Верь в эти сказки о том, что всё классно — это легко
Я бы не смог, потому и сломался,
Это так просто!
Но я не смог!
**** ****
— Это будет разрыв, я вам отвечаю! — на бледном юном личике впервые за очень долгое время скользила улыбка. — Я бился над ним больше двух недель, даже Робина из тура вызвонил для записи вокала! Ему, кстати, вообще несладко пришлось, потому что так, как я его просил, он раньше никогда не пел вообще. — довольный Алекси крутился на стуле, выстукивая пальчиками на подлокотниках только одному ему понятный ритм. — Запись тоже была не из лёгких. Я впервые одновременно писал вообще все инструменты. То есть не как обычно – последовательно, а прям одно играю и тут же бросаю, хватая в руки уже другой инструмент, пока не забыл прилетевшую в голову мелодию. Тыщу раз всё сносил и переписывал заново, доводя до идеала. Такой хаос был, но это прям вау! — Ты сейчас такой счастливый... — ответно улыбается Нико. — Давненько мы тебя таким не видели, я так рад что всё налаживается. — и действительно восторгом искрилось каждое его слово, Алекси будто бы снова стал тем комочком радости и света, коим впервые пришёл к ним полтора года назад. — Да, всё налаживается. — стеклянную вспышку, коя лишь на миг проскользнула в сапфировых глазах, не заметил практически никто. Алекс сумел вовремя взять себя в руки и вернуться к прежнему образу, вновь солнечными нотками наполняя красивый голос. Не могло быть иначе, ведь детище, на которое было потрачено столько сил, в которое старательно были вложены все оставшиеся осколки его светлой души, наконец завершено. Лебединая песнь его жизни – осталось только показать её миру. — А ещё там семплов по минимуму – решил, что так в этом случае будет лучше. — Еdm диджей связался с рокерами. — усмехается Йоонас, заставляя улыбнуться и всех остальных. Откинувшись на большой усилитель, он вновь отпил пива и протянул банку обратно Алекси. — Да, это не совсем то, что я всегда делал, и что от меня бы ожидали в рамках проекта "Алекс Маттсон"... — кивает тот, забирая из рук Порко, как отказалось, уже пустую банку. — Чёрт, Йоонас! — в ответ на что тот лишь смеясь показывает язык. — Связался блин. С рокерами. — наигранно хмурится, доставая из портфеля новую порцию хайнекена. — Короче да, думаю, люди тоже это заметят. Но чёрт, к чему вообще себя ограничивать рамками какого-то проекта? Мой проект — чё хочу, то и делаю, в конце концов. Да и этот эксперимент — реальное творчество от начала и до конца, просто вау, со мной давно такого не было... — Пусть такое будет почаще. Серьёзно, творчество – это круто! — вновь одобрительно вставляет Нико. — Точно. — коротко и ёмко подтверждает Томми, тут же закидывая одну из поломанных барабанных палочек прямо в макушку вновь потянувшегося за чужим пивом Порко. Вечер поздней осени звучал промозглым дождём за окном на холодной улице и звонким смехом друзей, задержавшихся после репетиции на студии, источал аромат крепкого кофе и мягкость жёлтых светильников вдоль стен, согревал теплом батарей и случайных дружеских касаний и объятий. Всё словно вновь вернулось на круги своя, в то время, когда репетиции были каждому в радость, а не в тягость, когда Нико травил шутки и заводил друзей своим смехом, а не отчитывал и материл, когда и Томми с удовольствием оставался насколько мог до смены, а не пытался сбежать в больницу при первой же удобной возможности, когда сам Алекси... милый Алекси... улыбался... и был собой... "Что-то не так" — чувствовал Йоэль, нутром чувствовал. Слишком уж сильно изменилось его поведение после 2 ноября, слишком... резко... От апатии перешёл в активную фазу, много не спал и постоянно куда-то торопился... В жесты и движения добавилось какой-то дёрганности и нервозности. Пусть ранее Алекси и был довольно энергичен, подобное сейчас же скорее настораживало. Его общительность вышла на какой-то аномальный уровень, даже активнее, чем он со всеми контактировал раньше... При этом словами и делом он словно всеми силами