Над Чеджу понемногу поднимался рассвет. Бледные солнечные лучи лениво скользили по верхушкам деревьев и горным пикам, чтобы затем исчезнуть в прозрачной воде.
Тэхен и Чонгук всю ночь просидели у костра, наблюдая за тем, как языки пламени прорываются сквозь звездную решетку. Они кутались в один плед, крепко держась под ним за руки. Чонгук задумчиво перебирал пальцы Тэхена, слушая его рассказы и рассказывая сам. Рядом стояли два высоких бокала для шампанского и пакет апельсинового сока.
— Моя мама была потрясающей, — говорил Тэхен. — Очень красивая и очень добрая. И она любила рассказывать мне сказки. Только не сказала, что жизнь — это совсем не сказка… Наставляла, что я всегда должен быть хорошим человеком. Что мерило человека не то, сколько он заработал и чего достиг. А то, сколько в нем при этом осталось доброты, сочувствия и любви… Такие вещи с восторгом принимаются в детстве. Потом, когда жизнь давит, а люди предают, ты считаешь это просто красивыми, бессмысленными и оторванными от реальности словами. Но позже снова возвращаешься к ним. Потому что да, классно, что ты заработал много денег, но кем при этом ты стал? — Чонгук согласно кивнул. — Жестким и обозленным быть легко. А ты останься при всей дерьмовости этого мира глубоко чувствующим человеком. Вот это действительно подвиг. Это действительно нелегко. Знаешь, каждый раз перед принятием важного решения, когда внутри буря, я обязательно вспоминаю ее слова: «Тэтэ, всегда и в любой ситуации прежде всего оставайся человеком».
— Твоя мама действительно была невероятная… Жаль, что мне не удалось с ней познакомиться.
Глаза Тэхена наполнились слезами, и он постарался силой мысли заставить их уйти. Он запрокинул голову, но одна слезинка всё же скользнула по щеке вниз. Чонгук при этом крепче сжал ладонь Тэ.
— Мой отец никогда не был плохим человеком. Но он был слабым человеком. После смерти мамы и до того, как он женился во второй раз, мы очень неплохо сосуществовали. Отец много работал, а я много учился. Когда мы виделись, то обязательно шутили над чем-то, обсуждали какие-то вещи, которые с нами случились… Но он не влезал в мою жизнь, а я — в его. Мы как-то по умолчанию принимали друг друга такими, какими были. Я даже был уверен, что когда скажу ему о том, что мне, кажется, нравятся мальчики, а не девочки, он достаточно спокойно примет это, только скажет что-то вроде: «Тэтэ, главное — не пались». У нас действительно всё было хорошо.
— Пока не появился Чимин и его мать.
— Появление Чимина — одно из главных и самых лучших событий в моей жизни. И это не изменится. Появление его матери — одно из худших.
— Чимин молчал, когда его мать издевалась над тобой, — обвиняюще заметил Чонгук.
— О, вы с Джином — великие морализаторы! Но забываете одну важную вещь. Моя мачеха — это его МАМА. Которая родила его, воспитала, за юбку которой он держался на похоронах своего отца. Когда за долги у них отобрали всё, она недоедала, чтобы накормить своего сына. Для меня она стала проклятием, но для него она была его единственным родителем, его любимой мамой. Чим вошел в мой дом испуганным подростком, который боялся буквально всего, — продолжил Тэхен. Видно было, что слова Гука его разозлили. — Он боялся моего отца, всего этого богатства и благополучия, которые свалились ему на голову после практически нищеты, в которой они с его матерью до этого существовали. Конечно, он принимал всё то, что делала его мать, хоть и с тяжелым сердцем, но принимал. И при этом делал всё, чтобы облегчить мою жизнь. Ты этого не понимаешь, но до появления Чимина я был очень, очень одинок. С Джинни мы виделись не так часто, у каждого была своя жизнь, мы учились в разных школах и жили в разных районах. К тому же, Сокджин старше меня на три года. Когда вы — подростки, это действительно большая разница. С отцом я вообще виделся редко — он либо пропадал на работе, либо был в командировках. И именно Чим стал моим лучшим другом, а я — его. С его появлением в доме, впервые после смерти моей мамы, я наконец, перестал быть одиноким.
