***
Зайдя в бар, Лёша заметил недовольное лицо сестры. Девушка крайне тщательно натирала барную стойку к началу нового рабочего дня. Казалось даже, что вот-вот Лиза протрёт в ней дыру, большую такую, в пол стойки размером. Младший неуверенно подошёл ближе и негромко поздоровался с сестрой, а потом застыл, ожидая ответа. Лиза явно была не в настроении, скорее всего, не с той ноги сегодня встала.. –Угу,– это всё, что она ответила, даже не подняв взгляд со злополучной стойки. Пока Макаров-младший продумывал, что скажет сестре, к стойке подошёл Гречкин. –Чего угрюмая такая?–спросил светловолосый, улыбнувшись и вальяжно опершись на барную стойку. Затем он посмотрел на Макарова, заставив того смутиться и даже слегка покраснеть. –Мой брат ведёт себя так, будто у него места жительства нет... Как бомж короче! Спит возле бара на лавочке, вместо того, чтобы сидеть дома,–выпалила Макарова-старшая, продолжая разъяренно наводить чистоту на уже блестящей поверхности. Через пару секунд девушка продолжила: –Нет, ну почему мне приходится краснеть перед местными работниками... Почему нельзя спать дома...–она и дальше что-то бурчала себе под нос, но так неразборчиво, что одной Лизе было понятно, чем она там ещё недовольна. Кирилл усмехнулся и перевёл глаза на парня. Лёша столкнулся с ним взглядом и сглотнул застрявший в горле ком. –Я ушёл от мамы,–резко выпалил младший из Макаровых, заранее опасаясь гнева сестры. –Я уфёл от мамы,–передразнивая брата, сказала Лиза, но быстро осознала его слова.–Подожди-ка, повтори, что ты сейчас сказал?–спросила она, при этом кидая на Гречкина взгляд, дающий понять, что нужно оставить Макаровых наедине. –Понял, понял, ухожу,–пробормотал Кирилл, подняв руки и отходя от стойки. Парень вышел во внутренний дворик бара. Небольшой квадрат в дальнем углу, с одинокой лавочкой, краска на которой уже практически стерлась, мусорным ведром, наполненным окурками; это место было пристанищем всех курящих работников местных заведений. Редко кто курил в другом месте, то есть, у входа в бар, потому что все работники, завсегдатаи бара, офисные планктоны из параллельно стоящего здания, предпочитали тихий дворик, а не шумную улицу. Присев на скамейку, Гречкин достал из кармана пачку сигарет марки "Чапман" с ванильным вкусом и поджег одну из них, вдыхая ядовитый дым с приятным сладким послевкусием. Осмотрев скудный интерьер дворика, он усмехнулся и достал телефон, чтобы проверить входящие.***
–Ты что сделал?–уже громче повторила сестра Леши, делая акцент на слове "что". В её глазах брат видел необъятный гнев с толикой страха за родного ей человека. В баре ещё никого не было, открывался он лишь во второй половине дня, когда такие заведения становились востребованными, поэтому Макаровы были единственными, кто находился в помещении в данный момент. Девушка огляделась, чтобы удостовериться в том, что Гречкина точно нет поблизости и продолжила: –Леша, мы уже сто раз обсуждали это. Мне не на что тебя содержать! Ну правда...Ты понимаешь, я работаю здесь практически каждую ночь за несчастную тридцатку в месяц, отдавая больше половины зарплаты за сраную комнату! И какую комнату? Тараканы, никакого ремонта, хамящие соседи, постоянный шум, никакого личного пространства, стены будто из картона! У меня иногда даже на еду не хватает для себя, а если еще и ты будешь жить со мной.. Алексею нечего было ответить. Он знал, что у сестры нет денег. Он знал, что этим и обернется его побег. Но и сестра в глубине души понимала, как ему плохо с матерью. Она осознавала, что он согласен ночевать на вокзале, петь в переходах, работать за пару копеек, но не жить с матерью, Лёша ни за что не вернётся к ней... По крайней мере, Лиза так думала.***
