***
Результаты пришли через некоторое время. У Ди Трейса обнаружили три разных наркотика: экстази, героин и небольшое количество амфетамина. До того, как Диего поймал его, Яна успела купить привычную для себя дозу — по словам дилера он ей продал одну порцию амфетамина. Однако то, что принёс Грейс, не относилось ни к одному запасу Ди Трейса. Норман принимал кокаин, и, судя по всему, от него же погиб один парень. Спустя час Жаклин это подтвердила. — Причиной смерти стал сердечный приступ, вызванный смешанным употреблением наркотического вещества и алкоголя. На пакете, отданным горничной, было большое количество отпечатков пальцев разных людей, однако среди них не было отпечатков Ди Трейса. На видео, заснятом в номере, несколько парней в открытую доставали работницу отеля. Там же засветилось лицо Нормана и устроенный им беспорядок. Закончилось всё тем, что кто-то всё же заставил девушку выпить, другой подпихнул ей в руки пакет. Это можно было использовать при допросе Нормана. Росс рассказал о встрече с доктором. Врачом, консультирующим Изабель Фостер, была возрастная женщина, Линда Гермунд. Она занималась её реабилитацией с самой катастрофы два года назад. По словам врача, Изабель долгое время чувствовала себя виноватой в произошедшем, её настигали кошмары, мучили панические атаки, — иногда они происходили и до случившегося, — появился страх чёрного цвета, боязнь крови и некоторые другие проявления. Было диагностировано посттравматическое стрессовое расстройство. Примерно в тоже время семья Изабель переехала из страны. Линда Гермунд помогала справиться с депрессией. Профессиональная этика запрещала врачу рассказывать о лечении пациентов, однако Россу удалось добиться более детальной информации о произошедшем два года назад, а также о любых страхах Изабель, направленных на её учёбу. Линда старалась записывать каждую фразу своей пациентки, если она имела значение для установки эмоционального состояния. Так выяснилось, что Изабель нервничала из-за чрезмерного внимания Нормана Кендарфорта, ей было некомфортно находиться с ним наедине. Познакомились они, как и упомянула Урса, в музыкальном клубе университета в конце первого курса, но общаться начали только после начала второго. Изабель тогда была нестабильна и ушла в академический отпуск, поэтому их связь обнародовалась только в прошлом году. Норман проявлял к ней интерес, приглашал вместе пообедать или съездить на выходных в город. Изабель не чувствовала себя комфортно в обществе мужчины и на все предложения отвечала категорическим отказом. Через некоторое время она ушла из клуба. — Изабель призналась, что в последний месяц ощущала чужие взгляды, ей казалось, что кто-то следовал за ней, — дополнил Росс. — Если это начало происходить месяц назад, то вряд ли тот, кто следил, — убийца. Но исключать эту вероятность нельзя. Иными словами, если всё действительно началось месяц назад, то и Моника и Ханна тоже должны были ощутить слежку. Виновник продумывал, как осуществить преступление, изучал деятельность своих жертв. Однако шеф в самом начале видел в убийствах импульсивность, и это рушило предположение Грейса о том, что Изабель не была запланированной жертвой. И требовались причины, объясняющие, почему метод избавления от её тела так отличался от остальных. — Есть предположение, что у Изабель была с убийцей иная связь, нежели у двух других жертв, — высказался Дарлен, когда Росс закончил. — Состояние её тела отличалось, убийца изменил подход после первого случая, но вернулся к нему с третим трупом. На теле Изабель были обнаружены травмы, вероятно, нанесённые при попытке подвесить её. Это свидетельствует о том, что убийца был достаточно слаб, и выбрал место, не опираясь на собственные возможности. — Это может быть как женщина, так и достаточно хиленький парень, — облизывая опустевшую палочку из-под