***
— Ты не прав, Кольт. Госпожа Бенуа де Сент-Мор не может нас предать, она ведь желает нашей семье только самого лучшего. — Говорила тихо Молли, пока грозный Браун выпивал кофе, сидя за столом. — Не нужно говорить о ней подобные гадости. — Я никогда не посмею говорить гадостей о нашей госпоже, но то, как она тайно пытается провернуть что-то, просто начинает сводить меня с ума. — Просто не думай об этом. — Настоятельно произносила девушка. — Если она взялась за что-то не сказав об этом нам, то значит дело серьезное и мы будем только мешаться под ее ногами. Уверена, что такая сильная женщина совсем сейчас не нуждается в нашей с тобой помощи. — И что ты мне предлагаешь делать? — Парень отодвинул в сторону недопитую чашку кофе, попутно отправляя вслед за нею ложку вместе с разукрашенным блюдцем. Аккуратно раставив все по местам, он встал из-за стола и глазами грозными, полными безграничной холодности, взглянул на обеспокоенную девушку. — Просто сидеть и ждать момента. — Говорила она уже более уверенно. — Момента, который скорее всего напрочь перевернет наши с тобой жизни, Кольт.Наше время
Вампирша широко раскрыла свои глаза и устремила долгий взгляд в потолок. В голове было пусто. Она совсем ни о чем не думала. Ее тело говорило само за себя - оно вообще не хотело двигаться. До чего же жалкое зрелище.. По лицу внезапно прокатились соленые слезинки, попадая на поверхность алых губ и создавая мерзкое ощущение после себя. После, слезы начали течь все сильнее и их поток, Маритта уже не могла самостоятельно остановить. На прикроватной тумбе противно вибрировал телефон, а в дверь на первом этаже кто-то пытался достучаться до хозяйки этого дома. Но, Маритта не желала принимать непрошенных гостей: она вообще не хотела видеться с кем-то, а в добавок еще и разговаривать. Она чувствовала запах Брауна и слышала сердцебиение его сердца. Он был там не один. Они собрались все вместе. Все "дети" госпожи Бенуа де Сент-Мор, сейчас пребывали за дверью ее дома и негромко всхлипывали, а кто-то настойчиво пытался скрыть порыв этих жгучих эмоций. Никто из них не знал, что будет дальше и что делать, если француженки захочет бросить своих подопечных. А что, если и вовсе променять их на что-то или кого-то? Примерно через минуту громкие стуки в дверь прекратились. На пороге осталось трое человек, которые обессиленно упали на колени, моля свою госпожу впустить их в дом. Еще через минуту, Маритта услышала звук мотора и определила по ушедшему запаху, что Брауну пришлось покинуть это бессмысленное, как ему казалось на тот момент, действие. Он напоследок что-то сказал своим друзьям и дрожа, сел за руль. Его уезд никого не задел или расстроил, наоборот, все желали, чтобы он поскорее нашел выход из сложившейся ситуации и предпринял что-либо, так как на Марселя нельзя было понадеяться. И нет, это не потому что он не мог сделать ради госпожи чего-то, все просто складывалось сегодня против него. Его эмоции взяли над ним вверх. Он вновь ощутил себя маленьким мальчиком, у которого не было и шанса на простое, человеческое спасение. Он был готов даже умереть сейчас, настолько сильно он переживал и не мог заставить себя действовать иначе. Он чувствовал себя слабаком и от этого становилось еще хуже. Молли и Герда, в свою очередь, ровно столько же, сколько и Марсель, поливали слезами порог квартиры своей хозяйки. Они слезно умоляли ее хотя бы поговорить с нею, они уже и не надеялись на дальнейшее участие в ее "секретных", как она в последний раз сказала, делах. Первородная рыдала. Рыдала настолько громко, что ей казалось, будто соседний домик слышит ее слезы и гадает причины ее мучительных страданий. "Дети мои..Вы простите свою госпожу за то, что она делает, за то, что заставляет чувствовать вас. Помните, что ваша госпожа всегда будет защищать вас от лжи и опасности, потому что больше она не будет лгать и втягивать вас в ее дурацкие дела" - подумала француженка, выглядывая из окна своей спальной комнаты.***
