***
Вечерний закат на пляже выглядел просто великолепно. Солнце так медленно уходило за горизонт, как будто и вовсе не хотело покидать его границы и скрываться, позволяя луне осветить ночное небо. Француженку на самом деле очень часто мучал вопрос об этом: почему Бог отдал ночи так мало времени и даровал людям долгий, светлый день во главе яркого солнца? Когда Маритту превратили в монстра, она и подумать не могла, что станет думать о подобных вещах, которые не особо интересовали ее в повседневной, человеческой жизни. Она и не задумывалась никогда, что у ночи, на самом деле, так мало времени, пока не превратилась в вампира, которому целую вечность суждено избегать жгучего солнца. Внезапно мысли прекратились и Маритта взглянула на свое кольцо: "Это то, что действительно стоит мне жизни и я очень благодарна тому, кто сделал это для меня.." — на глазах невольно начали выступать слезы, но вампирша мгновенно взяла себя в руки, чтобы не дать им возможность разрушить стойкий и холодный образ француженки: — Все-таки смогла освободиться? — раздался мужской голос позади и Маритта немного улыбнулась, уже поняв, кто стоял у нее за спиной. — Наверное, ты просто не туго связал мои руки, — ответила вампирша. — Думаю, что ты просто.. стала слишком сильной, Мари, — проговорил вампир. — Кол, послушай меня, — внезапно начинает первородная, поворачиваясь лицом к вампиру, что застыл на месте, пытаясь вглядеться в черты ее лица. Оно совсем не изменилось, как показалось ему на первый взгляд, но, как он уже потом понял, это ему лишь показалось. — Если ты будешь говорить о том случае, то я.. — Да, — резко ответила вампирша, вглядываясь своими холодными глазами в потерянные глаза напротив. — У меня не было раньше возможности обсудить это с тобой и признаться честно, все это время я жила неспокойно, потому что знала, что этот вопрос до сих пор оставался открытым. Я хочу сказать, что.. — Я люблю тебя, Мари. Первородная испугалась. На долю секунды ей показалось, что и так мертвое сердце остановилось, не желая больше продолжать работать. В это же время, в глазах помутнело, а в голове раздался гулкий звон, словно кто-то изнутри дико пытался стучать молотком по стенкам прочного черепа. Но этим громким звоном оказались давние воспоминания, где когда-то два вампира очень сильно были влюблены в друг друга. Внезапно перед глазами Маритты всплыла картинка их первого дня знакомства с Колом, а потом резко их совместный танец на балу у Майклсонов. А затем хлопья снега, которые окутывали бездвижное тело Маритты, когда ее дорогая любовь вонзила в ее сердце прочный кол. Первородная тут же водит головой пару раз в разные стороны, чтобы помочь себе избавиться от этих проклятых воспоминаний. Она тянет руку к своим волосам, убирает их назад и совсем не шумно выдыхает, вновь пытаясь прийти в прежнее состояние: "Холод и желание убить его старшего брата — это единственное, что мне нужно сейчас. Просто.. возьми себя в руки." — подумала про себя Маритта и снова почти бесшумно выдохнула, чтобы забыть все то, что пронеслось у нее в голове пару минут назад: — Я пожалуй продолжу свою мысль, — сказала вампирша и по мужским глазам напротив можно было все понять сейчас. И француженка решила этим воспользоваться, чтобы попробовать довести вампира до того состояния, в котором его совесть сама поглотит первородного, оставляя его без какого-либо желания продолжать жить дальше. — На самом деле, ты причинил мне множество страданий, но честно признаться.. В этом не только твоя вина. Я глубиной всей своей души ненавижу твою семью, Кол, потому что именно вы все испортили всю мою жизнь. И знаешь.. когда твои старшие братья вернули меня к жизни и превратили меня в более жестокого монстра, чем я была до этого.. Ах.. Я долго пыталась успокоить себя и не злиться на них, потому что именно они не дали мне спокойно умереть тогда. Но, увы.. и в этот раз никто не захотел поразмышлять над тем, как мне будет лучше: продолжать быть мертвой или возродиться из пепла и продолжить жизнь жестокого монстра. А знаешь почему они не смогли принять мою смерть? Да потому что твои старшие братья чертовски слабы! Первородная вновь провела рукой по своим волосам, а после снова взглянула в карие глаза напротив. Взгляд первородного показался ей таким смешным, что это действительно заставило девушку негромко рассмеяться. Она все-таки смогла добить этого вампира, ей удалось надавить на его больные места и напомнить ему о том, что его семья сотворила с монстром, стоящим напротив него. Кол выглядел немного испуганным и потерянным, и Маритте очень нравился это выражение лица. Она буквально хотела запечатлеть его на камеру и в своей памяти, чтобы вечность разглядывать его недоуменное лицо, когда француженке было бы нечем заняться: — Потому что знали, что могут в любой момент отдать меня в руки Майкла, а сами сбежать при первой же возможности, — заключила вампирша, ухмыляясь своим же словам. Она и в правду признала то, что на самом деле все это время ненавидела семью Майклсонов, но внезапная мысль о Элайдже, дала девушке слабину и она поспешила матнуть головой в сторону, чтобы прогнать от себя всплывший образ первородного перед ней. — Думаешь, они только поэтому воскресили тебя? — неуверенно задал вопрос вампир, внимательно изучая каждую мелькнувшую эмоцию на лице первородной. — Ты так сильно уверена в том, что они не привязались к тебе? — Привязались? — усмехнулась вампирша, еще больше впадая в шок от услышанного. — Это те самые монстры, которые несколько раз оставляли меня, а сами пропадали на чертовы столетия без единой весточки о том, как они вообще там поживают? Нет, уверена, они не привязались ко мне. Всего лишь использовали, как способ достичь свободы, как однажды поступил и их младший брат. Француженка специально сделала акцент на последних словах, чтобы Колу стало еще более противнее о постоянном напоминании этой ситуации. Ее действительно позабавили слова, сказанные вампиром. Привязались? Это, что за такие шутки от первородного вампира? Неужели он решил попробовать себя в юморе и Мари сейчас стала его первым зрителем? Ну уж нет, с юмором у этого первородного явно были большие проблемы, по крайней мере это было бы последним, чем ему стоило бы заняться по жизни, испробовав все на свете. Внезапно перед Мариттой вновь появился до боли знакомый образ Элайджи Майклсона. Того самого, кто спас ее в первый раз и во второй, и в третий, и вообще он всегда оказывался поблизости с вампиршей, если ситуация становилась опасной. Но когда он пропал также, как и Никлаус, у Маритты чуть было не остановилось итак мертвое сердце, заставившее вампиршу, как можно тщательнее обдумать существование Элайджи в ее жизни. Но потом, как по случайным обстоятельствам у вампирши появилась новая семья, в лицах Кольта, Герды, Марселя и Молли, и, как противно это не звучало бы, но в них она видела абсолютно тех же людей, что и жили с ней прежде. Кольт часто напоминал Маритте Никлауса: все такой же нервный, непредсказуемый, со своими голосами в голове. Он отличался от Никлауса только тем, что не потреблял так много алкоголя и не бегал за каждой юбкой, в надежде усмирить свои мужские потребности. Ведь, если честно признаться, то Никлаус всегда ухаживал за девушками: дарил им внимание, драгоценные подарки, а переспав с ними убивал, чтобы глазам не мешала. И черт его знает, любил ли Никлаус когда-нибудь по-настоящему или каждой встречной лишь притворно улыбался, чтобы она согласилась с ним провести вечер. Марсель же напоминал девушке о Коле, а котором так старательно пыталась забыть все это время, но кажется вселенной было абсолютно все равно. Иначе, как объяснить то, что она вечно вставляла ей палки в колеса, когда вампирша в них совершенно не нуждалась? Марсель даже внешне ей чертовски напоминал Кола Майклсона и если бы этот первородный при жизни оказался бы человеком, Маритта, увидев Марселя в первый раз, смела бы предположить, что парень является его сыном или каким-нибудь совсем близким родственником. Одни только его глаза, посмотрев в которые можно было выпасть из реальности на некоторое время. А Герда? Да это же был типичный образ Элайджи, только вот в женском обличии! Такая же строгая, но справедливая, всегда идущая разрешать конфликты между Кольтом и Марселем. И каждый Божий раз она выкручивалась перед своей госпожой, чтобы только этим двоим от нее не досталось. Именно она всякий раз предлагала вампирше разумные