***
Солнце стояло в зените, когда Виктория заняла место на смотровом помосте рядом со своим будущим мужем. Заинтересованный взгляд прошёлся по девушке, оценивая её и одновременно восхищаясь. Грация и стать проскальзывали в каждом движении. Она невольно притягивала внимание к своей персоне. В голубых глазах играли блики восхищения масштабами строения. Нет более великого и жесткого места, чем Колизей. Неуёмная толпа взревела, когда на арене появились запуганные рабы с тяжелыми орудиями наперевес. Тела были прикрыты доспехами, которые не подходили по размеру. Их лица были искажены волнением и паникой. Смерив эту картину высокомерным взглядом, Виктория лишь презрительно поджала губы. — Тебе не нравятся гладиаторские бои? — голос Октавиана прозвучал над самым ухом девушки. — Нет, что вы… нравятся, — чуть подумав, Виктория добавила, — скорее я считаю это зрелище несоразмерно жестоким. Почему бы не выставлять на бои профессиональных воинов, которые будут готовы добровольно биться за славу и золото. Ничего более не сказав, Октавиан задумчиво кивнул головой. Стадион вновь ожил. Крики заведённой толпы оглушали. Расправив плечи, Виктория вновь перевела взгляд на ненавистное побоище. Ей было неприятно смотреть на пустые смерти ради забавы, но более ни один жест не выдал этих её мыслей. Облик принял отчужденный вид, глаза уже не искрились. Бои длились не один час. Сильные уничтожали слабых. Успех – первым, смерть – вторым. Казалось, что крови и не было совсем. Тела, которые убирали слуги в перерывах, пропадали в недрах Колизея. С помоста Виктории открывался лучший вид. Она вглядывалась в лицо каждого гладиатора, пытаясь считать любые толики эмоций, окромя страха. Глаза пробежались по мелкой фигуре, каждое движение которой было подобно смертельному оружию. Быстрые движения накачанных рук, ловкое подтянутое тело, чуть согнутые в коленях поджарые ноги – всё выдавало в этом человеке профессионального воина. Лицо было прикрыто массивным шлемом, из-за которого разглядеть лицо не представлялось возможным. Он отшвыривал своих соперников, как что-то несущественное, забирая самое ценное, что было у них тогда – жизнь. Соперник начал издавать подобие хрипов в его окровавленных руках, жадно вырывая оглушающие овации. Поддаваясь желанию толпы, гладиатор быстрым и отточенным движением свернул шею последней на сегодняшнем побоище жертве. Вскинув вверх покрытые плотным узором татуировок руки, он упивался своим величием, вышагивал по арене важно и грациозно, упивался сотворённым безумием. — Кто этот раб? — голос Виктории на мгновение дрогнул. Октавиан нехотя оторвал взгляд от представления на арене. Вопрос его будущей супруги несколько удивил. — О моя прекрасная, это не раб, — он чуть сощурил глаза, изучая мимику девушки. – Его зовут Луций. Он возглавляет отряд моей личной охраны. Как видишь, не все, кто сражаются в Колизее, рабы. Виктория удивлённо приоткрыла рот. Ее большие голубые глаза ещё больше расширились от неожиданного ответа. — Но его татуировки… — теперь она заинтересованнее начала изучать мечущуюся фигуру. Прошагав ещё пару кругов по площадке, гладиатор грациозно снял шлем, отшвыривая его в сторону, как нечто ненужное. Животная полуулыбка виднелась на идеальном лице, покрытом небрежной щетиной. Он в пару шагов оказался у подножия помоста, представая в своём величии. Толпа не переставала искушённо ликовать. Теперь Виктория могла разглядеть лицо хищника, который приковал к себе её внимание. Ярко очерченные скулы, высокий лоб, идеальные губы, обрамляющие белоснежный оскал, и глаза. Да, невозможно было отвести от них взгляд. Алые, словно кровь его жертв. Это было восхитительно и ужасающе одновременно. Мужчина, сошедший с постаментов древнегреческих скульпторов, был идеален. Ещё ничего в этом мире не могло так приковать взор Виктории. Октавиан медленно встал со своего места, сверху вниз оглядывая Луция. Он, несомненно, был доволен работой одного из своих командиров. Слегка приподняв правую руку, он молчаливым приказом принудил толпу замолчать. — Поздравляю тебя, мой дорогой друг. Ты, как всегда, оправдал мои ожидания. Шикарное зрелище. Я горд, что меня защищает такой человек. Фигура на арене стояла неподвижно, несмотря на то что поза мужчины была свободной и расслабленной. На удивление всей толпы, Луций не стал преклонять колено перед Октавианом. Ещё раз вскинув руки в честь ликующего для него народа, он уверенно и нагло обратил свой взор на помост. — Благодарю тебя, Октавиан. Отбросив свое оружие куда-то вбок, с коварной ухмылкой на лице, он что-то заприметил на помосте. Ещё немного помедлив и кивнув своему командиру в знак благодарности, мужчина направился к выходу.***
