"Свет думает, что движется быстрее всех, но это не так. Он перемещается очень быстро, но темнота всегда оказывается на месте раньше и поджидает его». Терри Пратчетт, «Мрачный Жнец"
«Когда я полностью осознал, что не смогу больше вернуться домой, меня накрыла волна апатии. Я упорно старался строить мосты, пытаться сохранить ту невидимую нить между прошлым и настоящим. Будущего я не видел вовсе. Но после того, как я узнал, что даже такое безнадежное место, как Син Урбас, восстает против боли и нищеты, против тирании и беззакония, во мне появилась надежда. Надежда на то, что и мой мир, возможно спасти. Сопротивление, повстанцы - теперь я среди них, теперь я в их рядах. И я готов сражаться. Ведь это единственное, что мы можем сделать - мы можем, восстать против прожорливой смерти. Я Данте Алигьери, 25 сентября, 2015 год».
«Теперь, когда мы плотно обосновались на месте, я могу чаще вести свои записи. Не думаю, что их когда-то кто-то прочтет. Скорее я делаю это для себя, чтобы не потеряться в этой сумасшедший реальности. Мы поселились на запасной квартире одного из членов группы «Луч света», по имени Имир. Здесь мы разрабатывали план действий, здесь мы создавали новый мир. Я Данте Алигьери, 3 октября, 2015 год».
«Прошел месяц с того самого дня, как я попал в это Богом забытое место. Я не знаю, до сих пор не могу поверить, что смог выжить среди бесконечной смерти и непрекращающегося морального разложения. Я изменился. Абиссо меня изменил. Я больше не боюсь вида крови, я равнодушен к убийствам, мне безразличны судьбы незнакомых мне людей. Зелотэс говорит, что это "преобразование" дар от гниющего Ада, только будучи слепым к чужому горю, можно выжить в этом проклятом мире. Но что бы он ни говорил, как бы не пытался принизить себя - он оказался "находкой", искрой света среди кромешного мрака безумства. Возможно этот луч совсем крохотный, еле заметный, но лишь такие "светлячки" способны вывести умирающий город из непрерывного круга тлетворного хаоса». Я Данте Алигьери, 17 октября, 2015 год.
***
Дима медленно прошагал в комнату и был слегка удивлен, сидящем за столом рыжеволосым парнем, который внимательно вглядывался в монитор потертого черного ноутбука. - Как ты вошел в систему? Там пароль, - подходя ближе к Зелу и наклоняясь, недовольно проговорил Дмитрий. - Твой пароль? Это позор - а не пароль! - усмехнулся желтоглазый паренек, обнажая островатые зубы. - Тебя зовут Данте. Так? Следовательно, твой пароль будет как-то связан с бесподобным произведением одноименного автора. И что мы получаем? «Оставь надежду всяк сюда входящий». Вот тебе и пароль. Это, конечно, гениально! До безобразия. Но черт, Дим, куда ты дел мозги, когда это придумывал? Не, мне все же пришлось выбирать между его фамилией и этим, но… Ты серьезно? - Прекрати ерничать! Да, ты прав, пароль не из лучших. Но ты не имел право - это нарушение частной собственности, - облокачиваясь на стол, твердо произнес брюнет. - Что-что, простите? Какой собственности? Придурашный ты конечно, Димка! - иронично выделяя последнее слово, едко захихикал Зелотэс. - Отдай технику, - уже было потянул руки к компьютеру Данте, но его рыжий друг быстро обхватил ноутбук своими цепкими лапами и подтянул к себе. - Не, Дима, - мерзко протянул Зел. - Я хочу еще раз насладиться этим. Живой автор - живые записи! Мне надоело читать дохлятину! Тем более, ты так лестно отзываешься обо мне! - Это личное, - вновь попытался отнять из лап черта "сокровище" Дмитрий. - От этого "личного", у меня все внутри исходит умопомрачительным трепетом, - играясь "томным" голосом, приподнялся и прошептал прямо в лицо шатену рыжий. - Зел, тебя заводят тексты? - захихикал журналист, шутливо толкая приятеля в бок. - И это тоже, но в основном авторы этих текстов, - уже более серьезно произнес желтоглазый, пожимая плечами. - Не могу с этим ничего поделать. Это после... После одного отпадного человека. После этих слов Зелотэс тяжело вздохнул и полез в карман черных джинс за «волшебными сигаретками». - Он умер? - переставая