— Если у Чимина было такое непростое детство, теперь понятно его стремление к роскоши, — заметил Чонгук. А сам подумал: как бы это эгоистично с его стороны не звучало, а всё равно злость на Пака не отступала.
— Я никогда ни в чём не обвинял Чимина, потому что я всегда всё видел и всё понимал, — продолжил Тэ. — Ты думаешь, обрабатывая моего отца, она не обрабатывала при этом и своего сына? Да я сотни раз слышал, проходя мимо или заходя в комнату, что она говорила Чиму гадости обо мне. Но я был уверен, что когда она, наконец, нападет, я буду к этому готов. И сумею защитить и себя, и отца, и Чим-Чима. Я просто не ожидал, что когда она всё же это сделает, я буду уже мертв. Убит тобой. И мне станет всё равно. И бороться больше не захочу. А буду хотеть только оставить всё позади и исчезнуть.
Чонгук тяжело вздохнул. Всё всегда возвращается к его поступку. Обвиняя Чимина, не забудь и о бревне в своем глазу.
А Тэхен крепко сжал руку Гука, мысленно возвращаясь в тот роковой день.
До сих пор всё случившееся кажется каким-то кошмарным сном или просмотренным поздней ночью ужастиком. Когда в памяти остались лишь какие-то вырванные куски событий, собственные зашкаливающие эмоции, а еще паника и страх.
Всё началось, когда он увидел на столбе в кампусе распечатки тех самых фотографий, мгновенно узнав на них Чонгука. Тэхен, не дыша от страха, приехал домой. В голове всё смешалось — шок от того, что произошло, ужас от того, что будет дома, когда станет обо всём известно.
С силой, как птица в клетке, билась только одна мысль: он проиграл. Его сердце выбрало не того человека, и всё самое худшее, что могло случиться — произошло.
Тэхен плакал в своей комнате от боли и унижения, пока не уснул. А проснулся от того, что мачеха вытаскивала его за волосы из постели.
— Ничтожество! Извращенец! Позор семьи! — орала она ему в самое ухо.
Сначала она швырнула сонного и ничего не понимающего пасынка в комод, и он охнул, так как удар пришелся прямо в расслабленный живот. Потом потащила его, спотыкающегося, в ванную и толкнула на пол. Следующим было плечо, на которое Ким неудачно упал, и которое приняло на себя весь удар.
Тэхен задыхался от паники и слез, когда она снова схватила его за волосы и прошипела:
— Урод… Ты не достоин быть в этой семье! Ты — ее позор! Ты — ошибка!
Затем она швырнула Тэхена лицом прямо в зеркало, так, что по зеркалу пошли трещины.
— Смотри! Я сказала, смотри на себя! Видишь? Так выглядят уродцы!
Мачеха была не такой уж мощной, но силы ей давали ее ярость и злость. А Тэхен в те времена был слишком изящным и даже худым как для того, кем нельзя было швырять в стены.
Лицо Тэ уже было разбито, из носа текла кровь. Он почти не осознавал, что происходило, когда она кромсала его волосы. Он даже боли не чувствовал.
— Когда-то так клеймили падших — остригали волосы, чтобы все видели, насколько порочными и ничтожными они были, — говорила она, брезгливо отбрасывая мягкие светлые локоны в сторону.
Тэхен плохо понимал, что происходит, позволил избавить себя от одежды, оставшись лежать бесформенной кучей на полу. Мачеха ушла, напоследок бросив:
— Ты вообще не должен был рождаться! Как бы я хотела, чтобы тебя не было… Придет твой отец — пусть он сам с тобой разбирается.