чупа чупса проговорил Карлос. Он сидел на столе, сдвинув небольшую кучу бумаг вглубь, рядом с Грейсом. В его руках была записная книжка Эвери. Сам Эвери стоял у другого стола и читал им же распечатанный лист бумаги. — У убийцы должна быть причина, по которой он оставил тело Изабель на заднем дворе церкви в таком состоянии. Он выбирает многолюдные и видные места, чтобы оставить там труп, это может судить о проявлении у него мании величия, которая заставляет его чувствовать себя важным. И ему хочется это показать остальным. В противовес, тело Изабель Фостер он оставил в достаточно скрытом месте. Либо его связывали с ней некие отношения, либо причиной её смерти послужило нечто иное, чем у двух других. — Он решил не мелочиться и отравил её мышьяком, но доза была слишком мала для смерти, и пришлось воспользоваться верёвкой, — Карлос помотал ногой и, прицелившись, выкинул безвкусную палочку. — Видимо, у него закончилось снотворное. У убийцы был строгий метод совершения преступления: сначала он завлекал жертву, опаивал её до потери сознания и переносил в безопасное место. Когда девушки приходили в себя, они были всё ещё слишком слабы для сопротивления, тогда убийца резал им запястья, сливал достаточное количество крови и заканчивал всё удушьем. — Как считаешь, почему случай с Изабель так отличается? — Карлос наклонился к Грейсу. — Её кровь, вероятно, не стали трогать из-за содержащегося там мышьяка. У убийцы могло быть две причины слить часть крови жертв: первая — он её продавал. Снотворное быстро выветривалось. Вторая — он хотел причинить им боль. Любой лишний синяк мог поведать опытному судмедэксперту о силе удара и её направленности, что стало бы очередной подсказкой в поисках виновника. Другое дело — нанести рану общедоступным предметом, таким как нож. Карлос с деловым видом кивнул и вернулся к обсуждению дела. Впрочем, ему это быстро наскучило, и он задал Грейсу другой вопрос. — А ты как считаешь, какой из этих вариантов верный? — Могут быть оба. Пожав плечами, Карлос вновь отвернулся. В этот момент Росс продолжил докладывать о своих успехах. Центр социального обеспечения не признавал обман Моники Хасблоу существующим. На самом деле, эти деньги не были большими, но за них центр обеспечивал содержащихся там людей необходимым уходом. Когда мать Моники госпитализировали, опекуном в больнице стала её родственница. — Поначалу они не знали, что опекуном вписали не Монику. А потом к ним пришла её родственница и попросила перечислять полученные деньги на больничный счёт. Центр ничего не мог сделать без согласия числившегося у них опекуна, но в итоге им удалось как-то договориться. Родственница заверила, что Моника была очень занята учёбой, улетела в другую страну и пока не могла прийти, но была осведомлена о ситуации. Она попросила родственников ей помочь переводить эти деньги в больницу. — Разве им не нужна подпись опекуна? — Родственница предоставила переписку, сказала, что Монике осталось учиться три месяца, и потом она вернётся. — Ни в какую страну она, само собой, не улетала, — шеф покачал головой. — Мы также встретились с этой родственницей. Её зовут Хариса Волкид, двоюродная тётя Моники Хасблоу по материнской линии. Она заявила, что не знает ничего о её смерти и пересказала всю ту же историю, что и в центре. Упуская подробности, обмануть Монику была идея её матери, которая боялась, что, узнав истинное положение дел, дочь решит не оплачивать лечение. У них не ладились отношения, Моника практически никогда не навещала свою мать в центре, а когда это происходило, грозилась прекратить посылать деньги. Хариса придумала план, подделала переписку и надавила на жалость работников центра. Таким образом, она полностью отрицает свою вину. Отчёт Росса был краток и прост, он опускал ненужные детали, как и не вмешивал своих предположений. Ему удалось