det som göms i snö kommer fram i tö

      …Только когда за окном принялся заниматься рассвет, он понял, что слишком засиделся. Вот уже больше двух недель дело упорно не сдвигалось с мертвой точки: все зацепки ни к чему не приводили, а ниточки обрывались, стоило только за них потянуть. Таблетница — единственное «орудие убийства», на которое они могли рассчитывать — была найдена втоптанной в грязь, все отпечатки постирались с нее напрочь и было совершенно невозможно установить, кому она принадлежала — действительно Ларсу, или… Кому-то другому. Копание в прошлом свидетелей тоже ничего не дало; никто из них не был замечен за чем-то криминальным, разве что по мелочи, но пьяный дебош и мелкую кражу в подростковые годы вряд ли стоило серьезно принимать во внимание. Но сдаваться было нельзя — и не только потому, что было бы непрофессионально бросить дело, разрешение на параллельное расследование которого и так удалось получить с трудом. Еще всем четверым банально хотелось докопаться до правды, потому что если за смертью Хенрикссона действительно что-то стояло, то это «что-то» должно было быть очень серьезным (и мрачно увлекательным, что уж скрывать). — Эй, — услышал Алекс голос позади себя и чуть не выронил из руки карандаш от неожиданности, вздрогнув. В дверном проеме стоял заспанный Сэм и осуждающе смотрел на него сверху вниз, хотя эффект не был таким сильным из-за того, что он больше был похож на лохматую сову, чем на человека, и воспринимать его серьезно из-за этого не получалось. — Ты что, все время так тут и просидел? Александр развел руками. Почему-то этот кейс ощущался для него чуть ли не личным делом, и оторваться от разгребания информации было сложновато — в одиночку в целом было проще. Особенно с учетом того, что Сэм и так работал на износ, страдая от этого хроническим недосыпом, так что если бы он, оставшись у Алекса на вечер, полуночничал тут вместе с ним, никому легче это бы не сделало. — Так, иди спи, — Сэм оперся о стол и уверенно закрыл крышку ноутбука. — Убийца не убежит, а Хенрикссону торопиться особо некуда, — Алекс почувствовал, что его тормошат настойчивее. — Давай, вставай, и марш в кровать. — Пупсик, я всегда знал, что ты только и думаешь, как бы поскорее затащить меня в постель, — чуть ли не пропел он в ответ. — Но ты бы действовал как-нибудь потоньше, а? Сэм ожидаемо закатил глаза. — Иногда я даже забываю, какой вредной язвой ты можешь быть, — он тяжело вздохнул. — Не мне тебя уговаривать, но я буду очень признателен, если ты меня послушаешь. Алекс почувствовал, как он похлопал его по плечу, а потом услышал, как за спиной закрылась дверь — и внезапно почувствовал, что и вправду дьявольски устал.              С утра тоже как-то не задалось. После выматывающих ночных посиделок над отчетами Алекс чувствовал себя слегка разбито и, наверное, это было вполне заметно по его внешнему виду. Сэм каким-то особенно нудным менторским тоном неосмотрительно заметил что-то вроде «если бы ты удосуживался послушать, что говорят тебе близкие люди, и не был таким упертым ослом, то обнаружил бы, что их советы — о чудо! — пойдут тебе на пользу». Или что-то типа того, но в еще более навевающих тоску выражениях; в любом случае, смысл состоял именно в этом — Алекс в ответ буркнул что-то не менее раздраженное, и завязалась перепалка. Короче, так, слово за слово… разругались. Такое случалось, но случалось редко, и привыкнуть почему-то никак не выходило. Каждый раз не оставляло странное, противное ощущение отката, — куда-то туда, в самое начало, на много месяцев назад, когда они и минуты не могли провести без того, чтобы не перегрызться. Тогда их общение таковым особо даже и не являлось, состоя из одной только сухой безразличной констатации фактов из расследования и обмена колкостями, — причем не дружескими и беззлобными, какими они стали сейчас, а ледяными, колючими. В общем, после любой мало-мальски серьезной перепалки осадочек, конечно, оставался, хоть мириться они и мирились неизменно. Был выходной, поэтому к моменту, как они добрались до дома Агаты и Рэйчел, чтобы расслабиться и глянуть какой-нибудь бессмысленный сериал, оба уже вели себя подчеркнуто ровно и держали четкий нейтралитет — но все равно было неуютно до крайности, и Алекс не был уверен, что им удастся это скрыть. Конечно, он оказался прав. Агата уехала куда-то по делам, поэтому наблюдать за разворачивающейся сценой она не могла, но Рэйчел явно прекрасно видела, что неприятное напряжение между ними можно резать ножом. Алекс постарался сесть так, чтобы не пересечься взглядом с Сэмом даже случайно — тот вместе с Рэй устроился на диване, а сам Александр остался сидеть на полу, в ногах у девушки — но это не особо помогло. Она хмуро косилась на них все те полчаса, что они действительно смотрели фильм, но потом все же не выдержала: напряженно щелкнула пультом, выключая телевизор, и требовательно уставилась на друзей, молчаливо требуя объяснений. — Ну? Алекс состроил самое невинное и непонимающее лицо, на которое был только способен. Фальшиво поинтересовался, для пущего эффекта даже хлопнув глазками: — Что? Выяснять отношения еще и с Рэйчел не хотелось от слова совсем, и он планировал до последнего избегать разговора в надежде в конце концов все же избежать его уверенно и окончательно. А с Сэмом они как-нибудь помирились бы сами по себе в итоге — не впервой же. Но Рэйчел недаром знала его столько лет: на нее давно даже частично не работали его умилительные интонации и выражения; она читала его и все его эмоции