Тэхен продолжал лежать на полу ванной, обхватив себя руками, дрожа и всхлипывая. Он даже не мог найти в себе силы подняться, попытаться выйти из комнаты. Чонгук и его мачеха слились в его голове в один образ. Этот образ бил его, истязал и унижал. Это не прекращалось в его голове ни на секунду. Он не мог выбраться из этой липкой паутины непрекращающегося ада.
Прошли часы, прежде чем Тэ, голый и избитый, с трудом сумел подняться на ноги. Посмотрел на себя в зеркало. В ответ на него смотрело нечто. Лицо наливалось синяками, губа разбита, нос опух, на голове какие-то бесформенные клочки.
Стирая кровь и слезы, Тэ умылся, промокнув белоснежным полотенцем свое лицо, оставив на нем красные следы.
Подошел к запертой двери и некоторое время тупо на нее смотрел, держась обеими руками за стены. Замок был хлипким, он это знал. Несколько раз на пробу Тэхен попытался толкнуть ее, но плечо тут же прострелило резкой невыносимой болью.
Потом послышался щелчок — кто-то открыл дверь с той стороны. Но когда Тэ вышел, в коридоре было пусто.
Спотыкаясь, он дошел до своей спальни, из шкафа достал первую попавшуюся одежду — чистое белье, штаны, футболку и толстовку. Еще раз посмотрел на себя в зеркало и поморщился от того, что там увидел. Затем вышел из комнаты и спустился по ступенькам вниз — ему необходимо было найти отца и всё ему объяснить.
Внизу слышался крик, орала мачеха, что-то истерично доказывая отцу. Тэхен накинул на голову капюшон и зашел в кабинет отца.
— Вот он! Ничтожество, которое развалит всё, чего ты добивался своим тяжелым трудом! Уродец! Извращенец! Ненормальный!
Она вновь схватила его, причем, за пострадавшее плечо, отчего Тэхен болезненно поморщился, и потащила его ближе к столу, за которым сидел хмурый отец.
Отец смотрел на него с какой-то примесью жалости и отвращения.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — грозно спросил он.
— Я не знаю… Я не знаю, что произошло, — тихо и морщась от боли произнес Тэ.
— Так вот значит, чем ты занимаешься вместо того, чтобы учиться! Вот как развлекаешься! — рявкнул он.
— Я не знаю, что произошло, — упрямо повторил Тэ.
— Я в тебе так разочарован… Ты даже представить не можешь, насколько же я в тебе разочарован! — отец впечатал кулак в стол. — Ты ничего не ценил! Я давал тебе в этой жизни всё, ни в чём не отказывая! Но вылезла дурная кровь, и вот!
— Дурная кровь — это мама? — безэмоционально задал вопрос Тэхен.
— Я хочу, чтобы ты немедленно покинул этот дом! Ты больше не мой сын и не часть этой семьи. Ты — ее самое позорное пятно!
Некоторое время Тэхен просто смотрел отцу в глаза. Он говорил: «Папа, я твой сын. Я стою перед тобой избитый и опороченный… Пожалуйста, помоги мне… Пожалуйста, спаси меня…»
— Он — грязь, — послышалось из угла, где стояла мачеха и до этого молча наблюдавшая за ними. — Позор для всех: для семьи и для компании.
Тэхен продолжал смотреть в глаза отцу, и тот, не выдержав, отвернулся.
— Уходи, — сказал, даже не глядя на сына. — Не хочу больше тебя видеть. Собери свои вещи, возьми всё, что хочешь, и уходи.
— Если это сделает тебя счастливым, отец, — пробормотал Тэ, неловко повернулся и вышел из комнаты.
Возле лестницы стоял испуганный один из их самых старых слуг.
— Послушайте, он немного позлится и успокоится, — быстро протараторил тот. — Вы сейчас уйдите, а потом возвращайтесь. Вот увидите, он отойдет! Вы же его сын!
