***
Постоянно повторявшийся звук капель воды отдалённо доносится до сознания, заставляет медленно просыпаться, не желая разлеплять слипшиеся глаза после долгого и мучительного сна. А стоящий вокруг холод лишь подталкивает очнуться окончательно. Морозный воздух неприятно гуляет по коже, как только ему вздумается, заставляет покрываться паническими мурашками, волной бегущими по спине и рукам. Хочется вздрогнуть, скинуть с себя эту противную пелену низкой температуры, окутывающей всё тело, которое всеми силами старается сохранить собственное тепло. Он всё не может раскрыть глаза, что странно, словно находится в некой полудрёме. Но прямо сейчас нужно посмотреть на ситуацию вокруг осознанно, постараться логически выяснить — почему же так необычно холодно? Насколько Чжун Ли помнит, в Ли Юэ сейчас стоит прекрасная тёплая погода. Просто идеальная для вечерних прогулок. На которую он, кстати говоря, и выбрался, если мужчина не ошибается и может смело довериться его памяти. Чёрт, звук капель, ударяющихся о холодный пол, эхом раздаётся в помещении. Это сбивает с мысли, не даёт сосредоточиться на главном. А главное сейчас — что вообще с ним происходит и где он находится. Чжун Ли прекрасно помнит, что после долгого рабочего дня в ритуальном бюро «Ваншен», он собирался спокойно прогуляться по улочкам гавани, улавливая различные запахи свежеприготовленной еды и, невольно, подслушивая разговоры, рассматривая только причалившие корабли и наблюдая за прекрасным закатом, напоминающим о былых деньках жизни Архонта. А после…после воспоминания резко обрываются и в голове не всплывает ничего дельного, за что можно было бы зацепиться. Глаза, спустя время, удаётся открыть. И всё-таки, человеческие чувства пугают, заставляют ощущать то, чего не было раньше от слова «совсем». Раньше он не чувствовал ничего подобного, но лишившись сердца Бога, потеряв свою безграничную великую силу — жизнь заиграла необычными красками различных чувств. Страх. Сковывающий всё тело, чисто животный страх. Чжун Ли не понимает — от чего? Что же поспособствовало его резкому появлению? Но эта комната, даже лучше будет сказать, огромное тёмное помещение — вызывает чувство нескончаемой тревоги, противно скручивающей все органы в тугой узел. Его окружают тяжёлые каменные стены, без какого-либо проблеска дневного света. Сплошной серый, мрачный камень, который немного освещает небольшой светильничек, кем-то милосердно оставленный на дубовом деревянном столе. Чжун Ли пытается резко дёрнуться вперёд, но что-то останавливает его тело, оставляя на месте в том же положении, что и до этого. Кожа на коленях противно щиплет лёгкой болью, сообщая, что содрана до крови. Он сначала осматривает собственное тело, почти полностью обнажённое, а значит — лишённое, хоть какой-то мнимой защиты от этого промозглого холода. А после уже переводит взгляд к своим рукам, накрепко прикованным кандалами, которые были натянуты тяжёлой железной цепью и вмонтированы прямо в, находящуюся за спиной, каменную стену. Что происходит? Руки так и чешутся, чтобы сломать к чертям эти ограничивающие оковы, вырвать с мясом цепь, удерживающую мужчину на месте и не позволяющую ему даже с места сдвинуться. Но, к огромному сожалению, новое человеческое тело не обладает подобными безграничными возможностями и Чжун Ли лишь остаётся тяжело вздохнуть, полной грудью втягивая холодный воздух, и постараться успокоить взбунтовавшееся сердце, готовое чуть ли не вырваться из груди…от страха. Вот кто бы мог подумать, что после того, как Чжун Ли лишится своей силы Архонта, его вдруг неожиданно соизволят похитить, да ещё и таким наглым образом. Схватили, как безвольную игрушку с маленького прилавка, и утащили чёрт знает куда, чёрт знает зачем. А он даже не сопротивлялся, по видимому. Вновь проверяя оковы на прочность мужчина морщится от лёгкой боли, когда тяжёлый металл врезается в тонкую кожу запястья, надавливая прямо на косточку и оставляя явный краснеющий след. Колени устают стоять на одном месте, спину начинает ломить, когда Чжун Ли наклоняется вперёд, чтобы немного передохнуть и расслабить ноги. А этот холод, он словно везде, тонкая ткань накинутой рубашки совсем не согревает, лишь заставляет мёрзнуть сильнее. А ещё у него разболелась голова от постоянно повторяющегося звука капель. Они падают равномерно, размеренно, одна за другой, секунда в секунду, заставляя считать. Раз, два, три… На холодной поверхности пола уже образовалась маленькая лужица. Как же хочется