улыбаться, присел на край стола Данте. - Его убили. Он был интеллигентом. Он спас мне жизнь. Благодаря нему я такой, какой есть сейчас. Он учил меня читать стихи, любить классику, разбираться в музыке и живописи - бесполезные навыки в Абиссо, но, черт побери, это были лучшие дни моей полусгнившей жизни. Я по нему... Скучаю, Данте. Представь себе? По уже несуществующему человеку. Это ужасное чувство. Хотел бы я вообще ничего не ощущать, тогда жизнь стала бы намного проще, - поджигая никотиновую палочку, прикрыл янтарные очи худощавый парень. Он сильно затянулся, задержал «яд» подольше в легких, и также, с усилием, выдохнул терпкий дым. - Зел, не стоит от этого отказываться. Эмоции, воспоминания, даже душевная боль - все это делает тебя человеком. Вашему миру не понять этой ценности. Но поверь мне, ты - это лучшее, что я встретил в этом Аду, - положив теплую ладонь на костлявое плече рыжему, по-доброму отозвался Дмитрий. - Хех, спасибо, нытик... Мне приятно. Стоп, ты это, что, сейчас меня клеишь? - быстро сменяя тему, игриво подмигнул Зел. Получилось слишком натянуто, в глазах черта все еще можно было разглядеть тягучая боль и тоску. - А что, работает? - захохотал брюнет, также пытаясь уйти от тяжелого и неприятного разговора. - Хех, ишь че удумал, - театрально, будто кокетничающая леди, поправил рваную, кожаную жилетку черт. - А вот честно, сколько таких "авторов" было в твоей жизни? - отсмеявшись, уже серьезнее поинтересовался Дима. - Живых? Не одного. В Син Урбасе нет достойных поэтов, - затянувшись, изрек рыжий паренек. - Приходилось довольствоваться тем, что есть? - жестом прося и себе сигарету, продолжал расспрашивать Данте. - Честно? Не приходилось, - теребя фильтр островатым языком, прищурился Зел. - Это как? - поднося ко рту никотиновую трубочку, вскинул брови журналист. - А вот так, - поджигая приятелю сигарету, и жадно вглядываясь в начинающий тлеть кончик «трубочки, выдохнул Зел. - У меня... Короче, ебнутый я. - В смысле?- поморщился от горького привкуса дешевого табака Данте. - Как же это называется... Асексуал я. Кажется, так говорится. В общем, разврат меня не интересует. Грабеж, убийства, пьянство - да, но не извращения. Это не мое. Точнее, стало не моим после одного случая, - начиная, скорее на нервной почве, прикусывать сигарету, проговорил рыжий паренек. - Тебя... С тобой что-то сделали?- с трудом выдавил из себя вопрос шатен. - Я раньше об этом не распространялся, но мне тут недавно один мудлан сказал, что если рассказать о наболевшем, то не только утолишь любопытство этого еблана, но и тебе полегче станет, - выуживая из кармана уже вторую «никотиновую радость», проговорил рыжий. Он небрежно потушил «догорающую» сигарету об стол и стиснул в пасти вторую. - Этот мудлан был я, но это не важно. Ты можешь мне доверять, - тихо отозвался Дмитрий. - Доверять я никому не могу. Но тебе, я поведаю о своем прошлом. Вообще история будет короткой и ясной. Когда я был еще мальчишкой один урод убил и сожрал мою мать, разорвал на части моего друга и учителя, и изнасиловал меня горлышком бутылки. Кажется, это была бутыль из под шампанского, возможно вина... Скорее шампанского, мерзкий напиток, - обхватив сам себя руками и опустив рыжую голову, закончил желтоглазый. Он машинально «перекатил» языком «белую трубочку» из одного уголка рта в другой и, поджав под себя ноги, сильнее свел их. Заметя этот жест, Дима невольно почувствовал неприятную ноющую боль, кажется, сожаления, и виновато опустил глаза. - Кошмар какой, - только и смог произнести Дмитрий. - Да, оно еще такое газированное, не понимаю, как это пойло вообще можно пить, - натягивая самый широкий из своих оскал, наиграно весело произнес бес. - Зел, не кривляйся, ты прекрасно меня понял... – пытаясь удерживать рвущуюся наружу «смуту», изрек сероглазый парень. - Короче... Короче, теперь, каждый раз, когда я пытаюсь с кем-то поразвлечься, или кто-то пытается это сделать со мной - меня начинает слегка трясти... Паническая атака. Что-то в этом роде. Благодаря этому