Виктория приняла предложение Октавиана задержаться в столице. Вот уже как пару недель она наслаждалась дневными прогулками и приятными вечерними разговорами со своим будущим мужем. Октавиан был чутким и внимательным, но самой притягательной чертой в нём стал ум. Казалось, он знал ответы на все вопросы, которыми только могла закидать его девушка. Каждую ночь, возвращаясь в свои покои, Виктория с удовлетворением принимала выбор родителей, но стоило ей лишь на секунду прикрыть глаза, как в памяти всплывал образ незнакомого гладиатора с кроваво-красными глазами. Сегодняшняя ночь в городе выдалась прохладной. Чтобы хоть как-то согреться и скоротать время в одиночестве, она решила отправиться в личные термы Октавиана, который так услужливо предоставил ей их в пользование. Было достаточно поздно, чтобы беспокоить прислугу, поэтому Виктория направилась туда одна. Вода приятно окутывала донага обнажённое тело. Маленькие капельки выступили на лбу от клубившегося пара. Положив голову на мраморный бортик бассейна, Виктория блаженно прикрыла глаза. Тишина, прерываемая лишь её тяжёлыми вздохами, ласкала слух. В последнее время ей редко приходилось расслабляться в одиночестве, поэтому девушка полностью отдавалась моменту. — Ну здравствуй, Виктория. До слуха донёсся шелковистый баритон. Все мысли улетучились разом, а на смену расслабляющей неге пришло удивление. — Что? — девушка резко распахнула глаза. На противоположном бортике бассейна разместился тот самый гладиатор, который так бессовестно вторгался в её мысли на протяжении двух недель. От стыда Виктория не могла вымолвить и слова – лишь сильнее погружалась в воду, в которую, к её счастью, в термах добавляли молоко. — Извините, я думала, что буду здесь одна, — она смущенно опустила взгляд на воду. — Откуда вы знаете, как меня зовут? — Ну, только глупец не знает о будущей жене Октавиана, — мужчина с удовольствием рассматривал порядком раскрасневшееся лицо напротив. — Вы не могли бы оставить меня в одиночестве? — чуть робея, Виктория попыталась сгладить ситуацию. — Нет, не мог бы, — на лице Луциуса заиграла коварная улыбка. — Твой стыд прекрасен и чист. Понравилось наблюдать за мной на арене? Ты не сводила с меня глаз. — Я не… — Не нужно оправдываться, прекрасная Виктория, — он произносил её имя, будто пробуя на вкус. — Ты заинтересовала меня. Дак позволь, пока ты еще свободна от обязательств, пригласить тебя прогуляться в сад. Не сейчас – на днях. Нервно выдохнув весь кислород, девушка подняла удивленный взгляд на своего внезапного собеседника. Ещё ни один мужчина не позволял себе так нагло и беспечно с ней говорить. Ей до безумия захотелось сбежать из этого места и запереться в своих покоях. — Вы проявляете большую наглость, прося меня о невозможном, — голос звучал уже чуть уверенней, но всё равно выдавал скованность своей хозяйки. — Что ж, тогда мне придётся пойти на крайние меры, — притронувшись к набедренной повязке, мужчина уже был готов её сорвать, чтобы опуститься в бассейн и присоединиться к девушке. — Нет, нет, нет — Виктория истерично замотала головой, — то есть, хорошо. Я согласна. Только оставьте меня одну. Грубый смех донёсся до девушки. Она нервно провела рукой по мокрым светлым волосам на голове, пытаясь принять своё бедственное положение. — Браво, Виктория. Я с нетерпением буду ожидать нашей встречи. — Тогда ответьте мне на вопрос. Наглость на наглость, - неожиданно для девушки из горла вырвались слова. — Ваши глаза – они красные. Почему? Луций замер на секунду, раздумывая давать ответ на этот вопрос или же промолчать. Через мгновение его лицо приняло привычно надменное, усмехающееся выражение. — Очень интересно, ты можешь зреть в душу, — эту фразу он сказал больше для себя, а не для девушки. Немного подумав, он продолжил. — Это моя врождённая особенность. Люди часто пугаются меня, но тебе бояться не стоит. Занимательно, что именно ты видишь мой истинный цвет радужки. Более ничего не говоря, мужчина улыбнулся идеальным звериным оскалом, заставляя Викторию трепетать от накативших эмоций. Немного помедлив, он всё же развернулся и насовсем покинул личные термы Октавиана.***