Мужчина чувствовал совсем странные ощущения, которые смели окутывать его разум и тело, и он как на зло не мог их контролировать. Та страница, которую он не может прочесть уже десятый раз, покорно ожидала, пока ее сменят на другую, ведь продолжение сюжета заставляло себя неимоверно долго ждать. Сегодня, он отказался от назначенных встреч, забыл обо всех обязанностях и просто решил насладиться своим долгожданным отдыхом, но даже от этого его постоянно отвлекали навязчивые мысли. Майклсон не мог перестать думать о Мари. Его рассудок терял контроль всякий раз, когда вспоминал хоть одну мелочь, которая была связана с первородной. Он сейчас прокручивал в голове одни и те же моменты: от знакомства, вплоть до ее повторного возрождения. Ему хотелось вновь оказаться подле ее окровавленного тела и снова спасти от смерти, которая все ближе и быстрее приближалась к французской принцессе. "Не умирай, Маритта! Не покидай нас так скоро! Живи и будь с нами до самого конца, даже если будет опасно и страшно!" - вот о чем думал тогда Элайджа, когда заставлял француженку испробовать его бурлящую кровь на вкус. Вот, как рассуждал старший Майклсон, когда изо всех сил он пытался спасти жизнь обычному человеку. Тогда, мужчина поклялся самому себе в том, что больше никогда не будет проявлять глубоких чувств по отношению к простым людям, жизнь которых для него не имеет такой огромной ценности, как жизнь этой прекрасной француженки. Он не желает испытывать этих ощущений вновь и проживать последние века своей вампирской жизнью с мыслями о том, что кого-то нужно оберегать и постоянно спасать от непредвиденной опасности. Элайджа и в прям всегда отличался от своих братьев. Мужчина даже будучи пребывая человеком, вел правильную жизнь и следовал установленным правилам его семьи и общества, в котором они все проживали. Он всегда делал выбор в сторону справедливости и правды, даже если оба этих критерия всегда были жестоки. Он никогда не жалел тех людей, которые переступали через закон и не подчинялись им. Элайджа буквально был тем самым сборищем законов, которые он прочно содержал в своем разуме и которым всегда следовал по жизни. Но когда его насильно превратили в монстра, Майклсон не сдержался и стал вести образ жизни, подобно той, что он на протяжении всей своей человеческой жизни отрицал и не принимал, как способ существовать в этом мире. Убийство невинных - самый страшный грех и Элайджа понимал это, но продолжать жить подле своих братьев хотелось сильнее, чем ценить жизни тех, кого он превращал в кусок обычного мяса. С каждым днем ему хотелось все больше и сильнее и Никлаусу это нравилось. Нравился новый стиль его старшего брата, поэтому он остался рядом с ним и продолжил выживать с Элайджей. Воспоминания мужчины развеялись, когда он вдруг почувствовал тот самый желанный аромат, что хотелось ощущать целую вечность. Оказалось, на пороге его дома расположилась непрошенная гостья, которая кажется желала, чтобы ее поскорее впустили внутрь: — Неужели ты приехала совсем одна в такое непростое время? Эти бездонные глаза мужчины, в которых хотелось утонуть и никогда не подниматься наверх, в мир этой жестокой реальности. Первородная делает шаг навстречу другу, легко улыбается и чувствует, как по телу пробегает стая мурашек, потому что в ответ она замечает ту самую ухмылку старшего Майклсона, за которой она всегда наблюдала, когда еще была живой принцессой: — Можешь ли ты составить мне компанию, как делал ты это раньше? — она вдруг замолчала, скидывая с плеч надоедливое пальто и вновь уставилась на него своими глазами. — Ты помнишь наши разговоры, когда Жозеф был на работе, а я прогуливалась с вами на лошадях? — К сожалению, у меня сейчас конюшни во дворе не наблюдается, а вот составить тебе компанию на балконе, я не против. И он снова улыбнулся, любезно протягивая руку девушке, для того, чтобы проводить ее на второй этаж. Когда они поднимались по лестнице, первородная готова была поклясться, что чувствовала приятное тепло, исходящее от тела мужчины, даже когда его кожа была абсолютна холодной и не содержала в себе ни капли чего-то живого. Он словно пылал изнутри и это чувствовала не только