дяденьке, я до сих пор не в курсе, от чего именно меня так колбасит, и от чего именно я отказываюсь, - поднес подрагивающими пальцами дымящуюся палочку к тонким губам Зелотэс. Рыжий крепко зажмурил шафрановые зеркальца и добавил: - Но это не мешает мне. Нисколько. - Понятно... Зел, ты... – начал было Дима. - Только не надо меня лечить! Я не переживаю по этому поводу, уже обпереживался в свое время! Все, забудь о нашем разговоре! Мне не нужна твоя жалость! - вмиг остервенел рыжий. Зелотэс резко потушил сигарету об бежевую стену и, схватив кислотно-зеленую толстовку со спинки стула, быстрыми шагами направился к двери: - Можешь забирать свой "компутер"! Я пошел, куплю еще сигарет! - Зел! Стой! – вскочил за чертом журналист. Он быстро нагнал его и схватил за правую руку: - Постой, я… - Ты солгал мне! – разъяренно выпалил Зел, грубо толкая приятеля свободной, левой рукой и пытаясь освободить правую. - Что? – непонимающе распахнул глаза Данте. - Ты сказал, что мне станет легче! Ты обещал, что боль уйдет! Ты заставил меня вспоминать это! Ублюдок! – срываясь на крик, выругался рыжий и еще раз попытался выдернуть руку, но Дима все еще удерживал ее. Тогда, разозлившийся паренек, попытался укусить журналиста за запястья, дабы тот больше не смог ему препятствовать и тот смог уйти, но Дмитрий успел вовремя одернуть «конечность». - Успокойся! – прижав приятеля за плечи к стене, повысил тон шатен. – Сколько бы раз ты это не вспоминал, сколько бы раз ты это не прятал в глубине своего подсознания - это все равно вернется! Просто, надо позволить другим, помочь тебе это пережить, не в одиночку – от этого действительно станет легче! - Я тебя не понимаю, - тряся головой, словно взбесившаяся лошадь, пробормотал желтоглазый. – Как? За что? Дмитрию действительно было жалко парня, и он вправду не мог объяснить «за что» такие муки в его жизни. Он лишь мог предложить поддержку, сострадание, опору – все то, что обычно предоставляют, когда большем просто не могут помочь. - Зел, ты можешь мне доверять. Я хоть раз обманывал тебя? – решил кое-что попробовать Данте. - Ты не умеешь врать, ты неудачник, - еле слышно, отозвался, совсем осунувшийся паренек. - Ты всегда можешь мне сказать, когда тебе больно или… грустно, я не осмею. - Так поступают пидоры. - Зел, я не знаю, что делать. Честно. Без понятия. - Позволь мне уйти. У меня нет сил - вырываться и требовать. Просто отпусти, - поднял усталые, помутневшие зеркальца черт. – Я скоро вернусь… - Может, я пойду с тобой? – пытаясь поймать чужой взгляд, проговорил Дима. - Я не хочу, чтобы ты ЭТО видел, - хрипло произнес Зелотэс. - Это? - Дант. Пусти, - вновь приобретая хищный вид, прошипел рыжий. - Заставь, - твердо проговорил сероглазый. - Дим, что произошло? – зайдя в комнату, Лена удивленно уставилась на парня, который сидя в одних штанах, с сердитым видом прижимал рубашку к разбитому носу. - Пытался помочь одному идиоту, - нахмурившись, процедил Дмитрий. - Знаешь, Дим, не стоит пытаться спасать утопающего, потому что он может утянуть тебя на дно за собой, - философски изрекла блондинка, присаживаясь рядом. - И все же, попробовать стоит…***
Руморибус с трудом смог разомкнуть ноющие веки, даже банальное моргание приносило адские мучения. Он смог разглядеть вокруг себя несколько сваленных в кучу подушек и скомканный плед в ногах, все остальное расплывалось, словно пустынный мираж. Рибус находился в своей постели в Палатиуме. Темноволосый юноши болезненно зашипел и попытался подняться: голова гадко зазвенела, кости начало ломить, грудная клетка болезненно сжалась. - Это от испарений, - раздался ровный мужской голос позади. Парень еле заметно оскалился и повернулся в сторону говорящего. - Саталити… Почему мы здесь? Я вновь потерял сознание? – вновь смыкая веки, хрипло отозвался голубоглазый парень. Он обхватил тонкими руками голову и с силой сжал ее, пытаясь заглушить мерзкий шум. - Да, Вам стало дурно. К тому же, Вас ждет Император, - тихо проговорил Саталити, стараясь не раздражать громкими звуками. – Попросил