Лиза хорошо помнила, как проходила ее жизнь до 18 лет, такое не забывается даже спустя годы. Какое-то время её воспитанием, а чуть позже и воспитанием младшего Макарова, занимался их отец, который остался в ее памяти чудесным мужчиной, приносившим в их жизнь хоть немного, но света. Он тоже не выдержал характер матери и ушел, оставив их одних с ней. Какое-то время он еще помогал детям материально, но эти средства никогда не доставались им, мать постоянно сливала их на алкоголь, часто оставляя детей голодными. Спустя несколько лет, отец совсем пропал и с тех пор не появлялся, так и оставшись лишь кратким, но ярким воспоминанием. Так и проходили серые дни Макаровых. С утра, пока мать еще спала, Лиза готовила символический завтрак, обычно состоящий из едва пригодного для употребления хлеба с маслом или из одного яйца на каждого, а потом собирала их обоих в школу. После обеда, она забирала Макарова и шла с ним домой. Пока мать гуляла со своими дружками, ставшими ей дороже родных детей, девушка помогала брату с уроками, играла с ним и делала все, лишь бы у парня остались только теплые воспоминания о детстве, совершенно не успевая заняться своими делами, подготовиться к экзаменам и выучить уроки. Кошмар возвращался домой в лице матери. Сестра всегда старалась не давать младшего брата в обиду, поэтому, пока Лёша сидел в комнате, она выслушивала крики и упрёки матери, стараясь не пускать её в детскую комнату, защищая его, за что, собственно, часто получала синяки и ссадины, которые после обрабатывала прямо на глазах у брата, который сидел на краю кровати, сжавшись и едва сдерживая слезы сожаления, глядя на безмолвные страдания сестры. Он даже порой чувствовал себя виноватым в том, что сестра получает за двоих.***
–Лиз... ты опять поругалась с мамой?–с грустью в голосе интересуется младший брат, смотря, как сестра поджимает губу, обрабатывая рану перекисью водорода. Вместо крови на ране появляется слегка желтоватая пенка, которую девушка ловко смахивает салфеткой. –Все в порядке, Лёш,–натянув улыбку, отвечает девушка, убирая аптечку на место, и, незаметно для него, вытирая следы от слёз,–Ну так что, ты выбрал, какую сказку мы сегодня будем читать? –Хочу "Алису в стране чудес",–говорит мальчик, смотря на сестру, будто котёнок, жалостно, детскими и наивными глазами. Лиза никогда не могла отказать брату, когда он так смотрел на неё. –Алису... Алису...–бормочет девушка, разглядывая детские книжки на полке,– Нашла! Готов слушать?–говорит она, усаживаясь на краю кровати. В ответ Лёша кивает головой и ложится на кровать, попутно укутываясь в одеяло и закрывая глаза. –Глава 1. Вниз по кроличьей норе. Алисе наскучило сидеть с сестрой без дела на берегу реки; разок-другой она заглянула в книжку, которую читала сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров... Сначала Лёша действительно слушает, но через считанные минуты зевает, и, сам не замечая того, погружается в сон. Когда брат засыпал, сестра наконец давала волю эмоциям. Она садилась рядом с ним на кровать и беззвучно рыдала. Она никогда бы не допустила, чтобы Лёша увидел, что она плачет, она не хотела, чтобы он знал, каково ей, насколько она сломлена такой жизнью. Тихо подходя к столу, девушка наконец садилась за уроки. Учить каждый раз предстояло слишком много для одной ночи, а слёзы девушки падали на тетрадку, как назло заставляя чернила растекаться.***