пить, в горле слишком сильно пересохло после долгого сна. И желание промочить глотку настолько сильно, что мужчина уже готов тянуться к спасительной воде и, вытянув язык, ловить поочерёдно капающие капельки. Медленные шаги раздаются неожиданно и Чжун Ли резко вздергивает голову в сторону нового появившегося, звука, вздрагивая всем телом. Внутри зарождается странное предчувствие чего-то не слишком доброжелательно настроенного, сердце начинает биться чаще от волнения и мужчина старается уловить слухом чужое передвижение. Любая деталь сейчас может изменить всё и перевернуть с ног на голову, поэтому Чжун Ли, максимально навострив уши, слушает: Шаги совсем тихие, будто человек находится где-то далеко, намного дальше, чем Чжун Ли рассчитывал у себя в голове. Неизвестный будто бы ходит по комнате, занимаясь своими делами, и постоянно поскрипывающий пол под чужими ногами подтверждает эту догадку. Сверху. Звук, определённо, идёт именно оттуда и Чжун Ли интуитивно поднимает голову вверх, рассматривая потертый, довольно старый, деревянный потолок, который раньше совсем не бросался в глаза. Подвал, значит. Что ж, положения вещей складываются довольно…неутешительно, но сейчас важно не нервничать. Остановить поток тревожных мыслей и эмоций внутри себя, ураганом бушующих прямо в голове. Ведь, как понял мужчина, ощутив на себе прилив новых чувств и ощущений с потерей сердца Бога, нервы и тревога, а главное страх — в подобных ситуациях к добру никогда не приведут. Нужно мыслить здраво и…позитивно, что ли? Всегда можно договориться, найти чёртов компромисс и обнаружить нужный подход, некую лазейку к человеку, ведь люди довольно простые существа, если смотреть оценивающе со стороны. И, в конце концов, утешает одна мысль — знакомые и друзья не смогут оставить пропажу человека незамеченной и Чжун Ли уверен процентов так на семьдесят, доблестно пойдут разыскивать пропавшего–бывшего–Гео Архонта. Нужно успокоиться, даже если в подобной ситуации это сделать практически невозможно, но нужно! Прикрывая глаза, Чжун Ли вдыхает воздух грудью. Его дыхание слишком участилось от накатывающего стресса, поэтому… — О, вы очнулись? — знакомый, до одури знакомый голос слышится совсем рядом, от чего мужчина вздрагивает всем телом и удивлённо вскидывает голову к неожиданно появившемуся собеседнику, — Вы так долго не просыпались, что я уже начал волноваться лишний раз. Весёлый голос, наполненный различными эмоциями — ласкает уши, ворошит воспоминания. Этот голос раздаётся прямо перед лицом. И его обладатель совершенно не вписывается в окружающую обстановку, он как лучик солнышка, кажется тут абсолютно лишним. Чжун Ли, немного недоумевая, рассматривает знакомую копну рыжих волос, спадающих прямо на чудесные голубые глаза, обрамлённые пышными ресницами. Парень сидит перед ним на корточках и хитро улыбается, рассматривая удивительную картину перед собой. На нем сейчас самая обычная одежда, рубашка, брюки и высокие сапоги. Нет привычного броского костюма, в котором парень обычно расхаживал по гавани…что довольно странно, он никогда не менял свой образ перед другими, всегда носил что-то однотипное. А сейчас…сейчас он выглядит как-то…по-домашнему? — Сам Моракс, да ещё и на коленях, немного смущает, знаете? — он, как-то странно, усмехается и, тяжело вздохнув, когда не получает ответ, поднимается обратно на ноги. Как он так бесшумно вошёл? Маленькая искорка надежды загорается где-то внутри. Подмога? Так быстро? Сердце в груди медленно успокаивается, начиная биться размеренно и мирно, ведь понимание, что давний знакомый пришёл на помощь, в какой-то степени, радует. Даже если они расстались не на самой доброй ноте, но…ведь после было примирительное чаепитие, где Чжун Ли лично извинился перед одиннадцатым предвестником Фатуи. А Тарталья, точно так же улыбаясь, прямо как сейчас, повёл себя довольно миролюбиво и принял извинения, а так же крепко пожал ему руку, пообещав, что более подобных разгромов в Ли Юэ не планируется. — Чего же вы молчите, может скажете что-нибудь? — Чайльд подходит ближе, вскидывает театрально брови и укладывает руки на груди, смотря на Чжун Ли выжидающе, — Или вы так рады меня видеть, что потеряли дар речи? — так по-детски улыбаясь, навеселе говорит парень и снова усаживается рядом на корточки, оставляя локти на коленях и продолжая наблюдать за мужчиной. Так близко. Чайльд приближает своё лицо настолько близко, что тёплое дыхание приятно оседает на холодной коже. Он рассматривает мужчину с