Наше личное никогда

“Лорду Штормового Предела, Джендри Баратеону Сиим письмом уведомляю Вас, лорд Баратеон, о необходимости свершения правосудия, я не говорю королевского, ибо в отсутствие правителя о каком королевском правосудии может идти речь, но суда от имени власть предержащих домов Вестероса над моею скромною персоной. Итак, Тирион Ланнистер обвиняется в государственной измене, и по законам Семи Королевств подлежит суду. Суд состоится на месте бывшего Драконьего Логова третьего дня четвёртого месяца сего года. Уповаю на вашу мудрость и справедливость. Тирион Ланнистер” Джендри читал буквы на пергамент вслух, они складывались в витиеватые слова, и он сосредоточился, чтобы не попутать порядок их произношения. ― Очень хорошо, милорд, ― ответил седовласый мейстер. ― Сложные слова, вроде “власть предержащие” легче разделять на отрезки и произносить каждый с равным интервалом, тогда не будет заметна сложность его прочтения. ― Он приглашает меня на суд над самим собой? ― Всё так, ― Невен Пенроуз за стопкой книг и пергаментов сверял бухгалтерские сводки Штормового Предела, который они заняли несколько дней назад. ― Но куда важнее для нас заголовок этого послания. ― Власть в руках Безупречных, не думаю, что они сильно разбираются во внутренних делах. ― Они и не разбираются. Но Тирион ― да. Болтливый Бес наверняка запудрил командиру Безупречных мозги. У нас тут не принято без суда казнить, например. ― Мне ехать? ― Конечно. ― Ты поедешь со мной? Невен отложил пергамент и посмотрел на Джендри усталым взглядом замученного работой человека. Уж в этом ему было не занимать, при всей кажущейся напыщенности и праздности, человек он был трудоспособный. ― Нет. ― Я не могу один. ― Ты и не поедешь один. Возьмёшь самого упрямого из лордов, что ещё не присягнули тебе. Вот, ― он достал из стопки пергаментов чистый и положил перед Джендри, ― следует написать лорду Уайтхеду с предложением отправиться вместе. ― Чтобы он ставил меня под сомнение перед прочими господами? ― Чтобы этот упёртый болван увидел, что тебя привечают. И не называй лордов господами. Чашница, та самая, что с месяц назад выдала ему краюху хлеба, завёрнутую в герб Пенроуза, подлила всем вина. Джендри засмотрелся на неё, без всякого на то подтекста, но это не укрылось от Пенроуза. ― Вернёшься, и устроим свадебный пир. Джендри послушно кивнул. ― И если я хоть раз услышу, что тебя видели в борделе, или хоть одна девка заявит, что понесла от тебя… ― Замолчи, я понял. ― Новому лорду Баратеону, как бы он не был похож на отца, не нужна его слава распутника. Это отвернёт от тебя не только Мертинсов. Джендри закатил глаза, и отвернулся к окну, по стеклу которого мелкой моросью шумели дождевые капли. Джендри не смущался неприятия лорда Уайтхеда, который умело скрывал своё недовольство и лишь ворчал, да пытался найти повод побренчать оружием, не чурался и предстоящего мероприятия. Сидеть и не отсвечивать, напустив на себя суровый вид, как рекомендовал Невен, простой и понятный план, который был ему по силам. Да и судьба Тириона Ланнистера, если уж Джендри мог быть до конца откровенным с самим собой, его интересовала едва ли. Будут ли там Старки? Вероятно, кто-то из них будет. Судьба Джона всё так же была под вопросом, и Джендри надеялся, что родственники Джона помогут ему. Он увидел гарнизоны Северной армии на подступах к королевской к Гавани, и на сердце стало легче от того, что Джону пришли на подмогу. Его сёстры и брат не оставят его в беде. Город же был ужасен. Кострищем и гарью несло за несколько лиг, но в черте его дышать становилось невыносимо. Как и смотреть на обугленные руины. Джендри скрипнул зубами, сильнее стиснув поводья коня. Он не смел и дёрнуться, ведь вдоль дороги стояли, угрожая острыми копьями пока лишь одному небу, отряды Безупречных. Сир Давос вышел встречать всадников на дорогу, и, когда узнал, кто едет, ускорился