***
После общения с отцом Чонгуку если не стало легче, то уж точно это помогло ему определиться с тем, что следует делать дальше. Отец всё правильно сказал: «Умел накосячить — умей и разгрести». И Чонгук собирался достать свою самую большую лопату. С чего начать? С интернета, конечно. Он залез в сеть, и спустя четыре часа, расстроенный, вылез из него не найдя буквально ни-че-го. Нет, серьезно — ничего! Как такое вообще возможно? Ни одной регистрации ни в одной социальной сети. Даже на сайте их универа он не нашел никакой информации о таком себе Ким Тэхене. Что?.. Однофамильцы были, похожие были, Ким Тэхена не было. Потом Гук пытался отыскать в кладовке какие-то свои старые конспекты, но вспомнил, что всё, связанное с универом, отвез домой, в Пусан. И даже на ноуте не было никакой полезной информации времен его учебы в Сеульском. Затем Чонгук почти уговорил себя связаться с бывшей старостой их группы, но прекрасно помня, что она еще то трепло, побоялся, что таким образом разворошит давно уснувшие слухи, и Тэхена вновь начнут обсуждать. Главная проблема была в том, что по факту сейчас всё, что у Чона было — это имя и фамилия. Но кто такой Тэхен и откуда он — сплошная terra incognita. Всё закончилось тем, что обессиленный своим бессилием Чонгук завалился спать. Благо, в понедельник была не его смена.***
— Чимин. Пак вылез из-под серебристой бэхи. — Что? Нет, не так выразился. Что ты здесь делаешь? — Какие мы злые сегодня. Пришел к тебе в гости. А что, нельзя? Чимин зыркнул на него из-под падающей на глаза челки. Его губы были плотно сжаты и вообще выглядел он как человек, в которого нужно бросить вкусняшкой и отойти метра на два. — Нельзя. Это ты работаешь на себя. А я — птица подневольная. Уволят из-за тебя, — прошипел он сквозь зубы. Ох. Кажется, его друг реально не в духе. Несмотря на откровенно плохое настроение, он всё же полностью вылез из-под машины и кивком указал на дверь. Они прошли к заднему выходу, где работники обычно втихаря курили, пили отвратный кофе и играли в нарды. Один такой как раз разгадывал судоку, но после красноречивого взгляда Чимина буквально испарился. Чонгука всегда удивляло, что люди чаще всего побаиваются его друга, хотя тот на самом деле милейшая булоч… — И? — отрывисто бросил Пак, недовольно сверля глазами мнущегося Чонгука. — У тебя две минуты. Ок, сейчас Чимин вот ни разу не похож на булочку. — Я хотел поговорить о Тэхене. Пак с шумом выдохнул, засовывая руки в карманы. — Я больше не хочу об этом говорить. — Минни, — Гук хотел было по привычке коснуться друга или потрепать его по щеке, но отвратное настроение Пака заставило Чонгука держать свои руки при себе. А то еще откусит — кто знает? — Я понимаю, что тебе нелегко говорить на эту тему и вспоминать, но я думаю, что Тэхен жив. Его просто нужно найти. Кто знает, может он надеется, что его найдут? Чимин красноречиво выгнул бровь. — Да неужели? — язвительно поинтересовался он. — Ты думаешь, я его в свое время не искал? Чонгук проглотил обидные слова, которые почти вырвались из его рта. Он не хотел ругаться со своим единственным другом. Два дня назад, спросив его про Тэхена, Чонгук будто открыл ящик Пандоры и выпустил наружу что-то темное. Потому что теперь Чимин постоянно был не в духе. — Давай после работы посидим? Где хочешь? Можем перекусить в нашей закусочной. — Угощаешь? — наконец, сдался Чимин. — Конечно! — Гук широко улыбнулся. — Когда заканчиваешь? — Где-то в семь. — Я буду ждать уже на месте. Чмоки! Чимин лишь раздраженно выдохнул.***
Иногда они проводили время в закусочной у одной пожилой аджуммы. Она прекрасно готовила, цены были очень даже приемлемыми для кошельков автомеханика и владельца небольшого магазина пластинок, а еще она всегда добавляла в их с Чимином порции в полтора раза больше еды. Что поделать, они — красавчики, и даже пожилые аджуммы не могут устоять перед их обаянием! В этот вечер друзья очень вкусно поели — их стол буквально был забит под завязку. Кроме обычных закусок каждый заказал по две порции пулькоги, самгепсаля, острого супа твенджан ччигэ, а на десерт — тток, бинсу и консервированные в меду фрукты. Ну и соджу, много соджу, естественно. Что сказать, далеко не платиновая