каждой стороны, с толикой интереса и азарта в маленьких океанах своих глаз. Молчание затягивается на целую минуту и Чжун Ли неожиданно понимает, что от него ждут, хоть каких-нибудь, слов благодарности. Точно, конечно же, парня надо поблагодарить, ибо сам бы мужчина не выбрался без вмешательства чужой помощи. Кандалы на руках слишком тяжёлые, слишком мощные, словно подготовлены для какого-то страшного монстра, нечеловеческого существа, а ноги уже немеют от неизменной позы и давления собственного веса на колени. — Ох, спасибо Чайлд, без тебя я бы не освободился, — Чжун ли по-доброму улыбается в чужое лицо, когда, от всего сердца, искренне благодарит своего знакомого предвестника, — Не мог бы ты поскорее меня освободить? А то руки уже начинают побаливать, — мужчина дёргает запястьями, слушая тихий звон металлических цепей, как бы намекая, что нужно делать дальше после его слов. Но Тарталья не сдвигается с места, лишь странно замирает в одной позе и хитро улыбается, продолжая — мечтательно? — разглядывать прекрасные янтарные глаза перед собой, в которых плескается детская радость и ощущение спокойствия одновременно. Оттого, что на помощь пришли. — Чайльд? — на пробу зовёт мужчина спустя некоторое время упорного молчания, недоумевая хмурясь и тактично, немного натянуто, улыбаясь в ответ. Ведь Тарталья не предпринимает никаких дальнейших поползновений в сторону мужчины. — М? — резко отмирает парнишка, когда слышит собственное прозвище, переводя обратно уже более осознанный взгляд на мужчину, — Что, вы что-то говорили? — Я говорил: не мог бы ты освободить меня, пожалуйста? — Чжун Ли нервно прикусывает свою щеку изнутри, ощущая нечто странное, только что повисшее в воздухе, противное напряжение, которое давит на плечи. Тревожность резко возвращается обратно, но ещё не до конца, а сердце в груди вновь начинает биться чаще, яростнее долбясь о стенки рёбер, словно заранее все поднимая, намного раньше своего хозяина. — Зачем? Вы сами не можете? — глупо спрашивает Тарталья и смотрит на мужчину перед собой, как на какого-то глупого, несмышлёного ребёнка, не сумевшего даже на ноги встать нормально. Чжун Ли молчит несколько секунд, удивлённо хлопая ресницами и рассматривая Тарталью в ответ, а после говорит: — Не могу, я не ощущаю свой элемент…глаз Бога, он куда-то… — и Чжун Ли начинает оглядываться по сторонам, пытаясь найти потерявшуюся вещь. А вдруг она валяется где-то среди этих нескончаемых каменных стен вокруг. Он не мог потерять свою силу, просто не мог быть настолько неосмотрительным… — Вы про это? Переливающийся янтарным цветом камень, идеально округлой формы и со знаком элемента Гео, появляется прямо перед лицом. Тарталья, буквально, тычет его глаз Бога Чжун Ли в нос, заставляя отводить голову в сторону. Мужчина кивает и тяжело вздыхает, старается быть мягче и не напирать на парня, ведь он — единственный выход наружу. — Да, я про это. Чайльд утвердительно кивает, словно сам себе, и вдруг возвращает камень обратно в карман, обратно к себе в карман. Мужчина на подобное лишь непонимающе хмурится и дёргает головой, стараясь разрушить непутёвые странные мысли в собственном сознании. Сплошные глупости лезут в голову, одна за другой, заставляя надумывать лишнего. Парень, наверное, убрал глаз Бога лишь для того, чтобы случайно не разбить, когда будет освобождать Чжун Ли от оков. Да, именно так и будет. По другому просто не может быть, это, если думать логически — невозможно. — Кстати, вы хотите есть? — довольно неожиданно вбрасывает Тарталья в сложившейся диалог и скучающе оглядывает каменные стены вокруг. Этими словами парень загоняет мозг Чжун Ли в некий ступор, он ничего не понимает. Совершенно. Ничего. Не понимает. Чжун Ли сейчас перед ним немного…не в том состоянии, чтобы поддерживать светские беседы, при этом распивая ароматный чай. Чжун Ли сейчас, чёрт возьми, прикован накрепко к стене. Он не чувствует ничего, ниже своих коленей, его ноги онемели, а руки ноют болью, от того, что тяжёлый металл неприятно давит на кости запястий. Он почти что голый, не считая рубашки, которая прикрывает все причинные места. А ещё стоит на коленях и дышит тяжело, от накатывающего стресса и нервов. Ему чертовски холодно, а эти каменные стены похлеще всего давят на создание, заставляя все мысли, в конечном итоге, загоняться в тупик, от чего голова просто переполнена различными догадками и предположениями. Так к чему сейчас предлагать мужчине поесть, если идея освободить его — намного