det som göms i snö kommer fram i tö

Александр Нильсен был погружен в почтенное занятие глубочайшего Созерцания уже около двадцати — двадцати семи, если быть точнее — минут, когда за его спиной внезапно раздалось: — Вот же черт, какого… Против воли, он вздрогнул от неожиданно прогремевших ругательств. Факт того, что он в присутствии других людей ушел в свои мысли так глубоко, был поистине феноменальным, — Алекс расслабленно усмехнулся этой мысли и обернулся на помощь к уронившей на ногу коробку Агате. Его отнюдь не бдительное состояние и правда было для него крайне необычным и до сих пор ощущалось новым: чувство, что он может полностью довериться другим людям, в отношении Этих Троих появилось у него уже давно, вот уже больше года прошло — однако привыкнуть к нему полностью все не удавалось, и Нильсен с удивлением пытался распробовать его каждый раз, как ловил себя на подобных настроениях. Даже с Рэйчел они прошли вместе еще больше, чем раньше — хотя казалось, что для таких лучших друзей, как они, это вообще невозможно; а Сэм и Агата за те приблизительные два десятка месяцев, прошедших с их знакомства, превратились из абсолютных незнакомцев в родных и близких. Родных. Семья. Эти Трое были Алексу семьей. И он был рад, что его семья в конце концов оказалась здесь. В конце концов, здесь был его дом.       Рэй поначалу восприняла идею вернуться в Швецию в штыки: она категорически не собиралась бросать Агату после того, как кошмар, мучивший их всех после смерти Аннет, наконец закончился. Однако сама Агата согласилась на предложение с легкостью: вести дела в шведской деревушке дистанционно было не очень-то удобно, а за судьбу поселения Харрис искренне болела. Да и, если честно, не только в этом было дело: Агата, конечно, прошла полный курс психотерапии и твердой рукой отправила туда же и своих друзей, но Алекс подозревал, что Соединенное Королевство все равно оставалось для нее символом прошлого, которое пора было отпустить. Понять было несложно: стоило только увидеть, каким тоскливым — но, к счастью, тоскливым осознанно — становился ее взгляд при виде особняка или, что еще хуже, вещей его предыдущей владелицы. Фамильное имение Агата без всяких колебаний отписала Данте и Элизе, а потом с радостью ухватилась за возможность уехать подальше. Владения бабушки Бригитты приносили ощутимые доходы, так что, отказавшись от последней части наследства, она не жалела — и даже по доброте душевной регулярно отсылала приличную сумму в психиатрическую клинику, где содержали Дилана. Алекс подозревал, что успей Дилан все же навредить кому-то из них, Агата не была бы столь благосклонна, однако благоразумно предпочитал это умалчивать. Всем было понятно одно: они навоевались. Ворошить болезненное прошлое было незачем. Сэм принял приглашение сразу (Алекс втайне отчего-то был отчаянно этому рад). На родину Сэма не тянуло, а в Великобритании — как он сам признался без малейшей тени смущения — в отрыве от их сплоченной компании делать ему было совершено нечего. У Александра были связи, бизнес и хорошая кредитная история; Сэм имел в своем распоряжении лицензию детектива и (позже) шведский вид на жительство на основании предпринимательской деятельности на территории государства. Предложение друга вместе открывать пресловутое агентство, ставшее уже именем скорее вполне собственным, чем нарицательным, Алекс встретил спокойно, почему-то совершенно не удивившись: как будто все было правильно, так, как должно было быть, — а иначе и быть не могло.       