Парный детектор

Три дня назад После получения заветного приглашения Шерлок тут же отправился изучать помещение, в котором все будет проходить. Вернулся он только под конец дня, измотанный и явно недовольный. Информации было ужасно мало, и почти вся она являлась бесполезной. Казалось бы, зачем детективу искать что-то о шоу, которое проводится через три дня? Его донимала неуверенность в том, что там может произойти. Не сказать, что это был страх — великий Шерлок Холмс никогда ничего не боялся — скорее утомительное рассуждение по поводу того, что есть хорошо, а что плохо. — Ты целый день обследовал запечатанное здание? Ты серьезно? — Джон встретил его приветливо, с легкой улыбкой на лице, но не получил ответной реакции. Закрывшись в своей комнате (о, как он редко ее использовал по предназначению), детектив сцепил руки и начал думать. Расследований, как назло, не было, так что лишнее появление на экране не помешало бы. Но как же это унизительно! Он, великий и неповторимый консультант, должен тратить свое драгоценное время в компании умственно отсталых идиотов, среди которых возвышается сам Плахестон. Да уж лучше под ворчание Андерсона разглядывать тело убитой маленькой птички — чью смерть Лестрейд посчитал очень значительной, — нежели отсиживать полдня в дурацком кресле, не имея возможности вставить и слова. Хотя нет, все же имея. Кто сказал, что детектива могла остановить такая жалкая поправка, как "этикет"? "А хочет ли Джон попасть туда?" — задал он себе вопрос и стал обдумывать уже новую проблему. Если да, то у Шерлока не оставалось иного варианта, как подчиниться. В их странных отношениях доктор часто шел на поводу у своего возлюбленного, поэтому детектив старался хоть изредка отплачивать ему тем же. А если нет? Тогда решено: на шоу отправляется Майкрофт под видом секретной операции (данная мысль вызвала у Шерлока ухмылку на лице)! Джон решил побеспокоить друга лишь спустя полчаса. Заранее зная, что первое время он будет его всячески игнорировать, а затем отпускать в сторону Ватсона колкие комментарии, он принес с собой чай и печенье, столь любимое Шерлоком. Джон даже порой завидовал его безупречной фигуре, которую не могли испортить никакие сладости. Так что откармливание детектива — это лишь проявление заботы о бедном желудке, которому редко что достается. — Шерлок? Я не с пустыми руками. Неохотно повернувшись лицом к собеседнику, он ожил. Печенье явно манило его, призывая к себе. — На стол, — пробурчал тот и вновь отвернулся к стене. Пробираясь через пыльную комнату, заваленную реактивами, вырезками из газет и досье на преступников, Джон таки дошел до деревянной тумбочки, что находилась перед кроватью. Шерлок ожидал, что сейчас доктор выйдет и вновь оставит его в одиночестве, но тут чей-то мягкий и теплый нос уткнулся детективу в шею. Затем и длинные руки обхватили талию великого гения, отчего тот резко почувствовал себя в безопасности. Не оказывая сопротивления, Шерлок удовлетворенно вздохнул. — Я люблю тебя, — проговорил Джон и провел рукой по волосам детектива. "Я тоже", — подумал Шерлок, не желая озвучивать свои чувства вслух. Он не привык так делать. Никогда не делал. — Джон, — выделяя букву "о", Холмс обратился к своему блогеру, — а ты хочешь посетить то реалити-шоу в качестве участника? — Да, Шерлок. Думаю, это было бы интересно, — детектив хмыкнул. — Или хотя бы весело. Раз Джон так считает, то это правда... Или все еще есть шанс доказать ему обратное? Два дня назад — Шерлок, ты не видел мой парадный костюм? — Нет, Джон. Кажется, твои свитера окончательно его поглотили, не желая делиться местом в шкафу, — съязвил детектив и уставился в микроскоп. "Не мешай. Не мешай. Не мешай". — Я знаю, что ты брал его на прошлой неделе для очень-важных-целей-ты-не-поймешь-Джон. И не пытайся скрыть от меня тот факт, что потом ты не положил его на место! Так где он? Шерлоку хотелось биться головой об стенку. Несомненно, он любил