Реальный разгром и палëная гречка

      С первой совместной ночëвки повелось, что Разумовский забирал Грома с работы, когда тому не приходилось сидеть в управлении над срочным делом, и они ехали к Игорю, иногда перед этим заезжая в магазин.       К хорошему быстро привыкаешь, и Гром уже машинально обнимал Сергея при встрече, а тот, притаскивая очередной букет, либо метил территорию, либо пытался выселить Игоря из собственного дома. Потому что у Грома не было столько банок под них! И это была их первая ссора и первый решëнный конфликт: теперь букеты таскались сразу с вазами. Элегантными четырёхгранными вазами, на которые Игорь привычно порыкивал, что такими темпами откроет в квартире цветочный магазин или стекольную фабрику.       Но Сергей прижимался со спины и виновато говорил: «Красиво же». На что Гром тяжко вздыхал и отвечал: «А кто спорит? Никто и не спорит».       И Сергей обожал чувствовать, как Игорь его принимает, в чëм-то идëт на уступки, но если Грому что-то действительно не нравилось, тот крепко стоял на своей точке зрения.       Игорь был умным, но не задирался, был простым, но интересным, тëплым и заботливым, но сильным. Птице иногда так хотелось показаться, хлестнуть шуткой или высказаться относительно крышесносности тела Грома, но он молчал, сидел, прикусив язык, и только и мог, что шептать Сергею, как и в каких позах он стал бы прямо сейчас брать Игоря на любой поверхности.       Разумовскому приходилось выходить за чем-нибудь внезапно понадобившимся в магазин только для того, чтобы привалиться к стене в подъезде и долго с упорством объяснять себе, почему они не будут этого делать. — Нельзя, рано, — шептал Сергей, подпирая затылком стену. —Хочу его, хочу его, он наш, — мечтательно ворковал Птица, словно не слушая свою светлую половину. — Не сейчас, — выдыхал Сергей. — Когда? — притих Птица. — Когда-нибудь, но не сейчас, мы его напугаем. — Мы ждëм уже почти четверть века. — И ещë подождëм, если не хотим потерять. — Трус, — шипел Птица. — Зато с соулмейтом, — припечатал Разумовский. — Ты видел, как мило он краснеет? Мы не можем его разочаровать.       Птица согласно заклекотал и шикнул, что нужно скорее идти за оливками, а то они уже долго торчат в подъезде.       Гром не понимал, зачем в салате нужны оливки, вот хоть убей, но раз Сергею не лень бежать за ними в круглосуточный, то его право. Он подмечал странности и выжидал. Сергей дарил ему столько нежности, прорастая под кожу, оплетая всë изнутри, но первая встреча вспыхивала воспоминанием, и Гром понимал, что не всë так просто. Но он же тоже живой человек.       Игорь на несколько минут завис у стола, размешивая заварку в стеклянном пузатом чайнике. Пока они с Сергеем готовили, Разумовский пролил на футболку воду и ему потребовалось сменить одежду. Сергей в футболке Игоря, которая была велика миллиардеру на несколько размеров, с открытыми ключицами выглядел не столько трогательно, сколько маняще, и Гром едва себя заставил не прикусить соулмейта за оголëнное плечо. Обходил Сергея, рассматривал со всех сторон, но тронуть не решался: слишком красивый, такой серьëзный в своëм усердии приготовления ужина, что Гром просто посылал самого себя к чëрту и старался не пялиться и не представлять Разумовского без трусов в одной его футболке на кухне.       Раздался стук, и Игорь вышел из задумчивости, чувствуя лëгкий стыд за свои крамольные мысли, всë-таки стоило дать Сергею запасной ключ, чтобы не бегать туда-сюда. Гром открыл дверь, но никак не ожидал обнаружить Волкова на своëм пороге.       