решения, занималась разработками планов и вела наблюдения за командой, как самый настоящий лидер. Но под воздействием сладкой Молли, она каждый раз смягчалась и давала слабину. Герда не могла поверить, что такое юное создание уже находиться под крылом ее госпожи. И Боже.. Когда девушка впервые встретила их с братом, а после и услышала то, что они пережили вдвоем — это действительно заставляло каждый раз начинать волноваться за эту крошечную девочку и ее старшего брата. Герда словно стала для Молли второй мамочкой после первородной и всегда приходила на помощь, если девочка в ней когда-либо нуждалась. Но, в большинстве случаев она опаздывала, потому что уже видела, как госпожа самостоятельно ее успокаивает. Это было действительно мило наблюдать со стороны, как монстр, которого природа запрограммировала убивать все живое, сейчас сидит и нянчится с малышкой Молли. А все почему? Потому что первородная видела в глазах ребенка прежнюю себя.. Это были времена, когда Маритта жила обычной, человеческой жизнью и наполняла ее яркими моментами вместе со своей семьей. В то время француженка была крайне чувствительной и сентиментальной. Она буквально разрывалась на части, когда видела насилие над чем-то или кем-то. Божий правый, да она даже отказывалась от мяса, всякий раз, когда родители хотели накормить свою дочь. И неужели от этой маленькой Мари ничего не осталось? Неужели она давно похоронила свой образ доброй и искренней девочки, которая жила в ней когда-то давно? Она и в правду потеряла самое важное в ее жизни? Неужели.. того огромного и доброго сердца больше нет? — Если кого и действительно благодарить, — подала голос вампирша. — То только Элайджу. Кола это заметно разозлило. Он всегда слепо считал, что прочно засел в голове у Маритты и что действительно будет единственным вампиром, которого она запомнит на всю жизнь. Первородный слегка поджал губы, чтобы более явно выразить свое недовольство, но потом внезапно остыл, когда почувствовал присутствие чужого на его территории: — Элайджа, — негромко заговорил вампир, противно растягивая его имя на своих губах. Никлаус уверял Кола, что старший брат непременно явиться сюда, чтобы защитить первородную. но он никак не ожидал увидеть его здесь так скоро. — Я дал тебе время, Мари, — заявил вампир, мигом подобравшись к ней ближе. Она как-то тепло посмотрела в его глаза и первородный растаял, мысленно коря себя за то, что он не в силах противостоять каким-то магическим чарам этой дамы. — Я помню, — ласково ответила вампирша и потянулась к мужчине вперед, чтобы оставить легкий поцелуй на его губах. Француженка заметила, как стоявший напротив них первородный покрылся градом возмущения и злости, словно девушка делала все ему на зло. Но даже вопреки этому желанию, Маритта была искренней и действительно хотела поцеловать Элайджу прямо здесь и сейчас, наконец до конца осознав, что любит именно его. И никого другого. — Какая же все-таки трогательная тема эта ваша любовь! На пляже стало слишком людно. Вдобавок к стоявшим трем первородным вампирам, появились еще Никлаус и Стефан Сальваторе. Один из них как обычно вовремя съязвил, а другой в привычной ему манере поведения, лишь молча наблюдал со стороны, пытаясь изучить новую Маритту. Да, для Стефана эта вампирша была новой, ибо он никогда не видел ее в подобном состоянии. В таком расслабленном с слегка улыбающимся лицом, которое было, к большому сожалению, направлено не на него. Она явно смотрела на рядом стоящего вампира глазами полными любви и ласки, и теперь, когда на пляже появились они, она вновь приняла свою привычную эмоцию холода, выдавая ее за обыденность. Стефану, по правде говоря, стало не по себе, когда он увидел, как тот вампир прикасался к ней, трогая ее за талию и прижимаясь настолько близко, словно желая воссоединиться с француженкой воедино. Сальваторе мысленно отогнал от себя непрошенные мысли, которые табуном пронеслись в его голове. Сейчас он ни о чем не мог думать, кроме Маритты и противно сильно прижимающегося к ней мужчины. Стоп, Стефан.. Ты что, ревнуешь Маритту? — Я думала ты струсил и сбежал, — начала вампирша. — Как делал это всю свою жизнь. По лицу Никлауса было понятно, что язвительные словечки, сошедшие с уст первородной, не понравились ему. Девушка заметила это по тому, как вампир напрягся и свел брови к переносице носа. Он нахмурился и да, Маритте безумно нравилось то, как Никлауса выбивали из привычного ему поведения. Его, казалось бы всегда расслабленное и хитрое лицо, невозможно было изменить, но француженка который раз подмечала для самой себя, что это удается ей не впервой. От собственных рассуждений, вампирша довольно улыбнулась, заметив, что Никлаус лишь сильнее напрягся: — Не надоело? — внезапно спрашивает первородный и заставляет Мари на секунду задуматься. Что он вообще имеет в виду? — Что именно? — с непонятным интересом спросила вампирша. Но заметив ехидный взгляд Никлауса, только пожалела, что вообще обратилась к нему с намеком на какое-то любопытство. — Ты так сильно прижимаешься к телу моего брата.. Неужели боишься меня? Но вместо ожидаемой Никлаусом злости со стороны вампирши, француженка лишь заливисто засмеялась, портя все приятные ожидания первородного. Она внезапно оглянулась на Элайджу, все также смирно стоявшего рядом и заприметила на его лице еле заметную ухмылку. Что ж, Никлаус сегодня смог поразить всех своими речевыми провалами. И Маритту это позабавило. Она даже хотела бы, чтобы он продолжал нести весь бред на свете, лишь бы только не умолкал. Потому что вампирша неистово желала насладиться этими скудными "язвительными" словечками в ее адрес: — Ну хорошо, а что ты скажешь на то, что на моей стороне сегодня твой дружок? — первородный делает кивок в сторону стоящего рядом Стефана, которого наконец смогли вынуть из его собственных мыслей. — И что с того? Ты думаешь он сможет противостоять почти тысячелетнему первородному вампиру? — усмехнулась вампирша. — Скорее вторичному, — поправил француженку Никлаус, слегка ухмыльнувшись. — Ты была рождена не с нами, Мари, ты не похожа на нас. Всего лишь жалкая пародия на настоящего первородного вампира. Вспомни хотя бы то, что никогда не выигрывала бой ни с одним из нас. — Уж этому отпор смогу дать, не переживай напрасно, — проговорила вампирша, резко кивнув в сторону непонятливого Стефана. Будь у нее возможность вступить с ним в бой хоть сейчас, она безоговорочно сделала бы это? Серьезно? Стефан заметно напрягся, выдавая на своем лицо никому не нужное волнение и Маритта уже мысленно начала корить себя за то, что говорит сейчас. "И за смерть его старшего брата тоже.." — пронеслось где-то отдаленно в голове вампирши и она нехотя приняла тот факт, что какая-то частичка ее души все-таки сожалеет, что убила Дэймона так просто, словно он и не значил в ее жизни совсем ничего: — Какая ты однако стала смелая, Маритта, — уверенно заявил Никлаус, останавливаясь недалеко впереди от стоящего рядом Стефана. — Ты правда не хочешь ничего сказать ему? Первородный рукой указывает на взволнованного Стефана, который сейчас мало, что понимал. Возможно это лишь их словесные перепалки и такому вампиру, как Стефан Сальваторе, они никогда об этом не расскажут. Но Никлаус сделал акцент именно на нем, а значит к этому вопросу обязательно прилагались какие-нибудь объяснения. Но Стефан на секунду замер, вспомнив, что рядом слишком долго не было его старшего брата. Уходя, Дэймон заявил, что в точности придет в назначенное Никлаусом время, но почему-то до сих пор нагло опаздывал. И что с этим вампиром не так? Стефан ведь уверял его, что нужно было всего навсего поверить Маритте и не вставать на сторону Никлауса. Она ведь в свое время так много сделала для них, а старший Сальваторе не мог даже хотя бы раз довериться вампирше после ее ухода. Внезапно, Стефан резко схватился за голову. Какая-то неприятная боль пронзила его виски, противно давя на глаза. Он испытывает подобное впервые и искренне не понимает в чем дело. Лишь только когда боль немного стихает, он поднимает свой растерянный взгляд и встречается глазами с слегка взволнованной Мариттой. Почему она так сильно изменилась в лице? Почему он больше не ощущает пронзительность ее холода и зачем она так смотрит на него, словно пытается залезть к нему прямо в душу? — Я убила Дэймона. Ее слова эхом раздаются в голове растерянного вампира. Он сейчас еле стоял на ногах, потому что в глазах заметно