Осколки

Курица щурилась и млела в руках гладящего ее Чонгука и, кажется, даже умудрилась задремать прямо у него на гипсе, забыв о том стрессе, что ей пришлось пережить, пока ее даритель и его партнер за обе щеки уплетали приготовленное Джином рагу. А все остальные… что все остальные? Они просто жались по углам кухни, стараясь не привлекать внимания своего сумасшедшего гостя и молясь о том, чтобы тот как можно скорее покинул их дом. И больше не возвращался сюда. Никогда. Потому что за те пару часов, что Ким Хичоль пробыл в их квартире, он умудрился достать абсолютно ВСЕХ. Юнги почти сорок минут пришлось доказывать ему, что они не виделись ни разу в жизни, что он ни в коем случае не работает таксистом и вообще не имеет к этому виду транспорта никакого отношения. Он даже продемонстрировал этому рыжему павлину свое плечо, на котором не было и намека на укус игуаны, и лишь тогда пробормотавший себе под нос что-то вроде: «Жаль, из тебя бы вышел отличный мерзопакостный таксист» – Хичоль наконец-то отстал от него. Очень вовремя. Ведь еще пара минут – и Юнги действительно начал бы отбиваться от него своей палкой. Джина этот рыжий ураган заставил приготовить ему обед и кофе, потому что тот имел неосторожность ляпнуть при знакомстве, что он готовит. И Ким Хичоль не был бы Ким Хичолем, если бы самостоятельно не решил проверить, насколько вкусно. Намджуну в доказательство того, что он уже здоров и готов выйти на работу и что его голос ничуть не пострадал из-за болезни, пришлось исполнить двенадцать оперных арий подряд. Наверное, ему пришлось бы петь и дальше, если бы не начавшие колотить в стены со всех сторон соседи, совсем не оценившие всю красоту истинного искусства. Только-только проснувшемуся Чимину, пожалуй, досталось меньше всех. Потискав его за щеки, спросив свое: «Танцуешь? Поешь?» – и получив в ответ твердое: «Нет. Сплю», Хичоль прицельным движением воткнул ему в рот карамельный леденец на палочке и, еще раз обозвав того милашкой и потрепав за щеки, перешел к следующей жертве. Ким Тэхён, так рискованно ответивший на вопрос Хичоля: «Танцуешь? Поешь?» – «Нет, мою полы и рисую», совершенно внезапно для себя прямо вот так вот, стоя на кухне в мятых растянутых трениках и дырявой футболке, в которых, несмотря на их весьма плачевное состояние, было спать так же уютно, как в объятиях Чонгука, продал свою первую картину. И не одну, а сразу целых пять. Было ничуть не удивительно, но тем не менее очень приятно, что этот психопат оказался первым (и Тэхён всё же надеялся, что не единственным) ценителем его творчества. И вот сейчас он стоял, сжимая в руках чек на почти 5 тысяч долларов, и всё еще не верил, что это произошло. Его первые картины купили. Так дорого. И не просто пылиться на складе в чьей-нибудь огромной коллекции в качестве тысячного и далеко не самого интересного экземпляра, а для того, чтобы они висели на стенах в клубе. И люди на них СМОТРЕЛИ. Это было очень волнительно и странно. Да еще и такие деньги… Тэхён давно не держал такую сумму в руках и, честно говоря, даже не представлял, на что можно ее потратить. Хотя… конечно, представлял. Ему нужно было купить новый телефон для Чимина, потому что тот, что они купили для него в комиссионном, частенько барахлил; еще эти деньги, конечно, пойдут на оплату его больничных счетов и лекарств. И Чонгука, социальная страховка которого не позволяла даже просто бесплатно дышать возле клиники. Еще он собирался купить на эти деньги новый холодильник на кухню, потому что их старый уже давно дышал на ладан и грозил перестать работать в самый неподходящий на то момент, и пару-тройку стульев, потому что, как показали последние дни, они могут быть им жизненно необходимы. Ну и, разумеется, рождественские подарки для всех, ведь до праздника осталось так мало времени, а Тэхён к любым событиям всегда любил готовиться заранее. Узнав, что Чонгук – профессиональный борец, который сломал руку в бою и который (о горе Ким Хичолю) тоже не поет и не танцует, мужчина устроил ему самый детальный допрос из всех, что были в жизни Чонгука, пылко похвалил его за любовь к домашней птице и, пока тот всё равно не участвует в боях и вынужден сидеть дома, пригласил его на временную подработку в Rainbow Gallery присматривать «за остальными его курочками», раз уж он так любит птичек и так ладит с ними. Как оказалось позже, этими курочками были 182 танцовщицы кабаре, за которыми нужно было следить, чтобы они не натворили чего лишнего. Все эти 182 танцовщицы с первого взгляда (к величайшей ревности совершенно