лучше?! Спокойствие, нужно сохранять лицо даже в такой ситуации. В конце концов Тарталья — обычный паренёк, глупый, маленький мальчик, если сравнивать с возрастом самого Чжун Ли. Он хочет веселиться даже сейчас, когда ситуация совершенно не располагает к подобному. — Чайльд, мы сможем вместе поужинать только тогда, когда ты меня освободишь, — немного подрагивая от холода и устало вздыхая, мягко отвечает Чжун ли и старается улыбаться, натянуто, но максимально доброжелательно и мило, лишь бы не задеть парня за живое. — Я могу покормить вас с ложечки, только представьте: сам Великий Моракс, Гео Архонт, вы, господин Чжун Ли, кушаете у меня с рук! — он, широко улыбаясь и тихо посмеиваясь себе под нос, весело проговаривает каждое словечко, при этом активно жестикулирует руками, разводя ладони в разные стороны. — Представляю, — всё же этот ребёнок способен разрядить любую обстановку своим прекрасным характером и, до сих пор, сохранившимся детским задором. Мужчина по-доброму улыбается, представляя перед собой подобную странную картину, — Думаю, это выглядело бы- — Довольно жалко, не правда ли? — припечатывает Тарталья. Его тёплые пальцы оказываются на подбородке, аккуратно приподнимая голову бывшего Архонта выше, ближе к своему лицу. Тарталья вскидывает брови и, как-то непонятно, прищуривается, при этом продолжая странно улыбаться. Чжун Ли не удаётся его разгадать, в данный момент эта задача оказывается непосильной ему, но… Глаза неожиданно распахиваются и кровь словно застывает в жилах. Какого чёрта происходит? Сердце в груди заходится галопом, бешено стучится о стенки рёбер, словно собирается вырваться наружу. Органы снова скручиваются в противный узел, от тревоги… от страха. Аура вокруг парнишки неожиданно становится такой пугающей, такой…мрачной. И воздух вокруг давит сильнее прежнего, мужчина почти задыхается и, что ему совершенно несвойственно, трусливо пытается отстраниться, но пальцы крепко держат его лицо на месте, заставляя и дальше смотреть в эти бездонные голубые омуты. Свет от светильника ложится на, когда-то дружелюбно выглядящее, лицо Тартальи так, словно предвестник вылез прямо из детских страшилок, которые юные детишки рассказывают друг другу тёмной ночью, укрываясь одеялом с головой. А его прекрасные глаза вдруг становятся абсолютно пустыми, без лишних эмоций, без единого задорного огонька, что, ещё совсем недавно, играл на дне этих бескрайних океанов. Чжун Ли вдруг чувствует себя загнанным в угол маленьким кроликом. У него дрожат онемевшие колени. — Думаю, зрелище было бы отвратительное, — холодный голос и взгляд стреляют прямо в сердце своей жесткой сталью. — Архонт, стоящий на коленях и ожидающий, когда ложка спасительной еды окажется у него во рту. А может будет лучше, если вы будете ползать по полу, как нашкодившая псина и скулить, прося у хозяина еды? Как вам больше нравится, господин Чжун Ли? — Ч-Чайльд, — дрогнувшим голосом тихо произносит чужое кодовое имя. У него подрагивает всё тело и поджилки противно поджимаются от тревоги. Это странно, поведение парня пугает до чёртиков. — Что такое? — хмыкая и чуть приподнимая уголки губ, отвечают ему. И голос такой — насмехающийся, будто на Чжун Ли сейчас жалко смотреть. — Выпусти меня отсюда, — невольно хмурясь и уже более твёрдым тоном говорит мужчина, добавляя в голос нотки строгости, чтобы, хоть как-то, повлиять на это глупое дитя, которое решило сыграть с Чжун Ли в какую-то удивительную игру. Нужно собрать всю волю в кулак и успокоиться. — Зачем же мне вас выпускать? Вы пообещали мне ужин. Собираетесь нарушить собственное обещание? Чжун Ли чуть ли зубами не скрипит от накатывающей злости. Наглый мальчишка, что смеет насильно удерживать его в этом пыльном, холодном подвале…говорить какие-то глупости и нести сплошную несуразицу. Почему он должен терпеть подобное? Почему он вообще должен ощущать этот животный страх на собственной шкуре и переживать ещё об этом? — Что тебе от меня нужно? — Чжун Ли резко вырывает свой подбородок из чужих пальцев, отворачиваясь к стене и хмуро рассматривая серый камень, — У меня уже нет сердца Бога, нет той прежней силы, я обычный человек, как и ты. Чего ты добиваешься моим похищением? Чайлд снова осматривает Чжун Ли с головы до ног и молча поднимается, расправляя спину и разминая плечи. Он, поджимая губы, разворачивается к мужчине спиной, медленными и вальяжными шагами подходит ближе к деревянному столу, стоящему чуть поодаль от самого мужчины. — Что мне от вас