Сильфур

      Далеко за полночь, небо уж покрылось мерцающими россыпями звёзд, средь которых ярко пылала пара братьев-лун — Сильмар и Галлар. Небольшой городок, скорее даже большая деревушка, давно погрузился в сон под их светом, казалось бы. Ветер тихо шелестел травами и цветами, и лишь редкие ночные птицы тревожили эту тишь.       Вокруг синел тёмный густой лес, уже успевший покрыться свежей весенней зеленью, вновь оживая после промозглой слякотной зимы. Совершенно юной, светлой и ароматной. Влажные от прошедшего лёгкого дождя мхи и свежая хвоя на самых кончиках веток наполняли лёгкие чудными мягкими запахами, переплетаясь с ароматами ранних цветов и древесных соков.       Чуть далее вперёд чернели пустыми окнами давно спящие дома.       Лишь в поместьице у реки горел свет, шумела небольшая разношёрстная компания. Люди, высокие исфы с блестящими рогами и длинными хвостами, приземистые и пушистые мурзы-зверолюды, некоторые ростом человеку чуть выше колена, — всех понемногу. Видно, здесь проходил аукцион, иль просто очередной скучный вечер аристократов. Возможно, владелец поместья решил распродать ненужные вещи и всякий запылившийся антиквариат, возможно — продаёт то, что купил в столице, возможно — лишь хвастает добром да предлагает вина. Кто знает. В любом случае товары сегодня были очень приятны глазу, жадному до красивых мелочей — безделушки, красивые украшенья, тонкой работы статуэтки, расшитые узорами одеяла, платки, старое столовое серебро и многое другое. Даже несколько трофейных ножей. Хм… пережитки прошлого… Подобные кровавые сувениры сейчас никому не нужны.       Ужасно долгая, даже по меркам исфа, жизнь позволила на своём веку повидать времена, когда эти ножи ещё были в ходу. Их обычно дарили вместе с молодым человеком. Так сказать, к столу. Богачи часто резали «свинку» прямо на пиру, распивая кровь с вином и тут же наказывая готовить мясо. Однако, людская плоть уже давно не то, что подают в пищу. Ныне это вне закона и религии.       Аукцион уж подходил к концу. Многие уже разошлись и разъехались по домам, вдоволь пресытив себя новыми приобретениями и созерцанием картин, да бессмысленными светскими беседами и лишь некоторые остались, дожидаясь последних лотов, среди которых ещё могло попасться что-нибудь стоящее и интересное. Возможно… А может и нет.       Нашёлся среди оставшихся и один примечательный исф, что выделялся богато украшенными мрачными одеждами. Был он уже явно в летах, прожив не одну сотню лет, а может и намного, намного больше. Об этом красноречиво рассказывали посыпанные пепельной сединой прямые волосы, стриженные в короткое каре, так не свойственно короткое для исфов этих краёв, и хвост с густой ухоженной кисточкой на конце, самым лучшим описанием которому было бы «соль с перцем». Небольшие морщинки уже успели залечь в уголках усталых глаз и тонких серых губ, красиво подчёркивая острое и несколько угловатое аристократичное лицо.       Две пары привычных для исфов рогов уже не так молодо блестели, помутнев и чуть выцветя за годы. Даже взгляд статного не по летам, под восемь футов ростом мужчины был пропитан усталостью, пресыщенностью и какой-то странной жутью. Левый светло-серый глаз привычно для исфа поблёскивал в тени зала, но вот правый необычно чернел, светясь белым, словно пустым, зрачком. Прохладный отрешённый взгляд был направлен на парочку мраморных статуэток в виде кошек и горстку старых колец в тёмной шкатулке, стоящих на столике перед Господином Адольфом.       Именно так и величали этого гостя, часто прожигающего часы жизни своей на подобных аукционах, в лавках, на рынках и прочих ярмарках. Любил он старые вещи, очень любил. Столько историй и судеб… Чудная пища для застаревшего скучающего духа. Чудное топливо для успокоенья вечной скуки. Чудное… но невероятно быстро прогорающее. Быстро наскучат и эти блестяшки.       Мужчина явно уже получил от этого вечера, что хотел, и теперь раздумывал, задумчиво попивая хозяйское вино из тонкого фужера, стоит ли тратить время на другие товары. Мало ли, у помещика завалялись какие-то старые сказки, хрустальный графин или наборчик столового серебра… Уходить в темноту прохладной весенней ночи пока не хотелось.       