Dog Data

      Мама оказалась права: нас все-таки разделили. Она осталась жить с сестрами, а я, как нетрудно догадаться, с братцем. Однако длилось это недолго — мою просьбу словно услышали, и вот минул почти месяц, как я живу в отдельной клетке. Болезненные уколы тоже, к счастью, прекратились, но на этом странные вещи не закончились. Я заметил, что вкус корма изменился: туда стали что-то добавлять, но я не мог учуять, что именно. Кроме того, на прогулки, вернее, на осмотр меня брали чаще, чем остальных. Моих сородичей это сильно обеспокоило, и я тоже начал переживать. Что-то подсказывало мне, что однажды наступит день, когда мы больше никогда не увидимся. И лучше бы чутье подвело нас.       Сегодня пришла группа людей и вместо того, чтобы покормить, они вытащили меня из клетки и пытались посадить в штуковину с чужим запахом, которую обозвали переноской. Наверное, я еще никогда не испытывал настолько сильный страх. Я отчаянно вырываться, умолял, чтобы меня оставили, но люди не понимали. Или не хотели понимать. Родня и остальные собаки встали за меня горой. Мама и сестры плакали, брат орал, что готов за меня перегрызть людям глотки. Я кричал, что сильно люблю маму, брата, сестричек, и всех моих друзей, с которыми я столько прожил вместе. И это было последнее, что они от меня услышали.       Внутри подстилка имела странный аромат, от которого меня начало клонить в сон. Поверх переноски накинули тряпку — и стало темно. Я не мог разглядеть, что происходило снаружи, слышал лишь разговор, топот, хлопанье дверьми. И тут я уловил один новый запах, за ним другой, третий. Их было так много, что я на миг оторопел. Неужели именно так пахнет… внешний мир?       Внезапно нос прошибла резкая вонь, я не удержался и чихнул. Следом раздался громкий рык, все вокруг задрожало, меня слегка дернуло. Я вспомнил собачьи рассказы и понял — это была машина. И, судя по гулу с шуршанием, мы на ней куда-то выдвинулись.        Покачивание и дурманящий запах подстилки постепенно успокаивали, заставляли глаза слипаться, но спать совершенно не хотелось. Я хотел лишь одного — вновь ощутить тепло моей семьи.