пытался дать понять, что всё нормально, всё отлично. Но Йоэль чувствовал – не всё. Что-то произошло. Но что конкретно – он не знал, и это пугало. // _.flashback._ // — Ну тише ты, тише... — неуверенно, словно ещё не до конца освоив наконец полученную правду, приобнимает Йоонас, поглаживая старшего по спутанным светлым волосам. — Думаешь, ждал..? — Скорее всего. А я, блять, на кухне сидел. Думал как жить теперь буду. — гневно сжимает руки Хокка. — Блять, просто чудовище... — последнее срывается с его губ оглушительным полушёпотом, словно приговор. — Бедный Лекси... Не удивительно, что он не хочет меня видеть... Так жестоко... Я бы тоже после такого не хотел себя видеть... — Так, тише, не накручивай. Если бы и правда было так – он уже бы ушёл из группы. — задумчиво поглаживает его по плечам Йоонас. После этого признания тревога старшего постепенно начинала передаваться и ему. Ведь он знал Хокку. Как облупленного знал. Но он даже близко не знал так Алекси. А то, что о нём понимал, скорее вселяло... страх. — Ты сам-то... как? Ну то есть... ты же понимаешь, что вам всё равно придётся всё это... — Не знаю, Йон. Я не знаю. — резко вскидывает голову Хокка, стеклянным взглядом обводя линии теней веток старого дерева напротив окна. — Так запутался уже. С концами... Я просто не мог ему там соврать, понимаешь. Ты хоть представляешь каково это? Дать ложную надежду. Я просто не могу так с ним поступить... Только не с ним. — ненадолго замирает, напряжённо закусив губу. — Да и... о чем нам говорить, Йон. Любыми своими действиями только хуже делаю. Сильно хуже... Он же... — старшего постепенно начинает охватывать паника, Порко это чувствует, вновь аккуратно прижимая того в объятиях. — Он сам просил время Ему дать. А я и не вижу уже других вариантов. — И ты просто... оставишь всё как есть? — младший решил не вытаскивать из ослабевшего Хокки то, о чём он явно хотел сказать, но не стал. Да тут и без того было понятно, к чему всё привело. — Нет. Я буду наблюдать и всё такое. Он чётко сказал больше не лезть. Не имею я права его ослушаться, понимаешь? Только не после всего этого. — Но... — и рука Йона напряжённо замирает. — Ты ведь... любишь его, Йоэль... — и тяжёлый, с некими нотками подавляемой агрессии взгляд серых, холодных как сталь, медленно и грузно переводится на полные некой... жалости... глаза младшего. — ... бред не неси.****
— Случилось чё? — В воц зайди. Отправил тебе, специально записывал. Чуть смутившись, Йоэль полез в карман за телефоном. — И что это? — не менее хмуро прозвучало следом. Нажав на видео и прибавив громкости, Йоэль бегло пробежался по сообщениям в чате какой-то трансляции. Йонас же потушил сигарету и обернулся, облокачиваясь на подоконник и смотря за реакцией старшего. Тот всё также продолжал сонно и хмуро глядеть в тёмный экран, пока размытый силуэт, закрытый тенью, не обернул телефон против света луны за окном и наигранно радостным голосом не произнёс первые слова, от которых сам Хокка едва ли не выронил уже свой мобильник из рук: "Йоу, всем привет. Да я сегодня накрасился как турецкая проститутка какая-то..." — КАКОГО?! — Я не знаю. — устало развёл руками Йон. — Как давно? Где он? — старший же всё сильнее нервничал по мере того, как на экране голос Алекси, его милого Алекси, становился всё более и более наигранным, стеклянным... Йоэль чувствовал это, нутром чувствовал, и знал, сапфир не должен превращаться в стекло. — Почему ты меня не разбудил?! — Часов пять назад, понятия не имею где он, за это время и до Хельсинок добраться можно бы было. При желании. — утомлённо заводит руки за шею и откидывает на них голову. — И ты думаешь, я ради этого тебе снотворное давал сегодня? Чтобы ты вместо хотя бы 6 часов отдыха без бессонниц и ночных кошмаров вновь погрузился в этот стресс? Окстись, Йоэль, даже если бы и разбудил, ты бы ничего не сделал. — Нет, я бы... — Что "ты бы"? — устало перебивает Йон. — И звонить ему бесполезно, он снова отключил. — добавляет заметив, как тот полез в телефонную книгу. — Да, парнишу накрыло в день рождения. С тобой тоже такое бывает. — ...