Но всегда и везде наступает время, когда следует уйти, как бы не хотелось обратного.       Исф поднялся, на прощание сдержанно кивнув хозяину дома и взяв с высокого стула у столика длинное, чуть потёртое пальто, изукрашенное вышивкой. Воздух звёздной ночи и впрямь обжёг прохладой отвыкшие от того за вечер лёгкие. Путь к дому не был близок, благо, конь, ожидающий у ворот, позволял сократить его. Пешком, пожалуй, ушло бы несколько дней.       Высокий пегий Авгураль уже давно ждал своего хозяина, ленно пощипывая сладкую молодую траву у дороги, изредка взмахивая длинным расчёсанным хвостом да тряся большой головой. Его единстенный друг. Мало кто горел желанием вести какие-либо отношения со странным старым отшельником. Может, это и к лучшему. Не умел исф общаться, как ни крути.       А конь был под стать своему господину. Пожалуй, ростом с самого Господина Адольфа. Такие уж у них лошади, изящные гордецы и статные высокие силачи, все в своих рогатых хозяев. Пожалуй, самые красивые и ценные кони среди всех трёх народов. Но не всем дано совладать с их строптивым характером и великим ростом.       Исф огляделся, приметив что-то краем глаза. Сверкнули во тьме глаза его. Неподалёку ошивалась странная парочка. Сложно было разобрать в темноте ночи, кто это был. Как назло, фонарей у ворот не было. Мужчина нахмурился, так и замерев у коня. Кисточка его хвоста дрогнула.       Высокий, сутулый мужчина курил чуть поодаль, впившись в исфа взглядом. Рядом с ним — дрожащая от ночного холода фигура в старой ночной рубашке и рваных штанах, что явно были человеку не по размеру. Попрошайки, быть может. Или дешёвая куртизанка с сутенёром, в такой-то час. Разве что не гоже столь дёшевой прислуге искать работы у почтенного двора.       Забавляться сейчас желания не было, мужчина забросил небрежно шкатулочку с кольцами в сумку, уж было собираясь сесть в седло, но…       Тот из людей, что был повыше, видно, приметил небедного господина, скользнув к тому из тени и начав что-то невнятно объяснять. Речь его была заплетающейся, нетерпеливой, грубой и резкой, пускай и не без намёка на хоть какие-то манеры, мужчина часто повторялся и сбивался, потрясывая взлохмаченной светлокудрой головой. Незнакомец явно был не в трезвом сознаньи. Да, чего только не увидишь там, где некому следить за порядком. Ребёнок тех, что побогаче, видно, забавляется, отбившись от рук. Увы, дальние деревни не столь культурны, как того можно было пожелать.       Среди бормотания Адольф хорошо разобрал лишь «пару-тройку сотен» и «не хватает купить кое-что». Конечно, сразу ясно, что это за «кое-что»… Явно не еда или что-то действительно важное. Двое мерзких людишек. Вот так «удача»… господин с отвращением поморщился. Словно куры на зерно, прилипли к первому попавшемуся в богатых одеждах.       Исф слишком устал для разговоров, да и деньжата при нём были. Несколько крупных монет звякнули в больших руках, блестя в лунном свете. Адольф поглядел, для начала, на монеты, а затем вновь на попрошаек. Блестящие глаза вытянулись в щёлки. А стоит ли… В любом случае за такие деньги можно купить много дёшевой дури. Если «повезёт», то на одного гнусного отпрыска станет меньше. А то и на двух. Жёстко и радикально, но… Господин не терпел подобного мусора.       Что ему эта пара монет, в самом деле, однако… Не желал разбрасываться деньгами направо и налево. Хм… Продать б всё его барахло, и можно было бы стать богаче самого торгового Союза Звезды, пожалуй. Если бы Господин только позволил так халатно растрачивать «его игрушки».       Адольф пригляделся, щуря в ночной темноте усталые глаза. Высокий человек с белёсой кожей неспешно подходил ближе, протягивая к господину белые подрагивающие руки в молящем жесте, покорно опустив голову. Господин смог рассмотреть его лучше. Худощавый, осунувшийся, со светлыми, остриженными по плечи волосами, свивающимися в кудри. Небольшие тёмные, словно свиные, глазки казались в ночи чёрными. Изредка поднимались они на господина, быстро вновь опускаясь в землю. Худощавые угловатые пальцы дрожали, перебирая в воздухе. Дрожали, как и бледные губы.       