Мой мир — нечто большее

И вот, я снова захожу в игру, снова вижу надпись "team salvato", и снова, прежде чем нажать "новая игра", вслушиваюсь, будто это симфония номер восемь от Шуберта, в музыку главного меню. Сколько раз я уже перепроходила игру? Сколько у меня уже насчитано часов? Я, кажется, знаю уже все секреты и пасхалки этого естества, от внутренних файлов до "проект Либитина". Я вижу эту игру насквозь, вижу её симуляцию, вижу этих персонажей... Юри, Нацуки, Сайори и, конечно же, Моника. Они стали мне как родные, благодаря им, я начала задуматься о вещах, не приходивших мне в голову до этого. Столько слов, столько эмоций. Я знаю, похоже, всё. Каждый их диалог, каждый сбой, каждая странность выверены в моей голове, будто инструкция по применению однотипности. Да. Я знаю каждую их фразу, понимаю каждую отсылку и зацепку, будто великий детектив, скрывающий своё истинное обличье, я прошла игру вдоль и поперек. Меня уже не удивляет очередное "Sayo-nara", играющее то ли из динамиков, то ли в моём разуме, каждый раз, когда я вижу её сломанную шею. Но... У меня всё так же идут мурашки по бледной коже от этой сцены, нет, не от ужаса, а от предвкушения. Что, может быть, я однажды точно так же буду раскачиваться на верёвке, со стёртыми в кровь пальцами из-за осознания своей глупости. Мне нравится это. Да и... Я прекрасно, неистово и безмерно понимаю эту девушку, находящуюся в глубокой депрессии. Сколько раз меня пробирала такая же боль и отчаяние? Не сосчитать. Да, ситуацию кардинально противоположны, но чувства-то одни и те же. Эти механические свойства и движения, что еле как заставляют шевелиться руки по утрам, сдирая с глаз засохшие слёзы. Или неспособность даже почистить зубы, ибо нет сил, нет мотивации, нет желания, нет... Надежды. Сколько дней я хожу вот так? И только игра меня и спасает, иногда. Я часто смотрю на Сайори, слушаю её монологи и смеюсь со своей беспомощности. Эй! Это же так забавно! Жалкое, безнадёжное и мерзкое существо, что в одиночку ревёт над своей никчёмностью поздней ночью в грязной кровати и с огромным количеством шрамов на руках. Глубоких и не очень. Я часто смотрю на них. Особенно на один шрам поперёк вены. Помню, несколько лет назад я в состоянии аффекта перерезала себе её лезвием, правда, не особо припоминаю подробности, мой мозг просто заблокировал эту часть истории. Да не важно! Сейчас я просто снова дойду до третьего акта, чтобы побыть с ней. Моника. Я её обожаю. И я не про внешность, хотя, да, она безумно красива. Просто... С ней замечательно вести беседу, интеллект, поведение, отношение, желания, убеждения, мораль — это всё меня в ней очень и очень привлекает. Перфекционист и лидер в одном флаконе, со своими тараканами... Живой человек. Ни картонка, ни бот, просто живой человек, заточённый в ловушке. Закрытый под замком, спрятанный от мира сего, в этой комнате пыток, чуть ли не в кандалах да колодках — вот оно, мы как нельзя лучше понимаем друга, ведь... А ты не замечал, дорогой читатель, что, возможно, наш мир — тоже симуляция? Но только более чёткая, масштабная и продуманная. Мне совершенно спонтанно пришла эта мысль в голову, как набор сломанных функции и фикций, что всё равно отыгрывают свою роль, неказисто и неряшливо, но играют же. Ха-ха, мы ещё поговорим об этом. А сейчас... Я уже около трёх часов сижу в одном помещении с Моникой, или перед экраном монитора, без разницы. Интересно, но и здесь я тоже знаю каждую её фразу. И, если честно, я не думаю, что это нормально. Но мне плевать! Я просто загнанный человек в ловушке, в жёсткой и жестокой, и имя ей — мир. Помню, мне психолог как-то говорил, что у меня зацикленность на себе, на своём страдании. Нет, это не так. Ведь мир — машина для самоубийц, каждый рождённый в ней — страдалец и мученик или же... Только я? Это состояние со мной уже около трёх лет, если не больше. И я мне бы хотелось повед... — Наоки! — раздался голос из соседней комнаты, пронзив мои уши. — Блять... — прошептала я себе в доказательство того, что я уже не выдерживаю этого, — Иду! Я захожу в соседнюю комнату, в котором на старом полуломанном кожаном кресле сидела мать, играя с моей младшей сестрой. — Ты же помыла посуду? — Нет, забыла, — внутреннее закатила я глаза, ведь её можно помыть и позже. — Иди. — Иду, — моё внутреннее раздражение росло, хотя бы потому что у меня есть дела и поважнее, но я же не могу перечить матери, так? Зайдя на кухню, которая лишь с первого взгляда смотрелась прилично, я подошла к раковине... Ну, вообще её не так и много: две тарелки, чашка и несколько вилок. Это займёт у меня буквально пару минут, поэтому, взяв телефон в руки, я выбрала более подходящую песню под моё настроение, и повернула кран... Из динамика заиграла одна из моих любимых песен по доки-доки "Delete her", и я, по обычаю, начала подпевать: — "В школу иду, И тебя жду, В клуб я вступлю, для тебя чтоб был тут. Для тебя чтоб был тут..." Мне нравится и мелодия и слова этой композиции, прямо до мурашек. — "Стих