помутнело, а корпус тела решил поддаться куда-то в сторону, чтобы упасть. Но Стефан вовремя осознает, что еще немного и он встретиться лицом с холодным песком, поэтому пытается найти баланс и ему это удается, хоть и не так быстро, как он это себе представлял. В попытках серьезно заглянуть в глаза француженки, Стефан уже прокручивает в голове сотни идей, которыми первородная должна была сказать, что оговорилась или просто решила пошутить над ним. Он ожидающе смотрит на нее, таким растерянным и полном непонимании взглядом, что хотелось его прижать к груди и успокоить, нежно поглаживая по волосам. Но девушка все продолжает молчать и просто напросто играет с вампиром в бесконечные гляделки, молясь, что эта тишина когда-нибудь прекратиться. Она давила на них обоих, но только одному из них действительно было плохо от нее, а второй буквально выпал из реальности, потеряв счет времени. Стефан наконец замечает, как сильно напрягся Элайджа и как весело глядел Никлаус в сторону Сальваторе. Стефан до сих пор был в замешательстве, он действительно не знал, что и сказать сейчас. Но единственное, во что он хотел искренне верить, так это в то, что Маритта подшутила над ним, просто съязвила, как и делала это на зло Никлаусу. Но Стефану, откровенно говоря, подобные шутки не нравились, он не ценил такой юмор и Маритта это знала. Так почему же она до сих пор молчит и не пытается что-либо сказать ему? Она просто.. наслаждается его мучительными терзаниями? — Принеси ему кое-что, — сказал Никлаус Колу и тот, словно слуга, исполнявший его приказания, убежал куда-то прочь. — Это подарок только для Стефана. Никлаус ехидно улыбнулся, когда его младший брат вскоре вернулся. В своей правой руке он крепкой хваткой держал какой-то мешок с неким содержимым внутри. Первородный бросил его в сторону Стефана, а сам отдалился, решив понаблюдать за вампиром со стороны: — Прошу прощения, что не подготовил подарок и для тебя, Мари, — противно произнес Никлаус, все также хитро улыбаясь. Он заметил, что первородная изменилась в лице и ему это безумно понравилось. Этого вампира действительно забавляло, когда француженка теряла свой контроль над эмоциями и переключалась с показушного холода на настоящее волнение. — А хотя.. ты ведь уже получила посылку от меня.. Можешь считать, что это было моим подарком и для тебя, Мари. — Ты ублюдок! — вскрикнула первородная, наконец понимая, что Никлаус имел ввиду. — Я убью тебя не моргнув и глазом! Ты будешь долго гнить в чертовом аду, пока не встретишься со мной снова! — Мари.. — тихо проговорил Стефан, ужасаясь от того, что находилось внутри загадочного мешка. — Ты.. убила Дэймона? Сальваторе наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть содержимое в мешке, но только сильнее удивляется, замечая там то, что, по правде говоря хотел бы видеть самым последним на свете. Кожа на лице его брата стала еще бледнее, а мокрые волосы слегка прикрывали лоб от мелких ссадин, которые почему-то до сих пор не зажили. Но почему? Почему его раны на лице не затянулись и почему он видит лицо своего старшего брата сейчас здесь.. в грязном мешке? "Где же твое тело..?" — подумал про себя вампир, наконец осознавая, что перед ним и в правду лежал мертвый Дэймон Сальваторе. Точнее.. только одна его часть? Да. В этом мешке находилась только одна его голова и Стефан ужаснулся от представления, что вообще могло произойти с его остальным телом: — Наш малыш кажется напуган.. — с жалостью в голосе проговорил Никлаус, но заметно возмущаясь, потому что его ожидания вновь не были оправданы. Почему эот чертов вампир ничего не предпринимал? Почему так глупо рассматривал мешок с оторванной головой его старшего брата и даже не пытался накинуться на мирно стоящую неподалеку вампиршу? — Но.. кто это? — неуверенно спросил Стефан, обращаясь и к Никлаусу, и к Маритте напротив. Он был озадачен заявлением о каком-то Дэймоне и ему было крайне любопытно узнать кто же это был на самом деле. Никлаус словно озверел, не поверив тому, что только что услышал сейчас. Какого черта этот жалкий вампир не знает своего родного, старшего брата? Он, что.. тоже поддался в шутники или Майклсон о чем-то не подозревает? Внезапно он оборачивается на почти дьявольский смех француженки и устремляет на нее свой непонимающий взгляд. Чего это она смеется так громко? Неужели она сейчас посмела так нагло высмеять тысячелетнего, первородного вампира сейчас? — А ты оказывается еще глупее, чем я ожидала, — вдруг подала голос француженка, наконец приказав самой себе остановиться смеяться. Это было неприлично делать перед тем, кто совсем не понимал, что здесь происходит. И девушка опять подмечает для себя, что видеть этот непонимающий и полный ярости взгляд Никлауса было также приятно, как и наблюдать за тем, как он мучается, пытаясь понять в чем же все-таки дело. — Какого черта? — уже не выдержав, кричит вампир, замечая лишь то, как противная ухмылка француженки лишь сильнее растягивается по ее лицу.***
Это случилось примерно неделей ранее, когда Маритта, встав утром с кровати, не заметила рядом Майклсона. Обычно, Элайджа лежал и покорно, подобно слуге короля, ждал пробуждения француженки. Это превратилось в некую привычку, которой вампир никогда раньше не обладал. Он не знал, что такое сон, ведь такому монстру, как он, не суждено было понять подобных "сладостей" человеческой жизни, как говорила Маритта. И практически каждое утро, вампирша благодарила Люси о том, что та, еще при жизни, даровала ей такой подарок, как сон у почти тысячелетнего вампира. И хоть девушка и спала ночью плохо от раздражающих ее кошмаров, все равно искренне была благодарна своей лучшей подруге. И хоть эти пару часов никак не влияли на ее состояние, после пробуждения она чувствовала себя также хорошо, как и когда совсем не спала. Француженке и нравился подобный образ жизни, хоть отчасти он и ограничивал ее в других "сладостях"человеческой жизни. Внезапно в дверь негромко постучали. Вампирше хватило несколько секунд, чтобы понять, что по ту сторону стоял Марсель, в ожидании, когда госпожа позволит ему войти. Она дает себе всего каких-то пару минут, чтобы собраться и говорит негромкое: — Входи. Парень нервно дергает за ручку и дверь поддается вперед. Она открывает ему взор на его госпожу и Марсель мысленно ловит себя на мысли, что француженка сегодня выглядела по-особенному прекрасно. Но в миг помрачневшее лицо парня дало возможность вампирше понять, что что-то снова произошло, пока она мирно спала в своей комнате: — Выкладывай, все, как есть, — мягко проговаривает француженка, замечая, как парень неловко переминается с ноги на ногу, в попытках вымолвить из себя хоть что-то. — Вы будете разочарованы, госпожа.. — еле отвечает ей парень, пытаясь убежать от ее пронзительного взгляда куда-угодно, лишь бы она только не заглянула в его глаза. — Это касается господина Элайджи, — уверенно выпаливает Кольт, появившийся как будто из ниоткуда. Он появился так внезапно, что Марсель от неожиданности немного дернулся, но замечая легкую ухмылку на лице Брауна, он тут же мысленно надавал себе множество подзатыльников, уже представляя, что этот надоедливый парень еще долго будет припоминать Марселю этот забавный испуг. — Выкладывайте, все, как есть, — буквально по слогам повторила Маритта, уже не выдерживая того, о чем мальчики так хотели ей рассказать. Терпение закончилось ровно тогда, когда она услышала от Брауна то, что еще больше ее заинтересовало. Ведь, все, что прямо или косвенно касалось Элайджи, не должно ускользать от ушей француженки. — Кажется, он ведет двойную игру, — наконец высказался Марсель, не давая Кольту и шанса на продолжение разговора с госпожой. Он пришел сюда первым, а значит он и должен закончить с тем, с чем явился. — С чего вы так решили? — как-то испуганно спросила вампирша, действительно испугавшись произнесенных Марселем, слов. Она наконец доверилась единственному из семьи Майклсонов и теперь слышит это? Да нет, это полный бред. — Он знает, что говорить по телефону с остальными членами семьи — опасно, так как в курсе того, что мы сможет проверить все, что нам будет нужно и доложить об этом вам, — продолжил Марсель, словно его неуверенность куда-то в миг исчезла. — Господин использует письма, чтобы поддерживать связь с Никлаусом. — В его кабинете мы нашли недавно отправленное письмо, в котором говорилось о каком-то плане, касаемо Елены Гилберт, — заговорил теперь Браун, через