карточка Чонгука в тот вечер знатно так обнищала. В этот раз Гук решил действовать умнее, и о Тэхене с начала ужина даже не заикался. Они очень хорошо посидели, и Чимин вновь напоминал старого и такого любимого Гуком Минни. Когда Пак уже знатно так набрался и лениво ковырялся в порции ттоки, Чонгук скучающе-пьяным голосом проговорил: — Минни, скажи, а что за семья у Тэхена? — Ты снова начинаешь? — несмотря на то, что Чимин не ответил, его тон был совсем не враждебным, и Чонгук, воодушевившись, продолжил: — Хё-ё-н, — опять уважительная речь, и Чимин усмехнулся, — расскажи о Тэхене побольше. — А что ты сам о нем знаешь? — Я? — Чонгук на мгновенье задумался. — Немного. Мы познакомились с ним еще до начала учебного года. Сдавали документы в одно время. Хотя перед этим столкнулись при входе в универ. Кто-то кого-то толкнул, у обоих посыпались бумажки из рук. Мы тогда их перепутали, — я забрал его дополнение к аттестату, а он — мое. Когда это выяснилось, как угорелые бегали по этажам и искали друг друга, — Гук улыбнулся, вспоминая тот день. — Когда нашлись, сначала друг на друга наорали, даже немного руки распустили, потом помирились. А после того, как сдали все документы и отчитались везде, где только нужно было, пошли вместе пить энергетики и заедать их мороженым. Весь день провели вместе, Тэхен меня даже к моему дому провел… На этих словах Чонгук замолчал. Чимин очень внимательно наблюдал за ним, возможно, он был не настолько пьян, как казалось Чону. — А что потом? — Потом начался учебный год, и мы даже оказались в одной группе. — И больше не общались? — Не особо… Наше близкое общение ограничилось только тем днем. — А почему ты с ним не подружился? С кем в итоге закорешился? — допытывался Чимин. — Чонгук, у тебя были друзья в вашей группе? — В нашей?.. — Гук замялся. — Нет, я дружил с парнями с других факультетов. — Почему? Серьезно, почему у тебя не было друзей в твоей группе? — Чонгук молчал, а Пак не отступал: — Чонгук, ау! Ты что, не помнишь? Почему же, Гук помнил. Помнил, как его в первый же день макнули головой в унитаз. За то, что не такой. Потому что группа была приблатненной, а он — на стипендии. За то, что придя в аудиторию, тут же подсел поближе к Тэхену и улыбался ему всю первую пару. Ему сказали не приближаться к Киму, что тот с такими водиться не будет. «С такими, как ты, такие, как мы, дружат только из жалости. Ну, или для смеха». Вначале Чонгук собирался послать всех этих ебланов на три веселых буквы, но стоило ему увидеть Тэхена в окружении напомаженных фиф и местных мажоров, его, такого умопомрачительного в своей элегантной простоте, просто кричащей о богатстве и изысканном воспитании… Он хихикал и смотрелся настолько естественно там, с этими всеми каннамскими отпрысками, что Чонгук просто ушел. И когда позже Тэхен сам подошел к нему, он не захотел с ним даже разговаривать. Чонгук провел четкую черту между собой и Тэхеном и больше никогда ее не пересекал. До того самого дня. Он подружился с парнями с других факультетов, с такими же обычными, каким был сам, и больше ни с кем из богатых зазнаек не водился. Усиленно учился, записался в качалку, на втором курсе появилась первая татуировка на плече, на третьем — пирсинг в брови. Он нарастил зубы, научился кусаться и больше его не трогали. Время, проведенное в стенах универа было не самым радостным — все годы учебы Чонгук держал оборону против всего мира, и сумел выдохнуть только тогда, когда выпустился оттуда. — Чонгук? — Что? — Почему ты не дружил ни с кем из своей группы? — не унимался Чимин. Гук показательно безразлично пожал плечами. — Потому что они все придурки. — Ты из тех, кто не любит богатых? Ну, в смысле, считаешь себя лучше них? — Это они считают себя лучше других! — вконец разозлился Чонгук. Он не любил ТЕ воспоминания. Поэтому, не наливая Чимину и не чокаясь, залпом выпил две рюмки соджу подряд. Пак задумчиво наблюдал за этим, но ни слова не проронил. — Лучше скажи, как вообще тебе, будущему механику, удалось стать лучшим другом родившегося в шелках Тэхена? — В шелках? Не знаю, не присутствовал, — хихикнул Чимин, тоже опрокидывая парочку стопок — одну за другой. — Я тогда, как и он, не знал, что стану механиком. А