француженка. Они не говорили ни о чем, будучи находясь на балконе. Со стороны казалось, словно их обоих настигло молчание и никто не желал его прерывать. Каждый пребывал наедине со своими мыслями и каждый хотел столько всего рассказать, но никто из них не решался совершить это первым. От долгих раздумий их вывел звук приближающейся машины, которая буквально на всех порах летела к этому месту: — Кольт.. — проговорила француженка, расплываясь в приятной улыбке. — Он знал к кому обращаться в случае моего плохого настроения. Из машины вышел взволнованный молодой человек, на лице которого явно читалось не желание приезжать в это жуткое место. И только, когда парень увидел, как родной человек, стоящий на балконе, машет ему и широко улыбается, он выдохнул и расслабился. Он проделал весь этот долгий путь специально для своей госпожи, что убедить старшего Майклсона встретиться с Мариттой и подбодрить, постараясь вывести ее из подобного состояния. Он понятливо кивает своей головой и садится обратно в машину, приняв решение ожидать свою госпожу внутри столько времени, сколько ей только понадобиться. Уже там, он достает свой мобильный телефон, набирает рабочий номер Марселя и докладывает ему о происходящей ситуации, добавляя, что с госпожой все в порядке и ей не требуется их с девушками помощь. Украдкой, он иногда подсматривал за посиделками двух старых друзей, пытаясь угадать о чем же все-таки эти двое, будут составлять свои будущие разговоры: — Знаешь, Элайджа, я никогда тебе не говорила ничего сокровенного ранее, но мне кажется, будто сейчас то самое время, когда нужно разрушить наши прежние установки в разуме и действовать по тем желаниям, каких желают наши с тобою сердца, — она легко улыбнулась чему-то вдаль, когда ощутила, как в ее внутренность только что попал совсем не сильный алкоголь. — Например? — вдруг поинтересовался мужчина. — Например.. — француженка на секунду задумалась, поворачиваясь в сторону своего собеседника и вновь натянула на себя эту улыбку, от которой кровь стыла в жилах у первородного и он уже не знал, как скрывать свою влеченность к француженке, словно играя у нее на глазах образ подростка-дурачка. -- Любил ли ты Кэтрин когда-нибудь по-настоящему? Или она просто вскружила тебе голову, как очередная живая игрушка для вампира? -- француженка устремляет свой взгляд на мужчину и видя его прекрасный профиль, постепенно начинает сходить с ума, подмечая для самой себя, что за все те годы, что они не виделись, Майклсон старший стал еще краше. -- Довольно резкое и глубокое откровение, ты так не думаешь? -- бросил мужчина. -- Не думаю, -- мигом ответила девушка и поспешила ему мимолетно улыбнуться. -- А если я спрошу тебя про Кола, ты мне ответишь? -- Ты уже задавал мне такой вопрос и получил на него мой ответ, тебе повторить еще раз, чтобы освежить пробелы в памяти? -- А ты любишь запоминать все детали разговора, -- мужчина усмехнулся, заставив француженку гордиться собой еще на протяжении нескольких минут. Они просидели так на балконе еще некоторое время, пока француженка ясно дала первородному понять, что ей и Брауну уже следовало возвращаться обратно. Они делают свои заключительные глотки алкоголя, вампирша закусывает спиртное чем-то сладким и под руку старшего Майклсона, она спускается со второго этажа на первый, где у дверей их уже ожидал милый дворецкий, склоняя голову перед своим хозяином: -- Я помогу, -- говорит Элайджа прежде, чем Маритта готова была натянуть на уставшее тело пальто, черного цвета. Он так гармонично играл с образом первородной, что даже дворецкий подметил такую деталь, в виде сказанного госпоже комплимента. -- Спасибо за теплый прием, Элайджа. -- последнее, что говорит француженка, перед тем, как скрыться за тяжелыми дверьми этого дома. -- Всегда пожалуйста, -- срывается почти тихое с уст первородного, после того, как дворецкий поспешил закрыть двери за прелестной гостьей. Вампир был уверен, что девушка его услышала. Сегодня за окном была действительно дождливая погода. Ближе к вечеру она лишь усиливалась, не желая прекращаться