едва ли не втрое. Старик почтительно склонил голову, принося присягу Джендри еще даже до того, как тот успел спешиться. Специально, чтобы все спутники, прибывшие из Штормовых Земель вместе с Джендри, увидели это. ― Оставь, ― Джендри обнял его, своего старого друга, с которым воссоединился маленькую жизнь спустя. ― Милорды, ― сир Давос кивнул сопровождающим, и пригласил следовать за собой. Под навесом, на каменном возвышении, уже собрались люди. Богатые одежды, суровые колкие взгляды, их обладатели, потрёпанные зимой и войной, оказались здесь лишь по прихоти Тириона Ланнистера. Давос представил Джендри и принцу Дорна, и лордам Долины, и лорду Талли, последний мягко отшучивался почти на все брошенные недовольные фразы, хотя то и дело опирался на резную трость, словно в приступе боли, да и вид у него был крайне измождённый. ― Ах, ― лорд Эдмар повернулся ко въезду в Логово, когда Безупречные, охранявшие вход, в очередной раз расступились, ― мои дорогие племянники! ― Надеюсь, Вы не забыли, ― молодой лорд Долины подал Эдмару руку, чтобы помочь спуститься по лестнице вниз, ― что и я ваш дорогой племянник, дядя? ― Отнюдь, Робин, уверяю, ты среди всех ― чистый алмаз. Робин Аррен посмеялся вместе с дядей и похлопал того по плечу. Тем временем въехавшие недавно всадники приблизились, и Джендри смог разглядеть новоприбывших. В груди кольнуло, когда Арья отбросила капюшон и улыбнулась ему. Эдмар Талли, Робин Аррен и ещё какой-то суровый седовласый лорд из Долины тут же кинусь приветствовать Старков, особенно почтив своим вниманием старшую, Сансу. Арья, вместе с леди Бриенной, помогла закатить на пьедестал Брана. Она подвезла его к центру полукруга, что-то шепнула на ухо и повернулась к Джендри, всё это время стоявшего как столб и даже не предложившего помощь. ― Лорд Баратеон, ― в её словах скользила такая весёлость, что можно было спутать и с насмешкой, ― какая честь, ― она чуть склонила голову. ― Миледи Старк, ― Джендри не остался без ответа, ― рад снова вас видеть. ― Лицезреть, вы хотели сказать? ― Ах да, лицезреть, миледи. Арья улыбнулась, и в глазах её заплясал разгорающийся дразнящий огонёк. Сейчас она ему врежет, подумал Джендри. ― А тебе идёт, ― начала она, но звук рожков предупредил всех о начале суда. Больше они не разговаривали, не выдалось поводов и времени, и неделю спустя Джендри прибыл в Штормовой Предел вместе с сиром Давосом, леди Бриенной и лордом Уайтхедом. Последний всё ещё был суров и не склонен признавать право Джендри, но сир Давос шепнул между делом, что получение его присяги займёт не слишком много времени, и Джендри, помня заветы Пенроуза, пригласил лорда Уайтхеда на свою грядущую свадьбу с леди Донеллой Мертинс. Весть о новом короле, о отколовшемся Севере и о новом порядке престолонаследия распространилась, словно болотная лихорадка. И Джендри снова погряз в обороте внутренних проблем Штормового Предела, в который его втянул ушлый Пенроуз. Сиру Давосу этот лорд, понятное дело, не нравился, но он деликатно это скрывал. Джендри понимал, что не в его власти переубедить Давоса, человек, проживший долгую, полную опасностей жизнь, сам в праве разобраться, и Джендри особенно ценил то, что Давос не вмешивался в то, что ему с Пенроузом удалось устроить в Штормовых землях. Если бы это несло вред, Давос Сиворт уж обязательно сказал бы ему прямо. Спустя месяц, наконец, состоялась пышная свадьба. Джендри, как полагается, строго постился две недели перед брачной церемонией, чтобы излишества на пиру и удовольствия в еде, коих стоит избегать в повседневной жизни, дабы не развращать сердце, почувствовались ему особенным даром Семерых. Леди Донелла, ростом едва ему по грудь, и всю службу в септе, огромный зал которой кишел людьми, и официальное преклонение колен перед новоявленным лордом Штормового Предела, окончательно вступившим в свои права, на котором Джендри