–Леш...–девушка смотрела на брата с грустью и в то же время пониманием ситуации, но внутри неё всё ещё бушевала злость на парня. Что ей с ним сейчас делать? Она даже чисто физически не сможет потянуть ещё одного человека на свою жалкую зарплату. Самой бы прожить... –Слушай, если ему некуда пойти, он может пожить у меня,–раздался знакомый голос за спиной Макаровой. Гречкин прекрасно слышал разговор родственников. Стены были не такие уж и плотные, поэтому это не составило особого труда, да и к тому же дверь во дворик была открыта,–имею в виду, я прекрасно понимаю, что я вам, в буквальном смысле, никто, но у меня достаточно просторный дом... И твой брат мог бы пожить у меня, пока ему некуда пойти, мне одному всё равно скучно,–взглянув на парня, Кирилл подмигнул ему, широко улыбнувшись. После такого заявления, Макарова поперхнулась, даже чуть не уронила стакан с водой, который держала в руках, после чего с осуждением взглянула на парня, а в глазах Лёши уже загорелась надежда. Надежда на спокойную жизнь вдали от матери алкоголички. –Нет. Не может,–уверенно сказала девушка, заставив обоих парней удивлённо переглянуться,–не пытайся спорить, Лёша, ты поживёшь у меня какое-то время, протянем как-нибудь, потом что-нибудь придумаем. Пойми пожалуйста, мне не жалко, просто ты этого человека чуть ли не первый раз видишь... Извини, Кирилл, но это так,–вставила она, глядя на Гречкина,–да и нахлебничать у чужих тоже нехорошо. Спасибо за предложение, но я безоговорочно против, – этими словами девушка закончила свою речь. На глазах младшего чуть ли не навернулись слёзы, он резко встал со стула и вышел во дворик. Со злости мальчик ударил кулаком по стенке, да так сильно, что костяшки практически моментально опухли, а кровь начала просачиваться через травмированную кожу. Он вытер руку об свои светло-коричневые штаны, которые уже были больше серыми, чем коричневыми, тихо сматерился под нос, в надежде, что сестра не услышит и сел на лавочку в самом углу дворика, сложив руки на коленках. Вслед за Макаровым, во дворик вышел и Гречкин. Он посмотрел на Лёшу с каким-то сожалением в глазах. –Материться, во-первых, нехорошо, а во-вторых, ты куришь?–в ответ на это, Гречкин получил утвердительный кивок,–Чапман... Будешь?–ещё раз спросил старший, протягивая подростку пачку сигарет. Чуть подумав, младший вытянул одну из десятка сигарет, а заодно и зажигалку, которая лежала там же, в пачке, покрутил их в руках, неуверенно вставил сигарету в рот, чиркнул зажигалкой и закурил, слегка поперхнувшись: это была первая сигарета за последние пару лет. Лёша пробовал курить и раньше, но это закончилось так же быстро, как и началось. Сначала мальчик получил от матери, а потом выслушал получасовую лекцию о вреде курения от сестры, которая, к слову, тоже курила в тот период. Кирилл тоже закурил. Так они и сидели, молча потягивая свои сигареты. Лёша поднял глаза, окидывая взглядом Гречкина, тот улыбался. Опять. В животе что-то стянулось, а сердце как-то странно ёкнуло. Его улыбка казалось такой... беззаботной? Красивой, что ли... Он отвернулся, слегка покраснев. Искренне не понимая, что с ним происходит, Лёша застеснялся самого себя и попытался скрыть свои эмоции. –Ты чего?–спросил старший, заметив перемену в поведении мальчика,–расстроен из-за этой ситуации что ли? Ну, твою сестру можно понять, для неё я лишь постоянный клиент, естественно она волнуется, вдруг я с тобой что-то сделаю? Хотя, я вполне адекватный и психически здоровый человек. По крайней мере, я так думаю,–усмехнулся Гречкин. –Я.. Н-нет, я... Просто... Ай, забей короче,–вполголоса буркнул Макаров, но всё ещё не повернулся к Кириллу. Старший оглядел мальчика и заметил кровавые подтёки на его руке, после чего слегка прикоснулся к ним кончиками холодных пальцев, заставив того смутиться ещё сильнее. Лёша на миг даже забыл, как дышать, а потом всё-таки посмотрел на парня. –Давай я вытру хотя бы,–почти шепнул Гречкин, доставая из барсетки влажные салфетки,–они с антисептиком, не переживай, сейчас и обеззаразим заодно,–он продолжал шептать и протирал ранки, еле прикасаясь к ним салфеткой. Макаров изредка шипел от попадения спирта на повреждённые участки кожи. Они снова переглянулись. –У кошечки боли, у собачки боли, а у Лёши не боли,–сказал Кирилл и залился звонким, заразительным смехом. А у Лёши всё равно заболело. Только не рука, а низ живота... Это была не обычная боль, которую он привык испытывать от ударов матери, не та боль, которую он ощущал морально, и даже не та, которую приходилось чувствовать в школе, когда мальчишки из класса загнали его в угол и начали пинать по очереди, обзывая нищебродом и попутно харкая прямо на волосы четвероклассника Лёши Макарова. Эта боль была непривычной от слова "совсем". Она не вызывала дискомфорта, от неё не хотелось плакать, от неё не хотелось убежать. Это была приятная боль.***
