Профессиональное обучение/formation professionnelle

Ночной город ощущается по-другому. Свет ложится на дорогу, подсвечивает все грехи города до одного, зудит под кожей звуками смеха и плача, люди становятся честными. Или лгут так, будто учились у самого Сатаны. Бывший преподаватель Ли Дон Ук выхватывает ночной город в самой его грешной инстанции. Как мед, он сочится сладко, кровью и похотью. Высокие небоскребы приветливо зазывают внутрь, маленькие кафешки светятся домашним уютом, окна в квартирах горят живым золотом, а тьма, забитая по переулкам, плещется своими пороками. В уродстве найти красоту. Так когда-то ему сказала Пуонг. Спокойно так, броско кинула, что не любит гулять по ночам, потому что тьма вот-вот и без того ее утащит. Стоит ему к ней прикоснуться. А господин Ли любил касаться. Невольно кончиками пальцев провести по раскрытой ладони, ухватить украдкой локон ее волос, столкнуться плечами. Ощутить, какого это — жить без тьмы, лишь на солнечном ярком свете. Он наслаждался. Но всему хорошему приходит конец. Пожилой аджосси глядит на него в зеркало заднего вида, пристально так, долго. В черных маленьких глазах — неподъемная печаль этого мира. — Напротив этого дома, пожалуйста, — останавливает таксиста ДонУ. Звук списания денежных средств приходит аккурат после щелчка закрытия двери. Ли глядит на многоэтажку, выше даже, на небо. Черное прекрасное небо, звезды не прорежутся сегодня сквозь пухлые тучи. Оставят один на один с искусственными огнями и естественным мраком. Четырнадцатый этаж. Лифт приветливо раскрывает пасть, пожирает бывшего преподавателя. — Почему ты выбрал меня? — спрашивает его голос Пуонг, далекий, как звезды. — Ты талантливая, — заученно повторяет Ли. — Врун, — обиженно произносит, шмыгая носом. — Ты ведь влюбился в меня? — И очень догадливая. — Тогда давай оставим все и уедем? Вместе, — теплится надежда в чужом голосе. — Chaque chose en son temps, — вместе с прошлым вторит ДонУ, когда его выплевывают на нужный этаж. Один звонок, дверь открывают сразу же, укутывают в тепло и запах полевых цветов. Он едва ли удерживается на ногах, но в ответ обнимает, постукивает по спине и смеется, когда от его рук вздрагивают. — Ты опоздал, — женский голос недовольно оповещает, заставляя мужчину поежиться. — Не будь чересчур пунктуальной, — усмехается ДонУ, отодвигая от себя фигуру. — C’est la vie. — Ты знаешь, как я не люблю этот язык, — ворчат на него, когда пускают на порог. Он идет следом за хозяйкой, уже накрывшей стол и разлившей по бокалам вино. Красивая женщина, Ли знает ее очень и очень давно, когда та еще была студенткой медицинского. Возраст только украсил, выточил в ней стержень титановый, отточил манеры, ужимки, правду. — Ты можешь жить со мной, а не моим сыном, — протягивает бокалы, улыбается. Темные глаза искрятся. Ли принимает бокалы, скользит взглядом по открытой шее, по тонким запястьям. — Хенджин не против, Тэен, — уверяет ДонУ, но сам и понятия не имеет, что думает младшенький. — Тогда я воспитала отличного человека, — с гордостью откликается госпожа Хван, усаживаясь на широкий светлый диван. — Преданного. Ли чуть щурится. Понимает, к чему ведет разговор быстрее, чем хочет. Не успел даже насладиться вином, а тут сразу к делу. — Все еще думаешь, что он прислушается ко мне? — Он упрямый, — улыбается Тэен, отпивая вино. — Прямо как ты. — Или его отец, — вставляет шпилькой Ли, тоже делая глоток. Тэен усмехается. Пожимает хрупкими плечами, впиваясь жадным взглядом. Дон Ук бы рассмеялся, ее намеки все еще неумелые и топорные, ей бы пообщаться с Эри, у той получалось изящно. — В Штатах ему предоставят квалифицированное лечение, мы навсегда избавимся от проблемы, — заводит старую шарманку Хван Тэен, но резко замолкает. — Он помог нам, все закончилось. Эти женщины… — Тэен, — прерывает Ли, отставляя бокал, — зачем