нужно, спрашиваете? — спокойным холодным голосом проговаривает парень, проводя ладонью по плоской поверхности стола и смахивая пыль с кончиков пальцев, — Я…хм, — он задумывается, запинается на секунду, хмурится и прикусывает губы, стараясь сформулировать собственную мысль, подпирает подбородок рукой и задумчиво разглядывает пол у себя под ногами, — Думаю, что я хочу вас…сломить? — в конце концов говорит он, усмехается и разводит руками. — Сломить? Зачем? — удивлённо переспрашивает мужчина. — Хотя нет, тут больше подходит слово — сломать, — говоря это, парень вновь подходит ближе, но, перед этим, заранее выкладывает из кармана глаз Бога, осторожно положив светящуюся вещицу на деревянный стол. — Я, к вашему сожалению, оказался очень обидчивым, господин Чжун Ли, даже слишком. Я доверял вам, как другу, не просто знакомому. Верил, внимая каждому вашему лживому слову, уважал вас, как хорошего, добросовестного человека, чтобы потом что? Чтобы вы обвели меня вокруг пальца этой глупой ложью? — Но ведь- — Нет-нет, одних извинений мне было не достаточно. Я уже не могу воспринимать ваши слова всерьёз. Вы слишком долго лгали мне, а я слишком долго вертелся у вас на крючке. — Чайльд, Архонты… — Чжун Ли устало прикрывает глаза и опускает голову, после того, как выслушивает весь этот детский и обиженный бред. Он не думал, что парня так сильно заденет эта маленькая игра в прятки. Даже не задумывался, что после этого останутся хоть какие-то последствия, ведь не ощущал в этом ребёнке, хоть какой-либо, опасности и угрозы. Видимо — зря. Тарталья снова оказывается перед ним, только теперь лишь немного наклоняется, уже не собираясь присаживаться рядом, как было до этого. — Помните ту милейшую женщину? Так вот, она поведала мне, что я, одиннадцатый предвестник Фатуи, был, всего-то, какой-то пешкой в вашей лживой игре, — жесткие нотки в чужом голосе настораживают, наталкивают на определённую мысль, но мужчина не успевает за неё ухватиться, — Что вы, господин Чжун Ли, меня просто использовали! Рука в волосах ощущается неприятно и мужчина тихо шипит. Пальцы больно оттягивают волосы, резко поднимая голову бывшего Архонта наверх, чтобы в следующий момент их взгляды пересеклись. Глаза у Тартальи блестят ужасающим пламенем и жестокостью, нежно голубые океаны неожиданно превратились в страшный шторм посреди тихой, бескрайней глади, они словно потемнели, будто бы зрачки заполонили весь прекрасный цвет… — И…вот мы уже подходим к вашему ранее поставленному вопросу — зачем же вы мне нужны? — парень как-то недобро ухмыляется и приближается ближе, чтобы после, прямо в приоткрытые губы, открыто заявить: - Я собираюсь использовать вас на полную катушку. — Чт- Чжун Ли не успевает толком ничего сказать — его лицо уже насильно вжимают в чужой пах, а Тарталья нагло двигает бёдрами, тем самым усиливая трение. Жесткая ткань чужих штанов противно проходится по нежной коже, словно наждачной бумагой, оставляя после себя небольшие покраснения на щеке. Рука в спутанных волосах натягивает шелковистые угольные локоны сильнее, чтобы в следующий момент распустить заплетенный низкий хвост и намотать волосы на сжатый кулак. Сидящий на коленях мужчина, что-то неразборчиво мыча, старается отстраниться, но неожиданно появившаяся сила в этих руках вдавливает его голову обратно, чтобы Архонт уткнулся носом прямо в ширинку. — Ну что же вы так, неужели не хотите получить прощение? Нужно будет хорошенько постараться, чтобы его заслужить, — он гаденько усмехается, когда замечает, что мужчина напряженно смотрит на него снизу вверх. И, наверное, этот взгляд, словно тушью подведённых, глаз должен был вызывать безграничный страх и панику, но у Тартальи, по видимому, только лишь настроение поднимается и он тихо посмеивается, наблюдая за бесплодными попытками мужчины отодвинуть свою голову подальше от чужого паха. Его руки накрепко скованы цепями, он не может даже толком пошевелиться. Он — ограничен во всем. Сейчас этот несчастный Архонт всего лишь маленькая, непослушная игрушка в руках предвестника. — Мммн, — мычит снизу мужчина, стараясь что-то внятно выговорить, постараться доходчиво объяснить, чтобы парень прекратил этот глупый концерт и пришёл в себя, наконец-то отпустив его. Он перешёл все границы дозволенного, это не останется так просто безнаказанным. — Вы что-то хотите сказать, господин Чжун Ли? — Тарталья на несколько секунд ослабляет хватку в чужих волосах, но не убирает руку, лишь позволяя мужчине немного отстраниться и спокойно