Джона, но неужели так трудно не мешать ему, когда тот занят? Лестрейд утаивал от него дела уже неделю, так что детектив принялся сам выискивать на улицах Лондона опасность. И нашел! Правда, найденная синяя субстанция еще должна была быть исследована для приобретения точных данных. — Это пластилин, Шерлок. Кусок пластилина, прилипший к детской одежде, а затем оставшийся на улице. Ты постепенно сходишь с ума. — Да знаешь что, Джон? — Холмс встал, сжимая в руках ненавистную субстанцию. — Мне скуууучно, Джон. Скучно! А ты добавляешь в эту скуку еще каплю маразма и занудства. Хватит, хватит! Бесит! Ватсон скрестил руки на груди и выдохнул. Если бы он реагировал на каждый припадок ярости своего возлюбленного, то от их мирной квартиры на Бейкер-Стрит уже давно ничего бы не осталось. Странный у детектива был темперамент: яростный, самовлюбленный, временами пугающе пассивный или наоборот чересчур активный. Но Джон поклялся терпеть, принимая его любым. Так и поступают любящие люди. — Костюм, — произнес тот и с укором посмотрел на Шерлока. Детектив закатил глаза и кинулся вверх по ступенькам. Уже через несколько минут оттуда раздался жалостный, подобный скрипу звук. В минуты счастья и спокойствия Шерлок мог играть Джону его любимые произведения, исполняя их не хуже любого виртуоза. Но детектив в ярости превращался в лютого дилетанта и неуправляемую машину для оскорблений. Даже его сосед и лучший друг нередко получал в такие моменты. Под вечер оба угомонились и уже готовы были забыть про маленький конфликт днем, вызванный раздражением детектива. Джон даже не стал указывать на то, КТО именно виноват в ссорах, случающихся в их доме столь редко. Он просто приготовил ему ужин и, приветливо улыбаясь, предложил сесть за стол. — И почему ты такой хороший? — тихо задал вопрос Шерлок — скорее риторический, нежели адресованный кому-то. — Но ведь за это ты и любишь меня, — рассмеялся Джон и наложил первую порцию своему гению. — Люблю? Кто сказал? На этих словах доктор замер, словно переваривая то, что только что услышал. Сжав в руке вилку, он облокотился об столешницу, не поворачиваясь к детективу лицом. "Дурак. Дурак. Придумай что-нибудь!" — твердило сознание Холмса. — Я имел в виду, что лично я этого не говорил. Да, я определенно этого не говорил. — Шерлок... — В том смысле, что любовь — это вообще вещь многогранная и редко настоящая. И люди покупают друг другу подарки, спят вместе, занимаются сексом, обмениваются слюнями, пока в один прекрасный миг не подтверждают отношения формально. И про любовь говорят те, кто не любил, убивают ради нее. Это так мелочно и низко, что я все еще не понимаю этих глупых людей, которые... — Достаточно, Шерлок, — тихо, но очень четко произнес Джон. — Ты сказал достаточно. "Переведи тему. Переведи тему", — сознание не унималось. — А знаешь, был у меня один случай, когда убийца расчленял своих жертв из дикой любви и неразделенных чувств. Люди так сильно переживают по поводу невзаимной любви, правда, Джон? Мужчина, стоящий у столешницы, отпустил вилку, которая с грохотом упала на пол. Затем он развернулся и вышел из кухни, не проронив больше ни слова. В глазах Шерлока читался ужас: он понял, что сказал, лишь сейчас. Ночью Джон в квартире не ночевал. Один день назад Утром входная дверь хлопнула, и Шерлок тут же вскочил с дивана, оглядывая посетителя. Оба выглядели ужасно, словно эта ночь для них выдалась невыносимой. — Доброе утро, — кинул детектив, не зная, что еще можно сказать. — Доброе, — устало ответил Джон и поплелся к себе в спальню, дабы восполнить бессонную ночь. — Завтрак приготовь себе сам. До конца дня никто из них так и не вышел из комнаты, забыв о существовании друг друга. И если примирение было еще в руках Шерлока, так Джон вовсе потерял контроль над ситуацией. Из головы не выходили слова, сделавшие так больно доктору. Роковые слова, за которые нельзя винить детектива, хотя так хочется. "Люблю? Кто сказал?".