узнать достаточно много о жизни Изабель в последнее время, однако ничего полезного, связанного с Моникой. Шеф кивнул и нарисовал на маркерной доске жирный крест под фотографией Моники Хасблоу в разделе «родственники». Рядом висела фотография Изабель Фостер, у неё в каждой категории было что-то написано, включая кривое слово «отсутствует» рядом с подчёркнутым «работа». Чуть дальше висела третья фотография — Ханны Долсон. В её разделах было немного меньше информации, нежели у Изабель. Так как Росс из присутствующих — Леон вышел за кофе, — был единственным, кто принёс новую информацию, обсуждение плавно перетекло в сторону пойманного дилера. Дарлена интересовало, что шеф планировал с ним делать, Диего тоже заинтересованно перевёл на него взгляд. — Пусть пока посидит под надзором, может, ещё чего-нибудь вспомнит, что забыл уточнить. — Сообщать его семье? — Подождём, — это решение далось шефу непросто. Он прекрасно понимал, от чего такое происходило, но всё равно не мог спокойно принять мысль, что такие люди, дорожащие своей семьёй, ввязывались в преступные синдикаты. Шеф знал, что парня придётся посадить, и его семья обязательно узнает истинную причину этого, однако и у него оставалась человечность. — Если он действительно рассказал всю правду, и она поможет в расследовании, люди не будут к нему предвзяты. — Эй, — Карлос в очередной раз наклонился к Грейсу, — а он действительно рассказал правду? — Он рассказал то, что мы могли узнать и без его помощи. Яна была на эмоциях после потери подруги, увлечённая наркотиками, рано или поздно она бы созналась самостоятельно и указала на своего поставщика. Ди Трейс предпочёл не рисковать и выиграть для себя преимущество. Так, всё, что теперь расскажет полиции Яна, они уже будут знать. При этом он не раскрыл мест продажи других, более сильных препаратов, не выдал человека, который мог знать его собственного продавца. — Выходит, он действительно, не знает, у кого получает продукт? — к ним подошёл Эвери с бумажкой в руках. Карлос ему улыбнулся и, порывшись в карманах, протянул леденец. — В этом бизнесе все стараются не раскрываться, — жуя шоколадное желе пробормотал Карлос в ответ, — те, кто товар продаёт дилерам, прячутся за масками или другими людьми. Но наверняка все они исходят из главного притона этих моральных уродов. Отдел по наркотикам давно за ними гоняется. И чёрный рынок они же спонсируют. — Чёрный рынок? — Эвери выглядел удивлённым. — Ты, что, не знал? — Карлос фыркнул. — И чему только сейчас в академии учат? Короче, есть у нас один, в нищем районе находится. Власти ничего не делают, чтобы не нарваться на его спонсоров, да и на руку им это. Знаешь, какой приток туристов сплывается? Ну, специфических туристов. Он почесал кончик носа, задумавшись. — И ч-что это за место? — А, да обычная мерзкая лавочка, ничего экстраординарного. Большая, правда, лавочка, целую площадь занимает. И продают там то, что обычный человек ни за что бы не захотел купить. Ты не слышал об этом от своего предыдущего начальства? — Нет, мне мало что рассказывали. — Как скучно. Вернулся Леон с дымящимся стаканчиком кофе. Аромат был приятным, но от одного взгляда на это, Грейса передёрнуло. Леон, впрочем, не возражал. Шеф, заметив его прибытие, указал на маркерную доску. — Тебя единственного не выслушали. — Я узнал не так много. Этот Леон чист, мало того, что в день убийства он находился рядом со старшим братом и его маленьким ребёнком, так и общался он только с Ханной. Ни к Монике ни к Изабель он не имеет отношения, — Леон отхлебнул кофе и продолжил. — Я поспрашивал у него относительно его действий. Дарил цветы, покупал подвески Ханне. Он был убеждён, что они ей нравились. — Видел ли он что-нибудь странное в её поведении? — Ему не нравилось, что она сблизилась с Норманом Кендарфортом. Они даже поговорили однажды: Леон и