вдохнуть. — Хватит! Заканчивай это, Чайльд. Я не маленький ребёнок, чтобы учавствовать в твоих глупых играх! — тяжело дыша и сильнее хмурясь, на громких тонах заявляет мужчина, чуть ли не крича во весь голос. Он пытается вырвать собственную голову из сильных рук, но, тем самым, причиняет себе боль, ведь волосы с треском натягиваются обратно и несколько прядок, всё-таки, отрываются с чужой головы. Тарталья молча смотрит на его глупые попытки, без толики эмоций, а после просто, второй рукой, умело расстёгивает на себе штаны и немного приспускает белье, оставляя ненужную ткань болтаться на бёдрах. И перед возмущённым лицом появляется чужой…член. Чжун Ли сразу же с отвращением отшатывается в другую сторону, раскрывая в немом шоке глаза и неприязненно кривясь от одного лишь вида чужого органа прямо у своего лица. Его сейчас стошнит, ему неприятно, неловко и стыдно одновременно. Это ужасно, Тарталья делает такие вещи…с ним…чтобы сломать? Зачем же так, можно же просто избить до потери пульса… Да лучше убить, чем насмехаться подобным образом и обращаться так жестоко с человеком. — Если не будете сопротивляться — не будет больно, — спокойно и довольно доходчиво объясняет парень, наблюдая за последующей реакцией. Мерзость. — Я не буду этого делать…нет, ни за что, — тихим, немного подрагивающим голосом мужчина пытается донести до парня свою неприязнь. Он жмурит глаза и пытается отвернуться, почти выворачивая свою шею на сто восемьдесят градусов, и мышцы уже начинают завывать болью, а шейные позвонки дают о себе знать тихим хрустом, но…он не сможет повернуться обратно, это невозможно. — Ни за что в жизни я не сделаю подобного, хоть убей, я не… Его голову резко и насильно разворачивают обратно, от чего шейные позвонки снова жалобно хрустят. У Чжун Ли глаза испуганно смотрят прямо туда, на чужой пах, где рыжие завитки волос скапливаются прямо у… Святые Архонты. Нет-нет-нет. Мужчина сильно жмурит глаза, закрывается и вертит головой сквозь боль, пытается оторваться, вырваться или хотя бы отвернуться, лишь бы не видеть. Он уже даже не обращает внимания на крепкую хватку в своих волосах. Слышится, как Тарталья сверху тяжело вздыхает, явно набираясь терпения, которого ему катастрофически не хватает. Ещё несколько вот таких «отворот-поворотов» и он, правда, сорвётся. Сделает всё не по плану, всё испортит, снова. Чжун Ли сейчас только ухудшает собственное положение, рушит все нервы парня к чертям собачьим. — Господин Чжун Ли, прошу, не выводите меня. Мужчина не обращает никакого внимания на жёсткий тон и чужие слова, он пытается максимально отстраниться, отвернуться, что угодно, лишь бы не видеть перед собой это. — Это может плохо кончиться, сразу предупреждаю. Мужчина всё продолжает вертеться из стороны в сторону, что-то постоянно бормоча себе под нос. Крутится, жмурится и мычит от неприятной боли, когда рука натягивает волосы до предела, почти вырывая целую копну. И резкий выпад со стороны парня становится настолько неожиданным, что он сразу же успокаивается, застывает на месте и испуганно смотрит на недовольного предвестника перед собой. Затылок, буквально через несколько секунд, отзывается острой болью, а каменная стена оказывается такой твёрдой, что по шее начинает что-то медленно стекать. Тёплое и жидкое, напоминающее…кровь. Его долбанули головой об стену, ему разбили голову до крови… Тарталья что-то ему говорит в следующий момент, но Чжун Ли не понимает, не может разобрать слов, неожиданность удара и противно режущая боль в затылке затмевает все мысли и притупляет рецепторы. Раньше такого не было. Раньше его тело было способно перенести любые удары. Когда в его руках было сердце Бога он всегда сражался до победного, не обращая внимания на сломанные кости и страшные раны… Чжун Ли спокойно мог выдержать удар головой об стену, даже не волновался бы, но сейчас…сейчас всё по другому. — Ч-что?.. — голос панически дрожит, грудь ходит ходуном и дыхание сбивается, поэтому Чжун Ли, почти что, задыхается. — Я сказал — бери в рот и хватит строить из себя истеричную девку, — он быстро пододвигает невольно застывшего мужчину, а точнее — его голову, ближе к своему паху и тыкается полувставшим членом прямо в мягкие губы, вызывая очередной приступ отвращения и тошноты у сидящего на коленях. — Я…я н-не могу… — мужчина дрожит всем телом, ощущая приливы панического страха и толпу мурашек, пробегающих по спине. Он снова, только более замедленно, отстраняется, но волосы до сих пор держит