ты меня позвала? И она улыбается. Хлопает невинно глазами. Совсем как раньше, глупо и трепетно. Было ли это ошибкой? Стопроцентной. Ли жалеет, очень жалеет, что остался тогда на ночь. Были трудные времена, они только-только окончили университет, только-только начинали работать. Тэен, впавшая в депрессию из-за развода, из-за болезни сына, из-за несправедливости в этой жизни отчаянно искала успокоения. ДонУ даже не помнит, как так вышло, что они стали почти семьей, и первая ночь, проведенная вместе, была началом какого-то незримого нескончаемого конца. Но никого, кроме себя, Ли не винит. Иногда в него влюбляются просто потому, что он единственный оказывается рядом. И пройти мимо не может. — Я говорила с адвокатами, ДонУ, они могут выдвинуть обвинение в клевете, — сообщает с победной улыбкой Хван, ожидая реакции. Позади должен был разразиться гром. Но тишина остается такой же давящей. Пугающе неестественной. Отчего Тэен немного, но сникает. — Брось, эта девчонка… — Не давала показаний, — прерывает ее Ли, возвращая бокал в руки. — Оставь ее, Тэен. — Шутишь? Она сломала тебе жизнь, — искренне возмущается женщина, резко поднимаясь на ноги. — Ты представляешь хотя бы, что я, мы, пережили? Ты ведь ничего такого не сделал. — Тэен, — обрывает Ли, и взгляд его, холодный и ровный, заставляет госпожу Хван бессильно сесть на диван. — Не лезь больше в это дело. Хочет добавить, что достаточно. Итак жизни порушены, как в тех фильмах про апокалипсис рушатся здания. У них свой конец света, своя пожирающая тьма, пороки, секреты. — Извини, — будто по щелчку изменяется женщина, ее настрой, ее улыбка. Она садится ближе, так, что касается его бедром, и беззастенчиво прикасается к колену. — Давай сегодня проведем вечер вместе? — в ее глазах светится почти маниакальная любовь. Абсолютно не нужная Ли Дон Уку. Он даже глядит в эти глаза иначе, отстраненно, отчаянно. Услышь же, ну, ты достойна большего. А его целуют. Касаются шеи, укутывают цветочными и винными ароматами, гладят, трогают, и если закрыть глаза и очень сильно представить, можно увидеть Пуонг. Или Эри. Две его большие, без сомнения, ошибки. Забавно, что ошибки в его жизни связаны исключительно с женщинами. Звук сообщения заставляет Ли торжествовать. Он успевает вывернуться из ласковых рук, скинуть с себя пьянящие видения студентки, и под недовольные выдохи госпожи Хван открыть телефон. Забери его. Номер не записан, но Ли и так знает, от кого. — Мне надо ехать, — поднимается на ноги ДонУ, поправляя джинсы. — Уже? Зачем? — осыпает его, словно конфетти, вопросами Тэен. — Хенджин попросил приехать. — Ему плохо? — в глазах Тэен опять переворачивается весь мир. За что он безумно уважал ее, любил даже до щемящего удара в сердце. Она умеет любить, отчаянно и нежно, до зубодробящей заботы, до сводящей с ума правильности. — Нет, — тушит испуг в чужих глазах Ли, — мы собирались устроить мужской вечер. — Ему нельзя пить, — строго напоминает Хван. — Его эта подработка в баре официантом меня сильно напрягает, ДонУ. Поговоришь с ним? — Конечно, — обещает просто и легко. Ли натягивает кроссовки, ему всучивают пакет с едой и как бы он не отбивался, не получается. — Передавай привет, он совсем перестал мне звонить, — удрученно выдыхает Тэен. — После всей этой истории, боже… может, я и совершила ошибку, когда согласилась на эту авантюру. Но она сработала. — Прости, ты о чем? — замирает ДонУ, оглядывая женщину под другим углом. Но она не отвечает. Улыбается, пожимая плечами, и отмахивается, делая вид, что не услышала. Ли выходит на улицу, замирая под козырьком. Дождь льется полно, во всю свою нестерпимую жадную силу. Вторая смс-ка пришла сразу же следом за первой, и таксист, все тот же пожилой аджосси, отвозит его в броский стрип-клуб, косо поглядывая на такой обычный, но неуместный атрибут, как пакет с домашней едой.