впервые занял Штормовой Трон, а она место по правую руку от него, едва ли одарила его своим взглядом и улыбкой. Джендри же, наоборот, каждую свободную секунду, не мог оторвать от невесты глаз. Она была ему очень и очень любопытна. Лишь на пиру он смог, предварительно подвинув к ним тарелку с изжаренными в рапсовом масле свиным рулетом, предложить сначала блюдо ей. Леди кротко кивнула, благодаря его, и отщипнула небольшой кусочек. ― После двух недель поста, следует вознаградить себя по заслугам, ― сказал ей Джендри, и, на удивление, она осмелилась посмотреть на него в ответ. Глаза её были тёплого орехового оттенка, совсем как прекрасные блестящие под полупрозрачной вуалью косы, уложенные теперь не по девически, а соответственно статусу замужней дамы ― в тугую корзинку на затылке. ― Ваша правда, милорд, ― она даже улыбнулась! Джендри понадеялся, что всё не безнадёжно. Пир гремел до поздней ночи, Джендри несколько раз успевал захмелеть и протрезветь, пока наконец, Невен не подал ему знак. Джендри встал, и разом стихли и музыка и разговоры, когда он два раза хлопнул в ладоши. ― Благодарю и благословляю каждого гостя под моей крышей. И прошу лордов и леди оказать нам честь, ― он заучил эти слова хорошо, и даже хмель не смыл их из его памяти, ― и проводить до спальни. Спустя несколько мгновений весёлого хохота, скабрезных песен и освобождения от большей части одежды, он и леди Донелла оказались в господской спальне. В их спальне. Джендри, в одних шёлковых кальсонах, и его теперь уже леди-жена, в полупрозрачном, едва ли весомом ночном платье, которое не могло скрыть вообще ничего. Щёки её раскраснелись, и она присела в реверансе, пытаясь унять утяжелённое волнением дыхание. ― Муж мой. Вверяю себя вашей заботе и молю о благосклонности. ― Вы тоже заучили много слов на сегодня, миледи? ― Я учила их с раннего детства, милорд. ― Вы красивы, словно Дева, ― Джендри опасался подходить к ней ближе. ― Это я не учил. ― Благодарю, милорд. Она отправилась к кровати. ― Постойте. Леди Донелла встала, как вкопанная. Даже кончики её ушей покраснели, когда Джендри осторожно подошёл сзади и коснулся украшенных витиеватыми шпильками с драгоценными камнями волос. Он осторожно доставал их одну за другой, укладывая на туалетный столик, и с каждой вынутой шпилькой косы упрощались и рассыпались, падая на хрупкие плечи струящимся шёлковым водопадом. Он провёл по всей их длине пальцами, как гребнем, боясь даже дышать. ― Спасибо, ― она накрыла маленькой рукой его ладонь поверх своего плеча, и скользнула под одеяло. Немного погодя, Джендри присоединился к ней. Донелла лежала, не производя и звука, на спине, ожидая свершения долга. Она закрыла глаза, как учила септа, и вздрогнула, когда большая ладонь накрыла её живот, но глаз, тем не менее, не открыла. ― Ваша матушка рассказала вам, как это происходит? Она кивнула. ― Не бойтесь, прошу, я вас не обижу. Джендри потянул за тонкую ткань сорочки, поднимая её до белоснежной талии. Донелла так боялась и была смущена, а он не хотел её шокировать, и потому одеяла над ними не убрал. Она была красива, он не врал, божественно нежна и невинна, но, признаться, ему этого было недостаточно для того, чтобы возбудиться. ― Что вы… ?! ― Лишь слабо возразила она, когда он нырнул под одеяло, разводя её ноги в стороны, но тут же откинулась на ложе и снова зажмурила глаза. Языком Джендри быстро нашёл её чувствительное место, и спустя несколько мягких, изучающих движений, медленно вошёл в неё пальцем. Донелла издала тихий потушенный стон. Вход в её лоно был узок даже для одного пальца, но, может быть от удовольствия она чуть расслабится, чтобы ей не было больно позднее. Джендри закрыл глаза, продолжая двигать языком, но, хоть дело пошло с куда большей лёгкостью, и слюна смешалась с её влагой, Донелла продолжала лежать неподвижно, лишь широко разведя согнутые ноги и вцепившись