Shards of Past Glory

*за 7 лет до настоящего времени*

      Белая стена. Идеально белая и ровная, без единой шероховатости или грязи. От этой безупречности хотелось проблеваться. Если бы кто-то из проходящих мимо людей услышал мысли Твика, ужаснулся бы, это во-первых, а во-вторых, сразу пожаловался бы на него за излишнюю эмоциональность и впечатлительность, и парнишка получил бы выговор и предупреждение.       Мальчик, нервно перебирая пальцы, снова в нетерпении перевёл взгляд на электронное табло, на котором в едином точном ритме мигали номера кабинетов, фамилии врачей в соответствии с каждым помещением, время сеанса и оповещающие таблички "идёт приём" красным цветом и "проходите на приём" зелёным.       Твик посещал это место строго два раза в неделю в одно и то же время, он каждый раз приходил на восьмой этаж, здесь вели приём психологи. Эта была многопрофильная клиника, лучшая в этом секторе, передовые технологии и первоклассные специалисты, для которых не существовало неизлечимых болезней. Ни единого скандала, ни одного опоздания, как со стороны персонала, так и со стороны пациентов, на приём отводится строго определённое время, никаких задержек, а если бы таковые были, у инициаторов их начались бы серьёзные проблемы. Движение во всей клинике так же упорядоченно, все ради соблюдения установленного режима обязаны перемещаться по выделенным направлениям и указателям, здесь никогда не увидишь, как медики бегут по коридору на срочную операцию. Нет, всё расписано по секундам, никаких заминок и проволочек, это – единый механизм, который является частью огромной, такой же продуманной и отточенной до мелочей системы, созданной из руин мира самим Кормильцем.       Тут раздался мягкий умиротворяющий звук со стороны электронного табло, которое сообщило, что психолог Твика освободился и теперь ждёт его. На то, чтобы зайти в кабинет, отводится ровно тридцать секунд, если в этот срок (конечно же, в теории) пациент не появляется, то его сеанс уже считается недействительным, и информация об этом пациенте перенаправляется в Департамент Мира и Порядка¹, и уже там провинившийся будет отвечать за свой проступок, поверьте, никому бы этого не хотелось. Таких прецедентов не было, и каждый надеялся, что и не будет никогда.       Поэтому Твик торопливо, находу путаясь в своих же ногах, заходит в такой же белый кабинет психолога, которым является женщина лет тридцати пяти, с острым подбородком, длинным носом, колючими серыми глазами и выгнутыми домиком бровями, вообще, она вся, казалось, состояла из тупых углов и ломаных линий. На столе, расположенном точно по центру помещения, стояла маленькая белая табличка с надписью "доктор Эмилия Принстон, кодовый номер ЭП8903", перед столом стояло удобное белое кресло, в которое, стараясь не наделать шума, опустился Твик, держа спину идеально ровно и опустив руки ладонями на колени.       – Здравствуй, Твик, – от безразличного женского голоса мальчик слегка вздрогнул, пальцы его уже хотели нервно сжать ткань школьных форменных брюк, но он усилием воли сдержался. – Ты знаешь процедуру, представься, пожалуйста, – Эмилия включила запись – любой сеанс всегда фиксировался и на камеру видеонаблюдения, и на диктофон.       – Твик Твик, кодовый номер ТТ1505, 13 полных лет, средняя образовательная школа гуманитарных наук, класс коррекции, заболевание..., – мальчик немного замялся, – "Эмоциональная нестабильность", – его бледные щеки залились краской стыда.       