Спустя пару дней после этого случая, Виктория получила послание от Луция. Он предлагал ей личную встречу. Глупое сердце невинной девушки трепетало от предвкушения. Сама не зная почему, все эти дни она думала исключительно о наглом гладиаторе. Этот мужчина ворвался в её жизнь и забрал весь покой. При мыслях о нём щёки Виктории становились пунцовыми. Быстро отделавшись от Октавиана, Виктория поспешила на встречу в сад за пределами поместья. Дорога была короткой, но даже она показалась девушке в тот момент бесконечной. Впервые в жизни она сбегала из дома, да ещё и по такому поводу. Как последняя разгульная девица, она рвалась навстречу человеку, с которым ей никогда не позволят быть ни родители, ни статус. В сумерках Виктории сложно было разобрать дорогу, но она усердно всматривалась в даль оливковой рощи. Темнота немного пугала её. — Всё-таки пришла? — над ухом раздался уже знакомый баритон. — Я же обещала, — немного смущаясь, девушка подняла взгляд на мужчину. — Значит, ещё и смелая, — Луций говорил с ней открыто и просто. Вот так – без статусов и притворства. — Пойдём, я покажу тебе кое-что. Более ничего не говоря, Виктория почувствовала, как её тонкую кожу руки сжали огрубевшие пальцы. Что-то внутри подсказывало, что ему можно доверять. Они шли не очень долго, но достаточно быстро. Девушка то и дело спотыкалась о корни деревьев. Наконец вдали они услышали прекрасное пение людей. Поляна освещалась факелами. Они не стали выходить к людям – скрытые ночной тенью деревьев, остались стоять в роще. — Что они делают? — Виктория с интересом наблюдала за ритуалом. Мужчины и женщины, облачённые в траурные одеяния, рассеялись по поляне. Группа дряхлых старух омывала мёртвое тело мужчины в самом центре. Виктория заворожённо смотрела. В легкие поступал запах благовоний. — Это погребальная процессия, — Луций всё так же спокойно сжимал хрупкое запястье девушки. — Я никогда не видела, как это происходит, — удивительно, но Викторию не отпугнуло, что малознакомый мужчина привёл её посмотреть на обряд погребения. Мужчины возносили молитвы богам, женщины плакали и прощались с телом. Похоронная процессия стала облачать покойного в посмертные одеяния. Кто-то возлагал атрибуты, обозначающие статус усопшего. Всё было мирно и спокойно, торжественно и неторопливо. Виктория забывала дышать. Ей казалось, что малейший шорох может спугнуть процессию. Не хотелось мешать ритуалу. С интересом она подметила, что мёртвому на глаза положили по золотой монете. — Плата Харону, — больше для себя прошептала девушка. — Всё верно. Пойдём прогуляемся, не будем им мешать. Ещё пару раз окинув зачарованным взглядом ритуал погребения, Виктория скрылась за мощной спиной мужчины. Тень оливковой рощи вновь поглотила фигуры двоих. На этот раз они шли медленно и неторопливо, будто специально оттягивая момент расставания. Молчали. Тишина не напрягала, наоборот – давала успокоение. — Ты веришь в переселение души, Виктория? — странный вопрос сорвался с губ мужчины. Виктория немного задумалась. — Скорее нет, чем да. Сложно верить в то, чего не можешь ощутить, — Она как-то неловко пожала плечами. — А ты? — Вам, людям, сложно даётся понимание вещей неосязаемых, — Луций призадумался. — Я не верю – я знаю, что оно существует. Но от этого не становится легче. Каждый человек в итоге получает по заслугам. Интересно посмотреть, что ожидает тебя в следующей жизни. Он развернулся лицом к Виктории. Его глаза странно сияли, но девушка откинула от себя назойливые мысли о цвете его радужки и о странных разговорах. Луций как можно ласковее коснулся пальцами нежной кожи щеки девушки. — Что ты делаешь? — Хочу украсть твой первый поцелуй в этом мире. Более ничего не говоря, Луций прильнул к губам Виктории. Он не дал ей права на размышления, не дал права выбора. Нежный, насколько это возможно, поцелуй, запечатлелся в самом сердце. Этот короткий порыв жестокого гладиатора девушка запомнит на всю жизнь.***