Взгляд его бегал по сторонам, не в силах остановиться на чём-то одном, словно боясь, что кто-то увидит их. Он часто оборачивался, словно в тревоге. Одет он был… Пожалуй, и вправду неплохо для этих мест. Острые, породистые черты лица выдавали в нём богатого отпрыска, как и те самые узорчатые одежды. Но впалые щёки и синяки под глазами совершенно не красили.       Несмотря на людскую строптивость избалованные и жадные до золота юноши и девушки стелются пред рогатыми господами, рассыпаясь в мольбах и комплиментах. Отвратительно низко. «Все исфы богачи» — о том в диких краях слышал, пожалуй, каждый. Глупость.       Адольф не успел ничего сообразить, когда незнакомый человек вдруг напрягся на мгновенье и резво выхватил из рук рогача сумку с накупленными безделицами, хапанув с нею и мешочек монет, тут же спеша улизнуть от господина под самодовольные смешки, крикнув напоследок что-то невнятное, добавив в конце: «Делай что хочешь, если щенок не подохнет».       И правда, перед Адольфом осталась та самая фигура в ночной рубашке и драных штанах. Странный «подарок»… Неужто кто-то снова начал промышлять торговлей людьми? Даже не торговлей. Человечишку выкинули, как обычный мусор, променяв на сумку с горсткой колец и парой фигурок, да пару монет. Столько нынче стоит жизнь здесь?       Ужасно, до чего скатываются человеческие выродки, когда за ними не смотрят. Гнаться за человеком не было желанья. Он бы смог поймать его в два счёта, да толку… От его кармана не убудет. А растрачивать время настолько глупо… Исф фыркнул. Он не считал, что людей следует «держать на цепи» как в прежние времена, но больше контроля им… Не помешало бы в любом случае.       А этот человек… Всё действительно так плохо? В былые времена даже самое плохое мясо не продавали за горсть сущего мусора. Даже маленькая кошка имеет свою цену.       Длинные когтистые пальцы мужчины приподняли лицо человека за подбородок. Исф склонился, словно хищный зверь, разглядывая приобретение. Тусклый лунный свет выхватил из тьмы белое острое лицо господина, да вот только человек не глядел на него. Пустой непонимающий взгляд почти потухших глаз, тонкая струйка слюны вперемешку с кровью в уголке разбитой губы. А руки его всё дрожат… Видно, и этот не гнушался бездумным весельем и доступной эйфорией. Мерзость. Вонь крови, пота и секса. Крови. Но… Так ли всё однозначно.       Делать было нечего. Не оставлять ж его посреди ночи… Встретит кого похуже господина Адольфа. Даже за таким сбродом стоит присматривать. Отара овец не способна жить без пастуха. Мало ли что могло случиться. Конечно, если с ним уже не случилось всё самое худшее…       Исф, всё же… решил забрать незнакомца домой, а после уж вместе решить, как лучше поступить, если человек наконец опомнится. Если ж нет… Что же. Давно он не возился с людьми. Может, «зверушка» скрасит одиночество. Ничего, если вправду подохнет. Не беда. Не первая зверушка, что потеряет он.       Мужчина накинул на плечи молодого человека своё длинное пальто, неуклюже повисшее на хрупком тельце. Да, размерчик, конечно, совсем не тот, однако грело оно неплохо. Всё же сейчас, хоть весна и царствовала не первую неделю, ночи всё ещё были не столь уж приятными. Даже в этих тёплых краях.       Адольф взобрался наконец на коня, усадив юношу перед собой и покрепче прижав к груди. Тот был на удивление худым даже для положения раба или нищего. Совершенно нездорово для человека. Для рогача тонкое, даже худощавое, тело было нормой, а вот люди зачастую могли похвастать крупной или даже пухлой фигурой. Но стоило подумать об этом потом. Не хватало ещё, чтобы человек сейчас простудился. Исфу и так хлопот по дому хватало, а уход за этим мальчишкой в случае чего отберёт последние силы и совершенно не прибавит радости. Адольф одёрнул вожжи, правя коня в сторону своего дома. Громадный иноходец, фыркнув, послушался команды, направившись к лесу.