руками в одеяло. Джендри казалось, что от хмеля возбуждение должно прийти быстрее, но член, даже не смотря на красоту и сладкий вкус его новобрачной, едва ли встал наполовину. Но он продолжал двигать языком, ускоряясь и замедляясь, то касаясь кончиком лишь слегка, то посасывая, пока наконец не почувствовал как напряглись её бёдра. Он задвигал языком жёстче, добавив второй палец, и в момент нарастающего оргазма маленькая ладонь легла на его голову и с болью дёрнула его за волосы. Вот оно. От кратковременной боли и властного движения её руки, кровь прилила к паху в одно мгновение, и Джендри вынырнул из-под одеяла, прижимаясь к ней и направляя себя в горячий вход. Донелла вздрогнула, но не обронила и звука. Член продвигался с трудом, но Джендри боялся быть резким и грубым, он остановился на миг, чувствуя, что возбуждение снова пошло на убыль, как только его леди-жена зажмурилась от боли. ― Быстрее, ― вспомнил он командный голос Арьи, ― двигайся быстрее, Неведомый тебя побери! ― Лежи смирно, ― приказала в фантазии Мелисандра, ― ты же послушный мальчик? Джендри подался назад, чтобы снова толкнуться бёдрами, он припал губами к виску Донеллы, в мыслях грезя о том, как было бы хорошо, отвесь она ему сейчас пощёчину, о, как бы ему хотелось услышать, как она приказывает ему, пусть даже слезть с неё и спрятать свой срамной отросток обратно в штаны. Или залезла бы сверху, и не на член, а села бы на лицо, как он просил делать шлюху в Королевской Гавани… Он застонал и излился, не прошло и минуты, и, устыдившись собственных грязных мыслей, что властвовали им в момент, когда он должен был думать о своей жене, лишь смущённо пробормотал: ― Простите, миледи, что доставил вам неудобство. Она кивнула, отворачиваясь, чтобы задуть свечу.

***

С окна подул приятный тёплый ветерок, и Джендри открыл глаза. В горле нестерпимо драло, и он попытался прокашляться, вполне удачно, и, сплюнув в ночной горшок, снова лёг в кровать. Болезнь отступала, и он уже не испытывал сильной слабости и боли в груди, но в Винтерфелле заботой его окружили настолько сильно, что он чувствовал себя неловко. Санса, натура деятельная сверх меры, казалось, желала ему скорейшего выздоровления, чтобы побыстрее, да покруче, взяться за их теперь уже общее дело. Джендри совсем не жалел, что поддался и согласился. Он всё ещё слабо представлял, что ему предстоит делать. Он дал согласие, только лишь потому, что не видел, как в одиночку сможет исправить ситуацию. Пусть она ведёт, пусть говорит, что делать, пусть борется со всеми возражениями, что у него возникнут, пусть поможет. И он всё ещё был напуган мыслью о том, что совершает государственную измену. Пусть успокоит его. Джендри оделся, его походную одежду постирали, а сапоги и кольчугу отполировали до блеска, чего, будучи на поручении забот Глена, Джендри не видал уже пару лун. К комфорту он привык, всё же, весьма быстро. Он умылся в тазике с холодной водой, прополоскал редкой жемчужно-травяной пастой рот, и вышел из покоев. Дверь в кабинет Сансы была открыта, и он услышал её голос, доносящийся оттуда. Джендри смутно припоминал детали их беседы в кабинете, ведь он в тот момент сгорал от усталости, жажды и голода, но отчего-то запомнил её резкости и недовольство. Санса имела полное право относиться к нему так. Лорд-не лорд, от которого толку, как от козла молока, другого и не заслуживал. ― Словно знамя, бился ветер над копьём, ― донесся до него мелодичный голос из кабинета. Джендри переглянулся с гвардейцем, пажом, и вышивающей на софе у двери фрейлиной, стороживших вход в кабинет королевы. Те не повели и бровью. ― Кони мчались по зелёной по траве, ― продолжала песню Санса, намурлыкивая самой себе, ― оставался за спиной забытый дом. Джендри кивнул пажу, и тот вошёл в кабинет, чтобы доложить о визите. Пение прервалось. ― Войдите, милорд. Санса пригласила его сесть в то же кресло, что