Игорь взволнованно уточнил: — Что-то случилось в башне? — но Олег только отрицательно покачал головой и прошëл мимо посторонившегося майора. — Вы решили открыть своë дело? — Олег указал на заставленную пионами гостиную. — Нет, но двигаемся в этом направлении, — усмехнулся Гром. — Есть будешь? Мы наготовили сильно дофига. — Ну, — замялся Волков, — Если не прогонишь, а Серëжа где? — В магазин вышел.       Игорь принял от Олега пиджак и повесил на крючок рядом со своей курткой. Затем провëл на кухню и положил порцию картошки с маслом и салат. — Это что, Серый готовил? — с сомнительными нотками в голосе уточнил Олег.       Игорь улыбнулся. — Мы вместе готовили. — Это радует, а то я испугался. — Чего? — Серый готовить не умеет, не умел до этой недели точно, м-м! Вкуснотища, ты точно хорошо на него влияешь. — Вообще-то салат он сам сделал, — с оттенком гордости отозвался Игорь. — Явно под твоим чутким руководством, — сказал Волков, с аппетитом расправляясь со своей порцией.       Игорь отметил, что друг Сергея немного осунулся с их последней встречи и под шумок положил Волкову рыбу и ещë немного салата, чтобы точно голодным не остался.       В дверь снова постучали, и Гром пошëл открывать. Разумовский с порога передал Игорю консерву с оливками и стал расшнуровывать кроссовки. Он недоумëнно замер, не найдя свою домашнюю обувь и уставившись в чëрные ботинки с бляшками в виде волка на каждом. — Олег? — Разумовский принял от Игоря другие тапки и с любопытством зашëл на кухню. — И тебе вечер, Серый, — Волков и не подумал оторваться от тарелки. — Ты на ужин или что-то случилось? — Сергей вопросительно посматривал то на друга, то на Игоря, который нисколько не возражал против такой компании. — Ну, как тебе сказать, — Олег стал гонять по тарелке кусок помидора, не глядя на друга.       Игорь подтолкнул Сергея к столу и положил ему порцию салата, приправленного оливками, консервированные персики с мягким сыром и красную рыбу. За эти несколько дней он получше узнал специфический вкус своего соулмейта. Чëрный хлеб с нутеллой и солëными огурцами было ещë не самым странным из его любимого меню. Игорь поддался уговорам и тоже попробовал, но решил, что это на любителя. Иногда можно. — Волче, давай ты не будешь томить, а просто всë расскажешь, — Сергей поцеловал Игоря в руку и помог поставить тарелку Грома, чтобы тот тоже поскорее уселся за стол.       Олег с умилением наблюдал, как Игорь краснеет и устраивается поближе к Сергею. — Гречкин, одним словом, — вздохнул Волков. — Я к нему и так, и эдак, но он только сильнее отдаляется. Ест всë, что дают, все медицинские экзекуции переносит нормально, уже почти не огрызается. А говорить отказывается, шутки игнорирует, словно это ниже его достоинства, принц выискался. Только… — Что только? — нахмурился Игорь. — С Лëшей хочет встретиться. Я даже с психотерапевтом говорил на эту тему, он не советует, считает, что для Киры всë произошедшее и так сильный стресс. С Макаровым ему лучше не пересекаться. — Но Лëша тоже спрашивал об этом, — заметил Гром. — О встрече? — уточнил Разумовский.       Игорь кивнул. — А ты как думаешь? — Олег внимательно посмотрел на Игоря.       Тот только плечами пожал. — Я не психолог и не психиатр. Обещал Лëше уточнить насчёт встречи, не более.       Волков задумался, а Сергей предложил решение: — Пусть встретятся, но под наблюдением. Марго будет следить через камеры, охрана в палате и по периметру этажа есть. — Думаешь, стоит? — уточнил Олег. — Если врач сказал… — Врач многое может сказать, — нахмурился Разумовский, вспоминая своë общение с психологом в приюте. — Но я считаю, что попробовать стоит, особенно если они оба этого хотят. — Я на субботу с Лëшей встретиться договорился, — вставил Игорь. — Директриса в курсе, и я пацана в десять заберу. Олег, если мы в субботу к одиннадцати или половине подъедем, нормально будет? — Да, — Волков