О ТОМ, ЧТО МЫ ХРАНИМ.

      Часть VI. Ho`apono       («Принятие»– дословный перевод)

                    Следующие несколько дней прошли относительно спокойно.       Пропавший турист. Его отыскали в долине Мауи. Правда, они почти пять минут искали место, где посадить вертолет. И Дэнни был невероятно рад успешному приземлению, и был благодарен, что это не убийство, – ведь они со Стивом целыми вернулись домой.       Внеплановая Рождественская проверка от Губернатора, – множество мелких бумажек на заполнение.       Два быстро раскрытых убийства, и одно неудачное ограбление пожилой пары на 7007 Hawaii Kai. Глава семейства оказался военным в отставке, и справился с горе-грабителем до приезда полиции.       Но зудящее чувство, что всё это время он что-то упускает из вида, – никак не выходило у Дэнни из головы. Стив молчал. Вел себя как обычно. Как обычный Стив. И это сильно настораживало. Временами он мог вдруг взглянуть на Уильямса так настороженно, будто не имел понятия кто он, и что он здесь делает.       Дэнни решил с ним поговорить.                     СТИВ       Начинало смеркаться. Легкий освежающий бриз подул с океана, неся прохладу в лабиринты улиц. Солнце опускалось за горизонт, дневной гул сменился звуками приближающейся ночи. Небо на востоке стало кроваво-красным, затем синим, и наконец, черным. Бледный свет луны проникал в открытое окно.       Стив крепче сомкнул глаза, погрузившись в притаившуюся под веками темноту. Но разум не мог очиститься. Столько подробностей…. столько мелких подробностей. Рука на плече. Во рту запершило. Едва продохнул. Запах мочи щекочет ноздри.       Он был в ловушке.       Он был пленником.       Он замурован в этой комнате, в этом гробу…       А кожаный ошейник душил. И каждый вздох давался с трудом, заставляя дышать часто-часто, пытаясь заполнить легкие хоть каплей спасительного воздуха.       Почему же этот человек медлит?       Бедра ходят, блядь, ходуном от каждого толчка…       Сцепить зубы, расслабиться и терпеть. Это ведь просто, отпустить себя, не мучится моралью, довериться инстинктам и выжить. Выжить любой ценой. Ведь это то, чему его учили. И он прошел жесточайшую из школ. Выживать и убивать. О, да! Он был прилежным учеником, ведь именно поэтому был жив до сих пор. Как там было написано в «Пособии по допросам военнопленных»? – “не можешь оказать сопротивление, постарайся расслабиться, что бы повреждения были минимальны”? Нет, не то, не то…Нервная система, скованная действием наркотика, отказывалась подчиниться посланной в мозг команде расслабиться, что бы минимизировать повреждения.       Да, были случаи. Один как раз перед тем, как МакГарретт уволился в запас. Парень из его отряда попал в плен, при выполнении миссии. Он отказывался подписывать подсунутые бумаги, тогда с ним сотворили ужасное. Они сняли с него штаны и трусы, и положили на пол. Его держали, когда на допросе раскалили докрасна шомпол и приставали ему к заднепроходному отверстию. Требовали, что бы он подписал признание. Они всовывали прут все дальше и дальше. Группе МакГарретта удалось его спасти. Но парень получил серьезную травму, рана кровоточила еще долго. И к службе вернуться он уже не смог. Они лишили его чувства собственного достоинства. Заменив чувство гордости – позором….       Сдавил кулаками голову. В ушах как океан, шумела кровь. Сердце тупо ныло. Ему вдруг стало совершенно безразлично. Ну, давай, давай, сделай это… И всё будет кончено.       Стив встал, прошел в коридор. Достал из сейфа отцовский Colt. Вставил патрон в барабан револьвера. И свободной рукой крутанул барабан…..       МакГарретт даже не понял, как рядом оказался Дэнни. Он только и смог, что ощутить теплое дыхание на своем лица, запах мокрой ткани и мужского пота.                     ДЭННИ       Смеркалось. Кудрявые темные облака переместились, расступились, выпуская круглый диск луны. Тихоокеанский ветер принес с собой легкое дыхание океана, предвещавшего ночную свежесть.       Дэнни стоял на крыльце дома МакГарретта, делая один вдох за другим. Если не считать распоряжений и разговоров по работе, они со Стивом практические не разговаривали все эти дни. Дэнни не представлял себе, как он сможет говорить об этом, даже думать и то, было тяжело. Господи, это выше его сил!       Раздался приглушенный звук выстрела.       Уильямс вцепился в ручку двери дома МакГарретта, пытаясь ее повернуть.       Дверь не открывалась. Она была заперта изнутри. Мгновения текли одно за другим.       Спустя пару долгих секунд, до Дэнни дошло, что его ключ от дома Стива все еще был в его руке, и он почувствовал себя глупо.       Дэнни влетел в дом.       – Замри. Шевельнешься – убью.       Он застыл, глядя прямо в дуло МакГарреттовского Glock(а)19.       – Стив, не тычь в меня пистолетом!       – Дэнни? Что ты здесь делаешь?       – Что я здесь делаю? Что ты делаешь? Я слышал выстрел. Ой, только не говори, что это случайность.       – Тебе показалось. Я стрелял в стену.– МакГарретт качнул в воздухе дулом пистолета.       – Мне показалось? Гм-м? Показалось, значит. Стив, я видел в окно, чем ты тут развлекался. У тебя иллюминация из окон такая, что можно всю улицу освещать!       – А-а… так ты шпионишь?       – Так, знаешь что. Я провел на этой работе двадцать лет. Двадцать долбанных лет. И мне отлично знакома техника отвлечения внимания болтовней. Я не поверю, ни одному твоему слову, и не собираюсь проводить время, выслушивая….. Молчи! Откроешь рот – лишишься половины зубов!       Прискорбно. Дэнни его предупредил. МакГарретт получил, как и обещалось, прямо своим же дулом, по своим зубам. Не сильно, правда. В душе Дэнни знал, что Стив позволил ему это сделать, – Уильямс был быстр, но МакГарретт был в пять раз быстрее и сильнее. Он мог даже сломать человеку запястье во время рукопожатия.       Стив потрогал передние зубы.       Дэнни почувствовал, как МакГарретт взбешен, и жаждет причинить ему боль. Их разделяло полфута пространства. МакГарретт качнулся, приподнял руку для ответного удара, и замер. Синие глаза сочились болью. Дэнни чувствовал себя не лучше.       – А теперь, сделай шаг назад, и сядь, – Уильямс толкнул Стива на диван в прихожей. Его руки быстро ощупали плечи и тело МакГарретта, проверяя, нет ли ранений.                     – Ну, вот скажи мне, дурья твоя башка! Ну, вот что ты?! Вот что ты делаешь?! – Дэнни нависал над Стивом, сжимая Colt, оружие Джона МакГарретта, в руке.       На мгновение Дэнни показалось, что Стив хотел что-то произнести. Но лишь на мгновение.       МакГарретт выглядел изможденным.       – Ну, вот чем ты?! Чем ты думал?       Никогда ранее, после их впервой встречи, Дэнни не хотел еще так двинуть Стиву МакГарретту в челюсть! Это же надо! Додуматься до такого.       Уильямсу страшно захотелось обхватить пальцами эту шею и сдавить, как следует. Задушить, мать твою, идиота!       – Ну?! Что-ты-молчишь? Стивен, я к тебе обращаюсь!       Он видел, как Стив поднял голову и невидяще уставился в пустоту. О, нет. Дэнни и не думал останавливаться. Это же надо, придумать только. Играть в эту дрянь. Чертов котик!       – Иисусе! Скажи мне, что ты пьян. Иначе, я просто не знаю, что с тобой сейчас сделаю.       Кривая усмешка. Лихорадочно блестящие глаза.       – Я ничего не помнил из той ночи…. Пока не увидел… видео. Ни единого момента. У меня в голове какие-то смутные образы и звуки, но ничего определенного. И я иногда забываю, кто убил моего отца. Забываю, кто я. И где я. Может быть, даже когда я был там, он еще не был убит? Дэнни, что со мной?       – Стив… Стивен. Мы разберемся со всей этой чертовщиной. Мы все выясним, можешь мне поверить. Я даже не рассердился, когда ты направил на меня пистолет… во второй раз.       – Ты отпустил Маршалла.       – Нет, Стив. Мы отпустили Маршалла.       – Гровер знает?       – Нет.       Стивен молчал долго-долго. Наконец, сказал:       – Когда я увидел запись, я понял, что всё, что я помнил, не игра моего воображения. Вернулись мысли и чувства. Мы… мы всегда знали про риск … оказаться…изнасилованными… попав в плен при выполнении миссии. Но это же было там… на войне.       Они «всё» знали. Все, кто отправлялся на очередную боевую операцию, знали, что этот кошмар может воплотиться в жизнь. За годы службы МакГарретта били, ломали, дробили ребра, руки и ноги. Зажимали в распорках пальцы. Он умудрился схлопотать пулю почти во все части своего тела. Но никогда, никогда он не попадал в такую ситуацию. Да, он был хорошо подготовлен. И конечно, он всё знал. Этот риск всегда незримо был с ними.       Дэнни выпрямился и нахмурился, перед его глазами вновь ожили безумные картины. То, что случилось, опалило его душу так же, как обожгло в тот страшный момент душу МакГарретта. Он раньше и не подозревал, что может ненавидеть кого-то так сильно, как ненавидел сейчас Во Фата.       – Почему ты мне не сказал? По-твоему, я не заслуживаю доверия?       – Сказать? Что сказать? Что я испытал унижение? Что меня насиловали, а у меня была эрекция? Что я кончил и обмочился?       – Это всего лишь физиология.       – Мне что, пятнадцать? Я раздвигал ноги как дешевая шлюха.       – Стив! Под наркотой люди и не такое вытворяют.       – Я знал, что если он засунет в меня свой хуй, я могу остаться калекой, но я не мог… не мог ничего поделать. Моя задница треснула напополам, а я думал лишь только том, как бы побыстрее кончить.       – В Джерси у меня было дело, где…       – Ты там не был. – МакГарретт прикрыл глаза. Через секунду он снова их открыл, и Дэнни встретил полный отчаянной решимости взгляд:       – Я не могу так? Понимаешь, не могу! Уходи, Дэнно. Просто...нне-не беспокойся за меня. Уходи, пожалуйста. Я справлюсь.       «Был Стив. Я там был, Стив».       Сердце Дэнни глухо забилось.       – Что за чушь? Да, в последнее время, наши с тобой отношения не очень. Но я люблю тебя бро, и никуда ты от меня не денешься.       – Почему, – МакГарретт криво улыбнулся, – почему ты входишь в мой дом, если прекрасно знаешь, что я не хочу видеть тебя?       – Ну, – Дэнни слегка задумался, – не знаю, братан. Может быть, только постоянство и делает из меня, меня?       Стив моргнул, глядя на него, а потом вдруг улыбнулся, – это была напряженная, еле заметная, но всё же улыбка.       В конце концов, Дэнни уселся на диванчик, рядом с МакГарреттом, и включил телевизор. На маленьком столике, у диванчика, стоял графин для воды. Графин был пластмассовый. Дэнни подумал и… подавил в себе смутное желание стукнуть им Стива прямо по голове...                     ЧИН       Дэнни знал, почему припарковал их черный «Camaro» на стоянке Waikiki Beach*. Он чувствовал себя уставшим, виски ломило. Еще один день прошел. 29 декабря. Приближался Новый год.       Уильямс вышел из машины, пересек пляж, и подошел ближе к воде.       Вечерело, но еще было светло. В свете большой оранжевой гавайской луны волны казались янтарными. На песке стояла автомашина с погашенными фарами, по обе её стороны раздевались; с одной – группа мальчишек-подростков, с другой – подростки-девочки. Раздевшись, дети побежали к океану.       Господи, как же он ненавидел воду. Нью-Джерси – вот его город. Хотя, если откровенно разобраться, многое ему не нравилось в этом городе. Тяжелый воздух, что выпускали из себя миллионы легких; покрытые сажей дома, среди которых человек, осмелившийся выйти в нарядном, а не в черном или сером, выглядел отчаянным оптимистом; и даже небоскребы, закрывавшие небо, сейчас казались ему уродливыми великанами из стекла и бетона.       Дэнни внезапно испытал незнакомое ранее чувство щемящей любви к этим краям. Он глубоко вдохнул чистый волнующий душу воздух океана, продолжая любоваться первозданной дикой красотой пейзажа. Нельзя, что бы в этом краю убивали и калечили людей! Это место, где есть просторы для того, что бы свободно дышать, жить, растить детей. Совершенно новый мир. Таких мест больше нигде не найти. Пусть другие люди обживают каменные городские джунгли. А это место для него! Для Грейс! Красивое, и свободное от прошлого.       Он обернулся.       Чин Хо, с которым он приехал, стоял в двух метрах от него.       – Знаешь, – Чин пнул ногой песок, – на сексуальное насилие все реагируют по–разному. Нет правильного или неправильного способа его пережить. В мире нет стран, где люди бы жили, не подвергаясь этой угрозе. И хотя от сексуального насилия больше страдают женщины и девочки, никто не может чувствовать себя в безопасности. Нормальные люди испытывают страх, чувство вины, стыд или позор. Но, это нормальные. Кто знает, что сейчас творится в голове Стива. Черт, если бы я только знал способ, как можно ему помочь.       Да, нормальные люди испытывают страх, чувство вины или позор.       Но… Стив.       Стив МакГарретт – его–Дэнни Уильямса–персональный–чертов–морской–котик. Что в реальности испытывает Стив МакГарретт, Дэнни не мог, вернее не хотел, не то, что представлять, ему было больно, физически больно думать об этом.       «Почему? Почему он ничего не заметил?»       – Ты сказал, что Вы с Малией практиковали анальный секс. Но, знаешь, вот почему-то, я тебе не верю.       – Ты слишком хороший коп, Дэнни.       Келли помолчал, а потом, к чему Дэниел так и не привык за четыре года, без смены интонации голоса или выражения лица, продолжил:       – Меня изнасиловали, когда мне было двадцать. Я был молодым полицейским, только что из учебки. Работал под прикрытием. В полиции и тогда были крысы. Информация обо мне просочилась на улицы, и дошла до моего «босса». Я был слишком уверен в себе, уверен в том, что всё идет хорошо, и поэтому, слишком беспечен. Он опоил меня после очередной прокрутки, когда мы отмечали удачную сделку. Придя в себя, я понял, что полностью обездвижен. Он издевался надо мной сутки. Он знал, что я был копом, и убивать меня не входило в его план, поэтому был … – Чин запнулся, побледнев в лице, – …аккуратен… но сделал всё, что бы я мог видеть и понимать, что происходит. Очнулся я на улице. Во время следующего рейда, я застрелил его. Я очень сильно переживал, что кто-нибудь узнает, что информация всплывет. Боялся приходить на работу. Операция, по факту, была успешной, меня наградили, и перевели на патрулирование улиц, где дали в напарника отца Стива. Я не возражал. Я мог выбрать, что угодно, но страх гнал меня подальше от Седьмого участка. Не знаю как, каким образом, но Джон МакГарретт знал о том, что со мной сотворили. Если бы не он – я наложил бы на себя руки. Так как к тому моменту, боясь разоблачения, я не мог ни есть, ни думать, ни жить. Не мог существовать. Не мог чувствовать. Боль, злоба, обида душили меня изнутри. Я снова и снова прокручивал тот день, пытаясь понять, что я сделал не так, и что мог бы сделать правильно.       Чин замолчал, как будто споткнулся о невидимую кочку. Невидящим взглядом скользнул по лицу Уильямса.       – Отец Стива заставил меня взять себя в руки. Заставил забыть о том, что случилось. Он помогал мне по-своему, как умел.       – Мне жаль, дружище, – в голосе Дэнни звучала неподдельная боль. – Поэтому, ты всегда идешь с Коно, когда она под прикрытием?! Ты хочешь быть уверен, что она будет в порядке. Малия знала об этом?       – Нет. Я так и не смог ей рассказать…. Да, я и не хотел. Мы копы, Дэнни. И на свете есть люди, которых мы любим, и если надо, умрем вместо них. Но мало людей, которым мы доверяем. Верим как самим себе.       Это было правдой. Дэнни это знал. В его мире, этих людей было лишь трое.       На лице Чин Хо застыло отрешённое отсутствующее выражение, словно мыслями он был не на этом пляже Очень долго Чин ничего не говорил, просто молча смотрел на океан. Наконец, его голос зазвучал снова:       – Я еще не видел человека более цельного и уверенного в себе, чем Стив МакГарретт. В нем такая сила, что ему, пожалуй, не требуются никакие внутренние барьеры. Именно поэтому то, что сотворил с ним Во Фат, было для него еще более ужасным, чем… – Келли замолчал, потом продолжил, – чем то, что случилось со мной. У этого парня много слоев. Он очень быстро и очень рано научился защищать себя и свою честь. И если ты с ним, он умрет, чтобы защитить тебя. Сейчас наш долг защитить его.       Потом…. Потом, они сидели у Чина дома. Измученные и усталые. Распили по бутылке пива.       Чин был прав. Был прав! Как всегда. Это действительно мог сделать только Дэнни.       Но Дэнни понимал, что должен сказать это. Сказать вслух.       Дэнни ерзал на диване.       – Я не могу.       Глотнув полную грудь воздуха, как перед погружением на глубину, он заставил себя продолжать:       – Я, – на минуту он запнулся, ни при каких других обстоятельствах, ни под парами выпитого, он никогда бы не стал обсуждать эту тему вслух, но сейчас… это был Чин… и… он уважал Чина за мужество и хладнокровие...       Дэнни продолжил:       – Я.…я…слишком крупный…. Я сделаю ему больно.       Возможно в другой ситуации, этот разговор шокировал или скорее вывел бы обоих из равновесия, но сейчас….       – Ясно. – Ни что не изменилось, и ни один мускул не дрогнул в лице Келли. Чин Хо смотрел на Дэнни с таким же отстранённым выражением, с которым, обычно, осматривал трупы убитых не местах преступления.       – Ясно. – Келли повторил это на автомате, что-то обдумывая, потом добавил, – Думаю больнее, чем есть, ему никто уже не сделает.       – Дэнни, – Чин говорил это спокойно, как человек, который для себя уже всё решил, – ты разберешься. Разберешься, как всегда. Только прошу тебя, только постарайся не говорить ему о том, что надо делать, чтобы чувствовать себя лучше. Позволь ему контролировать ситуацию.       Контролировать ситуацию, через контроль Стива? Он, детектив полиции Дэнни Уильямс, против этого контроль-фрика? Это было за гранью. За гранью, через которую он мог переступить. Ноги подкашивались, старая рана в поврежденном колене начала ныть, как после сильного перенапряжения. Нужно встать. Подняться. Подняться. И что дальше? Хотя на шее не было галстука, а на улице не палило нещадное солнце, Дэнни казалось, что липкий влажный воздух душной гавайской ночи просочился не только через поверхность его рубашки, а через кожу, въедаясь в кости.       – Я не могу. Не могу, Чин! Не могу.       Уильямс мешком опустился обратно на край дивана.       – Не могу!!!       – МакГарретт никому не подчиняется. Но его унизили и растоптали. Покажи, что всё может быть по-другому. Без стыда.       Перекатившись с носка на пятку, Чин развернулся и вышел в кухню. И оттуда до Дэнни донеслось:       – Но про секс с Малией всё было правдой.       Когда Уильямс добрался домой, было уже за полночь. Грейс спала.       Заснуть Дэнни не мог. Он пытался всё собрать воедино, систематизировать, проанализировать и сделать трезвые выводы из всего произошедшего. Уснул он на рассвете, так и не построив логической цепочки.                     На следующий день Дэнни переминался с ноги на ногу в прозекторской Бергмана.       Макс настоял на нескольких анализах на мочеполовые инфекции.       Уильямс приспустил брюки и трусы, позволяя Бергману оттянуть крайнюю плоть, оголив головку члена и взять несколько мазков из уретры. Было немного больно.       – Макс! Ты – эскулап!       Ответ Бергмана не заставил себя ждать:       – Эскулап — в мифах древних римлян бог врачевания, соответствующий древнегреческому Асклепию, культ которого был перенесён в Рим по совету дельфийского оракула для прекращения эпидемии чумы. Для меня это похвала, детектив Уильямс. Очень приятно.       Но болтовня Макса никак не отвлекает от проблемы.       Дэнни чувствует легкий моральный дискомфорт, когда член от прикосновения латексных перчаток и манипуляций с крайней плотью начинает наливаться и набухать, подыматься, игнорируя мысленный приказы и попытки расслабиться. Дэнни понимает, что это физиология. И всё же это дискомфортно.       