***

      В этот раз путь домой казался куда более долгим, чем обычно. Множество мыслей роились в рогатой голове господина Адольфа. Солнце встало второй раз, когда мужчина остановил коня у старого дома на опушке леса. То был синий потёртый лесничий домик, переустроенный под лавку с жилыми комнатами и кухонькой наверху. Однако почти все комнаты были забиты старым хламом и пылью. Зачем ж Ему одному столько места…       Поодаль виднелся небольшой торговый город, понемногу начинавший просыпаться. Альмар. «К морю» на местном.       Первые корабли приходили в порт, первые лавки открывались, улицы начинали пестреть яркими нарядами и разными господами. Адольф очень уж любил Яркие города — так исфы называли те места, куда стекалась самая разная кровь, пестрели вокруг полукровки, исфы, люди, звери. Кто угодно от породистого человека — белого или в пятнах, до целых семейных заведений мурзов, с их десятками родственников. Был в этом какой-то забавный шарм. Да и культура здесь была на уровне, чего не сказать о местах прочих. Небольшие Звери хоть и были почтительны к старшим, но родные земли их были холодны и, зачастую, плохо развиты, а люди… Хм… Где как. Однако, много было у них мест совершенно отвратительных.       Впрочем, здесь всё лучше для смешанной крови и плясок, чем на севере. Крепкие северные исфы не считали позволительным давать людям столько свобод, да и «грязи» не терпели. Человек в тех краях всё ещё был не выше собаки. И та порой считалась вольней и смышлёней.       Исф снял с коня сбрую, заведя того в нехитрое стойло. Взяв юношу на руки Господин вошёл в дом, сразу же поднимаясь на просторный светлый чердак. Свободных комнат, кроме этой, не было. Крошечная библиотека, кухня да заваленная до самого потолка кладовка не шибко подходили для отдыха, чего уж говорить о тёмной лавке с кучей хлама, безделиц и откровенно мусора, не нужного, кажется, никому на свете. Пожалуй, отчасти, даже самому исфу. Собирал он всё это лишь от скуки и не мог сказать, что действительно нуждался в большинстве вещей своих.       Комната же под крышей представляла из себя приятное на вид помещение с потёртыми синевато-серыми стенами. Стены были прямые, высота крыши позволяла, а вот потолок — немного покатый. Прямо напротив широкой лестницы со второго этажа лежал мягкий узорчатый ковёр, купленный у каравана пустынных торговцев когда-то очень давно. За ним стояла по истине большая широкая кровать, занимавшая чуть ли не половину всей комнаты. По размеру самого исфа. Кровать эту, со слежавшейся чуть периной, укрывали мягкие одеяла, а на них — яркие узорчатые подушки и покрывала. Стол, стул, масляные, керосиновые и свечные лампы, книги и книжные полки — всё это тут соседствовало с большым количеством мелкого хлама и десятками, десятками звенящих стеклянных палочек на нитках, душистыми букетиками сухих трав, связками мелких бутылочек с чем-то и так далее… Исф как раз хотел доделать некоторые мелкие безделицы… Хм… Может, на следующий неделе, вот только закончит с прочим. А может… никогда. Он ничем не занимался в последние годы. Нет… настроения. Время никуда не денется от него.       