***

Саито Эри выхватывает взглядом уютные желтые фонари, светящиеся огоньки в окнах кофеин, мирно прогуливающихся людей. Ночью мир обретает краски яркие, но искусственные, ей нравится. Она сжимают руки в кулаки чтобы не чувствовать, как пальцы трясутся. Ей противно от самой себя. Открывает окно на полную, пока такси юрко провозит ее по широким улицам Сеула. Пахнет дождем, но проказник никак не может пролиться на землю. Эри глотает воздух, пыль и собственный страх. Трусиха. Как ты могла, — шумит в голове голос Ынхва. Он не оставил мне выбора. Эри замирает у входа, кажущегося манящим. Сейчас он жадно светит неоном прямо в глаза, а вход точь-в-точь пасть зверя. Зайди и пропадешь. Мимо неспешно вываливаются люди, смеются, танцуют, курят. Саито тоже хочет закурить, но давит в себе все эмоции, идет вперед, проходит мимо охраны, те едва ли окинули ее взглядом. На секунду музыка выбивает из нее дух, свет и темнота причудливо переплетаются, Эри едва ли видит лица людей, только танцующих у шеста, но среди них, даже при беглом взгляде, нет Хвана. Пару секунд на адаптацию, Саито рвется к бару, надеясь найти там Ынхву, но мимо. Их стандартный столик заняли другие люди, Эри пишет девушке, замирая в стороне у бара. К ней подходит танцор, но быстро уходит, словно узнает. Зато Эри выхватывает знакомое лицо в толпе. Ей самой не верится, но она уверенно продирается прямо к заполняющему поднос бокалами Чонину. — Студент Ян, — окликает паренька преподаватель, отчего Чонин чуть не роняет последний бокал. — Преподаватель Саито, — смущенно улыбается мальчишка, и в глазах у двоих растерянность размером с океан. — Я знаю, что здесь работает Хван Хенджин, — начинает Эри, переступая через неловкость быстро и просто. — Мне звонили… — Ынхва? — догадывается Чонин и, будто бы потеряв интерес, ставит последний бокал. — Она вроде уехала, а вот где Джинни, не знаю, помочь вам не могу. — Ян, — Эри осекается, глядя на студента. — Чонин, слушай, скажу тебе честно, ему сейчас плохо… — Из-за вас, да, я в курсе, — кивает Ян и, смекнув что брякнул глупость, улыбается. — То есть, я тут работаю и вижу, ну знаете, многое. То, что вы у него приват заказали, например… — Чонин, — предупреждающе начинает Эри, готовая стукнуть студента. — Я разыщу Порко и спрошу, хорошо? И Ян, как рыба в воде, ускользает. Саито ждет минут пять-десять, проверяет постоянно телефон, звонит сначала Ынхва, а затем, наплевав на гордость, Хенджину. Никто трубки не берет. — О-о-о, милая леди, — Эри невольно вздрагивает от обращения, — вы все так же прекрасны, дорогая. Порко разводит руки в стороны, почти обнимает, да только так и не касается. Замирает оловянным солдатиком, пока позади тенью маячит Чонин. — Why did you come? — деланно удивляется мужчина, округляя глаза. — За Хенджином. — Нет-нет-нет, дорогая, он на дополнительной смене, уверен, копит вам на кругосветное медовое путешествие… месяц, right? — Порко, слушай… — Увидишь его после смены, езжай домой, милая леди, — хлопает по плечам Порко, улыбаясь так, будто отец успокаивает непутевую дочь. — Он приедет в целости и сохранности. И отворачивается. Спешит уйти, но чувствует чужие пальцы, хватающие его на рубашку. У Эри в глазах то ли гнев, то ли страх, но Порко плевать, он вежливо оборачивается и выслушивает всю тираду о желании голубков. — Милая моя, — фыркает мужчина, — ты знала, на что подписывалась. Твой бойфренд — мой танцор. А прекрасным надо делиться, не будь жадиной, езжай домой. Страх уступает место гневу, Саито открывает рот, чтобы послать чертового сутенера, но Ян Чонин успевает вмешаться. Мягко подталкивает в темный угол, уводя подальше от глаз Порко, и, постоянно оглядываясь, сообщает, что Хван действительно сейчас на заказе. — Ынхва сказала, что он накаченный