Дальше потянулась вереница крайне нудных и крайне же необходимых процедур, куча бюрократических мелочей в налоговой и миграционной, оформление документов, поиск помещения, проектирование дизайна офиса, найм рабочих, — это вымотало всех четверых до крайности, но, в конце концов… — …Иногда кажется, что это того не стоило. Рэйчел устало обняла будущую жену со спины, уткнувшись лбом той в плечо. Агата с улыбкой накрыла ее ладонь своей и переплела их пальцы — Линд тяжело вздохнула. — Все самое трудное уже закончилось. А теперь только вперед — к приключениям. Голос Агаты звучал воодушевленно — идеей агентства она горела с самого начала и с нетерпением ждала момента открытия. Алекс скептически хмыкнул: «закончилось» было слишком громким словом. Голые стены в коридорах при входе, которые только предстояло заполнить дипломами и сертификатами, банальное отсутствие таблички на двери и вывески на улице — до полноценного старта оставалась еще гора работы, но в одном Агата была права: самое скучное точно было позади. В главном офисе никто из них не был с самого начала ремонтных работ; сейчас им предстояло впервые заглянуть внутрь помещения, которое негласно уже считалось их общим домом. Девочки настояли на том, чтобы сразу привезти личные вещи и обустроить рабочие места, и теперь стояли, окруженные нагромождением из кучи коробок, не решаясь зайти внутрь. Сам Алекс тоже не торопился открыть дверь — он не мог сделать этого без Сэма. Или, вернее, не хотел. Рэйчел вздохнула. — Не поймите меня неправильно, я не меньше вас этого ждала, но все это так… — Утомляет? — услужливо подсказал Александр. — Пожалуй, — с сомнением протянула она. — Я имею в виду, надо столько всего сделать, что иногда мне кажется, что легче было бы уехать на ферму и разводить пчел, я имею в виду… боже. Не говорите ему, что я это сказала. Позади послышалось веселое фырканье. В паре шагов от них стоял Сэм, оперевшись на ближайший фонарный столб, тепло улыбался и, кажется, слушал их какое-то время. Алекс поймал взглядом его улыбку и подмигнул. Рэйчел закатила глаза, показательно признавая свою вину и демонстрируя шутливое раскаяние. Алекс медленно достал из кармана ключ и протянул другу. — Вместе? — благодарно поинтересовался тот. Нильсен кивнул со всей твердостью, на которой был способен. — Вместе.       Ладонь Сэма накрыла его собственную у самого входа, мужчины вставили ключ в замочную скважину и одновременно повернули — Сэм тяжело вздрогнул. Офис был залит светом закатного солнца, и несмотря на лежавший на полу мелкий мусор и провода непонятного происхождения, оставшиеся после ухода рабочих, выглядел идеально (пусть и необжито). Алекс распахнул дверь и отступил назад на тротуар, потянув Сэма за собой за локоть. Рэйчел и Агата замерли сбоку. Наверное, подумал Александр, им тоже казалось это не вполне реальным.       Момент не распологал к тому, чтобы тут же бросаться врассыпную, изучая новую обстановку и разбирая вещи; постоять у порога и осознать происходящее ощущалось жизненной необходимостью. Сэм улыбался совершенно зачарованно, оглядывая собственную мелкомасштабную штаб-квартиру. Глаза у него восторженно сияли, как будто он не мог насмотреться, и Алекс невольно заметил, как небрежно падали ему на лицо чуть отросшие темные волосы. Поглощенный зрелищем, Сэм как-то неверяще вздохнул и заторможенно моргнул, — а Александр вдруг неожиданно для самого себя заметил, что и сам еле заметно улыбается, вглядываясь в счастливое выражение его лица. Потом заметил — уже не так неожиданно после первого озарения — что новый вид здания офиса он лишь мельком окинул взглядом, все остальное время изучая реакцию лучшего друга. Не к месту вспомнилось, как пару недель назад Агата с нечитаемым видом подарила ему кружку с дурацкой пафосной цитатой из интернета — мол, «даже в комнате, полной шедевров, я все равно буду смотреть на тебя». Закралось ужасающее предположение о том, что абстрактное безымянное «тебя» могло быть возмутительным намеком — а вслед за ним еще мысль, что, может быть, он запоздало понимает, на что это Агата намекала. Но именно в момент этого осознания Сэм отмер и, обернувшись, опустил ладонь Александру на плечо, молчаливо приглашая наконец зайти с улицы внутрь здания. Беззвучно чему-то рассмеялся — Алекс вернул улыбку — и глупое наваждение благоговейного трепета перед началом нового этапа в их жизнях наконец спало. Самолет приземлился в Стокгольме пять месяцев назад.