силу, вспоминая то вечернее собрание, на котором он в точности до малейших деталей узнал и о похищении Елены, и о прошлом своей госпожи. От внезапно нахлынувших воспоминаний, голову пронзила какая-то боль и Кольт скривился, не сильно прижимаясь пальцами к вискам. Там почему-то болело больше всего. — В письме говорилось, что Никлаус назначит с вами встречу и Господину Элайдже нужно будет подготовиться к ней, — продолжил Марсель, видя, что Кольту вдруг стало не по себе. — И.. это все, что там было написано. Сегодня рано утром, Господин Элайджа дал дворецкому несколько поручений, добавив, что вернется ближе к вечеру. После этого он покинул особняк. Маритта словно выпала из реальности, глупо уставившись в одну точку, будто желая проделать в ней дыру. Ей не хотелось верить, что Элайджа, который буквально "пел" ей о любви, вот так просто возьмет и предаст ее. Подобные мысли никак не укладывались у нее в голове и Маритте, на самом деле, было проще признаться самой себе, что Элайджа просто подшутил над ней, и что в реальности он просто не мог совершить подобного. Единственного, чего ей действительно хотелось сейчас больше всего, так это побыть наедине с собой, попытавшись самостоятельно разобраться во всем том, о чем ребята рассказали ей. Но, как не крути, такими темпами ты только накрутишь саму себя, рассмотрев лишь сотню вариантов из возможной тысячи. Ты построишь замок из собственных ожиданий, который в любой момент времени сможет разрушиться одной единственной фразой: "Нет, это не так, все совсем иначе". Не в силах больше справляться с этой мыслительной мукой, вампирша принимает решение дождаться Элайджи, чтобы расспросить его уже напрямую о чем угодно. Она почему-то до сих пор верила в то, что первородный ни в чем не виноват и это лишь слепые догадки ребят, чтобы открыть госпоже глаза на реальность. Они почему-то сильно недолюбливали Элайджу Майклсона. Уже ближе к вечеру, когда на улице начинало темнеть, Маритта принялась мысленно молиться всем богам на свете, лишь бы первородный пришел обратно в дом с добрыми помыслами. И только сейчас она осознала, насколько сильно боится оказаться в полном одиночестве. Если и Элайджа отвернется от нее сегодня, будет ли смысл вообще продолжать поддерживать с ним и его семьей хоть какую-то связь. Что, если Элайджа, как и Никлаус однажды просто использует Маритту и выбросит на улицу, словно маленького котенка. Была ли у француженки хоть малейшая возможность противостоять его семье в одиночку? Или она слепо верила в свои ожидания и слова Никлауса о том, что эта вампирша никогда не победит их — были самой настоящей правдой в мире? Внезапно, Маритта почувствовала его присутствие совсем рядом. Он вот совсем недавно переступил порог своего особняка и сейчас поднимался по лестнице, направляясь прямиком в свой кабинет. По пути, он кинул какую-то фразочку ребятам, которые мирно расположились в гостинной комнате, сойдя на том, что это его личное приветствие с ними. Некоторые ребята фыркнули на это, явно выражая свое недовольство по поводу того, как первородный свободно расхаживал по дому. Он еще не встретился с явно разъяренной вампиршей, а значит мог позволить себе, быть настолько расслабленным сейчас. Услышав, как дверь его кабинета захлопнулась, Маритту словно кипятком ошпарило и она вышла из своей комнаты, резко направляясь в сторону Элайджи. Мужчина привык, что француженка часто заходила к нему вечером, пока он работал с какими-то бумагами, а потому и не закрывал двери на замок, словно боясь, что если закроет хоть один раз, то первородная больше никогда не постучится в его дверь снова: — Не помешала? — задала вопрос француженка, мягко постукивая костяшками правой руки по двери. Было сложно начинать такой серьезный разговор сразу, поэтому она решила пока повременить с ним, попытавшись играть ласковую и заботливую девушку, словно встречавшую своего молодого человека с работы. — Конечно нет, — мигом ответил вампир, взглянув на француженку каким-то рассеянным взглядом. Словно он искал то, что ему было так необходимо, но оно как на зло было потеряно. Может, уходя из дома, вампир убрал его куда-то в глубь документов и сейчас просто не мог вспомнить, куда это положил. Но могло ли такое случиться? Если знать, то в теории с первородным вампиром такое не сработает. — Ты что-то потерял? — внезапно спросила вампирша, наконец заходя в его кабинет. Было как-то неловко стоять посреди дверного проема так долго. — Выглядишь так, словно я тебя отвлекла от поисков. — Я кажется забыл куда положил документ сегодня утром, — ни капли не медля, ответил француженке вампир. — Он для меня очень важен. Первородная немного помедлила и остановилась посреди огромного кабинета. Она уже начала сомневаться в его искренности и преданности ей, поэтому с неподдельным интересом изучала каждую эмоцию на его лице. Даже дрогнувшая мышца смогла попасть под исследовательский прицел француженки. Не выдержав этой молчаливой переглядки друг на друга, вампирша достает из кармана брюк слегка скомканную бумагу и кидает ее на рабочий стол Элайджи. Она ничего не говорит, а лишь дожидается, когда первородный самостоятельно начнет объясняться перед ней. Она терпеливо выжидала, пока он развернет бумагу и прочтет содержимое в ней, попутно приготавливаясь к бою, если ситуация выйдет из под контроля. Все-таки в низу в гостинной комнате сидели четверо человек, которых Маритта поклялась защищать до конца их и своей жизни: — Я так понимаю, ты ждешь объяснений? — как-то негромко спросил первородный, неаккуратно складывая бумагу и наконец выкидывая ее в мусорный бак. На его вопрос поступило лишь молчаливое кивание головой и вампир громко вздохнул, поняв, что не знает с чего лучше стоить начать свое повествование. — Ты мне доверяешь? — Это единственное, что тебя волнует сейчас? — вопросом на вопрос ответила вампирша, из последних сил сдерживаясь, чтобы буквально не впасть в истерику. Она не такая, она дождется и выслушает объяснения, даже если они будут не совпадать с ее огромными ожиданиями. — Я веду двойную игру, — сказал первородный и двинулся с места, чтобы подойти ближе к Маритте. Он понял, что нужно немедленно остановиться, по тому, как заметил, что француженка сделала несколько небольших шагов назад. — Я понимаю, это звучит довольно странно для тебя сейчас, но постарайся меня выслушать сейчас, хорошо? — Я слушаю, — тут же ответила вампирша, все еще сохраняя некоторое расстояния между ними. — Я знаю, что Никлаус хочется сделать с Еленой и ты это знаешь, Мари. Собственно, когда Ник узнал, что я смог выйти на связь с тобой, он попросил влиться к тебе в доверие, чтобы ты подпустила меня ближе к себе. Так нужно было, в первую очередь для того, чтобы в похищении Гилберт приняла участие и ты. — начал говорить первородный, все еще мысленно радуясь за то, что Маритта была такой стойкой и терпеливой. Она действительно внимательно слушала его речь и не перебивала, лишь изредка ее взгляд бегал по телу Элайджи, как бы сканируя его невербальное поведение. Поза, жесты и мимика во время разговора, могли сказать о человеке даже больше, чем он сам. На монстров, имеющих такое качество, как человечность это тоже распространялось. — Таким образом, Никлаус хотел спровоцировать братьев Сальваторе пойти против тебя и встать на его сторону. Когда его план провалился, но Гилберт все равно была доставлена в руки Никлаусу, он взбесился и приказал мне, как можно лучше втереться к тебе в доверие. Сказал, что тебя возможно приручить и ты сможешь полюбить еще одного первородного вампира из семьи Майклсонов. — Значит, твои чувства были ложными? — неожиданно спросила вампирша, затыкая рот разговорчивому первородному. Она хотела верить, что Майклсон просто разыгрывает ее и сейчас он наконец признается в том, что подготовил весь этот спектакль только для того, чтобы попробовать поиграть на нервах француженки. А потом, как ни в чем не бывало, подойти к ней ближе и нежно поцеловать, как бы успокаивая свою любимую от пережитого эмоционального стресса. — Нет, — строго выпалил первородный, в добавок к своему ответу еще и отрицательно покачав головой. — Мои чувства по отношению к тебе никогда не были ложными. Я любил тебя всегда и ты даже не представляешь, чего мне стоили эти столетия, когда ты не обращала на меня внимания. Словно.. я никогда и не существовал в твоей жизни. — Тогда, как ты объяснишь это странное письмо? Ты до сих пор поддерживаешь с ним