и в прошлый раз. К счастью, в кабинете не оказалось никого, кроме них. ― Как вы себя чувствуете? ― Намного лучше, благодарю. Вижу, её величество пребывает в прекрасном расположении духа. ― Весьма, ― улыбнулась Санса. ― Можем ли мы без обходительных лишних фраз вернуться к разговору о делах? ― Полагаю, да. ― Тогда, ― Санса отложила пергамент перед собой в груду таких же и придавила всю стопку пресс-папье в виде головы волка, ― позвольте обговорить условия до того, как мы начнём. Во-первых, лорд Джендри, я не могу гарантировать успеха. Во-вторых, я обязуюсь не искажать правду, дабы поберечь вас или же, наоборот, оскорбить. Она смотрела строго, и говорила только по делу, Джендри не ожидал такой скорой расправы над ним, но ему ничего не оставалось, кроме как слушать и кивать. ― И вы не должны делать того же. В-третьих, не думайте, что я буду делать всю работу одна. Мероприятие зависит от усилия всех сторон. Также мы не должны показать Тириону, или кому бы то ни было, что находимся в контакте подобного рода. ― Вы так славно находите правильные слова для слов “заговор” и “предательство”, что мне ничего не остаётся, кроме как во всём соглашаться. ― В-четвёртых, оставьте насмешки. ― Нет. ― Ладно. Забирайте их себе. В-пятых, план может меняться в зависимости от обстоятельств. Но чем эффективнее наше сотрудничество, тем с лучшим результатом мы останемся. ― Я сделаю вид, что запомнил всё то, о чём вы сейчас сказали, ваша милость. Санса сжала губы в тонкую линию, инстинктивно Джендри понял, что доска его равновесия в этом разговоре превратилась в натянутую тетиву. И Санса без колебаний спустит её, если посчитает нужным. Все Старки из одного теста. ― Доверьтесь мне, а я доверюсь вам. Чем меньше мы скрываем, тем лучше. Так понятно? ― Благодарю. ― Вот, ― Санса вынула заранее приготовленную стопку конвертов и положила перед ним, ― копии всех писем и ответов, что я получила по вашей ситуации, ознакомьтесь и сообщите свои мысли по итогу. Нам необходимо определить, кто наши союзники и кто наши противники. Кого мы можем склонить на свою сторону, а кем придётся пожертвовать. ― Что-то ещё? ― Джендри подумал, что он снова нанялся работать у Тобхо Мотта, только в этот раз напрягать стоило отнюдь не тело. ― Ещё, милорд. старайтесь пореже выходить из башни. Ванную распорядитесь устроить в покоях, пищу также будут подавать там. Пока не прибыл ваш оруженосец, я предоставлю вам проверенных слуг. Я не хочу сажать вас в клетку, но должна предостеречь. Чем меньше людей знают, что вы здесь, тем дольше этот факт будет идти до Тириона Ланнистера. Тем с большей долей вероятности леди Дастин вычислит его шпиона, если таковой тут имеется. Санса, довольная и расслабленная в начале их беседы, становилась всё мрачнее и серьёзнее. Она говорила логичные и очень продуманные вещи, и Джендри сам задумался, а как же давно она всё это планировала? Может ещё до того, как он выдвинулся из Красного Замка с телом Брана. Эта мысль неприятно кольнула его. ― Могу я задать вопрос? ― Любой, касающийся дела. ― Хорошо, ― Джендри почувствовал волнение, ведь эти свои опасения он не продумал даже наедине с самим собой, ― кого вы предлагаете сделать королём? ― Вас. Джендри подскочил в кресле, едва ли рот не раскрыв. ― Расслабьтесь, ― Санса коротко улыбнулась, скрывая веселье в кружке с травяным отваром, ― я решила вас подразнить. Извините, если шокировала. Хотя, если подумать, ― она пожала плечами, и блики солнца заиграли в рыжих волнистых прядях волос, ― если вы станете королём, то сохраните, нет, даже приумножите свои земли, и сможете спасти своего друга. ― Это хорошая шутка, Санса. ― Благодарю. Ответ на ваш вопрос, ― она кликнула пажа и указала на огромный фолиант на полке за стеклом. “История великих и малых домов. Генеалогическое приложение” ― прочитал Джендри на тиснёном корешке. ― Ответ нам суждено найти в этой книге.