что, мой высокомерный друг, с механиками дружить нельзя? — Льзя, — буркнул Чонгук. — Я же дружу. Чимин лишь хмыкнул на это. Он закусил долькой лимона, заставив Чона скривиться, будто это он сейчас обсосал кусок этого кислого фрукта. Соджу уверенно дурманило головы обоих, три часа пьянства уже давали о себе знать. Чимин махнул рукой аджумме — типа «еще закуски, плиз», и подпер подбородок рукой. — Чонгук-и, а ты любишь сказки? — заплетающимся языком спросил он. — Хз, брат. В детстве любил. А что? Чимин горестно так вздохнул. — Сказки хороши, мой юный падаван, когда добро побеждает зло. А вот когда наоборот — тогда нет, не очень, — Чимин замолчал, а Чонгук быстро-быстро закивал, мол «продолжай, сэнсэй, я слушаю твои мудрые речи, весь застыв в глубокопочтительном реверансе». — Достаточно одной детали, чтобы хорошая сказка превратилась в плохую. Ну и наоборот, есссесвенно. — Капец, Минни, о чем ты вообще? — Чонгук чувствовал себя конкретно так набравшимся. Он принялся без разбору доедать всё, что было на столе. Кимчи? Хорошо. Намуль? Дайте два. — Вот представь Золушку. Представил? — Ну. — Жила себе, не тужила. Тут появилась злая мачеха с двумя красапетами. Или сколько их там было? Я не помню: ( — В мультике две, в фильме — три. Или наоборот. И еще где-то была одна. Я тоже не помню: ( Чимин и Чонгук загрустили. За это выпили еще по рюмке соджу и заказали еще четыре бутылки. — В общем, — продолжил Чимин, — эта тупая п@зда быстренько отправила настоящую дочь в чулан, а ее место заняли ненастоящие дочки. Мачеха насрала в голову папашке, тот забил на родную дочку и занимался только ненастоящими. Как их называют? — в этом месте Чимин икнул и вопросительно уставился на своего сотрапезника. — Э-э-э. Суки? — Блять, Чонгук! Как называют ненастоящих детей? — Мать твою! А я откуда знаю?! В смысле тех, которых не существует? Чимин бросил на Чонгука полный ненависти взгляд. — Неродных, Куки, неродных! — А. Понял. Зачем так орать?.. Пачерецами… Пачерками… Тьфу! Блять! Падчерицами! — Точно. Пачерицами… Мда. Так вот, после всей этой херни жизнь у Золушки стала держисьпокрепчемыпадаембезпарашюта. Но! Появляется добрая-предобрая фея-феечка, наша замухрышка едет на бал, находит там себе принца и — «прощайте, неудачники, я всегда вас ненавидела». Хэппи-энд. — Хэппи-энд — это хорошо, — разулыбался Чонгук, — хэппи-энды я люблю. — Да, но что было бы, если бы фея не появилась? — Что было бы? — переспросил Гук, усердно доедая подсунутый аджуммой поккым и так же усердно отрыгивая. — Замухрышка, брошенная всеми и нелюбимая всеми, закончила бы свою жизнь в подвале. — Золушку держали в подвале?! — пьяно распереживался Чонгук. — Пфф. Возможно. Я не помню. После этого было еще раз по стопочке, еще один перекур (аджумма бросала на них красноречивые взгляды — в ее заведении не курили — но мы всё еще помним, что она любит красавчиков). — Чимин-и, светоч моих очей, — Чонгук обнял друга и положил ему голову на плечо. — Ты не закончил свою мысль. Почему Золушку держали в подвале? — Я не знаю… — расстроенно прошептал Чимин и Чонгук всхлипнул. Еще через две стопки Гук дернул друга за волосы, которые вместе с головой Пака лежали далеко не на таком и чистом столе. — Эй! Не спи. Так что там с Золушкой? Чимин со стоном поднял голову и попытался сфокусировать свой взгляд на друге. — Тэхен… Золушка. Отправили его в подвал… Ненастоящий сынок забрал то, что принадлежало настоящему… И фю-ю-ть… Настоящего изгнали из дворца. А фея так и не появилась… На этой грустной ноте Чимин окончательно отключился, встретившись своей башкой со столом. Чонгуку еще придется тащить эту коротконогую тушку к себе домой, но это будет потом. А пока что он раз за разом прокручивал в своей затуманенной голове слова Пака. Чимин знает намного больше, чем говорит. Теперь Чонгук точно не отстанет, пока не вытрясет из него всю правду.***
Утро встретило их надоедливым солнцем, алказельтцером и нехилым таким похмельем. Но обычные трудяги от не трудяг отличаются тем, что как бы они не провели предыдущую ночь, как бы там ни нажрались, утром ровно в положенное время они***
Чонгук смотрел на чек, который так и не был оплачен, хотя пластинка AC/DC «Back in Black» вместе с бумагой