и что ты... предлагаешь его... просто так... оставить? — та фраза Порко словно окатила Йоэля ледяной водой. "Тоже бывает"— пронеслось в мыслях. Но рассудок всё ещё сопротивлялся. Ведь нельзя же так, снова ничего не делать и просто ждать, нельзя же... В прошлый раз слишком уж дорого это ему обошлось, его истерикой и свежими порезами на белоснейжной коже младшего, страшно представить что будет сейчас. — Это неправильно... — Он явно сделал всё для этого. — разводит руками Йон. Следом же видя, что старший вновь на грани тревоги, смягчается, подходя к его стулу и садясь на корточки, заглядывая в закрытое волосами лицо. — Хэй, всё будет в порядке, слышишь? Он вернётся. Тогда же вернулся, в прошлый раз... — И ты помнишь как. — огрызается Хокка, закрывая руками воспалённые глаза. — Опять бездействовать... пока Он непойми где... и непойми в каком состоянии... — А ты не бездействуй. — парирует Йон, следом вновь смягчая интонацию, успокаивая друга. — Хэй, если его не будет больше чем три дня, я лично соберу всех кого знаю и мы поедем его искать. Вместе с тобой, слышишь? — мягко и убедительно, в этом весь Йоонас. — А за это время сделай милость, признайся уже наконец-то хотя бы самому себе. — В чём признаться... — хмурится Хокка, вновь резко вскидывая голову. — Не строй из себя идиота, Йоэль, ты прекрасно меня понял. \\ _.end of flashback._ \\ День действительно выдался очень уж долгим. В принципе все эти две с лишним недели немало вымотали. До тремора в руках. Но последний скоро пройдёт, Алекс знает. К счастью, Йоонасу не пришлось тогда никого звать и разыскивать, только накричать, следом слёзно обнимая друга и прося больше так не делать. Алекси сам тогда вернулся, уже на следующий же день, и первым же делом отправился в сквер в соседнем квартале искать фонарь с цифрой 135, а там и спрятанный в кустах чёрный зип-пакетик с магическим порошком внутри. Следующий такой уже через 4 дня нашёлся в электрощитке на 14 этаже новостройки. Потом ещё один на набережной – приклеен к нижней стороне скамейки. "Это как в детстве когда ты играешь в секретики, сначала закапывая какие-то незначительные побрякушки в землю, а через неделю их отыскивая. Только во взрослости эти "секретики" прячут для тебя другие люди." — молвит терновник, и Алекс смеётся, хохочет, сидя по локоть в мокрой от накрывшего город ливня земле, всё в том же грёбаном парке, где и несколько лет назад, ещё только вернувшимся из чужой страны глупым подростком ползал в гнилой весенней грязи. Так и сейчас. Три стабильных месяца, сразу после возвращения из Кеми. Коктейли из эйфоретиков и стимуляторов практически каждый день – такой же привычный утренний ритуал как и чашечка кофе. Быть может, рычагом к рецидиву и послужил тот гаш, заботливо переданный ему Энди... Глядя на это сейчас, сам Лекси считал возврат в принципе неизбежным. Упадок сил, апатия вкупе с тяжестью обязанностей... надо встать, надо поесть, хотя бы немного, надо в студию, нельзя никого подводить... а как всё это сделать, если нет сил даже банально открыть глаза или перевернуться на другой бок, если ноги не держат, а голову разрывают упадочные мысли, если от любого случайного касания тело болит так, будто по нему проехался поезд, а просвета или хотя бы какого-то исхода в будущем и не предвидится... Мысль об "антраците" или хотя бы колёсах сама собой закралась в голову как самый быстрый, дешёвый, а главное – давно проверенный способ привести себя в состояние похожее на порядок, пусть и ненадолго. "От тюрьмы и от сумы..." — саркастично парирует терновник, припоминая парнише давние зарекания "больше никогда", ныне же без единого осуждения наблюдая за этим парадом саморазрушения. На этот раз действительно никаких укоров. Ведь всё равно когда он умрёт – это будет не важно. Не важно на что он тратил деньги и о чём думал, что чувствовал и какими способами убивал свой и без того измученный