Что ж, в обществе, где эмоции считались позорной слабостью, этот его недуг был очень редким и довольно трудноизлечимым, но опытные врачи заверили родителей и наставников Твика, что специалисты смогут справиться с болезнью проблемного ребёнка. Не то чтобы эмоции запрещалось испытывать совсем, нет, что вы, просто их нужно было испытывать, когда это уместно. Например, когда транслируются успехи Департамента Процветания², нужно открыто радоваться, когда Правительство решает вопрос с перенаселением страшных мутантов за Великой Стеной, нужно выражать глубочайшую благодарность Чистильщикам и активно негодовать по поводу существования отвратительных тварей, когда Департамент Мира и Порядка находит преступников, которые совершают преступления против государства и Кормильца (и чего только этим безумным не хватает?), нарушая Главные Догмы³, нужно открыто порицать оступившихся, и так далее. То есть все эмоции должны контролироваться системой, но не каждый с этим справляется, например, Твика не то что режим не мог контролировать, он сам порой не знал, чего от себя ожидать.       Парнишка и правда был проблемным, трудным, не вписывался в рамки системы, был подвержен панике и склонен к "неуместным" эмоциям, и это нужно было срочно исправлять, иначе Твик рисковал в будущем стать изгоем и оказаться за Стеной, или ... Нет, об этом даже думать страшно. Поэтому мальчик очень старался справиться с заболеванием, он строго следовал рекомендациям врачей, вовремя принимал лекарства, хорошо учился в школе, в общем, всячески старался быть идеальным ребёнком, чтобы потом стать полноценным членом общества, которое его породило и предоставило все, чтобы трудиться на благо системы и во имя Кормильца. Да, это была его самая заветная мечта, то есть цель, потому что слово "мечта" связано с эмоциями, это что-то ненадежное, а вот слово "цель" звучит более убедительно и основательно.       – Как твои дела, Твик? – Без малейшего интереса спросила мисс Принстон.       Мальчик уже давно усвоил урок: на этот вопрос нельзя отвечать "хорошо", "отлично", "плохо" или "полный пиздец", потому что все эти определения указывают на наличие эмоций, которые должны сдерживаться. Поэтому на такой вопрос нужно просто рассказать, как прошёл день, что было в школе, с кем общался и прочие факты. Именно, никаких чувств, только голые факты. Так что Твик, подготовившись еще перед кабинетом, пересказал все, что с ним произошло с момента последнего сеанса: о школьной экскурсии в Промышленный отдел Департамента Процветания, как детям там раздавали листовки, цитирующие Кормильца, зачитал стих своего сочинения, посвящённый успехам Единого Государства и развитию секторов – это было задание на урок современной литературы, вспомнил, как его друг и одноклассник, Кайл Брофловски, кодовый номер КБ1489, провел два часа на "стуле вспыльчивости" за драку с другим одноклассником, которому все сходило с рук, потому что у его семьи были какие-то особые связи в Департаменте Мира и Порядка.       Потом мисс Пирстон присоединила к рукам и голове Твика малюсенькие датчики, проводами связанные с большим белым планшетом. Эта конструкция называлась Просвечиватель Мыслей, с её помощью можно было заглянуть глубоко в сознание человека, это делалось для выявления потенциально "опасных" задумок и размышлений. Женщина позадавала мальчику вопросы, в основном про устройство Единого Государства, глядя на данные в планшете, и делая пометки в личную карту пациента. После психолог освободила ребёнка от проводов и записала для него рекомендации и список препаратов.       – Хорошо, Твик, твой прогресс очевиден, – это была не похвала, а просто констатация факта, – продолжай работать над собой и не забывай принимать лекарства. Сеанс окончен, до свидания.       Снова прозвучал мягкий умиротворяющий сигнал, и мальчик незамедлительно слез с кресла и покинул кабинет. Он вышел на улицу и сразу занял правую сторону пешеходной дорожки, передвигаясь строго по стрелкам на вымытом с утра асфальте. На улице было немноголюдно, все жители сектора работали и учились, те, кто проходил по улице, либо спешили по работе, либо, как Твик, посещали клинику. Улица заполнялась только по воскресеньям – это был единственный выходной для всех. В последний день недели обычно устраивались общественные мероприятия, посвящённые Единому Государству: кинотеатры под открытым небом, где крутили документальные фильмы о становлении системы, о людях прошлого, которые не смогли сберечь мир на Земле, о научно-техническом прогрессе нынешних секторов и так далее; так же это могли быть парады и торжественные шествия, творческие вечера: поэзия, песни, танцы, постановки, главное, чтобы было в тему, а тема одна – величие Единого Государства. Кстати, явка на мероприятия обязательна для каждого, а отсутствием может заинтересоваться Департамент Мира и Порядка: как так, неужели кто-то пренебрегает своим Государством, Кормильцем и другими людьми? Значит, у этого кого-то есть что-то, что важнее принятых ценностей, или какие-то тайны. Тогда этот человек сразу берётся под прицел Копателей.       