твёрдый кулак, а голову уже возвращают обратно. Чужая хватка усиливается, держа крепко и ровно на месте, уже более не давая лишний раз сдвинуться. — Покажешь зубы — вырву каждый, по очереди. Член снова медленно проходится по сухим губам и парень несильно толкается бёдрами вперёд. Чжун Ли страшно, так до жути страшно, что он, дрожа всем телом, просто в панике приоткрывает рот на встречу следующему толчку, закрывает глаза и тихо скулит, ощущая лёгкий солоноватый привкус на собственном языке. Противно и мерзко, как же это грязно… Тарталья наблюдает за всем сверху, снова осторожно толкается вперёд, позволяя немного привыкнуть к новым непривычным ощущениям у себя во рту. Позволяет немного передохнуть, но лишь на мгновение. Размер чужого органа заставляет широко раскрыть рот, что уголки губ начинают неприятно пощипывать, когда член проталкивается глубже, кончиком почти касаясь стенок глотки. У Чжун Ли слишком маленький ротик, но парня это совсем не смущает, он лишь довольно улыбается, смотря на предоставленную картину перед собой. — Молодец, теперь вас можно назвать хорошим мальчиком, — похвала раздаётся неожиданно, режет уши. Это неприятно, это просто ужасно, но он молча продолжает открывать рот, просто держа член внутри себя. Потому что страшно. Одного удара головой об каменную стену хватило, чтобы понять — сейчас злить Тарталью смерти подобно, а Чжун Ли до сих пор питает мнимые надежды на скорое спасение. Тарталья медленно достаёт свой член из чужого рта, позволяя вдохнуть немного воздуха и расслабить глотку. Это же всё, да? Этого достаточно, для того, чтобы удовлетворить чужую обиду? — А теперь представьте, что это, — парень взглядом указывает на свой пах, — большой леденец. Нужно хорошенько облизать языком и заглотить, чтобы стало вкусно, — снова усмехается парень собственному сравнению, — Приступайте. — Н-но я… — громко сглатывая слюну, старается противостоять словами мужчина, с некой надеждой смотря на возвышающегося перед ним парнишку, который сразу же меняется в лице, слыша чужой протест. Чжун Ли мелко вздрагивает и взгляд отводит, стараясь не смотреть в голубые глаза, которые пугают намного больше, чем подобное наказание. — Вы же хороший мальчик, Чжун Ли? — говоря это, Тарталья отпускает его волосы и просто устраивает ладонь на окровавленном затылке, немного поглаживая по голове и пачкая руки в тёплой крови, — Давайте не будем ещё больше ссориться, хорошо? Чжун Ли с досадой поджимает губы в тонкую полоску и смотрит на чужой пах, испуганно раскрывая глаза и, всё-таки, приоткрывая рот, ожидая последующий толчок, но Тарталья с места не сдвигается, стоит и ждёт чего-то. Чжун Ли непонимающе хмурится и мнётся на месте, медленно поднимая взгляд на рыжего парня, который глядит на него в ответ как-то выжидающе. — Сами, возьмите его в рот сами, — гаденько улыбаясь, почти шёпотом произносит предвестник, кивая на свой член, и продолжает невесомо гладить по голове, размазывая по затылку выступающую кровь и, в какой-то степени, наталкивая на скорейшие действия со стороны мужчины. Черт возьми, это какое-то издевательство. Он должен самостоятельно пройти эту невозможную пытку, ещё и приложить усилия? Чжун Ли не хочет переступать через себя, рушить собственные барьеры гордости, ему противно делать подобное. Страшно и неприятно, он не хочет. Не хочет, но, пересиливая себя, приближает собственную голову ближе к паху парня и дышит прерывисто, чуть не срываясь на паническую дрожь. Ведь выбора сейчас просто не существует. Начни он вновь протестовать, то скорее всего получит что-нибудь посерьезнее травмы головы. А для трезвого сознания это создаст проблемы. Легкое касание влажного языка, когда Чжун Ли облизывает лишь головку, вызывает у Тартальи глубокий вздох и возбужденную дрожь по телу. Мужчина не знает, как подступиться, как пересилить себя и взять в рот, ведь ситуация просто безвыходная. Он, прямо сейчас, абсолютно беспомощен в этой игре, поэтому придётся следовать чужим правилам и идти на поводу. Он обхватывает губами лишь кончик, стараясь осторожно посасывать и обводить головку языком, при этом дрожа всем телом, не то от холода, не то от страха. Движение рук на затылке прекращается и Чайльд просто обхватывает его голову ладонью, направляя, чтобы Чжун Ли взял глубже. Но мужчина лишь вертит язык на конце, не собираясь заглатывать полностью, когда парень хочет совершенно обратного. — Чёрт, какой вы медлительный! — Тарталья сжимает челюсти, настолько, что проступают желваки. Он