Первый Мудак

      В своём классе я был самым маленьким и незаметным. Учился плохо, уже тогда начал курить и регулярно выпивать. Мои невнушительные габариты и пока остававшееся румяненьким безобидно выглядящее лицо помогли преуспеть в высоком искусстве шоплифтинга.       Эта моя способность помогла мне завести двух друзей, которые показались наиболее подходящими для защиты меня от окружающих.       Первый из них был моим одноклассником-второгодником —Николай «Ник» Сруев (По паспорту — Сбруев).       В свои 15 лет он до сих пор учился в седьмом классе и был чрезчур огромным даже для своего возраста. По сравнению же со мной и моими ничтожными одноклассниками, он напоминал ебанутенького Гулливера среди дрожжащих лилипутов.       Служил мне с верностью хаски. Несмотря на юный возраст уже был законченным алкашом и идеологическим тунеядцем по причине приверженности к АУЕ (запрещённая в России кучка мудаков).        Именно мой талант добывать алкоголь очень помог привязать этого мудака к себе. Служил он без малого год, пока не избил до полусмерти одного паренька, правильно назвавшего его фамилию — «Сруев», за что и попал в колонию для несовершеннолетних.       Так, в 15 лет, когда я ещё сильнее усовершенствовался в моём искусстве, мне пришлось искать нового слугу, который сможет приносить пользу дольше.       Выбор мой пал на одного ёбика по кличке «Кевин», которую я дал ему в честь персонажа моего любимого комикса «Город Грехов». Он учился в девятом классе и собирался поступать в медицинский колледж, чтобы, как он выразился: «иметь возможность причинять людям боль безнаказанно».       Ни габаритами, ни одеждой, ни причёской этот очкарик среди одноклассников, все из которых были пыхтящими акселератами, не выделялся. Кроме, разве что того, что в свои 16 лет у него уже была полноценная щетина на лице, пусть и немного реже, чем у трудовика. Носил он обычно зелёный свитер и брюки цвета хаки. По паспорту его звали Романов Николай Александрович.       Когда я предложил ему пиво, он сначала отказался, но потом подумал и решил — не пропадать же добру. Мы выпили вместе по бутылочке. Он был одиночкой. Из-за этого через какое-то время начал считать меня своим другом и защищать он нападок одноклассников и учителей. Никто не хотел связываться с парнем, имеющим репутацию психа.       В медицинский колледж он не поступил. Провалил психологическое тестирование, к сожалению школьной психологии. Она даже постаралась написать справку, что он спокойный, уравновешенный и с обострённым чувством справедливости, только чтобы избавиться от него. В итоге он остался учиться в нашей замечательной «МБОУ СОШ №10 города Урюпинска».       Как слуга он превосходил своего предшественника многократно. Так как, пусть и не был столь внушителен и верен, обладал живым умом и креативностью, что в деле мудачества является самым главным.       Первый мой хоть сколько-нибудь серьёзный опыт мудачества я предпринял, когда мне было 16, а Кевину 17 лет. Он уже некоторое время наблюдал за одной приглянувшейся ему 14-летней девчонкой, хотя мне показалось, что на вид ей было скорее одиннадцать.       Какой-то шестерящий ему семиклассник рассказал Кевину, что у этой девочки серьёзные проблемы с биологией и её даже хотят оставить из-за этого на второй год. Тогда Кевину, этому психованному гению, который за последнее время каким-то невероятным способом смог выправить свою репутацию. Стал считаться обычным «ботаном» с профилем «химбио», который и стал его прозвищем (до этого его обычно называли «этот псих», а Кевином его называл только я).       В общем, ему пришла в голову идея: попросить нашу учительницу биологии дать ему позаниматься с отстающими из 7-8 классов, так как он мечтает стать учителем биологии (это было полнейшим пиздежом, этот мудак мечтает трахать маленьких девочек и не попадать в тюрячку, где скорее всего будут трахать его, но не будем забегать вперёд).       Тогда она предложила ему позаниматься со мной (вот старая шлюха, хотя я уже тогда знал, что мне стоит взяться за учёбу, чтобы наконец съебать из этого сраного Урюпинска).       Кевин не растерялся и сказал, что уже помогает мне с учёбой (что тоже было сраным пиздежом), ведь я его друг и что он хотел бы попробовать учить кого-то младше и, возможно, сложнее. Тогда эта жирная манда наконец предложила ему позаниматься с той девчонкой.       Он поговорил с ней и назначил встречу в пятницу после школы у него дома. Жил он в частном доме и его родители, как раз, в то время куда-то уехали. Моей частью плана, наградой за которую я получил приличную для меня в то время сумму денег, (заработанную Кевином за лето на какой-то шабашке), было, во-первых, добыть для него ящик пива, которое он не мог купить, так как стремился сохранить репутацию, и, во-вторых, мощное снотворное в виде сиропа, который он собирался растворить в пиве.       Эффект, по его словам, на такой неокрепший организм должен быть убойный. С первой частью плана я справился легко, а вот дальше было сложнее, так как такой сироп в аптеках поставляется строго по рецепту. К несчастью для той девочки, этот сироп покупал для себя директор нашей школы, страдающий тяжёлой бессонницей, и, когда он в очередной раз вызвал меня к себе в кабинет, а сам неосмотрительно вышел, сказав мне ждать и ничего не трогать, я нашёл в его сумке так кокетливо выставляющуюся бутылочку сиропа и, чтобы не быть уличённым в краже, спрятал её в свои боксеры, на то место где благородные доны в прошлом носили гульфик.       В четверг я отдал Кевину пиво со снотворным и получил деньги. В субботу он мне уже с упоением рассказывал: как он замечательно провёл вечер пятницы, какие предосторожности он принял, какие гигиенические салфетки он использовал, чтобы скрыть преступление и что он сказал ей в своё оправдание. Самым удивительным было то, что маленькая прошмандовка согласилась на вторую встречу, на которой Кевин покажет девчонке её фото, которыми намерен шантажировать её ради продолжения банкета.       Он объяснил это тем, что его любимый грех — это грех вероломства, а не похоти, поэтому он попытался сначала войти в доверие той девочки (упс, уже нет). Дальше —больше. Когда Кевин начал на регулярной основе пользоваться ею, то сначала великодушно предложил её мне, после чего я расстался с девственностью (но не с невинностью, так как виновен я был во многом уже давно, несмотря на отсутствие чувства вины). Он начал продавать её за деньги взрослым мужчинам — жителям нашего города и неплохо наварился, даже накопил денег для учёбы в медицинском университете. Я ему завидовал…