Твик любил гулять в любую погоду, дышать воздухом снаружи, почему-то он любил сам процесс дыхания, наполнения кислородом лёгких, но ему было некомфортно находиться на улице, постоянно испытывая склизкое чувство, что за тобой следят. Впрочем, это ощущение знакомо каждому жителю сектора, но все до единого считали это самым обыкновенным явлением. А дело вот в чем: на фонарных столбах, на внутренних, непрозрачных стенах домов, на огромных баннерах, на транслирующих экранах, на общественном транспорте, в общем, практически везде красовалось одно и то же изображение: горизонтальные створки жалюзи красивого цвета, Твик не знал его название, но он напоминал искрящиеся под солнцем воды озера в Главном Парке, а меж створок видны глаза, почти чёрные, радужки еле различимы. Эти глаза наблюдали за всеми и каждым, под каким бы углом ты не встал возле изображения, взгляд всегда был устремлен прямо на тебя. Для всех жителей создавалось впечатление постоянной неусыпной защиты под взглядом Кормильца, а для Твика – неприятное ощущение всестороннего наблюдения за ним. Мальчик незаметно содрогнулся под взглядом очередного плаката на пути.       Он торопился в кофейню на работу, да, все дети в первой половине дня ходили в школу, а после – на подработку, ни минуты свободного времени, которое подразумевает свое, личное пространство, а в идеальном Едином Государстве, никто не принадлежит себе, только обществу и системе. Твик работал в заведении своих родителей, по факту мужчины и женщины, которые предоставили для его рождения свои биоматериалы, мистера и миссис Твик, кодовые номера РТ0123 и ХТ0175, соответственно. Они принадлежали к классу вспомогательного персонала⁴, из которого мальчик мечтал однажды вырваться, чтобы работать в Департаменте Процветания или в Департаменте Счастья⁵.        В кофейне у Твика были не хитрые обязанности: прежде всего уборка, проводить гостей до столов, принять заказы, подать заказы, сварить кофе. Кстати, этот напиток парнишка почему-то очень любил, может потому он идеально подходил под окружающую его действительность – горький и чёрный, но какой-то особенный, согревающий своим мрачным теплом, а может потому что в секторе альтернативу кофе мог составить только невкусный прогорклый чёрный чай, разумеется, выбор очевиден.       – Твик, пожалуйста, выставь мусор в подворотню, – тихо, но строго попросила его мать, миссис Твик, протягивая ребёнку мешки и коробки.       – Да, мэм, – пробормотал парнишка, мысленно заставляя руки перестать дрожать.       Снаружи пахло сыростью и пластиком, что было вполне типично для почти безлюдных в этот час улиц города. Даже в подворотне ощущалась эта болезненная идеальность, эта удивительная несвобода, такая точная и прекрасная. Твик глянул на наручные часы, ровно через тридцать шесть минут, в восемь часов и тридцать минут должен приехать утилизатор, водитель в этот раз подарит мальчику душистый гладкий апельсин, да, потому что в прошлый раз, дяденька угостил его колючим неказистым ананасом, а он имел обыкновение чередовать эти гостинцы. Не то чтобы нервный, вечно растрепанный парнишка вызывал симпатию у водителя утилизатора, просто так принято, видишь ребёнка – заполучи его доверие, ведь в прекрасном идеальном обществе, все едины, все должны жить во взаимной уверенности, безопасности и благополучии, каждый член системы, как маленький болтик в сложном механизме, должен и обязан посильно стараться на благо общества, как-то так звучала одна из Великих Догм.       