Время безжалостно приближало день свадьбы с Октавианом. Порой Виктория думала, что поступала ужасно и глупо. Каждый вечер после того краткого поцелуя она сбегала из дома, что бы увидеться с мужчиной, который завоевал её юную душу. Она поступала опрометчиво, но сладость их встреч была слишком опьяняющей. Ей нравилось в Луциусе абсолютно всё. Его движения, его мимика, его слегка хриповатый голос, даже татуировки, которые принято было носить только рабам. Он покорил её своими рассказами о дальних странах и диковинных животных, о религиях разных стран. Луций никогда и ничего ей не обещал, но это и не требовалось. Виктории достаточно было знать, что он рядом. С ним было спокойно. Иногда девушка позволяла себе маленькую слабость. Ей нравилось подглядывать за ним во время тренировок. Но каждый раз он каким-то необыкновенным образом узнавал об этом, что заставляло Викторию сильно краснеть. Его ухмылка сводила с ума, а сердце падало прямо в ноги. К нему в ноги. В последнюю ночь перед свадьбой Виктории не спалось. Сон не шёл, а тревожные мысли крутились в голове. Девушка понимала, что «завтра» изменит её жизнь навсегда. Придёт конец её свободе, а сердце, которое она так неосторожно подарила первому встречному, навсегда разобьётся. Дышать становилось неимоверно сложно, мысли роем крутились в голове. Чтобы хоть как-то освежиться, девушка приняла решение прогуляться во внутреннем саду огромного поместья Октавиана. Ночь была прохладной, но теплый ветер ласково гладил её плечи. Немного поёжившись, она медленным шагом пошла по узким тропинкам. Звёзды застилали горизонт, а луна освещала мрачным сиянием деревья. — Я знал, что ты придёшь, — Луций сидел на скамейке внутри сада. Виктория не могла разглядеть лица мужчины, но была уверена, что он улыбается в своей лучшей манере. — Ты всегда знаешь, — так легко подтвердив его слова, девушка присела рядом. Ночные звуки были приятны слуху, Виктория с удовольствием прикрыла глаза. Сейчас картина была полноценной. Ей хотелось, чтобы время остановилось, хотелось упиваться моментом. Вот так просто. Он сидит рядом и ласково гладит её ладонь. Вики часто сравнивала себя и Луция, каждый раз удивляясь, как два абсолютно разных мира могли пересечься. Невозможно и неправильно. — Не вспоминай обо мне больше, Виктория, — его голос разрезал тишину ночи. Виктория грустно улыбнулась. Ей не хотелось казаться слабой перед ним. Губы дрогнули. — Невозможно не вспоминать о том, к кому так опрометчиво рвётся моя душа, —тонкие пальцы со всей возможной силой сжали деревяшку скамьи. — Послушай меня, Виктория, - как-то слишком резко развернув её голову к себе, Луций впился ярко-алыми глазами в голубые. Небрежным движением рук он прикоснулся к вискам девушки. — Завтра ты проснешься и будешь самой счастливой невестой на этом свете. Твой будущий муж любит тебя безразмерно. Он достойный человек. Рядом с ним ты добьёшься многого. Живи и радуйся каждому прожитому дню. А я обязательно найду тебя в своё время. Я приказываю забыть меня и никогда не вспоминать. Увидимся в следующей жизни, Виктория. Легкий поцелуй в лоб тронул тёплую кожу девушки. Она с силой сомкнула веки, чтобы хоть как-то остановить ненавистные ей слёзы. Сердце стучало слишком быстро, острой болью разрывая душу. Шорох его удаляющихся шагов был самым страшным звуком в её ещё юной жизни. От чего-то мысли в голове, стали сгущаться и путаться, покрываясь плотной поволокой. По телу разливалась небывалая легкость. Дыхание становилось ровнее.Когда Виктория откроет глаза, она обязательно удивится ночному саду и своему одиночеству. В голове больше никогда не будет тёплых мыслей о жестоком гладиаторе и его нежном поцелуе. Всё сотрётся из памяти по щелчку пальцев. Но в самые тёплые летние ночи ей обязательно будут сниться эти кровавые глаза.