ни на секунду. Люди, пытавшись отдохнуть от потока проливных дождей, снова раскрывали свои мокрые зонтики и готовились к продолжению плохой погоды. Они не переставая, фыркали на синоптиков, которые предвещали сегодня день без осадков и уже который раз выругивались, когда, и без того, мокрые насквозь ботинки, пропитывались водой из-за очередной, громадной лужи. Кому-то же везло намного больше, чем обычным пешеходам, у которых не было возможности или желания, прокатиться на машине, или забронировать теплое местечко в городском автобусе, чтобы добраться до дома быстрее обычного. А тем, у кого была такая возможность, еще успевали и обрызгивать верхнюю одежду людей, шагающих по тротуарам. Вечером, этого же дня, где-то далеко за пределами Мистик-Фолс, находился единственный мужчина, который радовался солнцу и легкому ветерку, который обдувал его прекрасное тело. Он мог позволить себе раздеться догола и остаться в одном лишь нижнем белье, и устремлять свой взгляд высоко в небо, где облака с каждым разом приобретали формы различных фигур. Внезапно, чьи-то приближающиеся шаги, посмели отвлечь мужчину от законного отдыха, насладиться которым он желал прошлые три недели: — Ты сводишь меня с ума, как ты можешь лежать здесь голым, пока я работаю там, вместе с девушкой? — мужчина, что помешал отдыхающему, цокнул и закатил глаза, когда понял, что его совсем не слушают. Он злился и не мог поверить в то, что его старший брат ведет себя подобному королю, у которого есть слуги, что с радостью в глазах поспешат выполнять его приказы. — Отстать, у меня сегодня выходной и я могу позволить себе делать все, что захочу. — Брат! Усталые глаза поднимаются вверх, устремляют свой взор на говорящего и тут же закрываются обратно, когда видят, что человек напротив сейчас вскипит от бурлящей в его жилах, злости. Это мужчину забавляло, поэтому он часто ездил на нервах своего младшего брата, чтобы понаблюдать за тем, как тот, выходит из себя: — Через месяц ты скажешь мне спасибо, а сейчас, я не намерен делать всю работу за тебя, Клаус. — с этими словами мужчина недовольно огрызается на старшего, пинает что-то непонятное, что валялось у него под ногами и уходит прочь. "А ведь Кол действительно прав," — думает мужчина, перед тем, как встать и натянуть на себя шелковый халат, который отбросило в сторону благодаря ушедшему младшему брату. Он понимает, что времени отдыхать совсем нет, поэтому собирает все свои силы в кулак и направляется обратно в дом. Оттуда так аппетитно исходил запах молодой крови, что просто невозможно было задержаться снаружи надолго. В Мистик-Фолс же по-прежнему шел проливной дождь и именно он сейчас спровоцировал аварию на центральной улице, вгоняя всех прохожих в ужас. От легковой машины не осталось буквально ничего: ее, словно в щепки разнесло от удара грузовика, который ехал по встречной полосе. Водитель пытался свернуть в сторону, чтобы обогнать впереди идущую машину, но потерял управление, когда слишком резко надавил на педаль газа. Он отлетел в сторону и перевернулся, упав прямо на несколько машин, которые занимали парковочные места, возле какого-то магазина. Люди кричали: кто-то неподвижно стоял в стороне и снимал происшествие на камеру мобильного телефона, а кто-то пытался дозвониться до бригады скорой помощи. Когда спасатели приехали, они загрузили в свои машины пострадавших и отвезли в первую больницу, которая находилась поблизости. Но каково было удивление врачей, когда принимая пациентов, они обнаружили девушку, которая находилась в сознании, даже несмотря на то, что истекала кровью и имея при себе огромное количество открытых и закрытых переломов. Мало того, что она находилась в сознании, она могло четко и разборчиво разговаривать, структуированно строить предложения и продолжать находиться в сидячем положении, несмотря на то, что позвоночник был тоже поврежден: — Мисс, вам нужно лечь на кушетку! Сидеть вам сейчас крайне противопоказано, Мисс! Но все просьбы врачей девушка игнорировала и лишь осматривала лежачего рядом парня, состояние которого было