Тэхен кивнул. Ни на что другое больше не было сил. Он с трудом поднимался по лестнице, еле передвигая ноги — тело болело и было чужим. Потом всё же оглянулся.
— Спасибо, что открыл дверь.
В своей комнате Тэ собрал чемодан, побросав одежду, документы, любимые безделушки и даже несколько учебников. Делал всё на автомате. Сегодня он мало думал, всё было как в каком-то тумане, мозг функционировал с большим трудом.
Уже в прихожей на него вновь набросилась мачеха.
— Ты ни на что не имеешь права! — заорала она. — Такой грязи, как ты, ничего принадлежать не может!
Она выхватила из слабых рук чемодан и швырнула его об стену. Тэхен не двигался. Силы покидали его. Он не мог думать, не мог действовать. Его только очень мутило и хотелось лечь спать.
Он снова окунался в какую-то прострацию, уже плохо соображая и с трудом осознавая, что чужие руки шарят по его карманам, вытаскивая оттуда телефон и портмоне с документами.
Телефон тоже полетел в стену. Кажется, Тэ видел, как она разрезала ножницами пластик его паспорта, водительских прав и студенческого.
— Не смей больше пользоваться нашей фамилией! Не смей позорить своего отца и своего брата! И никогда больше не смей переступать порог этого дома!
Она выпихнула несопротивляющегося Тэхена за дверь и захлопнула ее. Затем повернулась к слуге, с ужасом наблюдавшего за всем этим, и прошипела:
— Кому-нибудь расскажешь об этом — уволю и сделаю так, что больше никогда и нигде не сможешь работать!
Тэхен долго бродил по улицам, не понимая и не осознавая, что ему делать дальше. Поздней осенью быстро темнеет, уже везде зажигались фонари. Тэ оказался перед смутно знакомой высоткой, и он долго смотрел на нее, пытаясь вспомнить, где же мог ее видеть.
Они были здесь недавно с Джинни… Конечно, это дом, в котором живет Ки.
Тэ тупо наблюдал, как из нужного подъезда вышла женщина с собачкой и придержала для него дверь.
— Ну, молодой человек, вы заходите?
Тэхен сглотнул и зашел в подъезд. Поднялся на нужный этаж и долго звонил в дверь, где жил Ки. Никакой реакции.
Кажется, он должен помнить код для входа, который, благодаря общительности Ки, знали все. Замерзшими пальцами Тэхен набрал пароль — 2505 — и чудо, дверь с тихим щелчком открылась.
Он вошел в темноту прихожей, ощущая, как силы стремительно покидают его тело, предавая его. Его сила и уверенность уходили, растворяясь и исчезая.
Непослушными пальцами Тэ снял трубку домашнего телефона и набрал номер, который помнил всегда.
— Ки?
— Джинни, — прошептал в трубку Тэхен и обессиленно рухнул на пол.
— Алло… Тэхен?.. Ки?.. Алло!..
Паникующий Джин нашел своего друга на полу гостиной Ки — код от двери этой квартиры действительно знали все.
— Я не понимаю… Что случилось?.. — причитал он, осматривая избитого и изуродованного друга, который совсем не обращал внимания на Сокджина, ментально пребывая не здесь.
Джин был в такой панике, что по его щекам не переставая текли слезы. Он укачивал Тэхена, дрожащими пальцами приходясь по его коротким волосам, а в некоторых местах и по запекшейся крови, которую оставили после себя острые ножницы.
— Что ты будешь делать? — Тэхен на это только безразлично повел плечами. — Я поговорю со своим отцом, он всё устроит. Послушай меня, Тэтэ, — Джин присел на корточки перед Тэхеном, — что бы ты ни решил, тебе необходимо закончить образование и получить диплом. Если ты не сделаешь этого сейчас — ты пожалеешь, — Тэхен продолжал смотреть на Сокджина пустым взглядом, а тот ощущал громадную панику. — Я поеду домой и решу всё с отцом. Потом вернусь сюда и привезу тебе вещи, телефон, новую симку и всё, что тебе будет нужно. Я звонил Ки, — продолжил Джин, с болью глядя на разрушенного друга, — он в отъезде, его еще долго не будет. Сказал чувствовать себя как дома.