явиться к нему, когда очнетесь. - Я лучше отравлюсь, - распахивая лазурные зеркальца, ядовито процедил Руморибус. - Что? - Или повешусь, - ставя ноги на холодный, мраморный пол, тяжело выдохнул голубоглазый. Рибус поправил растрепавшиеся смольные локоны и туже запахнул раскрывшуюся черную мантию. - Вы боитесь его гнева? – приподнял брови, плечистый мужчина. Он встал с большого кресла и медленно подошел к советнику. - Я боюсь, что его гнев выльется на меня болью и унижением, - опуская темную голову, сипло произнес Правая Рука. - Мне пойти с Вами? – присаживаясь на одно колено, дабы смотреть советнику прямо в его бледное лицо, проговорил телохранитель. - И что ты сделаешь? Как мне поможешь, если он накинется на меня? – сверля темноволосого мужчину сузившимися, словно у хищника, готового к броску, зрачками, язвительно изрек молодой парень. - Я не позволю ему этого, - твердо произнес Саталити. - И сам поплатишься за это, - опираясь правой рукой о плече мужчины и поднимаясь на ноги, проговорил Рибус, - Я понимаю, ты благодарен мне. Ведь если бы я не оказался на свалке в тот день, тебя бы не было в живых. Однако не стоит забывать, что пока Рэджену подчиняется армия, мы беспомощны, - проходя к большому, обрамленному серебром мутному зеркалу, с сожалением произнес Правая Рука. - Я до сих пор не решался спросить, но… Что Вы делали, тогда, на свалке? Одному там быть – не разумно, это – самоубийство, - провожая тонкую, темную фигуру взглядом, поинтересовался Саталити. - В тот день, я понял, что полностью принадлежу этому миру, его правителю… Я искал… Смерти, Саталити. Я жаждал ее. Возможно, я бы нашел ее, но увидел тебя. Увидел, как те твари пытаются порвать тебя на части. И мне стало страшно. Нет, не за тебя, мне стало страшно умирать. Поэтому, ты можешь считать меня эгоистом и тварью – но тогда я спасал две жизни, свою и твою. И свою – в первую очередь, - набрасывая черный капюшон, закончил рассказ голубоглазый юноша. – Но не беспокойся, уже тридцать третий день с момента его прибытия. Осталось совсем чуть-чуть… Просто надо потерпеть. Немного. Рэджен мерил комнату широкими шагами, отстукивая тяжелыми сапогами, строгий марш. Изредка он поглядывал на приоткрытую дверь, коя вела в темный коридор, сжимая до боли кулаки. Мужчина еще раз обошел залу и с силой пнул старый большой, деревянный стол, который не пожелал сдаваться даже сильной ноге высокого блондина и лишь легонько покачнулся. - Ваше Превосходительство, Вы меня звали, - заглядывая в главный зал, звучно изрек Руморибус. - Где Делириум?! – резко поворачиваясь к опешившему юноше, прорычал разгневанный Викариус-Дэя. - Я… Не знаю, - оставаясь, на всякий случай, в открытых дверях, тихо вымолвил голубоглазый. - Ты должен был следить за ним! – быстрыми шагами направился к Правой руке Рэджен. Руморибус было дернулся назад, но пересилил себя, оставшись на месте, лишь сильнее обхватив острые плечи руками. - Он предал нас! Он помогает Повстанцам! – срываясь на крик, начал оправдываться советник. Его единственное оружие всегда было и осталось слова – ему всегда удавалось вразумить Императора, уговорить, уболтать… Но сейчас чернявый паренек сомневался в своем искусстве дипломата: «Не возможно логически объяснить разъяренному зверю, что он не прав». - Что? – хватая Рибуса мощной дланью за тонкую шею, заревел Рэджен. - Он… Он подставил меня! Подставил наш отряд! Ваше… Рэдж… - чувствуя, как глотку начали сжимать с удвоенной силой, захрипел Правая рука. Юноша вцепился пальцами в стискивающую его горло ладонь и испуганно распахнул лазурные очи: в них тонкой глянцевой дымкой отразился страх. Викариус-Дэя приподнял темноволосого парня над землей так, что советнику пришлось удерживаться за душащую его руку, однако, это все равно не помогало – он продолжал чувствовать себя «повешенным». - Госпо… Господин, - тяжело просипел Правая рука, чувствуя, как тело начало потрясывать от нехватки кислорода. - Вы оба - никчемные ублюдки! Оба предатели! Вы, сукины дети, плетете за моей спиной козни! Думаешь, я, твою