Норман. Закончилось всё дракой, ожидаемо, правда? — На этом всё? — В основном. Парень узнал, что Яна сидит на наркотиках, и пригрозил рассказать всё Ханне. Но Ханна уже знала об этом, однако подруги всё же поссорились. Леон признался, что собирался утешить Ханну, поэтому находился поблизости, но вмешалась Рина — староста группы Ханны. Он не слышал, о чём они говорили. — Выходит, Рина была в курсе увлечения Яны, — Карлос состроил обиду, — а вела себя, будто ничего не происходит! Но рассказала ей об этом сама Яна или Ханна? В этот момент у Леона зазвонил телефон. Отставив горячий стаканчик с кофе на столе, он отошёл в сторону, чтобы шеф мог продолжить совещание. И через пять минут вернулся. Из больницы сообщили, что Норман Кендарфорт пришёл в сознание. Время — первый час ночи.***
Нормана доставили в полицейский участок через полчаса. Врачи посоветовали ему не перенапрягаться, из-за того, что употреблял он немного, угрозы жизни не было. Шеф лично осведомлялся у врача, могли ли они забрать пациента на некоторое время. Наручники одевать не стали. На допрос отправился Дарлен, интересующийся Леон составил ему компанию. Грейс, Эвери, шеф и Карлос остались в комнате наблюдения. Норман выглядел не лучше: его кожа оставалась бледной, под глазами залегли плотные синяки, чётче выступили ключицы. Он глядел на детективов покрасневшими глазами, его губы растянулись в усмешке. — Приятно видеть, что вы очнулись и в полном порядке, — начал Дарлен. — Только не надо этой лжи, там ведь тоже есть ваши? — Норман указал на толстое стекло, за которым скрывался Грейс и остальные. — Раз уж вы притащили меня сюда из больницы, должно быть, не терпится допросить. — Ты ведь знаешь, что произошло? — в более свободной форме заговорил Дарлен, на что получил насмешливый взгляд Нормана. — Конечно, маленькие птички не справились с котом, и им перекусили шею. Мне так их жаль. — Занятное сравнение, — проговорил Леон, — у вас все так считают? — Мы все знаем, что с ними произошло, не пытаетесь надурить меня, детектив. — Ну, надурить тебя получится и без твоего позволения, — Леон кинул перед ним несколько фотографий, — должно быть, ты очень долго к этому готовился, подбирал слова. Узнаёшь их? Норман, хмыкнув, опустил взгляд на портреты трёх девушек. — Узнаю. Те, что по краям, клялись мне в любви. — А в середине? — Она просто кричала моё имя, пока я её трахал. — Наверное, ты расстроился, что она не клялась тебе в любви, как остальные, — Леон улыбнулся, пристально глядя на Нормана. У того слезла с лица усмешка. — Ведь это так обидно, когда приглянувшаяся девушка на падает перед тобой на колени. Ты был просто не в её вкусе. — Эта сука! Она была проблемной. — У неё были проблемы, но это совершенно не относилось к тебе. Норман рассмеялся, склонив голову к груди. Его растрёпанные волосы скрыли глаза. — Где именно ты познакомился со всеми этими девушками? — Детектив, неужели вы думаете, что я так просто вам всё расскажу? Мне плевать, какие последствия это принесёт. Норман был младшим ребёнком в семье, на него практически не обращали внимания. Его отец владел собственным бизнесом, мать преподавала в частной школе — у него были деньги. Сам Норман не представлял для родителей ценности: у его старшего брата было всё то, чего они хотели от своего ребёнка. Норман был свободен в своём выборе, его не контролировали и не учили знать меру. В итоге он вырос в человека, который не осознавал цену своим поступкам, но наслаждался ими. И даже сидя в одном шаге от решётки, Норману было нечего бояться, его родители проигнорируют это также, как игнорировали всю жизнь. — Мне нечего терять и нечего ждать. — Это были лучшие слова, которые ты сказал за всё это время, — Леон, в ожидании веселья, затрепетал. Дарлен на соседнем от него стуле, наоборот, оказался не так доволен. — Раз уж тебя не волнует твоё будущее, и