Они сидели на кухне, Джин сделал им ромашковый чай, который сам не любил, но надеялся, что тот поможет Тэхену хотя бы немного расслабиться и отпустить эту кошмарную ситуацию.
— Может, позвонить твоему брату? — предложил Джин. — Он хоть и мудак, но он тебя…
— Нет, — Тэ, который до этого безучастно слушал всё, что говорил Сокджин, встрепенулся и схватил его за руку. — Ни в коем случае не звони Чим-Чиму. Нельзя.
— Но почему?!
— Ему лучше не общаться со мной, — прошептал Тэхен. — Пусть всё идет так, как идет. Эта ведьма не даст ни ему, ни мне житья, пока я буду рядом.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Сокджин.
Но Тэхен только покачал головой.
Джин ненадолго вышел из комнаты и вскоре вернулся с пачкой чистых листов.
— Смотри, Тэтэ, я хочу, чтобы пока меня не будет, ты поспал. Спал так долго, сколько сможешь. Но сначала возьми эту ручку, — Сокджин вложил в безвольную руку друга ручку, которую нашел в шкафу. — Извини, она с перьями, но у Ки других просто нет… И напиши обо всём, что болит здесь, — он коснулся груди Тэ, — расскажи всё самое страшное и самое тайное. Хорошо? Этого никто, кроме тебя, не прочитает. Слышишь меня, Тэтэ? — Ким заторможено кивнул. — Мы потом сожжем это. Психологи говорят, что такая фигня помогает. Я скоро вернусь Тэ, хорошо? Жди меня.
Сокджин поцеловал друга в лоб, обнял его еще раз на прощание и ушел.
В следующий раз они увидятся только спустя почти два года.
Тэхен взял ручку и посмотрел на белоснежные листы. Написать о том, что болит в сердце? Он вывел два слова: «Чон Чонгук». Долго смотрел на эти слова, потом дописал: «Любовь разрушает».
Спустя три дня молчания и одиночества в дверь позвонили. Тэхен набросил на голову капюшон всё той же толстовки и посмотрел в глазок. Водитель Сокджина.
— Это вам от господина Кима, — и отдал увесистый бумажный пакет.
Тэхен открыл его — все его восстановленные документы и бумаги на перевод в университет Корё.
— Я не хочу оставаться здесь, — пробормотал Тэхен. — Хочу уехать из Сеула.
— Я передам. И для вас также есть сообщение. Не пытайтесь связаться с младшим господином Кимом.
Тэхен кивнул.
— Я понял.
Еще спустя два дня тот же водитель принес новые документы на перевод — в Пусанский национальный университет, а также билет на поезд в Пусан.
Тэхен поблагодарил водителя и закрыл дверь.
Утром следующего дня он стоял на вокзале. В той же одежде, в которой ушел из дома и без вещей. Во внутреннем кармане легкой, совсем не по погоде курточки лежали его восстановленные документы и пропуск в Пусанский университет. В руках Тэхен держал исписанные двадцать семь листов. Это всё, с чем Тэ уезжал из Сеула.
Он вздохнул — нет, эти раны больше не болели. Только ныли в особо дождливые дни.
— Я принес это, — произнес Чонгук, поднявшись на ноги и найдя в кресле бумаги, которые положил туда ранее. — Хотел отдать и еще раз извиниться за то, что без спросу их взял и прочитал. Это, конечно, не мое дело, — осторожно добавил он, — но тебе всё же следует от них избавиться.
— Да, — Тэхен кивнул. — Они и написаны были только для того, чтобы потом их сжечь.
— А почему не сжег?
Тэ пожал плечами.
— Обстоятельства.
— Тогда, — предложил Гук, — давай сожжем их сейчас.