организм. Ничего не будет важно. А сегодняшний день в студии сильно вымотал. Семнадцатый. Белые кристаллы создают тонкую дорожку на экране телефона. Такими же тонкими пальчиками с погрызенными от нервов ноготками парнишка держит в руках первую же попавшуюся в кармане карточку – скидочную из сетевого продуктового, которой усердно равняет длинную линию, расчерченную, по диагонали чёрного стекла. Некогда сбитые костяшки пальцев зажили уже давно, как и большая часть порезов на руках от осколков тех зеркал, оставивших после себя лишь заметные полосы поверх татуировок – Алекси помнил, на видном месте только идиоты. Тем не менее, несмотря на духоту в студии, он не желал снимать длинный рукав. Вид истончившихся за последние несколько месяцев запястий, болезненно бледной кожи и сети синюшных вен немало напугал бы парней, заставил бы и самого Алекси отвечать на вопросы... но хуже всего... Йоэлю бы это не понравилось. Он был бы огорчён, волновался бы... и главное – помешал бы. Нечего Алексу лишний раз Его тревожить, особенно когда тот только начал налаживать свою жизнь. Так что как ни посмотри – лучше Лекси продолжать играть в норму вплоть до самого конца. И радует, что конец этот уже близок. "Да и не будет он плакаться. Особенно когда узнает всё это. Разочаруется, возненавидит. Уйдёт." — вновь подаёт голос терновник, шипастой веткой аки лозой оплетая тонкую шею. — И так будет легче. — словно вторит ему Лекси, наклоняясь к глянцевой поверхности и с лёгкостью вдыхая получившуюся дозу, на долю момента отправляясь сознанием словно в какую-то отключку, наполненную светом и энергией. Лекси хорошо запомнил свой первый после той завязки марафон, который устроил в день той сцены с Йоэлем и его девушкой. Или разовой девушкой – Лекси это не волновало. Ооо да, мысль отпустить всё катиться к чертям собачьим казалась ему тогда такой же само собой разумеющейся реакцией, как и смех после хорошей шутки или вскрик после резкого удара о ножку тумбочки. Несколько дней слились воедино, наполняясь таким количеством веществ, которое Алекс не принимал сроду. Он занюхивал и плакал, резался и глотал таблетки, запивая их смесью из дешёвого пива и дорогого виски, создавая в своём изнемождённом организме адский смертельный коктейль. Он ведь действительно мог умереть, даже был очень к этому близок, периодически теряя сознание и каждый раз в момент очередного потемнения в глазах желал попросту не проснуться. Больше никогда. Но каждый раз словно какая-то неведомая сила вытаскивала его из этого омута, возвращая жизнь, а вместе с ней и новую порцию страданий и боли. И так мучило. Каждый раз. Парень изливал все свои грязные спутанные мысли и проклятия в адрес Иисуса и самого себя на разбросанных по всей комнате листах бумаги и в заметках побитого мобильника, выкрикивал их молчаливым стенам и изливал плачем на окровавленных струнах. Лекси попросту не знал, когда этот ад наконец-то закончится, начисто путаясь в ветвях терновника, неизбежно пуская его в свою голову и свою грудь, позволяя проходиться по венам, вместе с кровью разнося яд. Тот день его сломал, позволяя мучителю проникнуть внутрь. А потом незаметно наступает 2 ноября и всё наконец-то становится так чисто, так ясно... Всё просто и понятно... И за все эти дни и мысли одуматься не возникло. Не возникнет её и после. Нехотя поднимаясь с крышки унитаза, Алекси чувствует, как его немного покачивает, словно на речном пароме. Забавное чувство, но довольно быстро надоедает. Благо, это состояние скоро также пройдёт, перейдя в обыденное. Усмехается, глядя в зеркало туалета на собственный загнанный, изнемождённый и усталый вид. Ненавистное отражение стало уже привычным. Зрачки расширены, белки глаз красные от недосыпа. Чёрные волосы вновь отросли и мешались. Спутанные и высушенные, Лекси был уверен, что там даже есть колтуны. Впрочем, его это не заботило. Его больше вообще ничего не заботило. Сегодня он выкатил сниппет сольного трека, который будет выложен уже через каких-то 