связь? — вампирша, решила вернуть прежнюю тему разговора, будто стыдясь слов Элайджи. Это было так противно слышать, что, на самом деле, француженка была самой последней тварью на свете, каких только можно было обнаружить. — Я продолжил бы докладывать Никлаусу все, что происходит между нами и какие планы ты строишь, только в случае твоей невзаимности. — ответил вампир. — Когда, в тот день ты поцеловала меня и сказала, что тебе хорошо со мной, как никогда прежде, я поддался твоим чувствам и наплевал на родного брата, в надежде провести с тобой целую вечность. По-началу я подумал, что ты рассекретила меня и делаешь это против своих желаний, но когда я удостоверился в том, что я — какой-то там Элайджа Майклсон понравился тебе и ты действительно приняла мои чувства.. Ах.. тогда я и решил вести двойную игру, чтобы ни ты, ни Никлаус не заподозрили ничего. Маритта словно провалилась внутрь своего сознания, с поразившем ее шоком принимая слова Элайджи, как что-то непонятное, но слишком невероятное. Этот монстр.. Нет, этот человек пожертвовал своими кровными узами только чтобы провести свою длинную вечность с тем, кто никогда не обращал в его сторону никакого внимания. Между ними двоими всегда было что-то вроде обычной дружбы и Маритта действительно никогда не воспринимала старшего Майклсона, как того, кого она могла бы рассмотреть в качестве своего любимого человека. Она часто думала о Коле и наивно полагала, что будет жить всю свою жизнь с мыслями о нем и больше никогда не посмеет довериться кому-то вроде такого, как он. В свое время, Кол был для нее всем: опорой, поддержкой, счастьем, спокойствием и уютом. В его окружении Маритта расцветала и становилась словно не собой, будто какие-то магические чары воздействовали на нее и она в миг превращалась в совершенно другого человека. Но случилось, то, что возможно должно было случиться с Мариттой когда-то, словно это было большими буквами выгравировано в ее судьбе. И после такого она не знала: как научиться кому-то доверять? И стоит ли доверять вообще? А сейчас перед ней стоит буквально тот, кто разрушил все ее жизненные принципы и установки: стоит прямо напротив нее и ласково улыбается, как бы говоря: "Хей, я действительно говорю правду и ты можешь продолжать мне доверять". — Если Никлаус узнает о том, что я прикрываю тебя и умалчиваю о некоторых деталях в своем отчете, — внезапно начал говорить первородный и Маритта готова была расцеловать его прямо здесь и сейчас, только за то, что он смог вынуть ее из бесконечных мыслей и вернуть в реальность. — Его это очень разозлит. — Ну и пусть, — тут же ответила вампирша, наконец поддавшись желанию своего тела вперед и буквально впадая в крепкие, мужские объятия. Его тело, как обычно было холодным и отталкивающим, но почему-то для Маритты оно всегда было неимоверно горячим и притягательным. В его объятиях всегда было уютно и так спокойно, словно вампирша знала, что случись что-нибудь опасное, это тело, подобно самой крепкой скале, прикроет ее собой и не даст причинить девушке вред. Француженка знала, что Элайджа никогда не посмеет ее отпустить. Она это чувствовала. Ровно, как и то, что первородный не обманывал ее сейчас. После этого нервного разговора прошло всего каких-то пару дней, а Марсель и Кольт были словно на иголках, не понимая, почему господин Майклсон до сих пор ходит рядом с их госпожой и она так тепло улыбается ему в ответ на его противную улыбку. После того случая, француженка лишь сказала ребятам ни о чем не волноваться и продолжать доверять Элайдже, как и прежде. Только вот она не учла одного: эти парни до жути вспыльчивы и упрямы, они никогда так просто не поверят в то, что Майклсон там наговорил их госпоже. Вероятно, навешал лапши на уши и теперь живет довольно, как ни в чем не бывало, потому что отвел от себя все подозрения: — Может уже хватит? — устало закатила глаза Герда, кажется выслушивая уже третий раз подряд одну и ту же историю. В отличии от парней, девушки доверяли Майклсону, по крайней мере потому что ему доверяет и их госпожа. — В любом случае, если бы был хоть намек на его предательство, думаете, госпожа скрыла бы это от нас? Да она бы уже давно дала бы нам кучу поручений, по типу слежки и поисков нужной ей информации. — Полностью согласна, — кивает Молли, облизывая сладкое клубничное мороженое. Она, на самом деле, была так рада жить в этом особняке, по крайней мере потому что здесь всегда было огромное количество всяких сладостей. — Наша госпожа не настолько глупа, чтобы попасть в такую ловушку. Она прожила с господином Элайджей черт знает сколько времени, поэтому уж точно не нам гадать: предатель он или нет. — Ты вообще моя сестра? — возмущенно фыркнул Марсель, словно не верям тому, что сказала Молли. — Надо было тебя по-другому воспитывать. — Сейчас речь идет не о ее воспитании, — недовольно высказалась Герда, встав на сторону юной Молли. — Она правильные вещи говорит, я с ней полностью согласна. А вот вы ведете себя, как маленькие дети: вечно упрямитесь тому, что говорят им взрослые. — Но он действительно ведет себя подозрительно, — присоединился к разговору Кольт, наконец отвлекшись от своего телефона. — Для начала просто перестаньте себя накручивать по любым поводам, — тут же ответила Герда, устало потирая лицо ладонью правой руки, прикрывая глаза. Ей правда уже надоело выслушивать одно и тоже, уже который день подряд. — Вот именно, — добавила Молли. — Ведете себя, как какие-то маленькие дети. Лучше бы научились слушать старших. — Кто бы говорил, — огрызнулся Марсель, замечая недовольное лицо своей младшей сестры. Она постоянно раздражалась, когда брат считал ее слишком маленькой, ведь казалось, что ума у этой девчонки куда больше, чем у Марселя. — Успокойтесь пожалуйста, — протяжно протянула Герда, буквально зарываясь пальцами в свои волосы, не сильно сдавливая голову. Этот цирк стоило прекращать, не хватало еще, чтобы они все тут поссорились. Она мысленно молилась, чтобы госпожа и господин Майклсон уже наконец вернулись домой, ибо эти двое никогда не могли себе позволить подобные разговоры в их присутствии. Это, кстати говоря, было еще одним плюсом в копилку тысячелетнего первородного вампира. В то время, пока ребята дома пытались доказать друг друг, кто прав, а кто нет, Маритта с приподнятым настроением шагала по улочкам Мистик-Фолса, вспоминания, как давно здесь не была. Прошли каких-то пару жалких недель, а француженка уже отвыкла от шума и вечной суеты городской жизни. Элайдже недавно пришлось отлучиться куда-то срочно по делам, но на прощание он ласково поцеловал вампиршу в лоб и сказал, что обязательно вернется за ней к шести вечера. Она понятливо кивнула, словно повинуясь его приказу и ушла, решив немного прогуляться. По пути ей на глаза бросился старый, добрый Мистик-Гриль и она не минуты не медля, приняла решение обязательно посетить это заведение. На ее удивление людей внутри было ничтожно мало и Маритту это даже порадовало, нежели расстроило. Но стоило ей только присесть за барную стойку, взять в руку бокал крепкого бурбона, как она спиной почувствовала знакомый прожигающий взгляд. Это однозначно был тот, кого она сейчас хотела видеть здесь меньше всего: — Привет, Дэймон, — мягко улыбнулась вампирша, словно пыталась показать всю свою наигранную любезность. Но Дэймон знал ее слишком много, чтобы понять, что она сейчас притворно ему улыбалась. — Не ожидал тебя здесь увидеть сегодня, — сказал вампир, присаживаясь рядом с француженкой и заказывая у бармена ровно тот же напиток, что пила и Маритта. — Ты в последнее время пропала, что-то случилось? — Не стоит выдавливать из себя волнение, — ответила вампирша. — Я поняла бы, только если бы сейчас передо мной сидел Стефан, а не ты. — А я уже подумал, что ты изменилась и стала более менее приятней, — сказал вампир, разом опустошая бокал содержимого и попросив бармена повторить. Он должен держать себя в руках, он обязан быть сдержанным. — С таким, как ты, стоит вообще держать свой рот на замке, — фыркнула француженка, вставая из-за стойки. — Мне с тобой нечего обсуждать, я ухожу. — На днях мне позвонил странный тип и сказал, что у него есть информация по поводу похищения Елены, — внезапно заговорил вампир, намерено останавливая девушка на половине пути. — Он также отдаленно намекнул, что в этом замешана и ты, Маритта. Первородной ничего не остается, кроме как развернуться к вампиру и посмотреть в его глаза. Для нее эти гляделки