мать, слепой? – отшвыривая Руморибуса к стене, свирепо завопил блондин. Советник с глухим звуком упал на пол и мучительно захрипел, сжимая шею и резко вздымающуюся грудь. Воздух все еще не поступал в конвульсивно сжимающееся тело, из-за удара грудную клетку будто заклинило, Рибус не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, к глазам рефлекторно подступили слезы, голова начала противно кружиться. - Ты найдешь его и приведешь ко мне, а если нет, - поднимая голубоглазого паренька за волосы и заставляя сдавленно простонать, проговорил Рэджен. – Я заставлю тебя молить о смерти… Как в тот раз, помнишь? Последнее слово Император произнес очень тихо прямо на ухо юноше, заставляя Правую Руку вздрогнуть и тихо всхлипнуть. Лик парня исказился от ужасных воспоминаний и Руморибус, пытаясь отогнать их, закусил нижнюю губу и закрыл влажные от накативших слез глаза. - А теперь, убирайся, - отпуская смольные пряди, разозлено процедил Хозяин Абиссо. - Будет исполнено, - не поднимая склоненной головы, еле слышно отозвался советник.***
- Дант, - отозвался Зелотэс, как только Дмитрий приблизился к нему. Рыжий неподвижно сидел на поваленной скамейке, вглядывался в ржавый закат и неторопливо курил. - Я устал жить в темноте, - не отводя янтарных глаз от заходящего солнца, выдохнул пар изо рта худощавый паренек. - Вместе, мы сможем преодолеть этот мрак, - присаживаясь рядом, по-доброму улыбаясь, проговорил Дима. - Дим, мы погибнем в этой войне. А я не хочу… Не хочу твоей смерти, смерти тех идиотов, с которыми прошли лучшие минуты моей проклятой жизни. Дим, я ведь не Ангел. И не святой, почему я должен умереть за чужие грехи? Почему я должен принять муки, ради других, которым на меня абсолютно все равно? - Зел, мы не погибнем… Мы постараемся выжить. И ты не обязан умирать за чужие грехи. Просто у нас есть возможность и ее нельзя упускать. - Ты готов отдать все за эту возможность? Чтобы сделать счастливыми этих… «людей»? Или ты готов на все ради возвращения домой? - Что? – поморщился шатен. - Будто Лена тебе не рассказывала про так называемые «открывающиеся порталы». Я ж не совсем припизднутый. Она поделилась своими предположениями о дворце, так? – саркастично щерясь, повернулся к лицу Данте рыжий. - Зел, не думай… - начал было оправдываться журналист. - Да, она сказала, что во дворце есть один такой, действующий. Ведь мамаша Пайтониса попала сюда именно через него. Тебе плевать на жертвы, на повстанцев, ты домой хочешь, Дима, - прожигая Данте шафрановыми очами, ядовито изрек Зелотэс. - Зел. Я, конечно, хочу попасть домой, но я также думаю и о тех, кто стал мне дорог здесь, - подбирая разбегающиеся, словно муравьи, слова, проговорил Дмитрий. – Если будет такая возможность, я заберу всех с собой! - То же мне, Питер Пен… Хех, знаешь, Дим, я тебе слово даю, если ты, - наклоняясь совсем близко, так, что парень ощущал теплое дыхание рыжего на своих губах, а желтые глаза расплывались, как два светящихся фонаря, понизил голос Зел. – Попытаешься кинуть меня, моих так называемых "друзей", даже этих блядских Повстанцев, я перережу тебе глотку своим серпом и буду купаться в луже твоей свежей и теплой крови… Ты меня понял, красавчик? Зелотэс говорил предельно серьезно, его голос четко выделил последнюю фразу холодной сталью, от этого у Данте невольно пробежали мурашки по всему телу. - Зел, я не предам, - не разрывая зрительного контакта, отозвался голубоглазый. - Чудно, - небрежно отталкивая от себя шатена, довольно изрек рыжий. – Пойдем, я замерз. Будем разжигать костер, дабы не сгинуть в пучине бытия. - Что, прямо в квартире? – поднимаясь, усмехнулся Данте. - Будем жечь костер в умах и душах падших. Мы заведем сердец мотор, вернем надежду братьям нашим! – с выражением процитировал плут и лукаво подмигнул Диме. - Брюсов? Или Блок? – попытался угадать поэта журналист. - Нет, это один мало кому известный автор, - хватая Дмитрия за шею, притянул к себе парня Зел. - Зелотэс Астор Локк, - прошептал шатену на ухо свое полное имя коварный бес.