вдруг неожиданно резко толкается бёдрами вперёд, жёстко проталкивая свой член намного глубже, при этом держа голову Чжун Ли на месте, не давая отстраниться. Мужчина давится воздухом от одного лишь толчка, почти задыхаясь. Слёзы, скопившиеся в уголках глаз, быстрыми потоками хлынули наружу, стекая мелкими водопадами по щекам. Ему больно и противно, член снова касается глотки и проталкивается ещё глубже, от чего из его рта раздаётся тихое мычание и долгий скулёж. Он не может дышать, не может глотнуть спасительного воздуха. Тарталья снова вытаскивает свой член из чужого рта, но лишь для того, чтобы в следующий момент вновь толкнуться внутрь, заставляя Чжун Ли давиться сухим кашлем. — Расслабьте горло! — откровенно рычит сверху парень и вновь толкает бёдра, чувствуя сопротивление с чужой стороны. У Чжун Ли кулаки интуитивно сжимаются, хочется поскорее отстраниться, оттолкнуть Тарталью от себя. Хочется, чтобы эта пытка, наконец-то, закончилась и от него либо избавились, наигравшись, либо отпустили с поломанной психикой на пару. Что угодно, лишь бы больше не чувствовать во рту этот мерзкий солоноватый привкус, дерущую глотку и отвратную заполненность. Никогда в своей жизни с Гео Архонтом не обращались так. Многое случалось: были и бои, которые почти заканчивались скоропостижной смертью, страшные пытки, от зачинщиков которых он после жестоко избавлялся. За все долгие годы жизни Чжун Ли повидал и испытал на себе многое, но чтобы такое…это с ним впервые. Он сам пытал противников, но до такого унижения никогда не опускался. Совесть? Наверное она…просто не позволяла. Да и желания не возникало. Никогда. — Мгх, — скулит сквозь слёзы мужчина, чувствуя отдаленное тепло, когда в его глотку толкаются слишком глубоко, что Чжун Ли носом утыкается в чужой пах, чуть ли задыхаясь и глаза закатывая. Его горло откровенно дерёт, словно он непрерывно кричал несколько часов подряд, а потом даже не соизволил выпить хотя бы стакан воды. Но после накрывает отвратительное ощущение, когда он наконец-то «глотнул» хоть какой-то жидкости. Хочется выблевать всё, что накопилось, когда Тарталья напоследок прижимает его голову к собственным бёдрам, вжимая лицо бывшего Архонта настолько сильно в свой пах, что тот не может дышать несколько добрых секунд. Он бурно кончает прямо внутрь, накрепко держит чужую голову и рычит диким зверем, спуская глубоко и долго, от чего Чжун Ли жмурится и старается предотвратить рвотный рефлекс. А когда предвестник покидает чужой рот, сперма словно тянется за ним, оставаясь ещё и на языке, от чего Чжун Ли всё-таки не сдерживает себя и его откровенно выворачивает на пол всё содержимое желудка. — Ох, ну вы чего, кто это всё будет убирать? — наиграно усмехаясь, Тарталья показательно выражает эмоцию отвращения и брезгливости, когда смотрит на пятно рвоты у своих ног, чуть шаркая ботинком. Чжун Ли дышит тяжело, прерывисто, и просто повисает на тяжёлых кандалах, чувствуя слабость во всем теле. Ему сейчас так погано на душе, что впервые за столь долгую жизнь хочется расплакаться, словно он маленький и несмышлёный ребёнок. Его губы противно саднят, а во рту до сих пор чувствуется неприятный привкус густого семени, которое, вместе с его собственной рвотой и слюной, стекает с покрасневших губ. У него болят колени и запястья, а тело покрывается мурашками от пронизывающего холода, который пробирает до костей. Он ведь, когда-то, был великим Гео Архонтом, Мораксом, Властелином Камня. По щелчку пальца мог избавиться от целого континента, одолеть сильнейших врагов… Он участвовал в великой войне Архонтов, в конце концов! Но сейчас чувствует себя самым жалким человеком в этом огромном мире. Противные чувства и мысли закрадываются в голову, от чего Чжун Ли чувствует себя ещё более погано, чем прежде. Ужасно. Это просто ужасно. Словами не описать… — Точно, вы же были голодны? — Тарталья перед ним присаживается на корточки, смотрит игривым взглядом на обессиленного мужчину перед собой, а после переводит заинтересованный взгляд на месиво из остатков еды и желудочного сока на каменном полу. После таких слов Чжун Ли испуганно вскидывает голову, подумав, что ему послышалось. Показалось. Не может же нормальный человек додуматься до подобного? Уму непостижимо, невозможно… Он с настоящим животным страхом глядит в ответ на Тарталью, который, без капли смущения, опускает свои ладони к полу, собираясь сгрести всё то, что вышло из мужчины несколько секунд назад. — Тогда, может быть, пообедаем? ****