Зайчик

Я был в лесу. Почему там находился и с какой целью – не знаю. Но то, что я там был меня уже напрягало. На улице светила Луна, переливаясь белыми лучиками света. В лесу было тихо, ни единой животины не было слышно. Лишь изредка пролетали вокруг леса вороны и гаркали свои задушевные песни на непонятном птичьем языке. Деревья покрывались мраком и истощали страх. Я то и дело ощущал, что с них на меня кто-то смотрит своими большими, страшными глазами. Но оглянувшись, никого не заметил. Исчезли... канули в лету... Ничего, скоро они снова появятся и снова будут глазеть на меня, изучать и испускать из своих ртов струйки слюны, облизываясь. Я им нужен, как добыча, как жертва случайных обстоятельств, попавшая сюда. Схватят и разорвут на кусочки. Мои лёгкие съедят, в прикуску с печенью, кишки проглотят, как лапшу, а сердце оставят на десерт. Ну а кости будут использоваться как зубочистка. И будут они сытны до отвала... Я дошёл до сваленного дерева, остановился около него и присел, попутно осматривая это место на наличие неизвестных мною существ. Место было довольно приятным. Надо как-нибудь сюда позвать Алису – она же должна это место знать! Или Полину... Мы будем сидеть здесь вдвоём, никто не будет нам мешать. Только я и она – девочка-идеал, имеющая свой талант и мечтающая о добром рыцаре на белом коне, который прискочит к ней и завоюет её сердечко. Поскакает она с ним в своё Тридевятое Государство и забудет о том Аде, что пережила, будет жить счастливой жизнью и умрут они с ним в один день. А что же я? Я-то что? А я так и останусь гнить в этом мире, без надежды на хорошее будущее. У меня не будет той принцессы, которая будет меня любить, которая будет готовить раним утром позавтракать, которая будет так же влюблёнными глазами смотреть на меня. И которая не скажет самых заветных, но таких же воодушевляющих слов – я тебя люблю. Такого не будет, такого не случится. Такое отродье, как я, никому не нужно. Останусь с разбитым сердцем и чувством предательства и хоть впору идти на растерзание. Большая часть девушек такая – жестокие и равнодушные ко всему. А женская зависть это вообще штука серьёзная. От зависти девушка может и на убийство пойти. А всё почему? А потому что ей завидно было. Но есть и исключения, такие как Полина. Она, не взирая ни на что, готова безвозмездно помочь людям. Пусть даже ей самой будет очень плохо, но помощь для неё превыше всего. Для неё добро является целью жизни. Так же есть и другая мысль, которая сливается в одну пословицу: «Не сделаешь добра – не получишь зла». А я уверен – Полине ещё не раз втыкали нож в спину. Втыкали и удивлялись, а как она ещё не сломалась? Сломалась, давно сломалась. Просто об этом она никому не говорит, скрывает в душе. И не каждому себя настоящую раскроет... Вдалеке я заметил, как чья-то фигура проскользнула к деревьям. Я приподнял бровь в удивлении. Кто же там? Какое существо затаилось и ждёт, когда я поддамся любопытству и пойду к нему, чтоб потом быть его жертвой? А фигура всё приближалась и приближалась, противясь всем моим желаниям. Страх овладел мной, затряслись поджилки. В голову полезли нехорошие мысли. «Вот и смерть ко мне подошла. – подумал я, глядя на фигуру. – Стоит и ждёт меня, облизываясь.» Фигура уже стояла в пяти шагах от меня и ждала. «Не хочет сразу к делу приступать? Хочет поразвлечься?» – Ну чего же ты ждёшь? Ешь меня, покуда я здесь беззащитен! И... Тень приложила указательный палец к моим губам и сказала: – Т-с-с-с, не так громко, голубчик мой. – Ты? Вскоре она показала себя в лунном свете. Это была Алиса. – Всегда к вашим услугам! – и отвесила большой поклон. От такого обращения меня перекосило, и щёки покрылись лёгким румянцем. – И зачем ты сюда пришла? – спросил я, скрывая смущение. – Как это «зачем»? Я тоже хочу насладится красотами нашего леса! – Она подошла чуть ближе. – Или ты меня боишься? Я покачал головой. Бояться Алису у меня причин не было, но были причины сомневаться в её искренней дружеской связи со мной. Может, она на самом деле хочет втереться в доверие ко мне, а потом сожрать, кто знает? Ведь лис в сказках изображают именно как хитрых, способных на многое, зверей. Съест и не подавится. – Да нет, не боюсь. – Вот и прекрасно! Алиса пристроилась рядом со мной и взяла за руку. Я взглянул на небо, мерцающее разными сочетаниями звёзд. А ведь кто-то так же смотрит и на нас, как и мы на них. Смотрит и сам себя спрашивает: а есть ли во Вселенной такие же люди, как и мы? Конечно есть, я этого не скрою. Они существуют, просто очень далеко от нас находятся. Я уверен, что они есть. Мириады созвездий мерцали на небе, как чёрные пятна у далматинца. Внезапно, одна из звёзд начала с быстрой скоростью падать на землю. – Скорее! – закричала Алиса. – Гадай желание! Я закрыл глаза и на мгновение подумал о счастливом будущем. А сбудется ли это? Сомневаюсь. – Загадал? – Да. – И я тоже. – затем, помолчав, добавила: – А знаешь... я даже могу догадаться, что ты загадал. – И что же? Её руки скрылись в капюшоне, что-то рыская. Послышался щелчок. Как будто она открывала свои потаённые секреты, открывала мне свою искалеченную и измученную бесконечными ожиданиями душу. Я задержал дыхание и шокировано смотрел, как Алиса делала то, что я так долго мечтал и желал в своих снах. Она не могла не волноваться, я мог быть в этом уверен. Прошло две минуты, и я снова услышал щелчок, после чего