были словно вечностью, а для Сальваторе каких-то жалких пару секунду жизни. Но ему так хотелось посмотреть на истинную реакцию девушки, в надежде услышать от нее самой, что это неправда и Стефану можно было продолжать ей доверять. В этот раз Дэймон сделал хоть что-то для своего младшего брата, ведь сам не доверял Маритте уже очень давно. С того самого момента, как она в первый раз покинула Мистик-Фолс: — Мари? Голос первородного раздался в ее голове, словно гром среди ясного неба и первородная уже в который раз благодарила Майклсона, что тот вовремя возращал француженку из собственных мыслей в реальность. В последнее время, она так часто углублялась в них, что теряла контроль всякий раз, когда находилась под чьим-то прицелом воспоминаний. Она считала, что за один месяц на нее многое, что навалилось и она просто устала. Не было никаких причин для беспокойства, вампирша просто мысленно загрузила саму себя. Ей нужно было разгрузить свой мозг и попытаться расслабиться. Но, как это можно было сделать, как ты буквально ходил по острию лезвия и в любой момент мог сойти с пути и упасть вниз? — Все хорошо? — как-то обеспокоенно спросил Элайджа, положив свою руку ей на плечо. Он приобнял Маритту так нежно и она наконец расслабившись, посмотрела Дэймону в глаза. Тот, видимо подробно изучал мужской образ, стоящий рядом с Мариттой и как-то подозрительно окидывал его своим недоверчивым взглядом. Девушка на его вопрос положительно кивнула и резко развернулась, чтобы направиться к выходу. Элайдже ничего не оставалось, как только бросить в сторону Дэймона хмурый взгляд и пойти вслед за Мариттой. — Никлаус начал действовать, — сказала первородная, уже садясь в машину и наконец удостоив Элайджу чести кслышать от нее хоть что-нибудь. — Он принялся провоцировать Сальваторе. — Ник связался с Дэймоном? — задал вопрос Майклсон. И когда получил на него положительный кивок, задал еще один. — Он рассказал им, кто похитил Елену? — Как сказал Дэймон, он лишь отдаленно намекнул, — ответила вампирша. — Но с чего бы ему это делать? — вопросительно вскинул бровь Элайджа, действительно не понимая, что могло такого произойти, что Никлаус вдруг предпринял какие-то действия. Неужели.. — Ты думаешь, он нас раскрыл? — А есть другие варианты? — Но.. каким образом? — на это Маритта не дала ответа. Она знала ровно столько же, сколько и Элайджа, и могла лишь догадываться о возможных планах Никлауса. Что было достаточно проблематично, ведь этот первородный был до жути непредсказуем. В тот день, когда Никлаус взял Кольта и Герду в заложники, он встретил их в одном из небольших кафе Мистик-Фолса. На самом деле, Майклсон в то время просто проходил мимо, но когда увидел знакомые лица, решил незамедлительно посетить это заведение, с целью поиздеваться над игрушками Маритты. Войдя в кафе, он хорошо постарался остаться незамеченным, так, чтобы ребята продолжили свою беседу, как ни в чем не бывало. Никлаус не мог раскрыться так легко, он хотел подслушать чужие разговоры, решив, что они непременно будут обмениваться ценной для него информацией: — Я столько всего накупила.. — как-то устало произнесла девушка, неглубоко вздохнув. Она терпеливо ждала, пока их заказ принесут, но есть хотелось так сильно, что казалось бы еще минута и Герда откинется на спинку этого стула и громко завопит от голода. — Да ладно тебе, — тут же ответил Браун, видя, что девушка как-то расстроенно отреагировала на свои же слова. — Мы не так часто бываем в городе, чтобы закупаться каждый день. Этого добра нам хватит на месяц, если не больше. — И все же, — начала Герда, наконец загораясь от счастья, видя, как заказ приближался к их столику. Сейчас ей уже было все равно, она просто хотела съесть буквально все, что заказала и даже попросить у Брауна попробовать то, что принесли ему. — Спасибо вам большое. — Герда поспешила мило улыбнуться официанту и взяться за еду. Она даже успела забыть о том, что завела какой-то разговор с Брауном недавно. Еда буквально заполонила ее разум настолько сильно, что пару раз она даже проигнорировала слова Кольта. — Ты вообще меня слушаешь? — раздраженно спросил Кольт, но тут же поспешил мягко улыбнуться от вида, как девушка ела. Она была такой милой, когда уплетала блюдо за обе щеки, не стесняясь громко восхищаться от приятного удовольствия. Еда действительно была вкусной и Кольт мысленно сделал в голове пометку вернуться сюда еще раз. — Мне как-то неловко тратить не свои деньги, — наконец подала голос девушка, отвлекаясь от еды и переводя взгляд на парня, ненароком заставив парня смутиться на секунду. — По сути, почти все, что мы купили сегодня было за деньги господина Майклсона.. — Чего? — удивленно вскинул брови парень, заметно нахмурившись. Герда мысленно стукнула себя по голове за то, то не подумала перед тем, как что-то сказать и уже приготовилась к часовой, нудной лекции от Брауна о том, что они не нуждаются ни в чем, что давал им Майклсон. — Ты меня обманула, когда сказала, что это были накопленные тобою деньги? — Да, — незамедлительно ответила девушка, корчась в лице. Ей действительно опять придется выслушивать всю грязь от Брауна в сторону господина Элайджи. Как же это, на самом деле, ее раздражало... — Ты взяла деньги у Майклсона, зная, что он обманывает нас и нашу госпожу? — все продолжал Кольт, лишь только сильнее начиная злиться. Ну сколько этим девушкам придется еще доказывать, что они слепо верят предателю? Ну что за маленькие дети. — Может, уже хватит? Который день подряд мы уже обсуждаем эту тему? Третий, четвертый? Судя по моей измотанности, кажется, что целую вечность. — Ты просто не понимаешь, что.. — Нет, это ты не понимаешь! — крикнула Герда, сама того испугавшись. Она ненароком притянула к себе парочку любопытных взглядов, которые обернулись, на громкий крик. — Мне плевать, что у них там с госпожой происходит, это их дела! Обманывает он ее или нет — это не наша забота. Может уже перестанешь решать чужие проблемы и наконец посмотришь на себя со стороны? Вечно чем-то недоволен, какой-то агрессивный, с Марселем ссоришься и даже зная, какой характер у Марселя, он иногда отступается назад и первым прекращает спор. Потому что знает, что на него смотрит не только его младшая сестра, но и его госпожа! Кольт замолчал. Ему стало противно, что такие слова в свой адрес, он услышал именно от Герды. Он неловко замялся, когда хотел сказать ей что-то в ответ, но девушка уверено дала ему понять, что больше не хочет возвращаться к этой теме разговора. И либо ни прекращают сейчас на этом, продолжив молча есть, либо они продолжат разговаривать и в конечном итоге придут лишь к крупной ссоре. Они снова придут к госпоже со своими разборками и заставят ее волноваться. Нет, они оба не хотели этого и сейчас важнее всего было остановиться в нужный момент, чтобы не создать еще больше проблем. Но если бы Герда тогда поняла, что наговорила Брауну много лишнего, то в ту же секунду принялась бы извиняться перед ним, добавляя к своим извинениям все аргументы, которые выдавали бы всю неправильность ее слов. Но Герда гордо молчала, понимая, что нагрубила Брауну, но зато сказала правду ему в лицо, ничего не скрывая. Да, она так считала и ей действительно надоедало, что Кольт смотрит на всех с подозрением, что не может ничего пропустить миом себя просто так, что не может взять и наконец начать доверять Элайдже, также, как доверяла ему Маритта. И девушке было плевать: предатель он или нет, говорит у них за спиной или молчит, словно боясь лишнего сказать. Ведь, пока ему доверяла ее госпожа и Герде хотелось ему верить, даже если в глубине своей души и считала его монстром, которого вообще не стоит слушать. Он хоть и был одним из тех первородных ублюдков, которые причинили ее госпоже столько страданий, девушка закрывала на это глаза. Потому что видела Маритту счастливой. Потому что чувствовала, что ей хорошо рядом с ним: — Спасибо вам большое, — противно улыбнулся вампир, довольно взглянув на один из столиков. — Вы поистине прелестная девушка и хорошо умеете обслуживать своих клиентов. — Но вы даже ничего не заказали, сэр.. — как-то неловко промямлила официантка, вспоминая, что когда она подходила к его столику, он отказался делать заказ и попросил лишь стакан воды, который почему-то по-прежнему был полон. — А мне ничего и не нужно было, красавица, — он как-то двусмысленно улыбнулся, когда девушка невзначай прикусила губу от приятного комплимента в свой