— Сейчас? — Тэхен растерялся. — Я так никогда их и не перечитывал, но хотел бы. Чтобы помнить, как всё было, и как именно я тогда смотрел на мир.
— Без проблем, — ответил Чон, снова садясь у костра и накрываясь их общим пледом. — Я тебе зачитаю вслух.
Тэхен был не в восторге от такого, но промолчал.
— Хм, — Чонгук прочистил горло и взял одну из страниц. — Кажется, это самая первая. Читаю. Меня зовут Ким Тэхен, мне 26 лет. Я невъебенно красивый кореец, возможно даже, что самый красивый мужчина в мире. Я умный, интеллигентный и интеллектуальный выходец из элитного класса своей страны, — Ким, который сначала не понимал, что делает Чонгук, сейчас, не сдержавшись, улыбнулся. — У меня не самая простая история жизни, мне пришлось столкнуться и выдержать бой со многими демонами — с теми, которые были рядом, и с теми, которые били изнутри. Но из всех этих битв я вышел победителем. У меня есть классный брат, который ради меня отдаст и продаст свою душу, и будет делать это столько раз, сколько придется. У меня есть потрясающий друг детства, который ни секунды не колеблясь, отдал за меня лучшие годы своей жизни, и не жалеет об этом. У меня есть еще один друг, который прошел со мной сложными тропами и который миллион раз меня выручал. А еще у меня есть просто невероятно красивый, умный и сексуальный парень, который любит меня больше всего на свете и обещает всегда быть рядом. У меня есть крыша над головой, любимое занятие и я живу в райском месте. Так что можно сказать, что я — счастливчик. И дальше у меня всё будет только хорошо. И даже лучше.
— И там всё так и написано? — засомневался Тэ.
— Ага, — подтвердил Гук, давая Тэхену первую страницу, которую тот сразу же, не читая, опустил в огонь.
— А что на остальных двадцати шести страницах?
— О, там красочные описания того, насколько сильно ты любишь своего парня.
Тэ настолько мило захихикал, что влюбленное сердечко Гука сначала на мгновение остановилось, а затем поскакало бешеным галопом.
Тэхен сжег по одной все страницы, даже ни разу не заглянув в них.
Чонгук молча наблюдал за Кимом, потом негромко сказал:
— Если бы в словаре нужно было поставить картинку к слову «сила» — там было бы твое фото. Ты — самый сильный человек из всех, которых я только встречал в своей жизни. И твоя мама может тобой гордиться — несмотря ни на что, ты стал хорошим человеком, — помолчав, Гук продолжил: — Тэ, я не знаю, как я могу загладить свою вину. Но я готов делать это каждую минуту каждого мгновения до самого последнего своего дня.
Тэхен хмыкнул и иронично поднял бровь.
— Это предложение?
— Да, — кивнул Чонгук.
Гук был уверен, что видит смущенного Тэхена. Кажется, это было впервые на его памяти здесь.
И он не мог этим не воспользоваться. Поэтому притянул Тэхена к себе еще ближе, чтобы снова, уже в миллионный раз за эту ночь, прижаться своими губами к его. Тэ прикрыл веки, отдаваясь ласке, но Чонгук своих глаз не закрывал, чтобы смотреть на такого нежного и податливого Тэхена, снова и снова отпечатывая этот образ во всех возможных застенках своей памяти.
Он скользнул губами по его шее и оставил на ней первый, и пока единственный свой засос.
Так, чтобы никто не перепутал — Тэхен теперь с Чонгуком, и это не изменится.
— Я хочу тебя… — пробормотал Тэ. — В себе.
Чонгук широко раскрыл глаза. Ему ведь не послышалось? Правда?..
За то, чтобы взять Тэхена, он готов свою душу продать всем возможным божествам и этого острова, и всей Вселенной.
Гук быстро посмотрел на дом — нет, они не будут заниматься ничем таким в месте, где есть Чимин!
Тэ отстранился, отбросил плед в сторону, и поднялся на ноги.