маска буквально выпала с её головы и приземлилась мордочкой к небу. Приглядевшись, я понял, что она была на кожаных лямках. Я подобрал её и осмотрел. Обычная маска, только с тугими лямками, что удивительно. По сути, когда ты её надеваешь, ты должен туго-натуго затягивать на эти лямки на голове, чтобы эта самая маска не вылетела. Интересная система, однако! А если попытаться сорвать её силой? В голове возник ответ: это точно может навредить. Мой взгляд переместился с маски на её носительницу. Она, скрестив руки, отвернулась от меня и смотрела куда далеко в глубину чащи. Я медленно подошёл и попытался заглянуть за её спину. В ответ прозвучало лишь одно: – Не смотри на меня! Я был крайне удивлён и спросил, почему. – Ты навряд ли будешь рад лицезреть моё настоящее лицо. Я могу предполагать, что ты мог себе вообразить в своих мыслях. – И что же я мог вообразить в своих мыслях, скажи-ка мне? – я снова попытался взглянуть под её капюшон, но она опять от меня отвернулась. Ей богу, упрямая, как ребёнок! – Не знаю! – воскликнула девочка и поёжилась. – Ну и всё. Считаю конфликт исчерпан. Я подошёл к ней и, закрыв глаза, легонько взял за плечи, и медленно начал её разворачивать к себе. Во мне бурлило всё то, что должно было бурлить: голова кружилась, сердце стучало отбойным молотком и душа тряслась в предвкушении. Руки слегка дрожали, когда я снимал её капюшон, но это было малозаметно. Капюшон был снят, маска находилась у меня в руках. Осталось лишь взглянуть. Мысленно посчитав до трёх, я открыл глаза и ахнул. Передо мной стояла девочка. Обычная девочка, лет 19 на вид и склонила голову низко-низко. Обычная, но при этом сказочно красивая на вид. Ну прямо-таки Василиса Прекрасная возникла около меня! Дальше я осмелился взять кончиками пальцев её гладкий подбородок и заставил посмотреть на меня. Эти голубые глаза, цвета морского бриза, смотрели на меня с надеждой и верой в чего-то поистине волшебное и неимоверно чарующее. Она смотрела и всё больше краснела, пока я смотрел на неё и улыбался. – И всё-таки, какая же ты красивая. – сказал я чарующе. Нет, ну упустить такой шанс я попросту не мог! Её сладкие губы, пахнущие малиной и мандаринами, наконец-то соприкоснулись с моими. Первые секунды девочка непонимающе отнеслась к этим действиям, словно никогда этого и не пробовала. Не скрою – я и сам никогда не целовал девушку. Это для меня, как и для неё тоже, будет первым опытом в этом деле. Этот поцелуй был полон теплоты, ласки и любви к ней. Позднее, Алиса поддалась мне, и её каменное сердце начало давать трещины, показывая мне свои истинные чувства. Она, как и все девочки, тоже хочет заботы, тоже хочет внимания, но не получает должного из-за отсутствия таковых факторов. И тут я понял, что у неё было «двойное лицо»: карнавальная маска, скрывающее лицо человеческое и маска морали, которую она одевала, чтобы скрыть человеческие чувства и переживания. Весь мир носит такие маски, чтобы не отделяться от общества. «Но ведь так не должно быть! – кричала моя душа. – Каждый человек, живущий на этой планете должен быть уникален по-своему! Не надо следовать тенденциям общества, нужно следовать своим. Так ты и останешься человеком.» Но всему хорошему, как и плохому, суждено заканчиваться. Алиса, после поцелуя, блаженно вздохнула, будто камень с души скинула, и обняла меня. Я был вне себя от счастья и не только потому, что я поцеловал девочку, а потому что я увидел настоящую Алису. Она была не антропоморфным существом, не получеловеком даже, а девочкой. Самой обычной девочкой с самыми обычными желаниями. – Это было чудесно. – тихо проговорила она, уткнув носик мне в плечо. Я в ответ только крепче прижал её к себе. Она же, обхватив меня сзади, обмякла и повисла на плечах. Здесь не нужно было лишних слов, тут и так всё понятно. Мне Полина очень нравилась, как подруга, но ведь навряд ли ей можно будет высказаться о своих переживаниях, о своей философии, которую я смог понять, пройдя этап невыносимых мучений. А вот Алиса может и даже хочет это понять! Вот она – здесь, рядом. Такая бедная и такая беззащитная. Такая скромная и такая привлекательная. – Алис? За моей спиной послышалось вопросительное мычание. – Ты чудо! Девочка разомкнула свои руки, отошла от меня и, улыбнувшись, взяла меня за мою руку. Сейчас от неё исходило тепло, которое мне так не хватало в последнее время. Алиса будто бы стала моей второй матерью: к ней я мог придти и рассказать о всех проблемах, попросить совета, да и просто излить мою душу. Нет-нет, мои родители беспокоятся обо мне, спрашивают о моём самочувствии, об успехах в учёбе, которые давно канули в лету, но у них сейчас проблемы с деньгами появились. Так что, им не до меня сейчас, и я их понимаю. Алиса – это действительно чудо! Чудо из чудеснейших на свете. Благодаря ей, я смогу себя пересилить и, возможно, перепрыгнуть через все трудности, поджидающие меня на пути. Так же она может иметь своё мнение и сама несёт ответственность за свои действия. Ну не девушка – богиня просто! – Алис, а можно тебя спросить кое о чём? Не знаю, почему, но такой вопрос меня заставляет смущаться. Алиса, подбоченившись, спросила: – О чём хочешь меня спросить? Я отвечу на твой вопрос. – и многозначительно подмигнула мне, явно на что-то намекая. Я боролся со смущением как только мог, и я выиграл этот бой. – Ты вот как-то говорила, что понимаешь меня и всё мои проблемы. Сказывается