адрес. — Если интересно, какими комплиментами я могу одарить тебя в постели, то дай мне знать и я заеду за тобой после закрытия кафе. Никлаусу понадобилось выждать всего пару секунд, пока девушка достанет из кармана свой формы бумагу и ручку, и неаккуратно напишет на ней свой номер телефона. Вампир вновь расплылся в своей улыбке и засунув клочок бумаги во внутренний карман своего пиджака, покинул это заведение, напоследок кинув официантке многозначительный взгляд. А та, даже не подозревая, что живет сегодня свой последний день на земле, идет к соседнему столику, чтобы принять у посетителей их заказ. — Уже поздно, а их до сих пор нет, — на выдохе сказала Молли, как-то испуганно, потому что видела, как ее старший брат взволнованно расхаживал по комнате и уже в который раз пытался дозвониться до Брауна. Этот недоумок хоть и раздражал Марселя, все же никогда не было подобных случаев, когда он так долго не отвечал на звонки. В любом случае, с ним рядом была Герда и если что, могла лично перезвонить Марселю. — Иди к себе в комнату и ложись спать, — приказным тоном сказал Марсель, даже не глядя в сторону девушки. Он все пытался дозвониться Кольту и сильно злился, когда в очередной раз слышал лишь его раздражающий автоответчик. — Марсель, можно я с тобой побуду? — протянула девушка, молясь, чтобы ее брат на все согласился. — Я сказал иди спать, — жестче ответил парень, наконец поворачиваясь к сестре и кидая в ее сторону недоброжелательный взгляд. — Сейчас же. Молли как-то наигранно вздохнула, словно еще до его ответа не догадывалась о том, что брат с ней не согласится. В ситуациях, когда Марсель выходил из под контроля или находился на пути нервного срыва, он всегда отдалял от себя младшую сестренку, словно боясь, что скажет или натворит чего не доброго, пока она была рядом с ним. В такие моменты, Молли не сердилась, а лишь молча делала то, что говорит ей брат. Она не хотела ссориться с ним лишний раз, хоть и позволяла себе подобное, находясь в компании Герды. В присутствии этой девушки, Молли просто не могла не съязвить что-то в ответ своему любимому брату, просто потому что она чувствовала, что рядом есть защита, в сторону которой Марсель не сможет сказать и слова. Он возможно любил Герду, не как приятель или член семьи Маритты, а иначе, но нехотя отрицал свои странные чувства. А потому и не мог ничего сказать Молли, когда рядом находилась Герда: если он повысит голос на свою младшую сестру, то попадется на часовые поучения Герды, а еще она будет его отчитывать, потому что с младшими нельзя так разговаривать. А Марсель, как обычно громко цокнет и закатит глаза, да так, словно они делали целый оборот вокруг и возвращались на место. И так каждый раз. Вспомнив это, Молли как-то грустно улыбнулась и легла на кровать. Спать сейчас совсем не хотелось, поэтому девушка открыла окно в своей комнате и стала разглядывать все, что могло уместиться в поле ее зрения. В тот момент она почувствовала неприятное ощущение, сердце так больно кольнуло и заставило Молли поморщиться от внезапной боли в груди: — Что-то не так, — прошептала девушка и спрыгнув с подоконника, закрыла окно. В комнате уже было достаточно холодно, чтобы оставлять его открытым. Все-таки, девушка не хотела завтра проснуться с охрипшем голосом и высокой температурой. Плюнув на свои размышления, она наконец улеглась в кровать. По началу было неприятно от холода, окутавшего ее с ног до головы, но вскоре она свыклась и немного улыбнувшись от удовольствия, исходящего от теплого одеяла, она прикрыла глаза. Заснуть сейчас было крайне сложно, но она должна попытаться, чтобы на утро проснуться и увидеть тех, кого этой ночью она не дождалась дома. Но в тот день, Молли не знала, что проснувшись с утра, она больше никогда не увидит вечно недовольного Брауна и такую прекрасную Герду. Она не знала, что ее госпожа потеряет контроль над собой и будет готова убить буквально каждого, кто попадется ей под руку в таком состоянии. Она не знала, что возможно ей было суждено потерять своего старшего брата и если бы господин Элайджа не подоспел бы вовремя, то черт знает, что случилось бы с Марселем. Она не знала, что к ним в гости наведается надоедливый Сальваторе и вновь будет ссориться с ее госпожой. Она не знала, что увидит смерть Дэймона прямо здесь и сейчас, и возможно никогда не забудет этого, ведь эта кровавая картина будет мелькать перед глазами еще долгое время. Она не знала, что переживет все эти события так скоро, Молли просто морально была не готова к подобной жестокости. Девушка смотрела своими заплаканными глазами на Элайджу и искренне не понимала, почему он все еще находится здесь: почему не идет по пятам за француженкой? И почему не пытается ничего предпринять? Неужели, тогда ребята были правы и он действительно... — Молли, — окликивает девушку мужчина, поворачиваясь к ней лицом. — Мне будет нужна твоя помощь. — Я не в состоянии сейчас работать, — ответила девушка, глазами показывая на своего брата. Он был не в лучшем состоянии, чтобы оставлять его одного. — Все, чем я могу помочь вам сейчас — это искренне верить в то, что вы спасете мою госпожу от того, что она хочет совершить. Ей нельзя становится монстром. Ни в коем случае. — Ты ведь знаешь, в чем суть конфликта моего брата и твоей госпожи? — в лоб спросил первородный, напрочь игнорируя ответ девушки. Ее слова особо не заставили его волноваться, он и так прекрасно знал, на что способна Маритта, когда она теряла контроль над собой. — Нет, не знаю. — А я думаю иначе, — тут же ответил вампир, наблюдая за действиями девушки, склонив голову в бок. Ему было важно сейчас уловить все промелькнувшие эмоции на ее лице, чтобы удостовериться в том, что говорит ему Молли. — Я правда не знаю, — ответила Молли и наконец подняв свой взгляд, встретилась глазами с вампиром. Но она не была Мариттой и не умела долго выдерживать его пронзительный, и такой холодный взгляд. Девушка, словно стыдливо отвела глаза в сторону, нарушив с мужчиной зрительный контакт. — Мы относительно недавно узнали о том, что наша госпожа перерожденный, первородный вампир, а вы сейчас говорите о каком-то конфликте. — Значит, не поможешь? — Не помогу, — ответила девушка и уже было дала вампиру повод уйти, как вдруг внезапно остановила его и дала возможность в очередной раз задуматься. — Но единственное, что я знаю, так это то, что госпожа всей душой ненавидит вашего брата. Она как-то говорила, что уже очень долго терпит эту ненависть и желает поскорее с ней расстаться. Сказала, что не пожалеет даже жизни, чтобы отомстить тому, кто причинил ей очень много боли. — И это все? — словно грустно спросил вампир, мысленно надеясь, что Молли скажет еще хоть что-нибудь. — Все, — вздохнув, ответила Молли. Через пару часов после этого, Маритта уже пребывала в заточении, чувствуя, как руки неприятно сдерживала тугая веревка, насквозь пропитанная вербеной. Она попала сюда, словно пару мгновений назад, но за это время уже сумела привыкнуть к обстановке вокруг и разработать примерный план побега, на случай, если предоставиться отличная возможность сбежать отсюда. Внезапно, отвлекая девушку от размышлений, дверь в помещение открылась и внутрь попал еле заметный свет, исходящий то ли из коридора, то ли от фонаря, находившегося у вампира в руках. Маритте понадобилось всего пару секунд, чтобы распознать своего тайного посетителя и уже было приготовившись к нападению, она застыла, решив понаблюдать за тем, что он предпримет. Неужели, он пришел к ней с добрыми помыслами? Если это действительно так, то вампирша могла и подождать пару минут, чтобы посмотреть на этот цирк: — Пришел поиздеваться надо мной? — с усмешкой в голосе спросила первородная, пристально наблюдая за действиями вампира напротив. Он почему-то казался слишком осторожным, словно пришел сюда вопреки приказам старшего брата. — Если это так, то давай как-нибудь побыстрее, мне еще нужно выпутаться из этой чертовой веревки. Сколько вы вербены сюда добавили? Небось, потратили все, что у вас было. — Я пришел сюда, чтобы помочь тебе, — вдруг заговорил вампир, на что сумел привлечь внимание француженки напротив. Она теперь вообще не двигалась, лишь бегала глазами по лицу первородного, словно пытаясь отыскать на нем ответы на свои вопросы. — Вставишь мне еще один кол в сердце? — спросила вампирша, как-то грустно улыбаясь. Сцен с колом в ее жизни становилось все больше и это уже не страшило, а навивало воспоминаний. Хоть