Когда Макс кладет передним ним пачку презервативов с разными свойствами, говоря, что ему всё подойдет, и он может выбрать любой, Дэнни даже не удивляется.       У Макса также не меньше десятка разных лубрикантов. Дэнни никогда и не думал, что есть так много альтернатив «K-Y». Один из них был похож на аэрозоль со слабо-ароматизированной пеной, которая походила на взбитые сливки и пахла как малиновый джем. Когда Дэнни попытался выдавить немного на палец – розовая пена испачкала ему манжет рубашки.       – Лучше взять вот этот. Это один из лидеров продаж. Действует как анестетик.       – Мааакс! Я разберусь.       – Уверен, что это будет скорее да, чем нет.       Дэнни вертит в руках тюбик с незнакомыми китайскими иероглифами, пока Макс в десятый раз повторяет, что вот именно этот подойдет им лучше всего, так как он с анестетиком.       – МАКС! – Дэнни совсем не хотел «именно так» повышать голос.       Макс отворачивается.       – Хорошо, что ты хотел сказать?       Видимо, что бы день был полон до конца, Макс говорит:       – Как я понял, у Вас не было подобного опыта?       «Да, ты, наверное, издеваешься, мать твою».       Макс продолжает:       – Я знаю детектив, у Вас проблемы с коленом. Но, советую выбрать, именно коленно-локтевую позу. Для коммандера она будет наименее травмирующая.                     Дэнни       С тех пор как стал отцом, Дэнни изменился. Он и сам это чувствовал. Он был хорошим отцом. Лучшим, как он считал. Лучшим, чем даже его отец. Грейс было двенадцать. И он с затаенным страхом ждал, когда у нее начнутся месячные и его девочка станет подростком. Очень надеялся, что это время отодвинется хотя бы на пару годков. Надеялся, что Рейчел успеет к тому моменту рассказать его девочке, что и как. Но подозревал, что по иронии Вселенной и эта «обязанность» достанется ему.       Именно потому, что он стал другим, иногда, раз в пару-тройку безумных дней, где–то там, на подкорке сознания, он воспринимал Стива иначе, чем просто напарника. Но никакие разговоры, на «эту тему», не могли выбить у него почву из-под ног надолго.       Дэнни не был голубым. Черт, он даже не был розовым! Мужское тело, как объект сексуального притяжения никогда не волновало его взгляд. Вот женщины, девушки, тетушки, – это да! Здесь Дэнни чувствовал себя золотой рыбкой в воде. Но мужики? Увольте. Наверное, он быстрее бы согласился стать скопцом, чем переспать с себе подобным. Народ, Вы что, издеваетесь? Что притягательного может быть в волосатых ногах со ступнями сорок четвертого размера, в щетине на подбородке и в волосах в носу? Бр-р… Нет.       Как и любой в его возрасте, Уильямс уже имел свои сложившиеся вкусы, позы и предпочтения. Да он даже не видел столько оголенных тел, пока не переехал на Гавайи!Бесспорно, Стив был отлично сложен. Военная выправка и всё такое. Вот насчет характера, гм-м…. Дэнни не был так уверен, и, безусловно, бы, поспорил. Но сделать это? Сделать это с ним? Как? Каким образом он сможет это провернуть?       С другой стороны, и Чин был прав, именно Дэнни, был тем единственным, кого Стив, как он теперь уже знал, всегда безошибочно «узнавал». И, наверное, единственным, который смог бы к нему «подойти».       Дэнни был говорлив. Но решения принимал мгновенно. И он принял его еще там, в прозекторской Бергмана, а сейчас просто пытался понять, как склонить к этому Стива. Поэтому, если так нужно. Он сделает. Сделает именно так, как нужно. И никогда потом, не вспомнит об этом. И пусть Kane* ему помогает.       Технически всё было просто. С моралью было сложнее.       Дэнни долго готовился. Не хотел приезжать слишком рано. Тщательно вымылся. Почистил зубы. Коротко остриг ногти на руках. Долго подбирал рубашку в тон брюкам. Привел волосы в порядок, проверил наличие телефона, ключей и бумажника. Поморгал, пытаясь избавить от ненужного в голове.       Вышел на улицу.       Увы, погода не баловала. Дождь молотил по земле. Ветер дул изо всех сил, срывая листья с платанов, разбрасывая их вокруг.       На свежем воздухе голова чуть прояснилась, а дождь, приятно охладил, пылающее лицо.       И всё равно, «Camaro» примчало его до наступления ночи. До того, как на Оаху стали спускаться сумерки.       Дом МакГарретта вырисовывался темным силуэтом на фоне темнеющего вечернего неба.       Уильямс затормозил напротив калитки, но не спешил выходить. Монотонный стук капель по крыше его машины не заглушал тяжело бьющегося сердца. Держись.       Через пару минут дождь умчался к холмам.       Дэнни вдруг, ни к месту, вспомнил цитату из какой-то забытой книги: «И тут постиг я, что дорога в ад может начинаться у ворот Рая. И один из нас очень боится этого обстоятельства».       – Мы оба боимся, Стив, – пробормотал Уильямс, захлопывая дверцу машины.                     