вопрос: ты тоже была жертвой травли? Прошло мгновение и улыбка содралась с лица юной девочки, оставляя за собой чувство печали и тревоги. Вместе с этим, тревога передалась и мне. Меня не покидало чувство предательства, что я сказал лишнее, и теперь предстоит жестокое наказание в виде сегодняшнего обеда. Девочка тяжело вздохнула и ответила: – Ну что ж, время пришло расставить все точки над «И» и повествовать тебе об одной истории... Предстоял долгий разговор и душераздирающий рассказ. Я взял Алису под локоть, чтобы та не чувствовала себя одинокой и начал слушать: – Эта история была не такая уж и древняя – она возникла за один - за два десятка лет тому назад. Жил да был один паренёк, твоих лет. Жил да не тужил. И было у него всё: и деньги, и дом, и любимая девушка. Да вот, было у него маленькое подобострастие... Он любил ухаживать за детишками. Только он ухаживал не как отец, а как молодой человек с молодой девушкой. Ну то есть, задабривал всяческими подарками, свойственные возрасту: это могли быть и конфеты, и игрушки, и даже всяческие подделки. Ну, детям это, конечно, нравилось и они с радостью заводили с ним разговор. Глупцы же какие. – Алиса показала свои зубки в хищной улыбке, а в её взгляде виделось презрение. – Они не знали, что за маской доброго человека, скрывается жестокий, равнодушный и очень мстительный человек. Эта маска так, для привлечения. Чтобы детям показаться «хорошим дяденькой», а как они зайдут в его логово, – в логово зверя, – так считай, что они пропали. Пути назад нет. Тут либо останешься обесчещенной на всю жизнь, либо ты станешь очередной головой, висевшей на стене. Даже не знаю, когда такое стало частью его жизни, но то, что это стало его жизнью, могу сказать с вероятностью в 100 %. И ведь, в основном, это были дети-беспризорники. Ух и хитрец же какой! – воскликнула девочка. – Это же какой хитрый план он придумал – заманивать тех, кто был без контроля старших. Прекрасный план! Так вот, попалась к нему на удочку одна девочка. Она глупенькая была и очень доверчивая к людям. Ну и пошла эта девчонка к тому мужику. Что из этого следует? Он её просто обесчестил! Ещё одну невинную душу обесчестил! – она начала кричать так громко и яростно, что я не на шутку испугался. Кроны деревьев проглатывали её голос и, когда выплёвывали, повторяли снова и снова. Вороны каркали свой похоронный марш и кружились вокруг деревьев. На какой-то ветке грозно ухала сова. Меня прохватывал мондраж, по спине и по лицу скатывались холодные струйки пота. Взгляд смотрел на Алису. На её улыбку, похожую на оскал дьявола. Того гляди, по губам потечёт слюна от жажды напиться кровью этого насильника. На её глаза, в которых показывалось, как она втыкает ему нож в сердце и, проворачивая его там, смотрит на стекающую вниз струю алой жидкости. На её руки, сжатые в кулак, ожидающие момента, чтобы как следует избить отродье до потери сознания, а, возможно, и до смерти. Я встал напротив неё и разжал руки, озабоченно глядя в глаза. Алиса посмотрела на меня, закрыла их, вздохнула и сбавила тон. – Прости, пожалуйста. Я что-то сильно разнервничалась. – и начала теребить локон своих волос. Я так же продолжал смотреть на неё и, встретившись со мною взглядами, Алиса перестала это делать и бросила взгляд в глубину леса, замолчав. Прошло около минуты, прежде чем она спросила: – Я монстр, да? Ну скажи, что я монстр, я этого жду. – Ты не монстр, Алиса. Ты точно не монстр. Ты лишь ещё одна, замученная этой жизнью, душа. Душа, которая хочет счастья и спокойствия. Поверь мне, я того же желаю тебе. Может, расскажешь, что дальше было с тем человеком? – добавил я, немного погодя. Девочка грустно улыбнулась и сказала: – Знаешь, ты единственный, кому я могу и хочу всё сказать. Ну так вот, – она продолжила свой рассказ, – попалась к нему одна девочка. Она была доверчивой к нему, а об инстинкте самосохранения не знала. Ну и поплатилась за это своей невинностью. Естественно, она очень много и долго плакала, пока её оприходовали. А под завершение, он дал ей чупик. Нет, ну глупый же, скажите, пожалуйста? Ты воспользовался её детским любопытством, унизил и извратил, и ты же даёшь ей сладкого? Ты таким образом извиняешься что ли? Вот знаешь, – она приложила руку к подбородку и задумалась, – маньяки тоже в какой-то степени о людях заботятся, проявляют внимание. А этот... этот является зверем во плоти. Зверь, жаждущий крови и являющийся отцом разврата и похоти. И таких «отцов» – десятки, сотни, тысячи! И они повсюду! В каждой стране найдётся «особенный» человек, которому правила морали не являются действительным. Эта девочка стала просто загнанным в угол зверьком – сидела в углу, тряслась и покачивалась из стороны в сторону, говоря сама с собой. Однажды, ей удалось вырваться из-под власти жестокого извращенца, и сбежала из того дома. С тех пор, она мало кому стала доверяться. Она грубила, обзывала и травила тех, кто с ней общался: будь то друзья или другие такие же беспризорники. Со временем, девочка стала абстрагироваться от людей и больше замыкаться в себе. Начала больше гулять по лесу и уединяться там ото всех. Там, в лесу, тишина и спокойствие. Никто не тронет, никто не обидит. Так и осталась она там жить. – Но как же она питалась? – шокировано спросил я, после того, как Алиса свой рассказ окончила. – Воровала еду и бежала в лес. Садилась где-нибудь на пенёчке, да и ела. И ведь