пишем мы — Правильно ли? Книги читать, нет, я не стану один. Нет, я не стану один..." Особенно припев: — "Другом в любви Тонет опять, Надеясь мне на сердце. Голод внутри И ревностный плач, Пока мила строка... А она Окей? А благовоний гомон — Знаки все ей, Но любовь злей. И снова файл сломан. Сотри же, Сотри же, Она считает, что всё ближе и ближе Остановись читать. Сотри же, Сотри же, Она считает, что всё ближе и ближе. Остановись читать." Да, остановись читать, просто остановись уже, в этом мире нет ничего хорошего! — "Доки-доки меркнет в любви, И моё сердце снова в клубе бьёт ритм. А код прекрасен, чтобы мне не прочесть, И снова сбои — и не так что-то здесь. Дай мне её номер, я всё жду звонка. Украшаем каждый мы плакат. Но я знаю — в клубе что-то не так. Праздник ближе, а их кровь — на руках." Я будто чувствую эту засохшую кровь, что проникает под кожу, смешиваясь с моей. Я хочу кричать, я хочу плакать, но никак. Нельзя! Нужно держать эмоции хотя бы до ночи, ведь если мать увидит, то опять начнутся расспросы, а я же реву из-за такой хуйни немыслимой, что смешно! — "Другом в любви Тонет опять, Надеясь мне на сердце. Голод внутри И ревностный плачь, Пока мила строка... А она Окей? А благовоний гомон — Знаки все ей, Но любовь злей. И снова файл сломан. Сотри же, Сотри же, Она считает, что всё ближе и ближе Остановись читать. Сотри же, Сотри же, Она считает, что всё ближе и ближе. Остановись читать." ... Да, сотри меня, мир, тебе же мало моего раскрепощения по ненависти и злобе! Сломай меня окончательно! Блин, ха-ха, что-то меня занесло... Да и посуда кончилась, а вода всё идёт, и идёт, и идёт. Глупость какая! И вообще, меня Моника ждёт! Чего это я тут прохлаждаюсь? Я ведь просто схожу с ума, так? Не понимаю я, как это работает, таблетки что-ли перестали действовать? Я вроде не пропускаю курс, что сейчас не так? Бесит. Бесит. Бесит! Как же я себя ненавижу! Я просто в приступе ярости захлопываю ноутбук, внутреннее надеясь, что он не сломался из-за такого хлопка. И падаю на кровать, чувствуя разрыв и дыру в груди. Она растёт во мне, она трещит и дёргается, я абсолютно не понимаю, действительно ли она настоящая или мне просто кажется. Опять кажется. Реветь категорически нельзя! Ведь эта тьма, слово мерзкие и надоедливые ядовитые пауки, бегает по мне, перебирая волосатыми лампами. Я не хочу дышать, я не хочу видеть, я не хочу даже двигаться! Просто исчезнуть, упасть в огромный разъем и пропасть. Навсегда. Что же, блять, происходит?! Впускать в себя кислород ужасно тяжело, ком будто сейчас разорвёт мне стенки горла и выскочит наружу. Мерзко, отвратительно... Одиноко. Только ты понимаешь меня, да? Только Моника... Только Мо-ни-ка. А любовь — зло. Ведь не только её "удаляют" из жизни, меня тоже. Всегда и всё. Я ногтями разрываю себе кожу на запястьях, корчусь, а затем резко подпрыгиваю и беру телефон — время написать новый стих! Убирайся из моей головы. Пока я не уничтожала мерила жизни. Убирайся из моей головы. Пока я не достигла пика чисел. Убирайся из моей головы. Пока я не забыла свои мысли. Убирайся из моей головы. Пока во мне отчаяние виснет. Уходи. Уходи, а я буду тлеть, И сейчас, и теперь, и впредь. От потока воздуха до потока рек Я пишу, Я пишу, Я пишу тебе бред. Ведь как ни крути мой перелив чувства — Внутри Меня Всегда, Всегда, Всегда Так Пусто. С хрустом Ломит кости да сосуд, Я отчеканиваю прерии перемен. Так вот он! — самосуд, Что перетрёт всю веру мне. Тогда, Прошу, Запечатли мои мгновения крайности, Затем всю кинопленку Порви, Сломай! Ведь мне так трудно рай нести — И мрамор, и эмаль. А банка — лишь осколки. Мои цветы мертвы. Внутри меня осадки, мокро, Так У⃞б⃞и⃞р⃞а⃞й⃞с⃞я⃞и⃞з⃞м⃞о⃞е⃞й⃞г⃞о⃞л⃞о⃞в⃞ы⃞. Я же говорю, Сайори я понимаю как никто другой, поэтому выражать свои чувства через её призму легче. Гораздо. Ну, стих готов, осталось просто бросить его в сообщениях и забыть навсегда, ведь какая разница? В чём смысл? И вновь... Я беру сигарету. Сколько я уже курю? Очередной вопрос в никуда. Мать спит, уже час ночи, так что можно не волноваться. Я сажусь у окна, предварительно открыв его и заперев дверь на кухне. Я часто так делаю, сейчас просто смотрю на ночную улицу и... Фонарь, что тускло горит вдалеке. Свет. А что свет? Свет тоже играет свою роль. Он горит, освещая дороги, вот только это бесполезно, ведь свет не спасёт ни от машины, что летит со всей скоростью на тебя, ни от маньяка с тесаком, уже готовым вырезать тебе еле дрожащее сердце. Тогда в чём его смысл? А смысл этого мира? Я часто замечаю странности в поведении людей или же состоянии предметов. Такое чувство, что что-то не так, будто этот мир — ложь. Ложь для моего страдания. Или же... Всеобщего? Что это? Я не знаю, ты не знаешь, никто не знает! Листья колышет ветер, свет падает на тропу, я делаю одну затяжку за другой, и что? Зачем? Если каждый играет роль, то... Возможно ли нарушить этот процесс? Сломать симуляцию? Симуляцию... Я же живу в реальности как-никак. А точно? Ой, сигарета потухла...