крайне неудовлетворительным. Он буквально мог умереть сейчас и девушке это совсем не нравилось. Она придерживала его за руку, но тут же остановилась, когда такая приятная на ощупь, жидкость, попала на ее ладони. Она корила себя за то, что не могла поддержать своего ребенка сейчас, что даже в такой ситуации девушка бессильна перед своей сущностью. Маритта стала ненавидеть себя еще больше. Уже будучи находясь в больнице, француженка позаботилась о том, чтобы ее не заносили в списки людей, пострадавших при аварии. Пока в неотложке проводили операцию господину Брауну, Мари отсиживалась в женском туалете, где приводила свое тело в порядок. Там, спустя некоторое время, ее кости стали на место, глубокие раны быстро зажили и только лишь тело нужно было отмыть от чужой крови. На выходе, она одолжила одежду у незнакомой девушки, оставляя ту, пребывать в одежде медицинского работника, за что ее отругали, когда хозяин халата обнаружил свою пропажу около женского туалета. Маритта бродила по белым коридорам больницы, шла на очень знакомый ей запах и остановилась, когда нашла нужную ей операционную. Значок, оповещающий о том, что операция все еще в процессе, заставил француженку присесть на пол и прижав колени к груди, негромко заплакать. Она пыталась царапать себе ноги, кусать пальцы рук и запястья, чтобы заглушить свои крики, до момента, пока чьи-то руки не коснулись ее тела: — Что же вы наделали, госпожа! Как посмели сотворить подобное с Кольтом! Некогда нежные руки Герды сейчас крепко сжимали плечи француженки, заставляя ту, поднять голову и наконец посмотреть на нее. Она трясла ее, пыталась растормошить сцепленные руки вокруг ног и достучаться до своей госпожи, но та, в свою очередь, лишь молчала и все крепче прижималась к своему телу. Маритта почувствовала легкость из вне, лишь когда девушку оттянули от нее и усадили лавочку: — Герда, что ты творишь! Это ведь наша госпожа, как ты посмела ее трогать своими руками, да еще и причинять ей боль! — внезапно Герде прилетела пощечина от Марселя, который вовремя успел убрать свою подругу от неподвижного тела француженки. Девушка завопила еще сильнее и схватилась за щеки, когда парень ударил ее во второй раз. За всем этим наблюдала Молли, которая не решалась влезать в разборку старших: — Она позволила Кольту умереть! Если бы люди, которые наблюдали за этой аварией, вовремя не позвонили бы в скорую, он умер бы прямо там! — Это не повод избивать нашу госпожу! Ты не знаешь, что творилось между ними, когда они были в машине, как ты можешь воздвигать обвинения в сторону нашей госпожи, даже толком не зная, что случилось! — Знаешь что, Марсель?! — девушка вдруг перешла на крик, внезапно вскочив со своего места. — Я бы посмотрела на тебя, если на месте Кольта, оказалась бы твоя младшая сестренка! Посмотрела бы, как ты запел, если бы в операционной сейчас лежала бы Молли, а не Кольт! Посмотрела бы, как ты отреагировал бы! — Перестаньте. — вдруг заговорила первородная, повергая всех в страх. Голос у нее звучал сейчас как-то по-особенному грозно. — Успокойтесь, умоляю. Первородная встав, скривив свое лицо до неузнаваемости, направилась прямо к лавочке, возле которой молодые люди неподвижно остались стоять на месте. Они чуть заволновались и Маритта это почувствовав, широко улыбнулась, напоминая стоящей неподалеку Молли, сумасшедшего маньяка из фантастических фильмов, которые так любят крутить по телевизору. Девочка внезапно зажмурилась, когда мельком увидела, как тяжелая рука вампирши, гулко соприкоснулась с нежной кожей лица ее старшего брата. Марсель виновато опустил свои глаза в пол, пытаясь сдержать поток невыносимой агрессии. — Я много раз говорила вам не ссориться между собой, вы каждый раз склоняли свои головы и отвечали мне взаимностью, до момента, пока кто-то из вас вновь не начнет ссору. Потом, я снова говорю вам не ссориться и вы снова со мной соглашаетесь. И так по кругу. Каждый день. Ребята вдруг замолчали. Молли так и осталась в стороне наблюдать за происходящим, а Марсель и Герда потирали свои щеки ладонями, которые горели