чем-то, — шипит Эри, глядя в глаза студента. Тот хмурится, устало вытирая лицо. — Я не видел его с вечера, — честно признается мальчишка. — Но, обычно, Порко под Хвана выделяет отдельную комнату. — Мы там были, — кивает Эри, вызывая на лице Яна игривую усмешку. — Ничего такого, студент Ян. — Ага, не в свое дело я не лезу, госпожа Саито, — Чонин оборачивается еще разок для профилактики и почти всучивает электронный пропуск в карман джинс Эри. — У вас пятнадцать минут. Саито кивает. Глубоко кланяется, заставляя паренька засмущаться, и тенью просачивается в коридор, где была когда-то. Дорогу она, на удивление, помнит. Ее не останавливают, она быстро прикладывает допуск, чеканит каждый шаг с высоко поднятой головой. Дверь была в конце коридора, вип-комната, перед которой она замирает на секунду. Выдох. Допуск пропускает ее без замедлений. Все в тех же красных тонах, как она помнит, Саито ступает на ковер и замирает. Здесь танцовщицы и танцоры, человек десять. Клиенты, трое мужчин, перед которыми расстилается стол с фруктами, бутылками алкоголя и белым порошком, молодые сыновья каких-то чеболей, дружно смеются, щупают и лапают каждого, кто оказывается рядом. У двоих на коленях по красивой работнице заведения, один с желанием замирает взглядом на парнях. Эри оглядывает двоих парней без рубашки, танцующих больше самих для себя. На их лицах блаженные улыбки, и когда один их них оборачивается, преподаватель невольно сжимает руки в кулаки. — У нас бонус, — протягивает один из клиентов, высокий симпатичный парень, — Спасибо Порко. Он чуть склоняет голову, когда Саито смотрит прямо на него, улыбается, окидывает оценивающим взглядом и жестом предлагает бокал шампанского. — Проходи, — перекрикивает он музыку, и Эри слушается. Проходит, идет неспешно и замирает прямо перед танцующим и не замечающим ничего Хенджином. Его партнер по танцу обращает внимание на нее первым, легко окликает парня, и тот, осовело поднимая голову, замирает. Эри и Хенджин смотрят друг на друга из других миров. Смотрят и не узнают. — Эй, bella, — Эри едва ли замечает, как чужие руки касаются ее талии, — мне нравятся образы строгих недотрог, но тут дресс-код: без верха. Саито лишь видит, как капельки пота скатываются по лбу Хвана, он тяжело дышит, пухлые губы кажутся покусанными и обветрившимися, а весь его вид говорит о крайней степени изнеможения. И еще Эри понимает, что совсем не видит радужки в глазах Хенджина, только огромные зрачки, на дне которых растет отчаяние. Клиент, пристроившийся позади, замечает неладное. Опускает руки, окидывает взглядом сначала ее, потом танцора, и усмехается. — Хочешь проучить Принца, красавица? — словно змей искуситель, шепчет он на ухо незнакомой ему девушке. — Покажи, кого он потерял. — Отвали от нее, — едва ворочает языком Хенджин. Парень улыбается, хитро и широко, почти безумно. Возвращает руки на чужую талию, зарывается носом в волосы, улыбается. — Эй, Сон, твой мальчик мне зубы показывает, — смеется клиент, пока партнер Хвана по танцу отвлекает клиента. — Выбей, мы заплатим, Чонхо, — смеется, не обращая внимание на других, господин Сон. Его руки свободно гуляют по онемевшему телу. Чонхо усмехается, прикасаясь губами к девичьему виску. Ему не хватает крови, а мальчишка напротив, чертова шлюха, постепенно готовится атаковать. — Идем, — спокойно и холодно выдает Хван, делает шаг, но Саито невольно отступает и прижимается к клиенту. — Твоя подружка не хочет уходить, Принц, — смеется Чонхо. — Я бы такую не отпускал. — Лучше тебе это сделать, — грозит Хенджин, и Эри, кажется, выныривает из скованности. — Мы уйдем, — она отступает, вырывается из чужих рук, загораживая собой Хвана. — Простите за доставленные неудобства. Кланяется даже, а когда выпрямляется, наталкивается на