3 дня. Столько же ему осталось до истечения отмеренного срока. Торопиться больше некуда – он всё успел. Всё что планировал. В первый день купил-таки новые зеркала в квартиру взамен всех что разбил. Это кажется такой глупостью. Он же через каких-то 19 дней уже будет гнить под тремя метрами земли или сгорит в печи крематория... а беспокоится о какой-то мелочи наподобие этой. Но почему-то первым делом Алекс подумал об арендодателе, которому пришлось бы потом их закупать на свои деньги. Разве она, Ванесса, милая бабушка, делавшая ему поблажки и закрывавшая глаза на периодические задержки с оплатой, заслужила тратить свои деньги и вызывать мастеров из-за какого-то глупого мальчишки, психовавшего тут из-за собственной же ошибки. Конечно нет. Алекси в принципе хотел как можно меньше проблем доставить своей... своим выбором. Похороны стоят очень дорого. Чтобы их оплатить, матери придётся отказаться от Италии на эти "лыжные каникулы". Поэтому Лекси снял со счёта свою "заначку". Там не так уж и много, похороны полностью не покроет... Но может хотя бы так на него будут меньше злиться. И друзьям не придётся... тратить из своего кармана. На девятый день съездил к матери с отчимом, проведал сестёр... Они кстати и не были сильно рады его приезду, хотя лично этого и не показывали. Но пусть. Лекси не мог себе позволить уйти вот так вот, не попрощавшись... Тот день выдался особенно тяжёлым. Натянутость, напряжение... И тремор в руках, отнюдь не от волнения. Посидев там лишь пару часов он еле смог доехать до квартиры, захлопывая дверь и тут же припадая к кухонной столешнице, нервно высыпая на оную такую желанную дозу. Поразительно, как же быстро он превратился в персонажей первого "трэинспоттинга", пусть его ядом был отнюдь и не героин. Но Лекси мог с чистой совестью закрыть на это глаза, свои кристальные сапфировые глаза, откидываясь на пол и переводя дух – ему в принципе не долго так мучаться осталось. Ещё одним важным пунктом было окончательное сведение свежего альбома группы. Он занимался этим сутками, поразив работоспособностью даже самого себя. Остальная работа уже за парнями, и они с этим справятся на отлично. Но условная галочка в условном вишлисте была поставлена. Оставшееся время заняла уже его собственная работа. "Ничто так не даёт заряд мотивации, как отмеренный срок" — усмехается терновник, молчаливо наблюдая за заведённым Лекси, словно белка в колесе крутящимся все эти дни. Последний трек должен быть чем-то особенным. Это же как-никак его прощание с миром, завуалированное последнее слово. И судя по всему, оно понравится. Это на самом деле волнительно в некой степени, ведь таких серьёзных работ Лекси никогда не делал. Но он знал – с выходом оной и тем, что он сделает буквально на следующей же дерь, всё станет ясно. Для всех. А сейчас легонько умывшись холодной водой, смывая оной испарину, Лекси механично промакивает истончившуюся кожу жёстким застиранным махровым полотенцем и без раздумий дёргает дверную ручку. — Ой! — тут же срывается с его губ, как тело ненароком сталкивается с кем-то, ударяясь о его плечо. Без промедления чужая рука оказывается поперёк его талии, крепко-крепко прижимая к себе хрупкое юное тело, не давая оному упасть на пол. — Лекси... — нежно молвит тот знакомый и до боли щемящий бархатный голос. — Всё в порядке? — П-прости. — сбивчиво отвечает парнишка, следом нервно усмехаясь. — Чёрт, я такой рассеянный сегодня. И я думал, ты уже ушёл. — рука отпускает Алекса, и тот делает шажок назад, не поднимая взгляда от пола. — Я? Я... — Йоэль нервничал. — Я увидел что твоя машина тут и вот тоже... Может... поговорим? — голос излучал надежду, его тёплые руки немного подрагивали, нежно заключив меж собой чужие холодные пальчики. — Я ни в коем случае не давлю на тебя, если ты не хочешь, то... Но может всё же... Парней тут нет, мы вдвоём... — Н-не стоит. Сейчас правда не стоит. — конечно же Лекси понимал, что Йоэль далеко не глупый парень, что он всё видит и чувствует, даже больше, чем остальные ребята из группы и крю. Но нельзя. Вот так раскрыться перед ним сейчас. Просто нельзя. — Прости, я просто устал и... Давай на вечеринке? Ну, той что Олли предложил, как раз через 2 дня. И наши с ним дни рождения отметим, и мой трек услышите в премьеру... И мы... Ну, да..? — Хорошо, я тебя понял. — тепло отвечает Йоэль, чуть приподнимая его руку и прижимая её к груди. — Я, я буду ждать, ладно? Буду ждать. — Угу. — кивает Алекси, нехотя делая ещё один шажок назад и неловко указывая пальчиками на коридор. — Я п-пойду, хорошо? Д-до пятницы... — До встречи...