Самые лучшие взломщики на свете – это полицейские. В основном используются три различные системы сигнализации. У МакГарретта стояла замкнутая. Это означало, что ее нельзя вывести из строя просто перерезав провода, как бывает с самыми дешёвыми системами. Слабый ток постоянно проходит по проводам. Если Вы их перережете, тем самым нарушив подачу тока, зазвучит сирена. Поэтому Дэнни замкнул провода кусочком проволоки, а затем открыл дверь ключом, который он так и не вернул Стиву. Это заняло не больше пяти минут. Большая практика в этом деле сыграла ему на руку. В Нью-Джерси ему не раз приходилось заниматься сигнализацией и замками, а в большом городе используются, как минимум, десять разновидностей систем.       Зашел внутрь. Включил выключатель. Лампы-шарики под потолком отбрасывали неяркий, но достаточный свет, что бы в подробностях рассмотреть шероховатую поверхность деревянных настил.       Прошел на кухню. Порылся в аптечке. Почти ничего. Бинты, антисептики.       Поднялся по лестнице.       В спальне горел нижний свет. Чересчур белые стены. Открытое прямоугольное окно. Ночная синева. Мужское тело.       Стив спал.       Дэнни пересек комнату и толкнул дверь в ванную. На полочке над раковиной лежали безопасная бритва, помазок с остатками мыльной пены. Бритвой недавно пользовались. Возле зеркала стояла дешевая почтовая открытка, из тех, которые обычно выставляют для продажи на вертящихся барабанах в приморских городках. На ней был запечатлен один из видов Майами Бич, штат Флорида. За исключением почтового адреса дома МакГарретта, штата Гавайи, и слов: «С Рождеством, милый. Целую, мама», она была чистой. Вот оно, после стольких лет…       Дэнни бережно поставил открытку на место.                     ...Стив был в наручниках, голый, и крепко пристегнут к балкам кровати.       – Какого черта ты затеял?       Дэнни начал объяснять. Как умел.       –… Бергман сказал, что препарат будет работать только…. вместе с повторением ситуации, для блокировки нейронных с-с….син…синапсов… разрыва нейронных связей. Так как это связано с выработкой специфических белков, ответственных за скачок адреналина и другой херни. Это может помочь, заблокировать потерю памяти. А если ничего не предпринять….. Ты нервничаешь….       – Я не нервничаю.       – Нервничаешь.       – Нет. Я беспокоюсь. У моего напарника нервный срыв. Он несет какую-то ахинею. Но еще несколько секунд и я начну думать, что ты просто чокнутый.       – Хорошо. А ну-ка, скажи мне, с какими оценками, ты окончил среднюю школу?       – ……       – Не помнишь. Ладно. Сколько тебе было, когда отец отправил сестру жить к тетке?       – ……       – Что и требовалось доказать.       МакГарретт молчал. Прошло пять секунд. Десять. Двадцать. Минута. Две. Пять. Затем он медленно выговорил:       – Я верю тебе. И верю Максу. Если это поможет, давай сделаем это. Я не могу успокоиться. Закрыть страницу и идти дальше. Во Фат забрал часть меня. Я не хочу постоянно думать, что я мог что-то предпринять. Я вытерплю.       – Стивен! Я не хочу, что бы ты терпел. Я не хочу, что бы стонал от боли. Пускай…       Дэнни подумал: «Твою мать! Что я несу?!»:       – Пускай это буду стоны другого рода.       Уильямс мог поклясться, что уголки губ Стива чуть-чуть приподнялись в слабом подобии улыбки.       – Подожди, я отстегну тебя.       – Не надо.       ?????       – Я не доверяю себе. У меня провалы в памяти. Я, боюсь, что могу сломать тебе шею.       – Стив, я не боюсь, что ты можешь сломать мне шею.       – Нет,… стой,… подожди. Мы не знаем, как препарат Макса подействует. Или так или никак. Я не стану рисковать.       – Хорошо, я оставлю наручники. – Дэнни отстегнул его от балок спинки кровати.       Стив поднялся. Спустил ноги с кровати и протянул вперед руки. На запястьях щелкнули полицейские браслеты.       – Извини, что говорю это. Но я хочу, что бы ты встал на колени и оперся руками о матрас.– Нервозность Дэнни раздражала его самого.       – Конечно. Всё в порядке, Дэнни.       Игла шприца два раза куснула в шею. Еще пара минут и МакГарретт почувствовал, как в голову заползает легкий туман. Мозг заскользил на осколках стекла и мрамора. Вспыхнул и заиграл ослепительный свет. По телу пробежала горяча волна. Ох, черт…. Стив закинул назад голову и напряг шею. Медленно, но постепенно, сознание вернулось к нему.       Макс предупредил Уильямса, что лекарство будет действовать очень быстро, максимум двадцать минут.       – И всё же прежде, чем мы начнем, я хочу знать, почему ты согласился.       – Ты был там.       ?????       – Ты был там, Дэнни. Я … стал вспоминать…. не знаю, что это. Игра воображения? Ты был там, со мной.       «Я всегда с тобой, Стив».       Стив продолжил:       – Когда Во Фат меня трахал, я видел человека. До этого момента я не понимал. Я видел тебя.       – Что значит, видел меня?       – Когда был в отключке. Не знаю. Под наркотой.       Что значит, он видел его? И как вот теперь ему к этому относиться? Где ж он такой взялся? На его Дэнни голову?       – Я не видел твоего лица. Но знал, что это ты. Ты приходил ко мне. В каком-то смысле…мне это помогло.       – Откуда ты знал, что это я?       – Ты пахнешь, Дэнни. По-особому пахнешь. Приятно. Слушай, ну что за мелодрама, ей-богу, твою мать? Как в девчачьем кино! Давай уже сделаем это. Только потом, ради Бога, не вздумай держать меня за руку.       – Потом, Стив…. Потом ты ни разу не поднимешь эту тему!       – Поверь, я тебе обещаю! И долго я так буду стоять?!       Дэнни забрался на кровать позади Стивена.       Он никогда не находился так близко к телу голого мужчины. Никогда и нигде. Обдумывать ничего не требовалось. Следовало как раз не думать, пока не придет время рвать на себе волосы от стыда.       От МакГарретта пахло свежестью ночного воздуха и горечью коры. Уильямсу вдруг стало жарко. Кровь горячей волной ударило ему в лицо. Дэнни ощутил, как отреагировало все тело. Нервные окончания, в пальцах рук, в теле, о существовании которых он и не подозревал, завибрировали. Руки тряслись, тело пылало. Чувствовал он себя далеко не отлично. Он давно уже не пытался бороться с возбуждением, которое накатило от нервной встряски, он лишь надеялся, что брюки это возбуждение скроют. Его рот оказался рядом с губами МакГарретта. Они были слегка приоткрыты, а глаза широко распахнуты от удивления. Губы у Стивена были темно-красные, обветренные и жесткие. Дэнни подумал, что у Рейчел они розовые и мягкие. И если первый поцелуй с Рейчел был нежным и жарким, то поцелуй со Стивом вышел крепким, горячим, ошеломляющим. Стив остолбенел. Не оттолкнул, не попытался врезать, не заорал. Лицо исказилось. Дэнни ощутил, как Стив резко отпрянул, дернувшись вбок и вперед, и стукнувшись лбом о рифлёные прутья изголовья кровати. Не хватало только, что бы МакГарретт разбил себе лицо.       Уильямс резко отодвинулся в сторону:       – Прости. Я поцарапал тебе рот, – он замолчал, увидев смятение в глазах друга. Уязвимость в темно-синих глазах заставила сердце Дэнни болезненно сжаться. Он вдруг почувствовал себя намного старше. Еще несколько мгновений напряженной бессловесной мысленной борьбы с самим собой и руки Уильямса заскользили по широким плечам, по спине МакГарретта, натыкаясь на хорошо знакомые шрамы от недавних и давнишних ранений. Пальцы скользили по ребрам, по выступающим косточкам таза, спускаясь по позвоночнику всё ниже и ниже, где он, почти невесомо провел пальцами между ягодиц, лишь слегка дотронувшись до колечка ануса.       Стивен вздрогнул, и непроизвольно сжал ноги.       Дэнни понимал, что МакГарретт сделал это инстинктивно, от естественной стыдливости, в ответ на испытанную впервые в жизни ненасильственную и столько откровенную мужскую ласку. Сломай его, разрежь на куски – ни слова, ни скажет. А здесь … такой хрупкий оказался….       – Всё хорошо, – порывисто прошептал он. – Всё хорошо. Не беспокойся, я не стану брать тебя силой. Даю тебе слово. – Он словно пробирался по дремучему лесу, боясь спугнуть, зная, что где-то притаился кровожадный зверюга, по имени боль, терпеливо выжидающий удобного момента, что бы запустить в жертву свои когти.       После некоторой паузы, Стивен кивнув. Если бы Дэнни был иным, он бы уже сделал это.       –……….., – это прозвучало так тихо, что Уильямс не расслышал.       Для того, что бы всё было предельно ясно, Дэнни продолжил:       – Поверь, мне очень не нравится, что я хочу сделать. Это означает, что я пойду против своей природы. Но если в этом есть хоть малейший шанс сохранить твою память, мы сделаем это. И мы никогда не будем это обсуждать!       Он взял тюбик с лубрикантом и вылил побольше на яички МакГарретта, потирая нежную кожу большим пальцем. Услышал, как Стив задержал дыхание. Стал размазывать лубрикант дальше, скользя выше.       – Да, но это так… дико и… странно…– голос МакГарретта звучал глухо.       – Ты же обожаешь все странное, – говоря это, Дэнни вновь нежно, но настойчиво провел рукой между ягодиц. Стал ласкать сжатое колечко мышц, размазывая горячую жидкость по сфинктеру.       Внезапно собственное желание Дэнни отошло на второй план. Самым важным было дать почувствовать Стиву, что это может быть приятным.       – Всё странное, – он максимально аккуратно и осторожно ввел обильно политый смазкой палец на две фаланги в анус, – и необычное.       Палец нащупал не рассосавшиеся узелки и бугорки, результат хирургического вмешательства Макса, идущие от края отверстия внутрь прямой кишки.       На мгновение Дэнни растерялся. К такому, он не был готов.       Палец Уильямса, пытаясь нащупать простату, еще глубже скользнул в узкий канал, который судорожно сжался, обхватив его, будто тесной перчаткой. Он никак не ожидал, что Стив внутри окажется таким горячим.       – Твою мать! Дэнни, что ты делаешь? – Стив беспокойно перебирал по кровати скованными руками.       – Стивен, прошу, расслабься немного. Прошу, немного раздвинь ноги. Пусти меня в себя. Глубже, немного глубже. Не … бойся… – Уильямс провел костяшками пальцев левой руки после скуле и подбородку МакГарретта.       На мгновение Стив замер, затем медленно переставил колено правой ноги, создавая между ногами больше свободного пространства.       Дэнни ласкал его, вводя и выводя палец, легонько касаясь небольшого бугорка простаты. Другой рукой он коснулся вьющихся волос внизу живота. Стивен вздрогнул, и Дэнни переместил свою руку чуть выше, где обведя пальцем впадину пупка, скользнул по обнаженной коже. Погладил судорожно вздымающийся живот лёгким, едва уловимым, движением. Расставив пальцы, он вновь, наощупь, провел по тонкой полоске курчавых волос от пупка Стива к члену. Рука нащупала мягкую и шелковистую кожу. Пальцы прошлись дальше вниз к основанию члена и сжались. Широкая ладонь скользнула вверх-вниз, и снова вверх и снова вниз, по все длине ствола, от головки к основанию, по вздувшимся веночкам, полностью обхватывая рукой напряженный член.       Наконец, ему показалось, что он может добавить и второй палец, не создавая при этом дискомфорта. Он принялся медленно вводить их. Стивен ответил мгновенно. Его тело выгнулось дугой, и он мелко задрожал. Что это? Уильямс не знал, это реакция на удовольствие или на боль? Но он не готов был так легко сдаться.       Несколько мгновений ушло на то, что бы снять с себя туфли вместе с носками. Стянув через голову рубашку, Дэнни расстегнул ремень, освободился от брюк и белья. Отпихнув ногой всё в сторону, он выпрямился и остался стоять абсолютно обнаженным перед кроватью Стивена.       – Резинка, Дэнни!       Черт! В кармане брюк было пусто. Вероятно, пачка презервативов умудрилась выпасть в «Camaro». А незащищенный секс никак не входил в его планы. Ладно, добавить больше из тюбика смазки, размазать по собственному члену от основания до головки и всё будет как нужно. Дэнни передвинулся по кровати за спину Стива. Нежно, но очень настойчиво, Уильямс заставил Стивена еще шире раздвинуть ноги, и надавил ему на плечи, заставляя упереться скованными руками в кровать.       Дэнни прижал головку пениса к дырке. Все тело Стивена напряглось, протестуя против чужого вторжения. Дэнни немного отодвинулся назад, потом попытался войти в него снова. Увы, даже под наркотой, которую дал Макс, Стивен сжимался, инстинктивно пытаясь освободиться от его натиска. Тут не поможет и ведро лубриканта. Дэнни не видел его лица, но его страх казался почти осязаемым. Он ощутил, как напряглись на спине МакГарретта мускулы. Уильямс не стал действовать силой, боясь навредить. Он снова отодвинулся от него:       – Стивен… Сделай глубокий вдох, а потом выдохни, когда я надавлю. И не волнуйся, я не буду сразу вводить его до конца.       В ответ услышал сардонический смешок:       – Ты такой заботливый. Я стараюсь.       Он дал Стиву лишь мгновение, что бы прийти в себя и, опустив руку вниз, нажал на анус, лаская колечко круговыми обводами.       МакГарретт снова расслабился, нервная дрожь прошла, и Дэнни устремился вперед, только вперед, ни помедлив, ни секунды. Головка разбухшего члена скользнула внутрь, преодолевая сопротивление мышц колечка сфинктера. Дэнни входил медленно, растягивая, распирая, давая привыкнуть к тесноте и наполненности, удерживая Стивена за талию и не давая возможности соскочить с себя. Когда член Дэнни оказался весь внутри, он начал двигаться, сначала не спеша, осторожно. Затем сильнее, наращивая темп. Чужое нутро давило и оглушало. Мышцы мощно удерживали его пенис внутри, ни давая ни времени на передышку, ни возможности вырваться из этого дьявольски-приятного челночного движения. Его нервы были на пределе. Дэнни почувствовал, как под ладонями напряглись мышцы поясницы Стива. Точно затравленное животное. Дыхание Стива было столь же прерывистым, как и его собственное. Без сомнения пульс МакГарретта бился так же часто, как и у него.       – Тебе больно? – тихо спросил он.       Стив отрицательно мотнул головой.       «Нет больно, я же знаю. Хотя, может быть и не именно в эту секунду».       Перед глазами стояли фото из папки Макса: задница Стива в черно-фиолетовых синяках и рваные открытые раны.       Дыхание Стивена сбилось. Он выгнул спину.       – Нравится?       – Да, – отозвался МакГарретт.       И через короткий выдох добавил,       – Я не думал… что это… может быть так …       – Не больно?       – Хорошо.       Рвано вколачиваясь и срываясь, Дэнни кончил не выходя, толкнувшись особенно сильно, прижимаясь телом к мокрой спине МакГарретта. Он дотянулся рукой до члена Стива, головка которого покраснела от притока крови, который тут же нетерпеливо дрогнул, и подался Дэнни навстречу….              ... В голове шумело. Уильямс дышал жарко в потный, коротко остриженный затылок. Кровь по-прежнему яростно пульсировала у Дэнни висках. В конце этого безумного акта, он не мог уже здраво рассуждать, только подумал, что Содом в Аду, наверное, не такое уж и плохое местечко...