Твик, прикрыв глаза, на секунду прислонился спиной к идеально ровной поверхности задней стены заведения, которая не была прозрачной, как вдруг он ощутил чужое присутствие. Подняв веки, мальчик увидел как рядом с ним мелькнула шустрая тень, а в следующий миг кто-то грубо обхватил его со спины, закрывая рукой рот, Твик с секундным страхом ощутил к горлу приставили что-то тонкое и холодное – нож или кинжал.       – Не вздумай тут исполнять, а то прирежу нахрен, – из-за спины раздалось угрожающее шипение, однако голос звучал так, словно его носитель сам не верил в свои слова.       Мальчик утвердительно кивнул, показывая, что он услышал слова напавшего и готов сотрудничать. Вдруг его резко впечатали спиной в заднюю стену, холодная рука цепко сжала его горло, удерживая на месте, а лезвие холодного оружия теперь упиралось куда-то в дрожащий подбородок. Твик тихо нервно вскрикнул, и в тот же момент давление острия на кожу заметно усилилось.       Парнишка испуганными глазами уставился в лицо своего пленителя, который, не мигая, смотрел на него колючими глазами цвета орехового сиропа, того, что стоит на полке кофейни. Это был пацан, возможно одного с Твиком возраста, только заметно повыше и шире в плечах, нижнюю часть его лица скрывала повязка, а из-под капюшона огромного плаща выглядывали растрепанные тёмные волосы. Этот мальчик был одет ... в общем, во что-то, что сильно отличалось от подростковой одежды юных жителей города, а на груди отсутствовал жетончик с номером, который являлся обязательной частью облика любого члена общества, от малышей и до стариков, жетончик – главный атрибут человека, сама его личность. Твик, холодея от ужаса, осознал, что этот парень не местный, вероятно, он из-за Великой Стены. Рука, сжимающая шею, внезапно дрогнула, а лицо пацана слегка исказилось, как будто от сдерживаемой боли, и тогда Твик заметил, что предплечье незнакомца очень неаккуратно замотано какой-то тряпкой, пропитанной кровью, которая уже падала на бетонную плиту под ногами.       – У тебя кровь. Ты сильно ранен? – Обеспокоенно поинтересовался блондин. – Рану надо обработать, иначе пойдёт заражение.       Напавший подросток, казалось, опешил от слов случайной жертвы, его глаза резко округлились, а пальцы ослабили хватку, но только на мгновение, чтобы с новой силой вцепиться в тонкую бледную кожу шеи.       – Ты че несёшь? Наебать меня пытаешься, а потом стукануть? – Светло-карие глаза опасно сузились.       – Что? Не знаю этого слова, – удрученно пробормотал Твик, сдвинув брови. – Я только хочу обработать твою рану. Позволишь? – Мальчишка и сам не мог понять, откуда в нем вместо страха взялся этот порыв милосердия.       – Ты хочешь обработать рану тому, кто хотел тебя убить? – Удивлённо уточнил пацан, повязка с лица сползла на шею, открывая слегка вздернутый нос и обветренные губы.       – Если бы ты действительно хотел меня убить, то сделал бы это сразу, – резонно заметил Твик дрожащим голосом, а странный парень не нашёл, что на это ответить. – Порежь мне ладонь, – совершенно неожиданно попросил блондин, протягивая незнакомцу свою тонкую руку.       – Чего, блять? Зачем? – Парень в плаще смотрел на него так, будто у его жертвы явные беды с башкой.       – Мне не дадут медикаменты без объективной причины, а так я смогу вынести их и позаботиться о твоей ране, – невозмутимо объяснил Твик, сдерживая нервную дрожь.       – Ага, пизди, сопляк, – мрачно усмехнулся мальчик, с вызовом глядя на него. – Ты сразу меня спалишь.       – Обещаю, я никому не расскажу, клянусь жетоном, – Твик пальцами сжал металлическую пластинку у себя на груди, да, это была сильная клятва, ведь важнее этой маленькой таблички с номером у человека ничего не было, и снова протянул незнакомцу руку.       Мальчишка, немного помолчав, обхватил холодными пальцами запястье и осторожно, как будто стараясь не причинить слишком сильной боли, провел лезвием по коже, на которой моментально проступили капельки тёплой крови.       – Я сейчас же вернусь, никуда не уходи, – настоятельно проговорил Твик и зашёл в кофейню.       В висках грохотал пульс, дыхание срывалось, а рану на руке невыносимо саднило. По хорошему мальчику нужно срочно сообщить о нарушителе режима, тогда за содействие власти его наградят красивым благодарственным письмом от лица самого Кормильца, родители и наставники выразят свое удовольствие по поводу его активной гражданской позиции, и, наверное, жизнь сразу наладится. Но почему-то Твик молча подошёл к матери, демонстрируя порез, она, будучи очень брезгливой женщиной, скривилась и указала мальчику на аптечку, сказала, чтобы он обработал порез снаружи, ведь кровью он может что-нибудь запачкать.       Не веря в свою удачу, что его ни в чем не заподозрили, мальчик, крепко прижимая к себе аптечку, снова вышел в подворотню, но, растерянно оглядевшись по сторонам, никого не заметил. Неужели он убежал?       – Эй, псс, – послышалось со стороны, прямо из-за мусорного контейнера.       – Я испугался, что ты ушёл, – слегка озадаченно пробормотал Твик, присаживаясь рядом с незнакомцем, чувствуя странное облегчение от его присутствия.       – Я же тебе поверил, хоть это и опасно для меня, – отозвался пацан, разматывая тряпицу на своём предплечье, открывая довольно глубокий рваный порез.       На бледном лице Твика появилась улыбка, почему-то слова о том, что этот мальчишка на самом деле поверил ему, вызвали приятное тепло где-то в районе диафрагмы.       – Странный ты, – удивлённо проговорил незнакомец, наблюдая за тем, как этот тощий белобрысый парнишка трясущимися пальцами довольно ловко перевязывает его ранение, совершенно забыв о своём порезе. Откуда в этом проклятом городе такие кадры, которые оказывают первую помощь тем, кто недавно приставлял нож им к горлу? – Как тебя зовут, малой?       – Твик ... Твик, – почему-то он ответил с небольшой заминкой.       – Я и с первого раза услышал, – забавно усмехнулся незнакомец, пряча перебинтованную руку под плащ и перехватывая порезанную ладонь Твика, чтобы помочь ему обработать рану.       – Это имя и фамилия, – сконфуженно пробормотал тот, чувствуя ползущий на щеки румянец стыда.       – Серьёзно? В Программе был сбой, когда она тебя называла? – парнишка тихо хохотнул с такой абсурдной шутки.       – Да, потом рассказали, что был сбой, но результат уже был автоматически записан Перепись⁶, поэтому такое вот у меня имя, а номер TT1505, – Твик был абсолютно серьёзен. – А как тебя зовут?       – Крэйг Такер, – представился мальчик. – Знаешь, а ведь мне имя тоже Программа дала.       – Правда? То есть ты родился здесь? – Удивлённо спросил Твик, рассматривая Крэйга, который утвердительно кивнул. – А что произошло? Ты же оказался за Великой Стеной? Как ты выживаешь среди ужасных мутантов?       – Ужасных мутантов ..., – Такер мрачно усмехнулся, опустив взгляд в бетонную плиту. – Так вот, что вам здесь рассказывают.       Твик не расслышал бормотание своего нового знакомого и уже хотел расспросить того обо всем поподробнее, как вдруг Крэйг подался вперёд, устало укладывая голову на плечо мальчика.       – Ты тёплый, – прошептал Такер, расслабленно выдыхая, – и пахнешь вкусно, чем-то сладким, – парнишка уткнулся лицом в основание тонкой шеи.       – Наверное, это ванильный сахар на воротнике остался, – отозвался Твик, не в силах пошевелиться от ощущения чужого дыхания на коже. – Надеюсь, у тебя нет на него аллергии? Знаю, что это очень неприятная штука.       – Ты пиздец странный, – снова заметил Крэйг, тихо посмеиваясь.       – Мне все так говорят, – хмурясь, отозвался Твик, неосознанно ведя пальцами по кончикам тёмных волос под капюшоном.       Внезапно Такер напрягся всем телом и мгновенно вскочил на ноги, вглядываясь в тихий Главный Проспект из глубин проулка.       – Слышишь? Он едет, утилизатор, – прошептал Крэйг вскочившему вслед за ним Твику.       – Да, я его жду, чтобы передать мусор, – кивнул последний, указывая на коробки.       – Эй, мелкий, в смысле, Твик, ты же мне поможешь? – Ореховые глаза впились в нового знакомого, лучась безграничной надеждой. – Отвлечешь водителя, как и всегда? Мне надо незаметно залезть в кузов.       "Как и всегда", – эхом прокатилось где-то на задворках сознания Твика, но он решил, что подумает об этом позже, а сам утвердительно кивнул. Такер в ответ облегчённо улыбнулся, а затем вдруг резко посерьёзнел, лицо его стало жёстким и грустным. Крэйг подошёл к мальчишке и крепко, почти до хруста костей, обхватил того руками.       – Когда-нибудь ты все узнаешь, и тогда я защищу тебя, – твёрдо прошептал он прямо в ухо Твика и, опустив руки, шустро скрылся за мусорными контейнерами.       Утилизатор прибыл, об этом сообщил звук сигнала заднего хода, машина заехала прямо в проулок.       – Привет, Твик! – Дружелюбно крикнул водитель, вылезая из кабины. Это был мужчина в возрасте, с седыми висками и усами, одет был в стандартную форму вспомогательного персонала коричневого цвета. – Держи гостинец, – и передал мальчику гладкий оранжевый апельсин.       – Спасибо, – отозвался ребёнок, стараясь не косить взгляд в сторону контейнеров. – Давайте, я вам помогу, – Твик подошёл к мужчине, сам развязывая мешки и открывая коробки, чтобы водитель проверил отсутствие подозрительных или запрещённых вещей – стандартная процедура. Он спиной почувствовал, как Крэйг бесшумно стрелой проскочил в кузов, и мальчик облегчённо выдохнул, складывая мешки в утилизатор.       – Спасибо, малыш. Эх, хороший ты парень, – водитель закрыл кузов утилизатора и пожал Твику руку в знак признательности. – Ну, бывай, – мужчина забрался в кабину и, выехав из подворотни, скрылся за углом.       Мальчик, осмотревшись по сторонам, заглянул за мусорный контейнер – никого. В голове снова пронеслось "Как и всегда", и тут Твик задумался, значит Крэйг уезжает отсюда на утилизаторе не первый раз, как же тогда Твик его до этого не замечал? Сколько раз этот пацан здесь появлялся? Откуда он вообще? Если из-за Великой Стены, то как попадает в город? Как ему удается не нарываться на Патрульных? И о чем он, Твик, должен узнать, и почему его нужно будет защищать? Вопросы один за другим проносились в сознании мальчика, не находя ответов, они мчались дальше, преобразуясь в бешеный хоровод, от чего у Твика закружилась голова, он неосознанно ногтями впился в кожуру апельсина, который сразу отозвался усилившимся характерным ароматом.       – Твик! – От голоса отца ребёнок вскрикнул и подскочил на месте. – Почему ты все ещё здесь? Утилизатор уехал уже целую минуту назад.       – Я ..., – начал было мальчик, нервно хватая рукой свои непослушные волосы в попытке успокоиться.       – Что это? – Мужчина присел на корточки, рассматривая пятна на бетонной плите. – Кровь?!       Мистер Твик подозрительного посмотрел на сына, которого обуял настоящий ужас. Это же кровь Крэйга! Что будет если отец узнает? А если другие узнают? Им точно заинтересуется Департамент Мира и Порядка, и тогда не видать ему идеальной жизни, прекрасного будущего.       – Аргх! Это м-моя кровь! – Нервно выкрикнул Твик и протянул отцу перебинтованное запястье в качестве доказательства. – Я п-порезался о контейнер.       Мальчишка почувствовал почти физический дискомфорт от того, что соврал отцу, делать было нечего, если выдать Крэйга, то и у самого Твика будут неприятности. Мужчина критично осмотрел бинты на руке ребёнка, огляделся по сторонам, как будто искал какой-то подвох, и выпрямился.       – Вытри кровь и возвращайся к работе, – строго произнес он и зашёл в кофейню.       Твик зажал руками рот, что бы сдержать нервный смех, за который его точно не похвалят. Он никогда прежде не лгал, это было недостойно, и даже преступно, потому что ты обманываешь не только другого человека, но самого Кормильца. Мальчик удивился, насколько легко ему удалось соврать.       Вытерев кровь на бетоне кусочком бинта, Твик зашёл в заведение и вернулся к привычной работе. Он ещё даже не догадывался, что эта судьбоносная встреча в будущем изменит его привычное существование до неузнаваемости.