**** ****
// _.flashback._ // — Да в том-то и дело, что нет, Йоонас. — тревогой был полон голос Йоэля, жестяная банка сама собой сжалась в его стальной хватке, расплёскивая остатки пива по руке и столу. — С ним что-то не так, я чувствую. Чувствую... И не надо опять про "отходить начал" или "нашёл кого-то", я в это не верю. У меня плохое предчувствие... — Йоэль, пожалуйста... Послушай меня, я тебя умоляю. — меланхоличный Йоонас же сидел напротив, откинув голову на стену и вперив замученный взгляд в потолок. Время показывало третий час ночи, день был тяжёлым и следующий будет не легче. — Ты можешь отрицать это сколько твоей душе угодно, но задайся же ты хотя бы вопросом... Да ты хоть по кому-нибудь так убивался, а? — Да прекрати ты с этим, я же просил! — вновь вскрикивает старший, из-за чего в голове Йоонаса опять происходит вспышка мигрени. Но как бы тяжело ни было, Порко его не бросит. — С чем? — серо парирует он в ответ. — Ты когда с Тейей расстался, то просто вбросил это так, между делом, на репе, пока гитару настраивал. А тут... — потирая виски он жмурится, следом вновь поднимая взгляд на Йоэля. — Плотно же он у тебя в башке засел, говорю. И когда же только до тебя дойдёт... — Да не "любовь" это ваша. — вновь сквозь зубы цедит Йоэль, откидывая пустую тару в сторону. — Любовь это всякие там грёбаные бабочки в животе, там, размером с птеродактилей... — следом же чуть смягчается, но не снижает напор. — Это ураган, блять, вихрь, который тебя там захлёстывать должен и раз за разом типо выбивать из колеи. — и ему сложно. Сложно пытаться говорить на такую тему. Особенно с кем-то наподобие Йона.Это был не его Алекси.
Этот Алекси его почти что игнорировал, и Йоэль чувствовал – намеренно. Подумать только, сколько всего ими было пережито, сколько часов разговоров и бессонных ночей за переписками обо всём на свете, сколько бездумных и ярких воспоминаний... Йоэль до сих пор хранит в сердце их маленькую традицию, которую они действительно решили сделать тогда традицией – каждый август по нечётным дням подниматься на крышу Его многоэтажки с гитарой и флягами, наполненными виски. Провожать закат и встречать рассвет – им ведь действительно хорошо вместе. Хорошо ночами гонять на загородных трассах, чтобы проигравший проставлялся в забегаловке. Хорошо долгими зимними вечерами пересматривать классику кинематографа и пробовать на вкус десятки видов кофе и чая. Хорошо задерживаться после репетиций в студии и вместе творить то, что им нравится – музыку, пробуя разные фишки и без конца экспериментируя со звучанием. Им хорошо вместе. Но любит ли Йоэль его?**** ****
Поднять руку. Просто поднять руку и нажать на этот грёбаный звонок — всё, что ему осталось. Он снова мнётся перед закрытой дверью и снова боится сделать последний шаг, хотя уверен, он точно знает, что Лекси ещё не спит. Но звонок в дверь всё же раздаётся. Сквозь быстрый рваный ритм своего сердца, Йоэль слышит, как звук распространяется по квартире, отражаясь от крашенных стен оной. И дверь почти сразу открывается, словно Лекси ждал, что тот ночью к нему и пожалует. И вот он. Прямо перед ним. Такой худенький, маленький на фоне его роста. Пошатывается, держась за ручку. В его же порванной футболке, заляпанной чем-то тёмным. И глаза. Некогда сапфировые, застили аномально расширенные зрачки. Йоэль сразу понял в чём тут дело. И Йоэль в ужасе. — Я знал, что ты придёшь.