и таких паршивых. — Со мной недавно связался Элайджа, — начал вдруг первородный и заметив, как взгляд француженки сменился на более взволнованный, он в миг помрачнел. В ее глазах ярко светилось имя его старшего брата и Кол теперь окончательно понял, что девушка больше не чувствовала ничего по отношению к нему. Он проиграл и этот факт заставлял его ломаться изнутри все быстрее, стоило ему только взглянуть в ее глаза. Он не видел там ничего, кроме Элайджи и это на время выбросило его из реальности, заставляя поглотиться в поток собственных мыслей. — И долго ты будешь молча здесь стоять? Или все-таки уже скажешь хоть что-нибудь? — подала голос француженка, наконец возвращая вампира к разговору. Опять он задумался о ней так надолго, опять позволил себе показаться слабым. Что он вообще за монстр такой? Почему так сложно было совладать со своими чувствами и мыслями, стоило только Маритте появиться в поле его зрения? Почему он такой жалкий? — Он попросил меня помочь ему с делом по поводу Дэймона, — ответил вампир, наконец полностью вернув контроль над собственным сознанием. — Сальваторе ведь примкнули к Никлаусу? Стефан уже знает о смерти его старшего брата? — нагло перебив мужчину, спросила француженка. В ответ на ее вопрос, Кол лишь отрицательно помотал своей головой. Это заставило первородную немного расслабиться и улыбнуться. Все же, если Стефану и суждено узнать о смерти Дэймона, то пусть это сделает его убийца, нежели кто-то другой. — Ник приказал Элайдже привезти его голову, чтобы лично удостовериться в том, что ты действительно убила Дэймона. Это будет должно помочь вывести Стефана из строя. — Так.. Никлаус пытается достичь того, чтобы Стефан потерял контроль над собой и превратился в монстра.. — вслух начала размышлять вампирша, уже нагло игнорируя присутствие Кола в этой комнате. Прежде всего, сейчас, нужно было разработать новый план по спасению отсюда и от лап жестокого Стефана. Маритта уже мысленно представляла, каким младший Сальваторе станет, если потеряет контроль над собой. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае. — Да, — кратко ответил первородный. — И в этом заключалась вся твоя помощь? Ты пришел предупредить меня о Стефане? — с недоверием в глазах спросила француженка. Что-то внутри ей подсказывало, что Майклсон ей либо чего-то не договаривает, либо нагло обманывает ее сейчас. В любом случае, она будет морально готовиться и к первому варианту, и ко второму. — Нет, — так же кратко ответил вампир, но следом продолжил, не успев француженка сказать ему и слова в ответ. — Элайджа сказал, что прибегнет к магическим силам, чтобы избавить Стефана от воспоминаний о Дэймоне. — Чего?.. — недоуменно спросила вампирша, пытаясь разобраться в словах, сказанных Майклсоном. — Понимаю, это звучит бредово, но Элайджа сказал, что этот выход лучше, чем смерть еще одного Сальваторе, — вновь заговорил вампир. — Попросту лишить его памяти у него нет возможности, потому что Стефан сейчас все время находится рядом с Ником. Это было бы подозрительно, так как.. Ник уже давно не доверяет Элайдже. С тех самых пор, как он перестал выходить с ним на связь. Маритта удивленно взглянула на вампира напротив. Неужели, Кол не знал том, что Элайджа и Никлаус предпочли иной способ общения, нежели телефонные переговоры? Или.. это Элайджа водил ее за нос все это время? "Нет, этого не может быть, прекрати уже сомневаться в Элайдже на каждом шагу, Маритта. Он вообще-то спасает твою задницу сейчас, ты должна быть ему очень признательна!" — пронеслось где-то далеко в голове первородной и она мотнула ею в стороны, отгоняя столь непрошенные мысли. Нужно было доверять Элайдже до конца и следовать за ним по пятам. Он ведь никогда не предаст Маритту, правда?.. — Что там было насчет магических сил? Что это значит? — внезапно спросила вампирша, наконец приковывая к себе взгляд Майклсона. Он выглядел куда более взволнованным, чем был до этого и Маритте это не понравилось. Он что действительно пришел сюда вопреки словам Никлауса? Чтобы, что? Чтобы.. рассказать все это француженке и помочь ей?.. Если честно, то Маритта как-то с трудом верила в подобное, но понаблюдав за действиями вампира, можно было сразу догадаться, что он не пытается играть какую-то роль перед француженкой. Он действительно пришел сюда, что бы помочь.. — После того, как Ник увидит своими глазами, что Дэймон действительно мертв, я уверен, что он скажет отнести его голову и спрятать, чтобы Стефан преждевременно ни о чем не догадался. Нужно будет тщательно удалить все следы в доме, которые указывали бы на Дэймона. У его брата очень острый нюх, если быть честным, — начал говорить первородный, все больше замечая, как нарастает любопытство в глазах у француженки. И все лучше чувствуя, что ему пора уносить отсюда ноги. Никлаус уже мог заподозрить неладное и прийти сюда для того, чтобы развеять свои подозрения. — В это время я должен буду наполнить мешок какой-то пыльцой, которую Элайджа отдаст мне. Когда мешок попадет в руки Стефана и он откроет его, невидимая пыльца окутает его разум и из его сознания сотрутся все воспоминания, связанные с Дэймоном. Маритта удивленно вскинула брови вверх. Неужели, Элайджа даже готов будет прибегнуть к помощи ведьм, лишь бы спасти свою...любимую? Да на что вообще этот Майклсон готов пойти, ради Маритты? Что за любовь поселилась в его некогда существовавшем сердце? Почему француженка была так особенна для него и что она при жизни сделала столь сверхъестественного, чтобы заполучить такого мужчину, как Элайджа? Неужели.. ее вампирская жизнь в действительности чего-то, да по-настоящему стоила? — И ты так просто согласился помочь ему? Почему? — первой заговорила первородная, наконец нарушая столь противную тишину и напряжение, заполонившее все это помещение. — Потому что.. до сих пор люблю тебя, — ответил вампир, немного мешкаясь на месте. Он знал, что говорить это было столь же опасно, как и думать об этом. Ведь, мало ли чем его признание в любви могло закончиться для него. Он считал, что если Элайджа услышит что-то подобное, то больше никогда и ни за что не увидит своего старшего брата. Майклсон старший буквально убьет его за эти слова, ведь Кол знал, какую боль причинил Маритте и чувствовал, что Элайджа расправится с любым, кто посмеет навредить ей еще хоть раз. Он видел это собственными глазами. Ведь, если так подумать, то Элайджа даже отрекся от своей семьи, полностью отдавая себя этой вампирше.. Такой прекрасной и некогда ярко улыбающейся Маритте. Господи, Кол, какой же ты отчаянный дурак. Просто невыносим. — Я знаю, что мне никогда не искупить того греха, что я совершил, но, — первородный вдруг замер, словно прислушиваясь к шорохам снаружи и мигом оказался подле вампирши, вглядываясь в ее манящие глаза напротив. — Я подумал, что хотя бы так, я смогу помочь тебе и попробовать спасти себя. В момент, когда его губы соприкоснулись с мягкими губами француженки, Майклсон вновь вонзил кол в ее сердце, заставляя вампиршу отключиться на некоторое время. Он, как и в прошлый свой раз, пустил одинокую слезу по своей щеке и отошел на пару шагов назад, стыдливо опустив взгляд в пол. Сейчас все, что ему хотелось — это убежать отсюда прочь и никогда больше в жизни не встречаться с подобными, манящими глазами, как у этой вампирши напротив. Маритта действовала на Кола, как смертельный яд, медленно убивавший его изнутри. От такой боли хотелось свернуться клубочком, прижать ноги к груди и негромко всхлипывать каждый раз, когда боль проявлялась в какой-то части тела наиболее отчетливее. Внезапно, дверь комнаты открылась и на входе показался образ взволнованного Никлауса. Он как-то подозрительно посмотрел то на Кола, то на Маритту и удостоверившись в том, что его младший брат выполнил его поручение, незаметно для мужчины, стоявшего напротив француженки, облегченно выдохнул: — Ты что-то слишком долго, — подал голос Никлаус, заставляя наконец вампира оторваться от разглядывания пола и поднять свой взгляд на Майклсона. — Тебе правда настолько тяжело просто взять и вонзить кол в ее сердце? — Отвали, — наконец заговорил Кол, толкая мужчину в плечо, чтобы тот дал ему пройти. Ему было крайне тяжело здесь находиться, сейчас хотелось лишь побыстрее скрыться и больше никогда не приходить сюда еще раз. — Да ну ладно тебе, — с усмешкой произнес вампир, закрывая прочную дверь на ключ. — Обещаю, что больше не стану заставлять тебя делать это вновь.