за тебя некому заступиться, а у нас нет времени тянуть резину, не обижайся. Норман фыркнул, говорить он так или иначе ничего не собирался. Леон ему улыбнулся и помахал собственному отражению. Грейс по ту сторону ощутил мягкое похлопывание по плечу. Что ж, это было ожидаемо. Он зашёл в допросную через минуту после того, как Леон его позвал. Дарлен кивнул. Грейс постучал по столу костяшками пальцев, чтобы привлечь внимание Нормана, и, когда тот поднял голову, установил зрительный контакт. — Разговори его. Это было несложно. От его зрачков расползся красноватый узор, и вскоре вся радужка приобрела знакомый яркий оттенок красного. Норман пленено следил за ускользающими линиями, мир вокруг перестал для него существовать: всё окрасилось тьмой. Остались лишь два чарующих глаза. Шеф предусмотрительно выключил камеры видеозаписи, Эвери, впервые видевший что-то подобное, завороженно уставился на другую личину Грейса. Карлос рядом громко выдохнул. — Ненавижу, когда он так делает. Вскоре Норман очнулся. Перед ним находилось трое людей, один из которых его очень бесил. Он и сейчас продолжал смотреть на него с насмешкой во взгляде, будто знал то, чего не заметил сам Норман. — Продолжим? — заговорил брутальный качок по другую сторону стола. Норман не считал себя маленьким человеком, какой бы смысл это слово не несло, но, сидя напротив этого крупного главаря всей ничтожной шайки детективов, — он был в этом уверен, — он чувствовал себя именно таким. У него не было превосходства в родословной: его отец даже слушать не станет и откажется от своего младшего сына, как только это отразится на его бизнесе, и уж тем более он проигрывал в физической форме. Норман заслуженно считал себя красавчиком университета, у него была и внешность, и власть, и деньги, ему нравилось внимание. Однако сейчас он растерял всё это, и чувствовал сильное давление со стороны полиции. На самом деле, ему было нечего бояться: если его за что-то и посадят, так точно не за убийство. Норману нравился контроль, который он приобретал над человеком, ему нравилось послушание и страсть. Поэтому, когда что-то выходило за рамки его возможностей, он сильно злился и впадал в агрессию. Это проявлялось насилием: иногда к себе, иногда к остальным. Однако Норман ненавидел слёзы, его тошнило от вида крови. Он легко вступал в драку, манипулируемый гневом, и, как только прояснялся рассудок, и он видел на своих руках кровь, терял сознание. Норман Кендарфорт не мог в нормальном состоянии играть в футбол, его старший брат называл его слабаком. — Где ты познакомился с жертвами? Норман сидел в прострации, когда ему вновь задали вопрос. Он хотел было промолчать, но, словно вспомнив что-то, передумал. — В музыкальном клубе. — Как давно это было? — Около года назад. Может, и полтора. — Сначала ты ведь заговорил с Моникой? — Без понятия, как её зовут, — Норман усмехнулся и пробежался взглядом по трём фотографиям перед ним. — Вот эта шатенка. — Почему ты выбрал её? Как вы познакомились? — Она была симпатичной, с хорошей фигурой. Тем более, у неё был красивый голос. Как познакомились? — он вновь рассмеялся. — Она училась играть на гитаре. Мне хотелось посмотреть, что она сделает, и я порвал ей струны. Из всех музыкальных инструментов свободная гитара была только у меня, и все это знали. Я одолжил ей на пару дней. — На чём ты учился играть? — Фортепиано. На фортепиано Норману было скучно. Сначала ему преподавал старик, основатель клуба. У них то и дело случались разногласия, но, в целом, было терпимо. Потом старик ушёл, и главой клуба стала его ученица — молодая учительница биологии. Она с детства ходила в консерваторию, поэтому учить играть на фортепиано стала тоже она. Нормана впервые посетила мысль, что он не зря послушался совета друзей, и записался в музыкальный клуб. Симпатичных женщин тут было много. Он любил