самое главное... – рыжеволосая девушка положила руку на грудь и, очень медленно растягивая слова, проговорила: – ... этой девочкой была я. Началась минута молчания. Я долго не смог связать того факта, что передо мной – жертва насильника. Жертва, которая вытерпела все мучения и теперь, она изливает мне свою душу, в надежде, что я её пойму, что успокою, что дам ей шанс начать жизнь по-новому. Но сделанного не воротишь, и нам приходиться пожинать плоды того, что сами создали. Ошибки либо делают нас сильнее, либо, как Алисе, ломают судьбу наперекосяк. В итоге я просто обнял её. Мне было плевать на всё: плевать на её грязное прошлое, плевать, что она выросла без крова, плевать, что обо мне могут подумать. Мне просто приятно с ней находиться, где бы то ни было: в лесу, около дома, да хоть на необитаемом острове! Главное – с ней. В порыве трогательности, я сказал ей то, чего она в тайне могла ожидать, надеяться и свято верить, что это может сбыться: – Для меня неважно твоё прошлое – что истинно для важно, так это твоё существование в этом мире. То, что ты живёшь, дышишь, смотришь, чувствуешь – вот что для меня самое важное и самое дорогое на свете. Алиса была явно удивлена и смущена такими резкими высказываниями. Фактически, это могло прозвучать, как признание в искренней симпатии и любви к ней. Её зрачки очень часто моргали, а взгляд выдавал крайнее недопонимание в отношении моих слов. – Это... Это так мило... Я... Я не знаю, что и... С каждым словом, разговор Алисы становился более похожим неурядицу. Язык запутывался в слогах, а Алиса запутывалась в мыслях, и иногда выдавала откровенную белиберду. Внезапно, Алисин живот начал урчать очень громко. Девочка сконфузилась ещё сильнее и нервно захихикала, положив руку к животу и потирая его. Живот с новой силой начал требовать о поставке пищи в организм. – Ну-ка пойдём, я тебя покормлю. – я взял девочку за руку. – Нет-нет! Не надо! – Алиса запротестовала и в испуге одёрнула свою руку от моей. – Я... Я привыкла... Не надо меня кормить... Пожалуйста... – Но ведь ты же помрёшь с голодухи-то?! – Может, оно и к лучшему? – слабо улыбнулась девочка. – Никто не заметит смерть юной девушки. – Нет! – я повысил тон. – Это я замечу и уж поверь мне, я не допущу твоей кончины! Девушка вздохнула и, поняв, что у неё нет выбора, согласилась пойти со мной. По дороге к дому, я не раз услышал отговорки Алисы, что она не заслужила такого внимания с моей стороны, что привыкла находиться в одиночестве и что она сбежит из дому, как она уже это один раз провернула. Мне было не до этого, главное – её накормить. Войдя в дом, я первым делом помог Алисе разуться. Девушка была против этого, говоря, что сама справиться, но в конце концов сдалась и предоставила мне возможность снять её берцы. Сняв берцы, я заприметил, что она находилась в тёплых зимних носках. «А она всё-таки о себе тоже заботится. – подумал я. – Эти носки не абы какие, а зимние, утеплённые.» Моя подруга подняла голову к верху, выдохнула и закрутила ногами туда-сюда. – Всё время их ношу. Никак не нашла подходящего шанса, чтобы их снять. – сказала она, бросив на мгновение невинную улыбку. Теперь настала очередь шубки. Странно, но когда я пытался уговорить её снять, Алиса пуще прежнего смущалась и краснела. В итоге, она, нехотя, сняла и её, давая мне шанс взглянуть на её фигуру. Фигура Алисы выглядела довольно приятной глазу и напоминала песочные часики, ноги были худенькие, руки гладкие, а из одежды на ней были одеты свитер с оленем и джинсы, которые скрывались за большим подолом шубы. – Красивый свитер. – Нравится? – она покрутилась вокруг меня. – У тебя хороший вкус. Ты прямо сияешь вся. – Спасибо. Я устроил ей экскурсию по дому. В нём родителей не было, они уехали куда-то по делам. Так что, мы с Алисой были наедине. Только я и она. Больше никого. Начали мы с гостиной. Там я ей рассказывал, как иногда сидел в кресле-качалке и смотрел на падающие вниз снежинки и мечтал о заграничных вещах. Например, об игровой приставке. У меня был выбор: Денди или Сега? В этих приставках есть свои плюсы и свои минусы. К примеру, если Сегу, с картриджем внутри, ударить несколько раз, то картридж с игрой даст сбой, и играть потом будет невозможно. Алиса очень внимательно меня слушала, будто боялась упустить что-то важное и оглядывалась, изучая моё убранство. Она подошла к комоду с фотографиями меня и моих родителей и спросила: – А кто тут такой маленький? Это ты здесь изображён? – Да, я. – Какой красивый... – она взяла фотографию и прошлась рукой по ней, отчего-то улыбаясь. – А улыбка какая искренняя... Мне бы иметь такое счастье. Я почувствовал, как в моей душе кошки скребутся. А ведь кому-то и такое счастье не суждено получить. Я не говорю про девичье счастье, а про детское – то, что ты любим своими родителями, и ты это ощущаешь всем сердцем. У Алисы даже такого нет. Я с трудом сдерживал слёзы, глядя на неё и то, как она с такой теплотой осматривала все мои фотографии. С вероятностью в 99,99% могу сказать, что и она так же сдерживалась, чтобы в порыве эмоций не броситься ко мне на шею и не закричать навзрыд от отчаяния. Она должна казаться сильной девушкой, да вот только даже самая сильная и независимая девушка тоже хочет любви и ласки. Чтобы её ценили и уважали. Чтобы она ощущала себя кому-то нужной. Я отошёл в ванную, дабы Алиса не слышала моих рыданий. После полторы минуты, я, вымытый, вернулся