неистовым пламенем. Они так и не решились посмотреть в глаза своей госпоже, потому что стыдились своего поведения перед ней. Когда Маритте удалось покинуть этот коридор, оставив ребят один на один рассуждать на тему сегодняшнего происшествия, первородная с легкостью выдохнула. Ей будто стало проще дышать, двигаться, словно тело само по себе начинало движение, а разум еле успевал за телом своей хозяйки. Найдя выход из больницы, девушка делает пару шагов и гулко приземляется на поверхность сырой от дождя, земли. Девушка сворачивается клубком, пачкает чистую одежду, но ей на это совсем все равно, лишь изредка она может так наслаждаться моментом спокойствия и расслабления. Сквозь кричащие сирены скорой помощи, первородная отчетливо слышит звук приближающихся шагов и приятный запах, доносящийся издалека. Она готова была поклясться, что до неимоверности была влюблена в этот аромат и что всегда, и везде следовала за ним по пятам. Она знала, как пахнет каждый из семьи Майклсонов, но именно запах Элайджи, всегда отличался чем-то особенным для француженки. Она нежно улыбнулась своим мыслям. С каждым разом аромат, доносящийся откуда-то, приближался и заставлял погрузиться в него с головою все больше и больше. Вдруг, шаги прекратились и Маритта готова была признаться, что сейчас светилось на лице старшего Майклсона: он по-хитрому ухмылялся и с жадностью в глазах, рассматривал лежачее тело француженки: — Не думал, что мое творение дотянется до такого состояние, — резко выдает мужчина, погрузив ладони в карман своих брюк. — Я считал, что принцессы не теряют своих лиц перед обществом. Маритта рассмеялась. Да настолько громко, что Элайджа, ненароком готов был смутиться, но сдержался, все еще отыгрывая образ статного мужчины: — Твое творение? — девушка усмехнулась. — Это творение твоей сестренки, которая решила поиздеваться над вами, а ты в свою очередь поддержал ее и превратил меня в безжалостного монстра. — Хотела бы умереть тогда? — он глубоко вздохнул и на секунду задумался. — Что ж.. тогда, я действительно был одним из виновников твоей смерти. — Ты - мой спаситель, который решил все за меня: умирать мне или жить жизнью, подобно жизни в аду. Ты виновник в том, что не дал мне право выбора и именно за это я ненавижу тебя, Элайджа. Больно.. Элайджа изменился в лице: улыбка съехала, а-то и вовсе куда-то пропала, брови сошли к переносице и в глазах читалась непереносимость сказанных девушкой, слов. Руки в карманах брюк не находили себе места: то пытались сжаться в кулак, то принять привычную им форму и расслабить фаланги пальцев. Мужчина молчал еще некоторое время, до момента, пока француженке удалось встать на ноги и водить грязными руками по лицу, чтобы убрать пряди мокрых волос, которые противным образом пытались залезть внутрь ее глаз. Элайджа все еще молчал. Он совершенно не двигался, не моргал, лишь ветер трепал его волосы в разные стороны, а дождь создавал ощущение липкости, когда идеальная укладка на голове, превращалась во что-то непонятное. Майклсон смотрел в глаза напротив, наполненные болью и страданиями, и пытался увидеть хоть каплю уважения, заботы и любви к нему. Вдруг слова, которые сказала Маритта — были сказаны ею на основании трагедии, в которую попал ее подчиненный и на фоне этого, ее разум не разделяет людей вокруг себя на знакомых и незнакомых? Может быть, они сорвались с ее уст, потому что она была подавлена, разочарована и расстроена? — Не нужно этого молчания, Элайджа, — вдруг заговорила француженка, возвращая разум первородного в строй. — Ты ведь лучше всех понимал мое состояние, тогда. Лучше всех, ты ухаживал за мной, когда мне нужно было учиться выживать в этом мире, как монстр. Ты был первым и единственный, кто нашел для меня заклинание, способное превратить меня в того, кем я, являюсь сейчас. Ты ведь всегда знал, что у меня твориться в голове и на душе. Ты.. — Мари, — Элайджа наконец вынул руки из кармана и приблизившись к девушке напротив, аккуратно уложил их на ее запачканные грязью плечи. — Если я предложу тебе перехать ко мне, ты согласишься?