женщин в первую очередь потому, что они не могли дать такой отпор, как мужчины. Ему нравилось наблюдать, как они сходили с ума от любви, как боролись друг с другом за его поцелуй. Причиной этому служила мать. Женщина, которая не сказала ему ни слова после его рождения. Чуть позже в клубе появился заместитель, помощница учительницы по биологии. Она на фортепиано не играла и, если честно, не играла вообще ни на чём, но в клуб исправно ходила ради своей старшей коллеги. Примерно в то же время Норман обратил внимание на невысокую девушку, которая пыталась научиться играть на гитаре. Её показал знакомый, с которым они неплохо общались. Он же предложил идею со струнами, потому что Моника вела себя очень сдержанно. Спустя несколько месяцев Норману удалось полностью подмять её под себя. Но их отношения долго не продлились: Монике не хватало поддержки, она углубилась в учёбу. И в итоге они разошлись не на совсем приятной ноте, об их ссоре знал весь клуб, может, весь университет. Потом появилась Изабель. Нормана с ней познакомили уже достаточно давно, но из-за проблем Изабель ушла в академический отпуск, и он благополучно забыл о ней. Пока не заметил интереса Урсы — девчонки, с которой они не ладили. Тогда перетянуть на себя внимание Изабель стало делом принципа. Ханна подошла первая. Она не ходила в музыкальный клуб, и заговорила с ним из-за подруги: ей нужно было передать главе клуба небольшой пакет со сладостями — Норман не пытался сдержать любопытства. Ханна была похожа на Монику, и, всё ещё чувствуя осадок с того времени, он попытался закрыть недовольство новой связью. Ханна не сдавалась, казалось, ей нравилось играть. А ещё вокруг неё вечно крутилась надоедливая шавка. — Но он так и не смог помешать мне, — самодовольно облизался Норман. — Довольны? Грейс остался стоять за креслом Леона. У него не было необходимости проникать в голову Нормана заново, однако он предпочёл контролировать процесс. За стеклом ощетинился Карлос. Его губа призрачно заболела, зачесались кулаки. Ему хотелось вскочить со стула. — Когда у вас был матч? — В субботу днём. А что? Думаете, я мог сбежать, чтобы избавиться от как-там-её? — Куда ты отправился сразу после матча? — Собралась вся команда, но я быстро ушёл. Решил отпраздновать чуть позже, вас это смущает? — Норман облокотился руками на стол. — Мои ребята выиграли, должен же я, как капитан, похвалить их. — Только праздновал ты не с ними, — Леон, не теряя улыбки, отзеркалил жест. — Почему отель? — Было удобнее, что, это запрещено? Я заплатил за это деньги! Это мои предпочтения. Возможно, он попросту не знал мест, куда свободно мог бы сунуться. — Ты звонил кому-нибудь в это время? — Мой телефон у копов, так сами же себе и ответьте. — В номере отеля с тобой не было ни одного члена команды, что ты праздновал? — Удачный улов, — Норман усмехнулся. — Вы хорошо повеселились: один погиб на месте, одного увезли в реанимацию сразу же по прибытию, — Дарлен протянул ему телефон с записанным видео и упакованный в пакет для улик кокаин. — Откуда взял? Грейс ещё раз просмотрел всю запись от начала до конца с перевёрнутого экрана. Норману увиденное не понравилось. Он порывался схватить телефон и швырнуть в стену, но пристальный взгляд сидящего напротив детектива не позволял даже дёрнуться. — Незаконное распространение наркотиков, домогательства, если раньше на тебя указывали только косвенные улики, это, — Дарлен выключил видео и убрал телефон подальше, — становится настоящим доказательством. — Какой идиот это сделал? — со смешком протянул Норман. — Откуда наркотики? — Купил недавно. У парня какого-то. — Поточнее. — Молодой, — он закатил глаза, — с щетиной. Что ещё вам надо? Место? Рядом со старой автозаправкой недалеко от университета. — Ты знаешь этого парня? — Без понятия, я с ним помимо этих встреч не общаюсь. — Он похож на