„Слушайте, подумалось ему, ведь если здраво рассудить о нашей встрече, так ведь она почти что ждала меня там, на улице, да ещё и в такой чертовски поздний час...”
Рэй Брэдбери, «451° по Фаренгейту»
Тишина. Её тонкие пальцы вплелись в его короткие каштановые волосы, от коих так приятно пахло елью в моменты подобной близости. Пока вторая рука покоилась на его щеке, она сдержанно улыбалась, ощущая непонятное, несвойственное им напряжение. Он вглядывался в её глаза, словно моля о чём-то. Невесомое прикосновение к её шее стало ответом на немой вопрос, и некогда царившая интимность и, в то же время, скованность в их действиях расстворилась в внезапной нежности. Тишина. И только звук соприкосновения губ насытил её. — Милый, ты уверен, что это обязательно?.. – спустя минуту вопросила она. Их действия повторились. Тёмный коридор, освещённый парой тусклых ламп, всё сильнее сужался вокруг них, пока девушка ждала словесный ответ. Зачем им это нужно? Зачем им идти туда? За чем? Она искренне не понимала. — Да, уверен, – его глаза сверкнули надеждой, и девушка вновь улыбнулась. Но легко, словно смирившись. — Хорошо. И она ушла, стремительно разорвав ту связь и то отторжение от остального мира, где они оба были заточены секунду назад.***
Алиса никогда не была набожна – она не ходила в церковь, не молилась перед сном и, уж тем более, не оставалась бездействующей, полагаясь на благословение Бога. Что нельзя было сказать о её будущем супруге – Дереке, который, в свою очередь, яро проявлял свою веру, чем порой даже пугал, доводя собственные действия до полного абсурда, а разум до единственной точки – Господа. Потому его решение об их раннем обручении не стало столь удивительным, наоборот – ожидаемым. Девушка вновь вздохнула, перебирая вещи в их общем гардеробе, в надежде найти для себя хоть какую-то юбку приличной длины. Брюки, брюки и снова брюки. До этого момента она, признаться, и не задумывалась о дефиците платьев и прочего на полках с её собственной одеждой. Вся надежда пала на последний ящик, что уж довольно давно никого не беспокоил, оставаясь закрытым, спрятанным в самом низу. Алиса потянула за ручку, давая себе краткую возможность разглядеть сбор старых, теперь никому не нужных вещей, и, наконец, чёрная длинная ткань была найдена её взглядом, а секундой позже простая юбка оказалась на коленях хозяйки. Что ж. Юбка. И коричневая блуза, у которой из украшений были лишь запонки с витиеватым серебристым узором. Будь на то воля девушки, она бы выбрала чёрную водолазку, дабы завершить этот до смешного траурный образ, но... Стирка. Вечно разрушающая планы стирка. Переодевшись, Алиса вышла во всё так же плохо освещённый коридор и взглянула на собственное отражение, где единственным недостающим предметом стал головной убор, что она тут же взяла со стоящего рядом комода. Тёмный, однотонный платок укрыл её русые волосы, когда она снова направила свой взгляд к зеркалу. Просто и сдержанно, без вкуса. — Как на похороны, – с абсолютным спокойствием прошептала девушка себе под нос, когда в прихожую вошёл Дерек и, услышав эти слова, вмиг прекратил все свои действия. Алиса перевела на него взгляд и, не сдержавшись, засмеялась над его обескураженным выражением лица. — Мы идём в церковь, дорогая, привыкай, – в секунду встрепенулся тот и, наконец, с улыбкой направился к обуви. Девушка вновь сдержанно улыбнулась. Конечно, «привыкай». Минутой позже, будучи окончательно собранными, Дерек едва заметно кивнул Алисе, и за их спинами хлопнула входная дверь, теперь же провожавшая их в этот странный, непонятный путь договоров и обещаний перед господом Богом. Церковь.***
Спустя полтора мучительно долгих часа их сравнительно недорогая машина остановилась прямо перед массивным сооружением, что должно было быть церковью. Хлопок двери мигом разрезал тишину пустующей улицы, и теперь молодая пара совершенно разными взглядами оценивала столь (бес)спокойное место, где вблизи имелась лишь пара товарных лавок, закрытых в настолько ранний час. Заметно пострадавший от прошлых веков камень походил на мученика осенней сырости и грязи, но это, удивительно, отнюдь не мешало церкви Святого Марка оставаться манящим и слегка устрашающим примером викторианской готики: многочисленные стрельчатые окна, украшенные различными деревянными вырезками, множество причастных к интерьеру геометрических фигур и, безусловно, пристроенная ко входу готическая башня. Секунда, разделённая парой и тишиной улицы, и вот – дверь в приглашении отворилась, издавая едва слышимый скрип петель. Пара шагов – непередаваемый запах церковных свечей тут же пустился в нос, вбираясь в сознание обоих, словно заранее пропитывая их