обратно в гостиную и тут же меня застали врасплох, словами: – Ты настолько сильно растрогался, что даже ушёл в ванную. Это о многом говорит. – О чём же? – сказал я, несколько покраснев. – Например, о том, что ты проявляешь внимание, хотя я этого не достойна. Ты упрямый, в самом хорошем смысле этого слова. Ты действуешь сердцем и искренне мне сострадаешь. Что, впрочем, я это заметила очень давно. – её хитрый взгляд посмотрел на меня, и в нём я увидел благодарность. – Ты настолько был задет идеей меня покормить, что пустил к себе на порог незнакомку, даже не думая, что она может что-то спереть. А она может такое сделать! – ухмыльнулась Алиса. – Но ты же этого не сделаешь? – Кто тебе такое сказал? Я ни слова не проронила на этот счёт. – «Глаза – зеркало души», – как говорят в народе. А мне твои глаза говорят, что ты этого делать не будешь. – Ты – хороший человек, поэтому я могу тебе позволить делать со мной что угодно... – потом она о чём-то задумалась, покраснела, видимо, поняла, что сказала двусмысленно и добавила: – ... в рамках разумного, конечно же! – И в мыслях не было даже! – воскликнул я. Алиса заприметила в углу граммофон и вопросительно посмотрела на меня. – Нет, мы его сейчас не запустим. Во-первых, сейчас на дворе ночь, а во-вторых, у меня мало пластинок. – Ты бака! – она сложила руки на груди и надулась, отчего стала выглядеть ещё привлекательнее. – Ну Алис... – я взял её за плечи, – ведь ночь же... люди не поймут. – И что, что не поймут? Ты их боишься что ли или думаешь, что снизу постучат? Против такого заявления, я уже никак не мог противостоять, и мне ничего не оставалось делать, как достать пластинку, вставить её в граммофон, положить иглу на пластинку, покрутить ручку и стоять, слушать вместе с ней мелодию. – У меня было одно местечко, куда я ходила ночевать, и там был граммофон. – ответила Алиса на мой внутренний вопрос: «А зачем ей потребовался граммофон ночью?» – Он, правда, был немного покоцанный, но рабочий. А правильно вставлять пластинку я не умела – всё время выходил какой-то противный шум. Только потом до меня дошло, что надо брать пластинку с краёв. Ставила иглу, крутила ручку и слушала. Давно это было, очень давно. Поэтому и попросила. – Воспоминания? Алиса кивнула. – Всё ясно. Мелодия доиграла свои последние аккорды и завершилась. Я взял пластинку и положил в альбом, который позднее поставил на верхнюю полку шкафа. Экскурсия продолжилась. Настал черёд моей спальни, находившаяся на втором этаже. Спальню родителей мы, благополучно, пропустили, по той причине, что там нет ничего интересного. Мы вошли в мою комнату. Комната в лунном свете выглядела совсем не так, как днём при Солнце. От неё в этот момент исходила таинственность и даже некое волшебство. Магия лунных красок плавно перетекали в тёмные тона и придавали картине абстракцию. Алиса спросила меня, а моя ли это комната? Я сказал ей, что да. Девочка присвистнула, говоря, что она представляла мальчишескую комнату, как комнату, в которой разбросаны всё то, что только можно разбросить. Усмехнувшись, я сказал, что вовсе не такой, как остальные мальчишки, и что за комнатой я тщательно слежу. – А вот мой шкаф. Тут я храню свои вещи. Я ключом открыл дверцы шкафа и показал Алисе всё содержимое. В шкафу так же тщательно всё было сложено, и поэтому никаких курьёзов, по типу, падающих на нас вещей, не было. – А ты чистоплотный! – произнесла девушка, садясь на кровать. – Никогда таких не встречала. – Ну встретила же? Кстати, как кровать? – добавил я, немного погодя. – А то мне кажется, что я сплю на дровах. – Хорошая кровать... – замолвила она, потом тихо прибавила: – тут можно прямо в Роттердам... – Чего-чего? – В Роттердам скидка 50%. – подмигнула она мне и перекинула одну ногу на другую. Я ошалело уставился на неё. Мои мысли в этот момент дали сбой, а операционная система нуждается в перезагрузке. Она что, мне предлагает с... «Да нет, такого быть не может» – уверял я самого себя. Хотя, с другой стороны, она же человек, а человеку, как бы странно не звучало, но тоже надо «развлекаться». Ну, если вы поняли, о чём я... – Что, в Роттердам не хочешь? – схитрила девочка, – А то бери, пока предлагают. Но я молчал и не мог сказать и слова. Мозг загружал дополнительные материалы и для этого требуется большее количество времени. Это всё-таки первый раз, когда мне предлагают... Я ведь даже и не знаю, как себя вести в этом случае. А мало ли какой конфуз случится? К примеру, кто-нибудь придёт неожиданно, и что тогда? Как выкручиваться из этой ситуации? Вот заходят мои родители в спальню и видят весь этот «процесс летания в Роттердам», а я такой: «Здравствуйте, я ваша тётя!» Но окончательно меня выбили следующие слова: – Можно ещё и в Попенгаген потом... Ох и криков же много будет! Я, весь красный от смущения, пулей выскочил из комнаты под хохот Алисы и с треском закрыл дверь. Пришлось около трёх минут постоять за ней, чтобы придти в себя и вернуться обратно. Сев на кровать, рядом с Алисой, я тупо уставился в одну точку и смотрел на протяжении определённого количества времени. – Эй! – Девушка помахала рукой вокруг моих глаз. – Э-Эй! Ну... Ну прости! Ну пошутила я так, чего ты? Просто проявляю признаки симпатии. – Она блеснула своей улыбкой и положила руку на плечо. – У меня сердце в пятки ушло от твоих «шуточек»! – Тебе напомнить, что было у калитки? Так что, один – один. – потом, призадумавшись, добавила хитрым тоном: – А девочка я всё-таки красивая, ты был прав. Иначе бы ты не пошёл «сам себя развлекать»... А может, всё-таки в Роттердам? – Заткнись! – Молчу – молчу! Помолчав и успокоившись, я спросил Алису, не хочет ли она покушать? Ответом стало ободрительное мычание живота и ухмылка. – Ну пошли тогда. – Ур-р-ра! – по-детски закричала она. Последним пунктом нашей экскурсии, являющимся одновременно и местом перекуса, была кухня. Алиса, как только зашла, сразу села на стул и посмотрела на меня, мысленно говоря: «Чего стоишь? Корми! Ребёнок хочет покушать!» Пошарив по холодильнику, я достал оттуда масло, варенье с персиком и клубничный джем. Спросив Алису о начинке, девушка выбрала вариант с персиком. Я же оставил себе джем, а масло убрал обратно. – Чай, кофе? Может, что покрепче? – спросил я ехидно. – «Что покрепче» я не пью. – серьёзно ответила она, – А то мало ли, споишь меня. – Спаивать я никого не намерен, – улыбнулся я и налил себе в кружку молока, – не в моей компетенции. – И то радует. – Тебе сколько бутербродов порезать? – Я не жадная, поэтому ограничусь и парочкой. – Будет сделано, миссис! Я достал батон белого хлеба из хлебницы и порезал несколько кусочков. Затем открыл пачку джема и помазал им свою часть, Алисину же я помазал вареньем. Кружку молока, которую я поставил в микроволновку погреться, поставил перед носом девочки, а бутерброды я положил на поднос и тоже поставил поближе к ней. – А ты чего ничего себе попить не возьмёшь? – А я не брезгливый, я и простую водичку попью. – я демонстративно поднял кружку с прозрачной жидкостью и показательно отхлебнул немного. – Не-е, так не пойдёт. – Алиса сложила руки замочком и отодвинула поднос. – Ты мне тут, почти что, царский завтрак устроил, а сам помои будешь есть? Давай наливай себе того же, что и мне. И не отлынивай, а то точно есть не буду! Вот же капризная какая! Ну да ладно, не буду спорить. Я вылил воду в раковину и тоже налил молока. Поставил разогреваться, а сам развернулся и задал один вопрос: – Алис, а почему ты маску всегда носишь? – Чтобы убежать... – От кого? – удивился я. – И зачем? – От себя я хочу убежать. От себя, от своего прошлого, от своих проблем. И от своей поганой и никчёмной жизни, которую я проживаю... Довольно резкое замечание высказала Алиса. Тем временем, молоко успело разогреться, и я вместе с моей подругой сидели и медленно попивали его, разговаривая на различные темы. – А ты веришь в светлое будущее? – Светлое будущее? – переспросила она и, позднее, засмеялась. – Светлое будущее? А ты сам-то в него веришь? В это светлое будущее ты веришь? – Пожалуй, что да. – Ну и дурачок. Светлое будущее никогда не настигнет. – Почему же? – А что, ты веришь в хорошее будущее, в стране, в которой живут насильники, убийцы и маньяки? В которой процветает мафия, люди обворовывают других людей, родители бросают своих детей, а дети в свою очередь обижают и унижают других таких же, как и они? Ты в это будущее веришь? – Н-Нет... – я смутился и уже корил себя за то, что продолжил об этом разговор. Но с другой стороны, я не мог об этом сказать Алисе, поскольку бы это её могло обидеть. – А в какое же ты будущее веришь, если оказываешься жертвой? – В хорошее. – тихо ответил я. – В тихое, хорошее и счастливое будущее. – Похоже, ты окончательно башкой тронулся... – заметила девушка. – Может, и тронулся... – беззлобно сказал я и отпил из кружки немного тёплого молока. Я не обижался на слова Алисы. Я даже могу сказать, что частично она права по поводу будущего. Мы хорошего будущего не увидим. Не увидят так же и дети наши, дети детей наших. Возможно, внуки тех детей увидят и им будет намного комфортнее, чем нам. – А ты разве не хочешь в хорошем будущем жить? – Хочу, как и все. – Алиса тоже последовала моему примеру и отхлебнула молока. – Только вот жизнь научила относится к этому со скепцизмом. Понимаешь, когда все к тебе относятся, как к вещи, ты просто замыкаешься в себе и в своих мыслях и всё. Ты даже не можешь себя раскрыть, как бы ты хотел. Хорошо, что если такие люди, как ты. – она улыбнулась и заставила меня смутиться. – Благодаря тебе, я могу наконец высказать всё то, что у меня давно лежит здесь. – девушка положила руку на грудь. – Ты для меня, как отдушина. – Ну, ты бы ещё сравнила меня с агнцем Божьим. – А разве это не так? Я отвёл свой взгляд от неё и покраснел. – Н-Не так... – А по-моему так. Девочка начала пристально смотреть на меня, отчего краснел ещё сильнее и начал заикаться. – Что ты на меня так смотришь? Я испытываю из-за этого дискомфорт. – Я раньше и не замечала, что ты такой красивый... – она прошлась рукой по моей щеке. – Даже очень красивый. Я не знал, как на это среагировать, и поэтому сказал Алисе, что пойду в туалет помыть руки, потому что потные от волнения. Помыв ладони и как следует ополоснув своё красное лицо, вернулся взбодрившимся и полным сил. – Ну что, детишек в унитазе смыл? – она прикрыла рот кулаком, чтобы не засмеяться, – А то бы я не отказалась попробовать таких вкусных детишек... – И вдобавок облизнула свои, влажные от слюны, губы. – Да... Стоп, что?! Тут Алиса засмеялась в открытую, пока я находился в смятении. Что у неё за шуточки такие? И почему она так шутит только со мной? Девочка сразу же, после того, как закончила смеяться, принялась за извинения и начала пояснять, мол, таков мой характер, и она бы не