Ты как футбол в моей жизни

Если бы Брэдли знал, сколько людей болеют вместе с ним за Англию ― болеют персонально с ним, моментально откликаясь на короткие сообщения «Ура! Первый гол наш!», «Вперед! Дожмите их!» ― он бы организовал флешмоб. Думай об Англии. Поддержи Англию. Что-то в этом духе. Твиттер взрывался надеждой, отчаянием, снова надеждой, проклятиями и криками, но в этот раз Брэдли узнавал обо всем последним. Тем вечером он смотрел финал с Колином, что само по себе можно было считать состоявшимся праздником. В маленьком спорт-баре было не протолкнуться; возле их столика постоянно толпились, сменяя друг друга, люди ― пришедшие сюда, чтобы в едином порыве отдать голоса за любимую команду. За победу, которую все так ждали. И с каждым забитым, а особенно незабитым пенальти Колин все сильнее сжимал руку сидящего с ним рядом, плечо в плечо, Брэдли. На последнем, отчаянно неудачном ударе, не зная, что надо говорить в таких случаях, он произнес первое, что пришло в голову: ― Ничего. Они еще победят. В следующий раз. ― Когда? Через очередные пятьдесят лет? ― невесело отозвался Брэдли. ― Я не доживу. И он демонстративно упал головой на стол. Жест отчаяния, понятный без слов, в его исполнении был скрашен легкой долей юмора. ― Не утрируй. Никто не знает… Что бы Колин ни пытался сказать, за криками обманутых в своих надеждах болельщиков его не было слышно, а отделываться общими фразами он не привык. Брэдли правильно все понял и потянул его на улицу, куда уже высыпали фанаты, заполняя тротуар, а кое-где ― проезжую часть дороги. ― Да ладно, это же спорт, ― намеренно бодро произнес Брэдли, лавируя в толпе. ― Здесь всегда кто-то проигрывает. ― Если бы ты бил эти чертовы пенальти, ты бы не промахнулся, ― убежденно заявил Колин. ― Ты так в меня веришь? Правда? Брэдли растрогался бы, если бы не был так удивлен. Ему редко говорили слова, которые ― что скрывать? ― он сам хотел бы услышать. Колин ― впервые. ― Я просто хорошо тебя знаю, ― уже более спокойно ответил Морган. ― Когда ты что-то делаешь, делаешь это так, чтобы никого не подвести. Не зря ты был нашим королем. Напоминание о временах, когда они снимались в «Мерлине» и жили одной большой дружной компанией, подействовало безотказно. Эти воспоминания все еще служили лучшим антидепрессантом. Что бы там ни утверждали кинокритики и сам Брэдли, этот сериал внес в его жизнь смысл, придал ей ускорение и сделал Брэдли тем, кем он хотел стать ― человеком, на которого можно было положиться. Так, по крайней мере, хотелось думать. Но с каких это пор Колин стал таким хорошим психологом? ― Футбол ― коллективная игра, ― ради справедливости заметил Брэдли, бросая на Моргана осторожный внимательный взгляд. Разглядеть бы на этом всегда приветливом улыбчивом лице истинные мысли Колина. Раньше Брэдли это удавалось, но за прошедшие годы его напарник по сериалу многократно прокачал умение отмерять эмоции небольшими дозами. ― Все равно кто-то делает больше, чем другие. В тебе это есть, Брэдли. За это я тебя… Колин оборвал себя, словно побоявшись сказать лишнее. ― Любишь? ― неловко пошутил Брэдли. ― Уважаешь? Ценишь? ― Все сразу, ― ответил Колин после долгого молчания, такого долгого, что воздух между ними едва не заискрил от напряжения. ― И еще много чего. Все сложно, Брэдли, слишком много скопилось невысказанного, в двух словах не уместишь. ― Ты никогда не говорил… не намекал даже, ― как всегда в минуты волнения, у Брэдли перехватило дыхание. То, что воспринималось как шутка, простая болтовня, вдруг переросло в самое важное в его жизни признание. Признание в собственной глупости. ― Ты вечно отшучивался, стоило нам завести серьезный разговор, ― просто как факт отметил Колин. И он был прав. Черт, как же он был прав! ― Я готов слушать долго и внимательно, но давай найдем более подходящее для этого место, ― попросил Брэдли. На мосту, где они остановились, уже стали скапливаться люди. Этой ночью в Лондоне трудно будет найти уединение. ― К тебе или ко мне? ― протянул руку Брэдли. ― И я хочу узнать все, что пропустил за эти годы. А футболом на сегодня я сыт по горло.