как открытую книгу, написанную не самым талантливым автором. — Что между вами двумя, — она помахала пультом от одного к другому, — произошло? Алекс хотел было отшутиться, но в итоге просто покачал головой. — Ничего, — поймал на себе взгляды двух пар глаз — один напряженный, другой устало-скептический — и, вздохнув, все же добавил. — Немного поспорили. Все в порядке, нам просто надо остыть. Рэйчел такой ответ явно не удовлетворил, но она даже не успела ничего ответить. — Нам остыть? — возмущенно поинтересовался Сэм. — Я тебе ничего такого не сказал, это ты на меня наорал. По правде говоря, это действительно было так. Алекс не помнил, что конкретно наговорил, но помнил свое состояние и прекрасно знал, как сильно в таком состоянии он мог вспылить. Да и вообще, Сэм был абсолютно прав в своих прочитанных нотациях, и все, что он сказал, было по делу — но от того оно не бесило меньше. Ничуть не меньше, откровенно говоря. — По какому поводу-то? — еле как успела вставить слово Линд, видя, что они близки к тому, чтобы распалиться и снова начать ругаться. — Я сказал, что у него чертовски плохой режим дня (никто из вас не может с этим поспорить), — Сэм раздраженно сложил руки на груди, — и что если уж он так и не ложился спать к шести часам утра, то надо хотя бы вообще лечь, а то будет хреново. Он меня не послушал, и… Рэйчел хмыкнула, явно против желания, не удержавшись. Ее губы тронула легкая улыбка, и в неуместности этой ситуации ее реакция почему-то смотрелась так естественно, что Александр внутренне слегка оторопел. — Я бы сказала, что это даже трогательно, если бы вы из-за этого не собачились. Сэм открыл рот, явно намереваясь что-то ответить, но тут же растерянно закрыл назад. Алекс невольно усмехнулся. — «Орете друг на друга, как старые супруги», да? Цитирования «поттерианы» того или иного формата — особенно когда они приходились к месту — неизменно Сэма веселили, да и Рэйчел должна была хоть немного усмехнуться в ответ на эту реплику. Но почему-то это не сработало. Рэй как-то странно моргнула и, спустя пару мгновений растерянного молчания, непонимающе спросила: — А? То ли иронию она не оценила, то ли не поняла сразу, к чему относились его слова, но на сей раз даже тень улыбки не пробежала по лицу Рэйчел: она только смотрела на него во все глаза, подняв одну бровь. Спустя пару долгих секунд Линд все же смягчилась, очевидно решив что-то для себя, и только махнула рукой. — Да, ваши приколы раньше не доходили до того, что вы звали друг друга замуж, — заметила Рэйчел. А. Вот оно что. Алекс почувствовал, как мерзкое напряжение наконец ослабевает, и еле удержался от того, чтобы засмеяться. Для Рэйчел шуточки про брак выходили за пределы допустимой между друзьями нотки гомоэротизма? Если она действительно восприняла его слова серьезно, это было смешно. Сэм шутливо толкнул его коленом в плечо: видимо, забавная реакция подруги и его заставила перестать сердиться. Александр не мог остановить себя, чтобы не поиздеваться над ней еще немного, и вдохновенно заявил: — А то. У нас с Сэмми серьезные отношения… Если ты до сих пор не заметила. Он задрал голову наверх и подмигнул, и, пока Рэйчел снова принялась недоумевающе моргать, резко дернул Сэма на себя за запястье — в доказательство своих слов. Гейские приколы — это было привычно, это было легко. Безопасно. Алекс ожидал, что Сэм начнет брыкаться и сопротивляться (но в конце концов сдастся и рассмеется над очередной его глупой выходкой), но тот почему-то реально легко поддался — не ожидал, что ли? не оказался готовым, даже зная его характер столько времени? — и остановил собственное падение, ухватившись за подлокотник дивана, только когда между их лицами оставались считанные сантиметры. И как-то рвано выдохнул, осоловело глядя ему в глаза. Рэйчел позади них удивленно ахнула, пытаясь подобрать слова. — Подожди… Подожди. Так вы что, вы, это… серьезно?! Спихнуть Сэма с себя, вылезти самому и дать тому свалиться на ковер; шутливо растрепать его волосы и посмеяться в сторону Рэйчел над происходящим, как над глупой шуткой — «милая моя, не привыкла, что ли, за столько времени?» Закрыть тему. Вернуться к сериалу. Дождаться возвращения Агаты и насладиться с семьей хорошим вечером, который наконец-то возвращался в нужное русло. Это же был просто прикол — очередной прикол, самый обыкновенный, один из многих. — Серьезно, — вместо этого зачем-то отозвался Александр. Сэм неожиданно нахально усмехнулся и присовокупил: — А то. Его ресницы дрогнули — с такого расстояния Алексу было до неприличия хорошо это заметно. Рэйчел замерла в очевидном недоумении, не зная, что предпринять, а у Александра в голове все назойливо продолжало крутиться: прикол, ирония, приколы нужно доводить до конца, чтобы было смешно. Поэтому для пущей убедительности собственного заявления для чего-то — для чего-то — слегка ослабил хватку, позволяя Сэму наклониться еще ниже (шутка выходила из-под контроля); сам инстинктивно потянулся вверх, и поцеловал его, блять.       Ощущалось просто пиздец, и о присутствии рядом шокированной подруги забылось как-то совершенно моментально, а сходящий с ума мозг воспринимал только ладонь на щеке, собственную руку в волосах другого человека, чужое тепло и абсолютную, всепоглощающую сюрреалистичность происходящего. А потом ситуация стала еще хуже, потому что Сэм поцеловал его тоже. Обычный прикол, обычная пятница. И, как Алекс однажды осознал уже гораздо позже, этот прикол был началом абсолютного конца их дружбы. А вот это — вот это был панчлайн.