этого человека? — Дарлен протянул недавно подготовленную фотографию Ди Трейса. Норман поглядел на неё некоторое время и в конце презрительно скривил губы. — Урод. Я не знаю таких людей. — Опиши человека, у которого ты купил кокаин. — Молодой, высокий, с тёмными волосами, нос кривой, будто ломал когда-то, в очках постоянно. — Каких очках? — Солнечных, идиот. Мы встречались днём. Он постоянно носил красную клетчатую рубашку. — Как он представился? — Да я откуда знаю? Спросил только буду ли я покупать. — Откуда ты узнал об этом человеке? — Да у нас все, кто хочет чего-то покрепче, знает о нём. Малышка Яна покупала у кого-то другого, подружку с собой постоянно брала. Она, кстати, и сказала, где закупаться в одну из вечеринок. Та ещё мразь. — Знаешь эту подругу? — Не в моём вкусе, — Норман оскалился, — плосковата. Дарлен переглянулся с Леоном. — Что, ещё не всё? Я хочу спать. — Как часто ты контактировал с Моникой и Изабель за пределами музыкального клуба? — Иногда ходили вместе выпить, снимали отель, мы встречались лишь в коридорах и на общих занятиях. А последняя девчонка вечно вокруг крутилась. Мы на четвёртом курсе были, вечно следила за мной. Думала, я не замечаю. — В это же время кто-нибудь пытался сблизиться с тобой? Вредил Монике или Ханне? За тобой следили, подкидывали анонимные письма? — Детектив, меня считают одним из самых влиятельных студентов этого университета, думаете, мир остановится от того, что я начну «встречаться», — он изобразил кавычки, — с одной девчонкой? Конечно со мной хотели сблизиться толпы людей, мне дарили подарки и признавались в любви. А что там было в жизни этих бедных птичек меня не волнует. Понимаете? Я не интересовался. Норман довольно откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. Он считал, что разговор был окончен. — Во сколько ты ушёл от своей команды вечером в субботу? — Около восьми. Они планировали собраться где-нибудь и пока это делали, я вернулся к себе в квартиру. Вы, наверное, её уже обыскали, пока я лежал в больнице. Дарлен не удостоил его ответом. — Где ты был в понедельник с пяти до восьми вечера? — Рубился в игровом клубе в городе с Маккейном, если захотите с ним поговорить — удачи. Слышал, в полиции пока не объявилось мастера, способного разговорить трупы. Дарлен нахмурился. Как удачно получалось, что свидетель, способный подтвердить алиби на момент смерти жертвы, сам оказался мёртв. — Не смотри на меня так, чучело, — огрызнулся Норман на весёлый взгляд Леона. — Спросить что-то хочешь? — Неужели он был единственным, с кем такой важный человек, как ты, захотел сходить в игровой клуб? — У остальных компьютеры дома, да и зачем мне скрывать своё собственное алиби? Проверьте камеры видеонаблюдения, я сидел за двадцатым столиком. — А в ночь на четверг? — Спал в общаге. Мой сосед, по его словам, всю ночь готовился к тесту. Комната у меня на четвёртом этаже. — Так складно всё получается, — протянул Леон, одной рукой подперев подбородок. — Словно ты совсем невиновен. — Может быть, из-за меня и погиб Маккейн, — что вряд ли, у этого ублюдка всегда с головой было плохо, — только вот баб я не трогал. Мне это было не нужно. Норману это могло быть и впрямь ненужно, а вот кому-то в его окружении очень даже. — У тебя есть человек, с которым ты ближе всего общаешься? Кто знает твои привычки и поведение? — Фрейд. И уж поверьте, он бы не узнал от меня об убийстве, даже если бы оно произошло. Нормана увезли обратно в больницу. К нему в наблюдение поставили двух полицейских, которые должны были следить за ним день и ночь. Диего вызвался побыть за главного этой ночью, и шеф его отпустил. Леон презрительно фыркнул после ухода Нормана, пока Дарлен спрашивал об основных моментах, убежал в сторону комнаты отдыха. Карлос кинул ему закрытую бутылку воды. Выключенная запись допроса так и не была включена вновь.