хотела больше так искромётно надо мной подшучивать. При этом, лицо её выражало крайнюю обеспокоенность и взволнованность, что могло послужить правдой, и что она действительно очень сожалеет об этом. Удивительно, но я совсем на неё не обижался. Я даже был рад тому, что она подшучивает. Наконец-то я почувствовал себя кому-то нужным! – Алис? – Ааа? – Пошли поиграем в приставку? – А где она у тебя находится? – В гостиной, где телевизор, на нижней полке. – Ну погнали, а что бы и нет? Только вот я не умею на ней играть... – Я научу. – Правда? – Правда. Алиса засияла и вприпрыжку поскакала в гостиную. Сполоснув кружки и вымыв поднос (бутерброды мы съели), я поспешил за ней. Мы включили телевизор, нашли картриджи, достали нужные проводки, ведущие прямо к консоли, и подключили в разъёмы. Экран зарябил и, позднее, показал изображение. – Выбирай, во что играть будем? – спросила меня Алиса. Я пошарил в пакетике с картриджами и выложил оттуда картридж с игрой «Super Mario Bros 3» – Марио? А почему именно он? – Для самых заядлых игроков. – Ну он же лёгкий! – А ты любишь пожёстче, я смотрю? – хитро улыбнулся я. – Да ну тебя, извращенец. – Кто бы говорил. Девушка положила джойстик на пол и, надувшись, отвернулась. – Вот специально не буду с тобой играть! – Будешь. – Почему это? – Потому что я так хочу. – Многого ты себе хочешь, как я погляжу. – Да ты и сама не против. – Ах, ладно, уговорил! – Алиса развернулась и, взяв джойстик в руки, села на диван. – Но только с тебя условие. – Какое же, интересно знать? – я сложил руки на груди, с негодованием посмотрел в её сторону и тоже сел рядом. – Ты будешь моим учителем. Довольно лёгкое условие. Что ж, посмотрим. – По рукам! Мы пожали друг другу руки и запустили игру. Игра показала свою начальную заставку и дальше возник режим «на одного игрока» и «на двух игроков». Поскольку, играли мы с Алисой вдвоём, то и выбрали соответствующую кнопку. Возникла заставка 1-ого мира, с счётчиком жизней нашего усатого водопроводчика. – Ну, и как тут управлять им? – подруга толкнула меня в плечо. – Смотри, видишь кнопку «В»? – Ну? – Нажимай на неё. Алиса нажала кнопку, и в игре, внизу, появилась строка выбора улучшений. Пока что, она пустовала. – Так, и как теперь дальше? – Убери эту строку тем же нажатием  кнопки. – Убрала. – Двигай стрелочками на джойстике. Она стала двигать ими, но персонаж так и оставался на месте. Девочка взглянула на меня, и до меня мысленно дошли её слова: «Ну? Ну и что он не двигается?» Я пояснил ей, что точка старта, сама по себе, является тупиком, потому что мы от неё начинаем путешествие. – Понятно. И как же попасть на первый уровень? – Двигайся по монеточкам. Итак, начался стартовый уровень. Как обычно, первая пара миров является, так сказать, разогревом перед самыми настоящими адскими муками. За себя я не боялся, я боялся за Алиса. Боялся, что психанёт и больше играть не будет. Но нет, Алиса внимательно следила за указаниями и так же внимательно слушала, что я говорю, изучая то, что находится на экране на данный момент. – А зачем мы должны этих грибочков убивать и почему других мы едим? – Те, на которых мы прыгаем – зловредные, они нам могут вред причинить, а которые едим – наши друзья, и они нам помогают уничтожать зловредных. – Тогда почему мы их едим, если они – друзья? – Они помогают нам вырости и бить кирпичики, потому что кирпичики мы можем пробить, когда мы будем большими. В кирпичиках могут быть запрятаны очень хорошие усиления. К примеру: зелёный грибочек, звёздочка, листочек. – А что они все дают? – Зелёный грибочек, – не путать с красным, – даёт дополнительную жизнь. Звёздочка – неуязвимость на несколько секунд. Правда, когда ты падаешь в яму, это не спасает... – я хмыкнул, – Ну, да ладно, продолжим. Листочек превращает нас в получеловека. – Это как? – Ну у водопроводчика нашего появляются ушки и хвост, только в том случае, когда он находится в большом состоянии. – Получается, что у него хвост вырастает прямо оттуда? – засмеялась Алиса. – Не знаю, оттуда ли или не оттуда, но то, что он появляется – факт. – И что же это преимущество даёт? – Оно позволяет нам летать всё выше, выше и выше. – Как? – её глаза округлились и сейчас она очень напоминала маленького ребёнка, которому дали игрушку и он сидит, изучает. – Видишь стрелочки внизу? – я показал их местоположение внизу экрана. Девочка кивнула. – Они помогают нашему персонажу разогнаться, а если при нём будет это усиление – то и летать! – А как заставить его разогнаться? – Помнишь, ты нажимала кнопку, и у тебя открывалось меню усилений? Вот. В уровнях оно работает, как ускоритель. Попробуй! Алиса попробовала. Персонаж начал брать разгон и когда начал слышаться особый звук, когда он уже набрал достаточное количество скорости, то я сказал: «Прыгай и жми несколько раз на кнопку прыжка!». – Крутяк! – восхищалась она. – То-то же! Итак, первый уровень пройден. А впереди целых 8 миров! Я не буду описывать того, как мы проходили все эти восемь миров. Не буду описывать, как мы страдали на уровнях и проигрывали на них все оставшиеся жизни. Как истрачивали все свои усиления и последние нервы. Но мы, скрипя сердцем, продолжали это путь и уже никак не могли с него свернуть. Когда мы дошли до финального босса этой игры – короля черепах Боузера – мы еле-еле нажимали на кнопки, потому что очень хотели спать. И вот, финальный босс повержен, принцесса спасена, игра