атмосферой прямо перед роковой встречей. Они ступали по пустому, просто освещённому коридору с невозможно высоким потолком, увенчанным вырезанными узорами, со стенами, где каменная плита часто сменялась разноцветным витражом, приломляющим свет, дающим возможность отгородить себя от посторонних мыслей и остаться здесь, возможно, навсегда... Алиса почувствовала руку Дерека на своей спине, что, вероятно, было подбадривающим, успокаивающим жестом, ибо слова, произнесённые следом этому лёгкому, почти тёплому действию, отдавали заботой и утешением: — Не волнуйся, милая, пока что мы всего лишь обсудим предстоящие события. Элеанор – прекрасный священник, она профессиональна и... — Что? – внезапно раздался тихий шёпот девушки, отдаваясь эхом по всему залу. Они приближались к назначенному месту встречи. – Священник – женщина? — Да, – кратко отвечал мужчина, словно всё было и так предельно очевидно, но вскоре он всё же продолжил, – я уже сказал, что она профессионал своего дела, в отличие от новых юношей здесь. К тому же, – пара остановилась прямо напротив входа в главный зал, – думаю, такой расклад предоставит нам меньше хлопот, ведь так? – (и не будет отвлекать тебя.) Ответом девушки стала очередная сдержанная улыбка, когда они направились к алтарю. Не сменяющийся медленный шаг предоставил возможность лучше разглядеть заллу, что сразу же приковала к себе внимание: потолок из тёмного дерева переходил в белые стены, вновь упразднённые витражами, иконами и росписью; преобладающий синий, зелёный, жёлтый, золотой контрастировал с полом, устланным красным ковром, заставленный множеством почти чёрных скаме́й. И алтарь. Отделанный деревом, усыпанный множеством икон, отдающий золотом. Алтарь, который предстанет перед Алисой уже ровно через месяц с надеждой заполучить долгожданный уговор с Богом. Вероятно, уже сейчас она должна испытывать трепещущие чувства, снова и снова вдыхая аромат свечей, будучи под руку с Дереком. Но ничего из этого нет. Лишь простое ощущение неизведанного и таинственного. Нужно просто подождать. Путешествие глаз прервалось осознанием того, что их путь окончен, и теперь они и в самом деле стоят прямо перед низким выступом, ступенью, преграждающей путь к жертвеннику. И священнику. Удивительно, Алиса заметила её только сейчас. Фигура стояла к ним спиной, но уже тогда девушка могла разглядеть необычность облачения, что плавно укрывало тело: на привычной чёрной ткани виднелась вышивка из тёмно-красной нити, подобная ветвям деревьев или... Венам. Аккуратно вышитым одним цветом венам. Алиса метнулась излучающим некое замешательство взглядом к Дереку. Но он, казалось, и вовсе не замечал подобных деталей. В момент возврата позиции глаз на исходную точку, священник развернулась к ним лицом, параллельно что-то выискивая в молитвеннике, лежащем у неё в руках. Из уст молодой девушки вырвалось нежное, тихое, полное восхищения «ах», что, вероятно, было услышано адресатом, которая вмиг подняла голову и одарила всех присутствующих краткой, едва заметной улыбкой. Тёмные, убранные за плечи волосы обрамляли мягкие, очерченные скулами черты молодого, ещё девичьего лица. Бледная кожа освещалась блеском, исходящим от больших ламп, и не поддавалась игре цветных стёкол, убранных в окна. Яркие, как виделось тогда Алисе, зелёные глаза были обрамлены чёрными ресницами и выше - густыми выразительными бровями. Девушка посмотрела на губы, немного пухлые и, что поражало, изумительно мягкие, без единого потрескивания. Вероятно, этот незапланированный, пожалуй, глупый осмотр затянулся, ибо Алиса даже не заметила, как священник уже стояла напротив них, удерживаясь в расстоянии метра, и почти незаметно глядела в ответ. Первая встрепенулась и тут же отвела взгляд, пока названная Дереком Элеанор, кажется, вовсе и не смутилась от подобного, словно это было отнюдь не редким явлением. Она вновь повернулась к мужчине, в приглашении говорить. — Доброго дня, Матушка, – Дерек выдохнул в неком облегчении, пока священник кивнула и продолжила держать на нём непринуждённый взгляд, – хотел представить Вам мою будущую супругу – Алису. — Добрый день, Матушка, – смущённо отозвалась девушка и на этом смолкла. — Добрый, – наконец, послышался ответ – Элеанор снова смотрела на неё. Непоколебимо, но без надменности. Со сдерживаемой попыткой унять бушующую, давно оледенелую, кровь. — Вы уже знаете, что наше обручение проходит в следующем месяце, и Вы согласились быть нашим священником в тот день. Но вчера мне сказали о репетициях перед церемонией, и я... — Репетиции являются неотъемлемой частью обручения, – прервала его Элеанор, смирив тяжёлым тоном голоса, – каждому необходимо заучить несколько