неревнивого Ким Тэхёна) влюбились в Чонгука, обожали, обнимали и тискали его, как Хичоль Хосока, при каждой встрече, и это была одна из самых странных, но хорошо оплачиваемых работ в жизни Чонгука. И потом ему было даже почти жаль расставаться с ней. Хэён, не имея просто физической возможности возражать Ким Хичолю, выслушала огромную лекцию о том, что девушкам, вообще-то, нужно ухаживать за волосами и кожей лица. Хичоль даже пообещал ей прислать с Намджуном корзинку пробников его любимых средств, и это было сказано столь многообещающим тоном, что звучало почти как угроза. Ну и, разумеется, больше всех от Ким Хичоля досталось несчастному, но крайне бессердечному, коварному и жестокому, так и не написавшему Хичолю ни одного сообщения, да еще и умудрившемуся заболеть Хосоку. Хичоль так долго причитал над мальчишкой, что всем, кроме готовящего в срочном порядке обед для гостей Джина и едва ли не шипящего от раздражения и готового броситься на защиту объекта своего обожания Юнги, почти стало скучно. А уж когда после причитательной части Хичоль приступил к тискательно-обжимательной, продлившейся еще дольше, то все абсолютно точно заскучали, развлекаясь разве что выражением лица Хосока, его выпученными глазами и вполне профессиональными попытками отбиться от «благодетеля» Ким Хичоля, желавшего купить ему телефон, устроить на нормальную работу, одеть, обуть, и, кажется, в этом потоке предложений прозвучало даже что-то про усыновление, но, слава богу, закончивший готовку Джин отвлек Хичоля от его «любимого малыша». И вот теперь господин Ким и его человек-тень, сказавший за всё это время едва ли пару слов, наслаждались обедом, а все остальные в тишине наблюдали за процессом. И это была одна из самых странных картин, которую видывали на этой кухне, хотя за те годы, что они жили здесь, происходило много любопытного. – В каком ресторане ты работаешь? – оторвавшись от рагу, вдруг внезапно нарушил тишину Хичоль, заставляя всех вздрогнуть и облегченно выдохнуть. Всех, кроме Джина, которому этот вопрос, собственно, и адресовался. – Неважно, я готов платить в два раза больше и дать тебе любые условия, которые ты только пожелаешь. – Что-что? – не совсем веря в услышанное, севшим голосом спросил Джин, во все глаза глядя на их бесцеремонного и надоедливого гостя. – Я не работаю в ресторане… – В смысле ты не работаешь в ресторане? А где тогда ты работаешь? – недоверчиво фыркнул Хичоль, награждая побледневшего парня тяжелым пристальным взглядом. – Я работаю… аниматором в парке развлечений? – Джин как будто сам не верил в тот ответ, что сейчас произнес. – Где, блять?! – не сдержавшись, ругнулся Хичоль, за что тут же получил звонкий меткий подзатыльник от своего партнера. – Ой, простите, я забыл, что мы не материмся публично, – совершенно будничным тоном извинился он и вернулся к Джину: – Я беру тебя на работу. Шеф-поваром. Приходи с Намджуном вечером в клуб, столкуемся. – Я… – растерянно начал было Джин, даже не представляя, как быть и что ему ответить на это, честно говоря, крышесносное предложение, но за него на всё согласился внезапно вмешавшийся в диалог Намджун: – Да, конечно, господин Ким, мы обязательно будем у вас сегодня вечером. – И Джин еще не один и не два раза потом поблагодарит своего друга за это спешно принятое за него решение. Слава богу, на этом диалоге, рагу и чашке кофе драгоценное свободное время сиятельного господина Кима, а заодно и время нарушения спокойствия в их квартире, подошло к концу, и, вновь обрядившись в свое пальто и оглушительно огромную шляпу и послав всем воздушные поцелуи напоследок (даже Хосоку, который просто бессовестно спрятался от своего мучителя за спиной Юнги), их крестная фея и ее мрачный сопровождающий удалились, оставляя парней и их единственную даму переваривать всё случившееся. А что поделать, ведь каждое явление Ким Хичоля простым смертным было ТАКИМ. И этот раз не стал исключением. Немного ошарашенную тишину, повисшую в прихожей, нарушил голос Чонгука, пришедшего в себя одним из первых: – Хэй, он не забрал курицу. И что нам теперь с ней делать? – Для наглядности он продемонстрировал всё так же мирно дремлющую у него на гипсе птицу. – Свернем шею и сварим суп, – мрачно буркнул пребывающий в крайне кровожадном настроении Юнги, представляя на месте несчастной птицы исключительно ее дарителя. – О нет, ты что! – недовольно всплеснул руками Чимин. – А давайте оставим ее у нас жить! Как в сериале «Друзья». Только нам для полного комплекта тогда еще нужна и уточка. Представляете, как это будет весело!