Над кроватью и на стене напротив располагались круглые и большие чердачные окна, обвешанные со всех сторон рисунками растений и всё теми же оберегами от сглазов и кошмаров, неудач и болезней. Не то чтобы Адольф был суеверным, вовсе нет. Просто они смотрелись красиво и радовали глаз немолодого господина. То окно, что было у кровати, выходило на чуть заросший сад за домом и пристройку со стойлом для коня, на лес за ним и давно поросший мхом, смешавшийся уж почти с землёй, развалившийся вагончик, крытый истлевшей парусиной. Другое же окно открывало вид на старую дорогу и город вдалеке, но добрую половину пейзажа закрывала пышная раскидистая яблоня, уж давно начавшая цвести. Первые ранние яблоки наливались соком. Самые ранние плоды, что можно было здесь сыскать.       Адольф уложил юношу, на кровать, укрыв одним из пёстрых узорчатых пледов. Тот заснул — видно, совсем выбился из сил. Днём, в пути, он пришёл в себя ненадолго, но так ничего и не сказал. Лишь глядел в гриву коня, не видя. А после вновь уснул, не просидев и часу.       Мальчишка, как оказалось, совершенно не имел белья под этим грязным рваньём, что, однако ж, не сильно смутило господина. В свои века он повидал достаточно нагих юнош в намного-намного более стыдной обстановке. Да и нагих тел перетрогал уйму, не гоже ему хоть на мгновенье смущаться очередного. Или прельщаться…       Налив коню несколько ведёр воды, да сыпанув щедро овса Господин вновь вернулся к гостю. Состояние молодого человека на первый взгляд было более чем плачевным. Многочисленные следы недавних и застарелых уж побоев, разбитая губа, мелкие ранки от затушенных о кожу сигар — лишь малая часть. Скверно. Большего Ада пока что не видел. Он не горел желанием раздевать юношу, пока тот не придёт в себя. Да и, честно говоря, не это лишь держало его. Признать — это было мерзко. Это тело — искалеченное, нескладное, грязное и смердящее вызывало сейчас лишь отвращение. Подождёт пробужденья. Займётся человеком сам, если тот не откроет глаз до вечера.       Так и решив, исф сел в плетёное кресло-качалку у окошка под яблоней, вновь бегло осматривая невольного гостя. А выглядел бы он в лучшие свои годы явно недурно, если позабыть онынешнем уродстве. Уж точно когда-то был во вкусе господина Адольфа. Светлая кожа, скорее всего, приятно розоватая, но сейчас — болезненно белёсая. Стоило юноше чуток согреться, щёки его налились еле заметным румянцем. Утончённые черты лица, тонкие каштановые брови, розовые губы, красивые, длинные ресницы. Длинные кашлановые волосы спутались и, кажется, давно не видели мыла. Однако, решить это — и будут они густы и мягки. А на переносице и щеках пестрел карамельными брызгами десяток-другой веснушек, побледневших сейчас. Должно быть и на плечах тоже найдутся.       Трудно было судить о возрасте… Голод, бледность и худоба, возможно, старили человека. Однако, мужчина дал бы ему чуть больше двадцати, если подумать. Истощение его совершенно не молодило.       Пожалуй, юноша этот напоминал девушку, если глядеть бегло… Не особо удивительно, что ему так не посчастливилось, как бы ни было грустно. Хоть торговлю людьми и человеческой плотью запретили уж как тысячу лет точно, находились подонки вроде того отребья, что спихнул полуживое тело в обмен на какой-то откровенный хлам. «Законы пишут не для него» — лозунг подобного ума. Люди никогда не хвастали порядочностью.       Адольф фыркнул, невольно оскалив белые клыки. С каких это пор он так относится к людям? Весь в брата. Даже и вспоминать о нём было тошно. Вульгарный импульсивный властолюбец, но… Собственно, в чём же их разница?       В любом случае Ада слишком устал. От дороги, болей в сердце и ломоты в костях из-за смены погоды, многодневной привычной бессонницы и навалившейся работы вкупе с мальчишкой — чрезвычайно много дел…