молитв, которые будут произнесены в знак клятвы. Дерек слегка смутился от подобной резкости, но постарался не подавать виду. — При этом, – продолжала Матушка, – невеста и жених имеют разный набор молитв. И у первого, и у второго учение даётся с трудом, потому назначаются регулярные репетиции со священнослужителями с целью верного учения. Дерек, – и снова стальной взгляд. Хищный. – я предлагаю тебе обратиться к Отцу Гренделю – он хороший учитель, знающий все надобные молитвы, так что вам следует договориться о встречах. Я же, – она посмотрела на девушку, – научу Алису всему, что ей понадобится. Мужчина кивнул, но сейчас Элеанор это вовсе не волновало. Чувство чужой живой, горячей крови, что ощущалась так мучительно близко, ярко, начинало действовать на разум, обволакивая мышление инстинктивными домыслами животного. Но такое состояние с давних пор было в привычке, будучи каждодневной мукой и практикой. А это значилось одним – контролем. — Алиса, – юная особа едва заметно вздрогнула от внезапного обращения, – мне важно знать, в какой день тебе будет удобнее брать первый урок, где мы обсудим наш дальнейший график. На этой неделе у меня свободен четверг и воскресенье, выбери вместе с этим и время, и я скажу о ещё некоторых аспектах. — Думаю, четверг и любое время, Матушка, – отвечала Алиса, теперь же удерживая взгляд на себе собственным. — Хорошо, – улыбка, – в этот день наша церковь не работает, так что по окончании нашего разговора я дам тебе свой адрес, куда ты должна будешь прибыть к полудню. У ворот будет стоять пара слуг – назовёшь им своё имя и добавишь, что ты ко мне. То же самое сделаешь при входе, постучав три раза ручкой двери по ней же. Дальше Линда проведёт тебя в гостиную, если я буду занята, – Алиса кивнула, чего не было упущено из виду Элеанор, посчитавшей такую реакцию за ответ. – Итак, последнее моё вам слово, – теперь она обращалась к ним обоим, – ближе к церемонии нужно будет отрепетировать ваш выход, а затем и проверить ваши знания молитв. Дерек, повторюсь, - обратись сейчас к Отцу Гренделю и обсуди с ним первый приём – он должен состояться на этой неделе, не позже. Алиса, – строгий наказ сменился более сдержанным тоном голоса, пока его обладательница пыталась совладать с наровящими проявить себя желаниями. Странно. Алиса смотрела ей вслед, когда та развернулась после сказанного обращения и подошла к столику. Она доставала что-то из верхнего ящичка, пока девушка ощущала на своём локте тяжёлую руку мужчины, пытавшегося проявить толику нежности и показать, насколько он «рядом». Но вместо этого от его пальцев по коже прошли мурашки, а движения раздали неприятный холод по всему телу. Странно. Наконец, священник вновь очутилась перед ними и обратилась к девушке: — Мой адрес, – она протянула своей будущей ученице чёрный, казалось, отделанный тёмно-красным бархатом конверт, в точности повторяющий стиль её одежд. Алиса обратила внимание на её руки, что были белыми, словно подражающие снегу, а кожа была настолько прозрачной, что просвечивались вены, выказывая свой нездоровый, сине-фиолетовый оттенок. Аристократическая бледность. «Голубая кровь». Юная особа отвлеклась от столь необычных рук, приняв конверт, не касаясь пальцами пальцев Матушки. (А так хотелось.) Они послали друг другу по улыбке – сдержанной первой и смущённой второй, чего не пропустил Дерек, давно наблюдавший за этой картиной, но толком не заметивший чего-то подозрительного. — Доброго Вам дня, Матушка, благодарим Вас, – стремительно попрощался мужчина, разрывая контакт двух женщин. — Доброго дня, Дерек. До следующей встречи, Алиса, – кратко, в прежней манере, ответила священник. — До встречи, Матушка, – проговорила девушка, поклонившись, и теперь Элеанор развернулась в сторону своего стола, обозначая приём оконченным. Дерек снова взял под руку свою невесту и, не почувствовав привычной отдачи, мигом направил их к выходу.***
По прошествии получаса, Алиса сидела на переднем сидении машины, отвернувшись к окну, разглядывая медленно сменяющиеся улицы Лондона одну за другой, пока, всё же, не решила перевести взгляд на любую другую точку. На глаза попался конверт, лежавший на её коленях и до сих пор не открытый. Девушка взяла его в руки, вероятно, в сотый раз оглядела картонное «письмо» с разных сторон, и, наконец, подняла крышку, теперь разглядывая аккуратный почерк. Точно – аристократический. Она вчиталась в содержимое конверта и снова принялась рассматривать каждую выведенную, казалось, пером букву. Раз за разом. Одна и та же строка: «Arbury Hall, ***. Thursday, 12:00 p.m.. Prayers.» И, отчего-то, все мысли её были заполнены предстоящей встречей. До самого конца пути.