была завершена. Я выключил консоль, достал картридж, положил обратно в пакетик. Саму же консоль я поставил туда, откуда стащил. Затем, с кнопки выключил телевизор и услышал, как кто-то сопит. Развернувшись, я увидал, что Алиса спала в том же положении, в чём и играла. Медленно, не спеша, вытащил из её рук джойстик и положил туда, куда и консоль. Подставил левую руку под её голову, а правую – под ноги. Взял её, такую лёгенькую, и понёс на кровать. Как-никак, а в гостиной спать она точно не должна. Спать с ней я почему-то не решился, девочка же всё-таки. Я решил положить её у себя в комнате, поскольку она с этой комнатой уже была знакомы, а сам надумал лечь в родительской спальне. Всё равно родители сейчас в отъезде, хоть воспользуюсь ихней кроватью. Буду лежать как барин – на матрасе. Войдя в комнату, я ногой закрыл дверь и уложил юную девушку на кровать. Снял только носки, ведь всё остальное под моральным запретом, хоть так и манило сорвать с этого невинного тельца всю одежду. Грудь Алисы плавно поднималась и опускалась, доказывая, что её владелица спит очень крепким сном. Её бугорки так и привлекали, а это детское, покрытое веснушками, так и хотелось поцеловать. «А может, всё-таки сделать?» – подумал я и спустя секунду, решился. Но как только подошёл, замер тут же. Какая-то невидимая сила останавливало меня это сделать. Останавливало и заставляло смотреть на чудо, лежащее на моей кровати. Я смотрели ощущал чувство умиления. «Ведь эта девочка находится в тёплом помещении, в тёплой кроватке, и видевшая такие же тёплые сны у себя в голове и так же тепло улыбалась им в ответ. А утром она проснётся в приподнятом настроении духа, пройдёт мимо открытой двери, где я буду спать, заглянет туда, сядет рядом со спящим мной и тихонько прикоснётся ко мне, ощущая теплоту и ласку в душе, поцелует меня в сонливые губы, улыбнётся и упорхнёт отсюда из этого дома обратно в тайгу, и не придёт она потом больше сюда...» Что-то я рано на себя тоску наводить стал. Может, всё не так уж и плохо будет? Может, она сюда ещё придёт? Мы тогда будем о многом говорить, смотреть друг другу в глаза, улыбаться, смеяться и, в конце концов, признаемся друг другу в любви, в которую мы так надеялись и верили. – Ты судьба моя, Алиса... – тихо сказал я, укрыл пледом и поцеловал её в губы. Она причмокнула и мечтательно улыбнулась во сне. Я вышел из комнаты, договорив: – Хоть, ты этих слов никогда от меня и не сможешь услышать. Дойдя до родительской спальни, я заснул. Было около пяти утра, когда Алиса проснулась. Встав с кровати, девочка заметила, что спала она под пледом. «Укрыл». – подумала она с теплотой. Но оставаться здесь ей нельзя, иначе «он» придёт и сюда, утащит ничего не знающего мальчишку, а Алисе потом его искать. «Нет, пускай лучше я буду «его» подопечной, нежели он станет его жертвой. А ещё лучше, если этой жертвой буду я – так для всех будет лучше». Она вышла из комнаты и направилась в родительскую спальню. Чуть приоткрыв дверь, девушка заглянула туда, но подойти очень боялась – вдруг разбудит в ненужный момент. Видя, что мальчик спит, её сердце заныло. «Я не хочу, чтобы он был «его» жертвой» – сказала она себе и что есть мочи сдавила болевшее сердце в груди. Алису мучило, что она, открыто говоря, кидает мальчишку, который у ней неравнодушен, но ничего сделать для этого она не могла. Сердцу не прикажешь. Каждая девушка мечтает о хорошем парне, который хорошо о ней заботится, прекрасно ухаживает и так же сильно её любит. Точно так мечтают об этом и парни, когда думают о девочке. Но тут ситуация совершенно обратная. Безусловно, ей понравилось, как он покормил её, принял у себя дома, был отличным учителем. Так сказать, проявил гостеприимство и искренний интерес к ней. Но всё же она не могла принять такое, пока «он» жив. Может быть, она бы и приняла его заботу, если бы только «его» не было. Алиса вышла на первый этаж и начала искать что-то, на чём можно было написать записку. Она лишь хотела просто поблагодарить за то, что он её накрыл пледом. Найдя листочек и карандаш, девушка написала корявым почерком: «Спасибо за плед!» и подложила его под телефон, находящийся на тумбочке. Одела свою шубу, обула сапоги и, взяв маску, вышла из дому под утренний рассвет. «Что ж, господа, карнавал начинается... – оскалилась она, – Надевайте свои маски, шоу начнётся через несколько минут». ... Я проснулся весь счастливый, как будто съел гору конфет и челюсть от этого не слиплась. Развернулся лицом к потолку и потянулся. Затем встал и пошёл проведать Алису. Выйдя в коридор второго этажа, я отметил, что дверца в мою комнату, которую я закрывал, была настежь открыта. «Слиняла-таки! – подумал я, усмехнувшись. – Вот же проныра!». Даже не заглядывая в комнату, могу сказать, что её там нет. Либо же очень хорошо спряталась. Но я больше верю первому варианту, что она сбежала, поскольку об этом упомянула ещё вчера. Сойдя с лестницы и обшарив все комнаты, я пришёл к выводу, что её здесь действительно нет. Всё бы ничего, если б я не увидел сложенный под телефоном листочек. Развернув его, я прочёл слова: «Спасибо за плед!». Я отложил записку и почему-то начал улыбаться. Я не был зол, что она от меня сбежала, у неё могли быть и свои дело, со мною не связанные. Но всё же я был рад нашему вечеру вместе. Особенно всплывал момент нашего с Алисой первого поцелуя. Я был уверен, что это ещё не раз случится!