте снова попытается пробиться в сон, то ловить тебя проще сразу, а не уже на улице или выглядывающую в окно, — он помолчал и добавил: — Хотя, полагаю, что сейчас он уже не сможет.       Я сглотнула.       — Из-за того, что ты рядом?       Геральд хмыкнул:       — Мне, конечно, лестно твоё предположение, но всё куда проще. Вы ведь в балансе до сих пор. Когда активируется твой Свет, отдавая часть сил, часть Тьмы полукровки может найти лазейку. Считай, что из наполненной чаши вылилась часть содержимого, освободив место для чего-то другого. Чужеродного, возможно.       — Инь и Янь… — вспомнила я разговор с Полидором и Торендо в лазарете цитадели. — Возможно, но… Почему при его вспышках я не могу проникать в сознание?       — Точно не можешь?.. — демон чуть повернул голову, внимательно рассматривая мои черты, укрытые сумерками. — Поднапряги память.       — Не думаю, что размытые и расплывчатые образы, которые я улавливала в горячке, можно сравнить с полноценным проникновением в спящее сознание, — я вздохнула, ближе притянув к себе сына и расправив одеяло, чтобы укрыть обоих.       Короткое пожатие плечами, Геральд потянулся, раскрыв крылья. В темноте смотрелось страшно и завораживающе. Мне невольно захотелось тронуть перья, сравнить их… Вспомнить, что ещё недавно у меня было нечто такое же. Возможно, чуть слабее, но было. «Неужели ты скучаешь о крыльях?» — поинтересовался внутренний голос. Нет, я скучала по полётам, кажется. По тому, что могла самостоятельно преодолеть необходимое расстояние.       — Просто ты не умеешь управлять ими, как Мальбонте. Вспомни, сколько бессмертных преклонилось перед ним лишь в облике сотканного пламенем. Что в этом случае для него — проникнуть в сон той, что связана с ним на всех возможных уровнях?       Поёжившись, я зажмурилась, стараясь стереть сегодняшний кошмар из головы. Выходило весьма скверно, но тепло от задремавшего и прижавшегося Гидеона всё же успокаивало: пока он рядом, всё прочее имеет весьма малый вес.       — Почему ты противишься тому, чтобы мы убрались отсюда как можно дальше уже сейчас? — шёпотом спросила я.       Геральд чуть повернул голову, глядя на Гидеона.       — Уснул? Хорошо… А побег… Посуди сама: город почти постоянно проверяют. Тут достаточно смертных, чтобы мы были укрыты максимально надёжно даже с учётом того, что светлые будут шататься прямо под окнами. К тому же… Пекарня — проходное место. Энергии посетителей из кафетерия перекрывают дополнительно, путают и мешают определить. Воздух, вполне вероятно, проверяется почти постоянно — улетать не вариант. К тому же, сорвавшись сейчас, мы не получим никаких вестей и дальнейших указаний от Миндера. Полагаю, пока у нас есть вариант с безопасным местом, которое пока устраивает, нет смысла уносить ноги в неизвестность, — послышался вздох. — Если прижмёт и выхода не останется — уберёмся. Это не займёт много времени. Только нужно будет продумать маршрут и предположительные места, где можно осесть. Примерно такие же по своим свойствам.       Я чуть кивнула, признавая правоту его доводов. «Может, действительно, тут безопаснее. К тому же мы не знаем доподлинно, что происходит наверху…» — прикрыв глаза, я вслушивалась в три дыхания в комнате, окончательно успокаиваясь. Гидеон развернулся, повернувшись ко мне спиной и подоткнув руку под щёку. Дрогнули крылья, приоткрываясь в защитном жесте. Пальцы прошлись по боку ребёнка, и я невольно улыбнулась: не разбуди он Геральда криком, всё закончилось бы куда плачевнее.       Взгляд снова сместился на демона, всё ещё сидящего на полу, чтобы не повторилось произошедшее.       — Гидеон не нуждается в возвращении назад потому, что мой сын. В нём часть моей смертной крови. Меня с небесами не связывает больше почти ничего. Все прочие бессмертные должны возвращаться наверх. Будь то Ад или Рай… Почему ты находишься здесь без какого-либо напряжения? Почему не торопишься вернуться? — тихо спросила я и торопливо продолжила: — Я не пытаюсь пролезть под кожу… Нет. Просто! Хочу знать.       Чуть повёрнутая голова, сверкнувшие бирюзой даже в темноте глаза.       — А говоришь, под кожу пролезть не пытаешься, — он усмехнулся, откинувшись затылком на край постели. Ответа я уже не ждала, но Геральд всё же произнёс: — Моя мать также была Непризнанной. Одной из первых, кого Шепфа позволил забирать к бессмертным. Она прошла все этапы обучения и развития. Стала демоном, как ты понимаешь. А дальше… Связалась не с тем мужчиной, у которого уже был сын. Право наследования… Право власти… Меня с рождения засунули в эту кабалу, которая неминуемо грозила гибелью. И она пошла на отчаянный шаг после смерти отца: после очередного покушения на мою жизнь, выкрала младенца и сбежала к смертным, — демон потёр лицо ладонью, словно пытаясь согнать сон, но голос уже звучал уставшим, словно он вот-вот провалится в царство Морфея. — Она сохранила крылья… Это было проблемой. Привлекало внимание. Амулет был только один. Точнее — два. Второй на сокрытие энергии, но она отдала их мне. Ей удавалось скрываться, пока мне не стукнуло около шести местных лет. Это время я помню обрывками. Последняя достоверная картинка — обезглавленное тело матери перед домом, в котором мы скрывались. Меня она в тот день, словно предчувствуя, отправила в город, и вернулся я, уже когда всё было кончено. Дальше… дальше всё скручивалось в вереницу кадров: чужой дом, рабство, смена владельца… Я перестал говорить, замкнулся в себе, не считая, что люди поймут хоть что-то из моей истории. Они были бескрылыми, низменными, обычными… Набить кошелёк, живот, сношаться, словно животные. Другая эпоха, другой мир, полностью отличающийся от того, что происходит сейчас. Мир, в котором либо ты… либо тебя. И третьего не дано.       Я сглотнула.       — Р-рабство?.. Когда это было? Где?       — Ты ещё не родилась, это уж точно… — тихо хохотнул Геральд. — Королевство Данов, нынешняя Англия. А рабство… Полагаю, ты знаешь о существовании викингов?       Зажмурившись, я попыталась представить те события и непроизвольно вздрогнула.       — Я… Я сочувствую твоей утрате.       — Всё стерлось за века, — он вытянул руку, материализовав на ладони небольшую сферу собственной энергии насыщенного бирюзово-зелёного цвета. — Почти всё. А что не стёрлось… То я могу переиграть тысячи раз, пока хватит сил, — Геральд вздохнул. — Спи, Виктория… Завтра новый день.       Я умолкла, прикрыв глаза, понимая, что бередить раны дальше не хочется совершенно. Его право на секреты, которые я и так узнала теперь в большей мере, чем была в праве. И тем яснее приходило понимание, что для него вся сложившаяся история и собственное в ней участие — как раз попытка переиграть. Дать ещё один шанс выжить, чтобы Гидеон со временем не наткнулся на такое же обезглавленное кем-то тело. Моё тело…       Сон опустился легко. Не пролетало картинок моего прошлого. Лишь чужое, недавно услышанное. Страшное, в большей мере от одиночества. Непрошенным кадром, заставившим вздрогнуть, образ Мальбонте на скале, где я впервые увидела его ребёнком, желающим только одного: чтобы его оставили в покое, прекратили охоту, дали возможность жить. И то же одиночество — лишённый семьи, лишённый любви и заботы. Ставший тем, кто теперь жаждет уничтожить собственного сына, для рождения которого приложил столько усилий.       Снова смена событий в памяти. Собственные воспоминания о жизни с отцом. Расплывчатые пятна чужих лиц в нашем доме. За мной не охотились. Меня не пытались отловить, как дикое опасное животное. В сравнении с ними обоими я росла в комнатных условиях, не обделённая любовью отца и его заботой. «Так имею ли я право сдаться теперь? Паниковать и устраивать какие-то срывы?..» — подумалось мне.       Очередной усвоенный «урок» смёл остатки мыслей, позволив отключить сознание от потока сновидений, навеянных разговором. Казалось, что я лишь моргнула в который раз и картинки погасли, позволяя получить такую желанную передышку.       Не знаю, сколько прошло времени, но глаза открылись, когда за окном уже во всю светило солнце, пробиваясь даже сквозь плотно задёрнутые гардины. Гидеон продолжал спать, и я нервно подумала о том, что опаздываю на смену. Следом вспомнилось, что сегодня выходной. К тому же после вчерашнего я бы скорее всего попросила отгул.       Скосив глаза на пустой стакан на прикроватной тумбе, я поняла, что безумно хочу пить, и всё же поднялась с постели, опустив ноги и довольно резко поднявшись.       — Это было… близко… — нервно хохотнул лежащий на полу Геральд, встревоженно рассматривающий меня, поставившую правую ногу почти на его пах. — Уокер, я, конечно, заслужил твою обиду, но не до такой же степени…