Парни зашли обратно в бар. Лиза уже натирала не барную стойку, а бокалы, но всё с тем же остервенением. Гречкин сел на своё излюбленное место возле вазы с искусственными фруктами, которые были пыльными в независимости от того, как часто их мыли, но, скоро Лиза и до них доберётся, она явно решила не оставлять ни единой пылинки в стенах бара. Макаров устроился на барном стуле возле сестры, кинув на неё очень грустный и немного гневный взгляд. Заметив это, девушка нахмурила брови. –Лёша, ну не смотри ты на меня так! Есть два варианта развития событий: либо ты возвращаешься к матери, либо живёшь со мной. Других вариантов нет и быть не может,–все ещё строго, но с ноткой сожаления сказала сестра. В голове младшего созрел план, но для его осуществления ему нужно обмануть родную сестру, которую он искренне любил. Ему не очень-то хотелось это делать, но пожить в комфорте парню всё-таки хотелось больше, особенно если этот комфорт достаётся вместе с парнем, у которого обаятельнейшая улыбка. Да и с матерью жить уже не было сил. –Я вернусь домой. Не хочу тебя напрягать, тебе и без меня тяжело. Ничего, переживу,–речь Макарова удивила и сестру, и Гречкина.–Я пойду. Извини за беспокойство. Пока, удачи сегодня на работе,–после этих слов, Лёша вышел из бара, заставив колокольчик на двери зазвенеть, а оставшихся в баре Лизу и Кирилла - задуматься. Выйдя из заведения, мальчик зашёл за угол, ища глазами какую-нибудь лавочку. Искать долго не пришлось: буквально в десятке метров от Лёши располагался небольшой сквер с несколькими скамейками. Усевшись на одной из них, юноша начал искать страничку Гречкина. Его поиски окончились успешно, и, зайдя в чат с Кириллом, он застучал пальцами по клавиатуре.***
Алексей Макаров 14:09 *Геолокация Подойди пожалуйста сюда. Нужно поговорить. Лизе ни слова *Прочитано Мальчик принялся ждать. Сердце забилось с какой-то невероятной скоростью, а руки начали трястись и потеть. Он боялся, что его план провалится, а сам он вернётся к своей матери, так и не узнав о жизни в комфорте. На горизонте показалась крашенная голова Гречкина. Лёша тяжело вздохнул, и, не дожидаясь вопросов от Кирилла, начал излагать свою идею. –Я могу пожить у тебя без ведома Лизы... Она ничего не узнает, честно!–быстро выпалил он. –Лёш, это хуйня какая-то. А если она матери твоей позвонит? Нам ведь не нужны проблемы, верно? Мне, по крайней мере, не нужны,–Кирилл и сам хотел, чтобы Макаров пожил у него, но понимал, что они оба могут огрести за такую аферу. –Она не позвонит. Она никогда ей не позвонит, ни при каких условиях... Да и сама мать Лизе никогда не звонила и не собирается, она считает её предательницей. А моего отсутствия она и не заметит, я часто ночевал вне дома, да и наверняка у неё появился новый дружок,–Лёша вздохнул,–Лиза ничего не узнает... Я уверяю тебя,–говоря это, мальчик всхлипнул,–я очень не хочу к маме. Ты не представляешь, каково это - жить с человеком, который каждый день приходит в стельку бухим, чьи кулаки уже не раз опускались на тебя,–для пущей утвердительности, младший даже закатал рукав своей серой толстовки, обнажив фиолетово-желтый синяк размером с половину предплечья,–Ты не знаешь, каково это - бояться каждого её шага, её голоса, её присутствия дома! Да я даже поссать не выхожу, когда она не спит!–говорил мальчик, уже срываясь на крик. Гречкин задумался.