— Давай закончим уборку.
Чонгук погрустнел. Ок, уборка так уборка…
Еду они сложили в контейнеры и поставили в холодильник еще в начале ночи, но оставался неубранным мусор, не собрана посуда и не потушен костер.
Они очень быстро справились со всем, и уже ничего не напоминало о том, что еще вечером здесь было веселое гуляние.
Гук взглянул на часы — пять утра. Еще немного, и курортное побережье начнет просыпаться.
Тэхен вышел из дома, куда относил дополнительные стулья.
— Пойдем к тебе? — обратился к стоящему на крыльце и задумчивому Гуку.
Чонгук осторожно кивнул, на всякий случай, не надеясь ни на что.
И зря.
Потому что уже в номере Тэхен толкнул Гука, и тот упал прямо на широкую кровать. Чонгук лежал и смотрел, как Тэ с лукавой улыбкой медленно снимал с себя рубашку.
У Тэхена широкие плечи, узкая талия, красивые округлые бедра и длинные ноги. «Идеальный», — в который раз подумал Гук.
Они долго обнимались и целовались, перекатываясь по постели. Потом Чонгук уткнулся подбородком в ложбинку между ключицами Кима, оставляя крохотные засосы и так напоминая о своей любви.
Он смотрел на Тэхена с такой нежностью и с таким обожанием, что если бы в словаре нужно было поставить картинку к слову «любовь» — это было бы его фото.
Тэ откинулся назад, шире разводя свои стройные ноги и глядя на Чонгука из-под опущенных ресниц.
Понимал ли Гук, что это — величайший знак доверия к нему со стороны Тэхена? Конечно. Осознавал ли, что для Тэ показать свою слабую сторону и стать зависимым от него — это огромный, просто невъебенно огромный шаг? 100% да.
Тэхен доверился ему еще раз. Третьего раза не будет. Но Чонгук и не допустит этого.
Не допустит, чтобы еще хоть раз у Тэхена повторились кошмары. Чтобы его накрыла настолько сильная паника, что его мозг предпочел закрыться, потому что опасался, что не переживет эту боль и отчаяние снова. Это ужасно видеть, как сильных людей ломает, и как сильные люди плачут.
Чонгук всё еще помнит тяжесть тела Тэхена, когда держал его в своих объятиях там, на полу кабинета Чимина. Как мелко тот дрожал, как сухие губы бессвязно шептали о том, какое он ничтожество. Как тело Тэхена не пропускало в себя тепло, и насколько Тэ было холодно в том месте, в котором его запер мозг, всё еще не смирившийся с тем ужасным днем.
Нет, Чонгук больше этого не допустит.
Тэ сцепил ноги вокруг поясницы Гука и застонал от плавных движений внутри своего тела. Тэхена хотелось брать нежно, тягуче и долго, постоянно осыпая поцелуями. Так Чон и делал.
— Любовь разрушает, — шептал он, неотрывно глядя в красивые глаза напротив, — но она же и исцеляет.
***
Утром они сидели за завтраком на веранде и, жутко голодные, уплетали за обе щеки.
— Я был плохим другом, — сказал Чонгук. — Поверхностным. Не замечал, что творилось у меня под носом. Видел только то, что хотел видеть. У меня был удобный для меня Минни, и дальше этого я не заходил. В это время с Паком творилось Бог знает что, он играл роль, скрывал и скрывался, сражался со своими внутренними демонами, но я ничего из этого тупо не замечал. Я реально херовый друг.
— Есть возможность исправиться, — заметил Тэ.
— Это то, что я хочу сегодня сделать. Я знаю, что он не видит во мне своего друга. Но я вижу. И в этот раз хочу сделать всё правильно.
— Конечно, чужая душа — потемки, — осторожно проговорил Тэ. — Но с тех пор, как я знаком с Чимом, он по-настоящему дружил и был близок только со мной. Второй человек, с которым он сблизился — это ты.
— Вынужденно.