изучающий взгляд Чонхо. — Нет, так не пойдет, красавица, — кивает он обреченно головой. — Она уйдет, — пальцы Хвана подталкивают девушку до выхода. — Я провожу ее и вернусь. — Тц, Принц, — Чонхо комично тянет уголки губ вниз. — Надо было свою девушку дома держать, а то она у тебя больно сладкая. Я люблю сладкое. Эри оказывается за спиной Хвана. Стискивает его ладонь, тянет чуть в сторону. Кажется, все испортила, кажется, потасовка неизбежна. — Эй-эй, друзья, — влезает Сон, закидывая, как ни в чем не бывало руки на плечи Эри и Хенджина, — мы тут пришли веселиться. И пьяно улыбается. — Поэтому вам пять минут на разборки, но с условием, что вы оба вернетесь и составите нам компанию. — Она уйдет, — сквозь зубы шипит Хенджин, скидывая чужую руку с плеча. Музыка перестает играть. Танцоры, сбившиеся в кучку, лишь наблюдают, боясь пошевелиться, третий друг пьяно оглядывает представления, а затем так громко смеется, что все обращают на него внимание. — Да пусть валит, у нас что, телок мало? — непонимающе вопрошает он. Хенджин тут же тянет Эри вперед к выходу. Сильная рука Чонхо врезается в грудь Хвана, они переглядываются, усмехаясь друг другу в лицо. — Не забывай, мальчик, кто тебе платит, — облизывая нижнюю губу, напоминает Чонхо. — И что я могу сделать с твоим тельцем. — Тронешь меня, и тебя вышвырнут отсюда быстрее, чем ты выговоришь «Пусан», — вежливо отзывается Хван, обходя клиента. По дороге поднимает рубашку и только когда дверь закрывается, натягивает ее на плечи. Саито замирает, разглядывая его лицо, ищет что-то, какие-то признаки Хвана Хенджина, которого знает, но тот только фыркает и снова тащит ее за руку, как ребенка. — Давай уедем, — перед выходом из коридора бросает в спину Эри. Это действительно останавливает. Хван усмехается, оборачивается через плечо, ищет также на ее лице что-то и не находит. Точнее, находит лишь желание его спасти. — Ынхва позвонила? — А есть разница? — Нет, — кивает Хенджин и толкает дверь. Они скользят мимо людей, Саито крепче цепляется за ладонь танцора, не желая ее выпускать. Охранник с удивлением отодвигается, спрашивая, нужна ли помощь, но Хван пьяно роняет, что нет. Нихрена ему уже не нужно. На улице безумно льет. Заливает в рот и уши, но никто из них не спешит убежать обратно, разорвать, кажется, ту тонкую больную связь. Будь это мелодрамой, они бы уже целовались и все закончилось хеппи-эндом. Но никто из них в хороший финал уже не верит. — Вызови такси и уезжай, — почти по слогам произносит Хенджин, не выпуская чужой руки. Его пальцы чуть подрагивают, когда чувствует успокаивающий жест. Он бы принял его за нежный, обещанный, желанный. Но жалость в чужих глазах видна даже сквозь затуманенный разум и завесу дождя. — Поехали со мной, ты не должен… — Эри, — он обрывает, выдергивая руку, — ты же сама этого хотела. Чтобы я ушел. Саито принимает игру. Простую и ужасную игру «Ложь во благо», она ее так ненавидит, но, видит бог, стала профессионалом в этом. Ее ведь так хорошо обучил преподаватель Ли, и теперь она беззастенчиво пользуется. — Мы все обсудим, — обещает. — Только проспись, я волнуюсь за тебя… Хенджин тоже играть умеет. Потому смеется надтреснуто и рвано, оглядывает с ног до головы, отходит на шаг. — Это ведь мы с тобой такое сделали, — говорит он сам себе сквозь смех. — Маленькая лгунья. — Хватит, Хван. — Езжай домой, Эри, — просит Хенджин, стирая все улыбки с лица. — Сегодня не лучший день для разговора. И уходит. Просто уходит, черт возьми, оставляя Эри на улице одну. Она глупо хлопает ресницами и оглядывается, потерянный ребенок. Дождь больно бьет по макушке, Саито глотает воду и проигрыш. Пару секунд обдумывает, что делать дальше, и решение приходит само собой. Его номер она помнит наизусть. И отправляет сообщение.