— Возможно. Но всё же, не это было причиной того, что он столько времени находился с тобой рядом. Думаю, ты ему действительно понравился. Но так как много всего смешалось и наслоилось, то это очень сложно…
— Я понимаю, — Чонгук кивнул. — Поэтому и хочу пообщаться с ним нормально. Пройти через эту его язвительную часть и найти моего Минни. Потому что он там есть. Я это знаю.
— Чим очень хороший, искренний и светлый человек. Ты со мной не согласишься, но для меня главная жертва всей этой истории — он, а не я.
— Конечно, не соглашусь! — возмутился Гук.
— Я всего лишь попадал из ситуации в ситуацию, и вынужден был с ними как-то справляться, — отмахнулся Ким. — А Чимина жизнь каждый раз ставила перед выбором. Нелегким, непростым, ужасным. У него был выбор, но не было возможности не выбирать. И что бы он в итоге не выбирал, Чим обязательно чувствовал вину перед кем-то, из-за чего потом сходил с ума.
— Думаю, здесь каждый из нас останется при своем мнении. Да, Чимина жизнь ставила перед выбором. Но для меня это был выбор не между его матерью и братом (или человеком, которого он любил). А между жертвой и палачом.
Тэхен вздохнул.
— Ты прав, у каждого свое мнение. Но знаешь, мы все — люди. Мы все совершаем ошибки и принимаем неверные решения. Не думаю, что за день до того, как ты сделал те снимки, ты думал: «Сейчас я сдам лабораторную, а завтра накачаю Ким Тэхена наркотиками и опозорю его на весь мир». Но это случилось. Не думаю, что Чим думал: «Сейчас я промолчу, когда моя мать ни за что отчитала брата, ну и что, что потом она будет разбивать его головой зеркала».
Чонгук болезненно поморщился, лишь представив себе это.
— Вот поэтому и существует такая фигня как карма, — сказал он. — Ты делаешь хуйню и думаешь, что прокатило. А потом эта хуйня облетает земной шар, снова возвращается к тебе и херачит со всей силы. Тебя или тех, кто рядом.
В итоге каждый из них остался при своем мнении.
— Для меня Чим всегда будет в приоритете, — добавил Тэхен. Чонгук должен это понимать. Теперь, когда они вместе. — Он — моя семья. Мы с Чимином — двое детей, оставшиеся без родителей.
— Теперь у вас еще есть я.
Тэхен усмехнулся.
— Значит, нас теперь трое.
Чонгук, усиленно желавший поухаживать за своим парнем, намазывал ему маслом уже шестую булочку, и Тэ не знал, куда их девать. Чтобы отвлечь Гука от булочек, Тэхен показал ему сообщение в своем телефоне.
— Это пришло вчера вечером. И сделало меня очень счастливым.
Чонгук скользнул взглядом по отправителю.
— Джексон? Тебя сделало счастливым сообщение от Джексона?
— Балда! — возмутился Тэ. — Сообщение читай!
— «Твой брат теперь в безопасности. С тебя ужин». Ты будешь ужинать с Джексоном?!
Тэхен охреневшим взглядом смотрел на своего парня.
— Ты прикалываешься? Это всё, что ты увидел?
— Ты имеешь в виду часть о Чимине? Ну, видимо, у него были какие-то проблемы, а Джексон их разрулил. Ты мне мозги не запудривай, давай поговорим о второй части сообщения!
Тэхен, не сдержавшись, стукнул Чонгука рогаликом.
***
Чимин неотрывно наблюдал за счастливой парочкой. Да уж… Он покачал головой и внутренне сам себе усмехнулся. Что ж, можно сказать, что он стал ее крестной феей. Или Купидоном. Отвратительно.
— Джейби, ты сделал всё, как я сказал?
— Да, я вывел байк из подвала. Вы уверены, — с сомнением спросил он, — что это хорошая идея?
— Я всего лишь покатаюсь.
— Тэхен против.
— А мы ему не скажем.