явно уже продумывал детали встречи. — Я Киру сейчас вызвоню, предупрежу, чтобы чего-нибудь не отчебучил, — Олег поднялся из-за стола и вышел в гостиную. Послышалось падение чего-то тяжëлого и приглушëнные ругательства. — Ребят, вы бы тут хоть ремонт сделали, пока кто-нибудь шею не сломал! — Надо было этот камень не перекладывать на комод, — виновато произнëс Гром. — Давай я его к себе в офис заберу? — предложил Сергей. — У меня специальные подставки под скульптуры и предметы искусства. Там он точно ни на кого не упадëт. — Давай, — согласился Игорь и принялся за салат.       Птица внутренне ликовал, ведь камень — это только начало, он планировал как можно скорее показать Игорю свою территорию, провести по башне экскурсию, представить свою коллекцию скульптур, продемонстрировать кабинет. Надеялся произвести впечатление, потому что, чем больше общался со своим соулмейтом, тем лучше понимал, насколько Игорь образован и умëн, сведущ даже в области истории и искусства. С ним можно было поговорить о влиянии запада на темы живописи русских художников, обсудить политику и даже медицину, которой Гром интересовался по делу службы. Птица с Сергеем считали, что звание майора для Грома не более чем ступень, которую тот занимал из-за любви к своей работе и отсутствию амбиций для продвижения по службе.       В субботу Игорь, Сергей и Олег засели в одной из комнат на этаже Волкова, уставившись в ноутбук, на который Марго выводила изображение и звук из комнаты Гречкина.       Лëша неловко мялся у двери, засунув руки в карманы. Кирилл тоже не спешил начать разговор, сминая мягкий плед. Олег постарался сделать его комнату максимально обжитой, настолько, насколько это вообще было возможно. Принëс серый плед с нежным ворсом, пару сыпучих подушек: одну в виде лисицы, другую в виде толстого кота. Поставил на прикроватную тумбочку кактус с пластмассовыми глазами и полоской скотча на горшке, по которому маркером было написано «Кирилл».       Гречкин поливал это колючее убожество чисто из жалости и потому, что подыхал от скуки. Из развлечений ему был доступен ноутбук с подпиской на «Netflix» и весь интернет, в который Кирилл старался лишний раз не заходить. Его имя полоскали во всех новостях и газетах, многим не нравилось, что он остался безнаказанным.       Только иногда перед сном на него находила тоска и он намеренно выходил в сеть, выискивая всë, что мог, на своë имя. Так он случайно нашëл запись новостей, где Всеволод Гречкин публично отрëкся от сына и назвал его ошибкой молодости.       Кирилл наконец решился заговорить. — Игорь сказал, что ты хотел меня видеть.       Лëша пожал плечами и приблизился, опускаясь на большую кровать. — Сам не знаю, зачем мне это нужно. — У тебя друзья есть?       Макаров промолчал, перебирая складки ткани. — У меня тоже нет. — Врëшь, я в новостях видел, на твои вечеринки толпы приходят. — Ерунда, я их даже по именам не знаю. — И зачем тогда? — Просто. Чтобы не скучно. — И как? Не скучно?       Гречкин фыркнул, но это было больше похоже на грустную усмешку. — Уел. — Зачем ты тогда выпил? — гнетущее молчание в ответ. — Можешь не отвечать.       Алексей завалился спиной на постель. — На спор выпивали, кто больше сможет. Мешали много, может и таблетки, я смутно помню, а конец вечера ты знаешь. — Ты видел еë? — Понятия не имею, — Кирилл поджал губы, не горя желанием продолжать эту тему. — Я никогда пить не буду. — Хех, тебе-то чего бояться, не ты ведь… — Если бы ты не выпил, ничего бы не случилось. — А ещë я мог просто остаться в клубе или вызвать такси, бла-бла-бла. Это ничего не меняет. — Поклянись, что больше никогда не будешь пить, принимать дурь и другую гадость. — И что?! Простишь меня?! — Кирилл сорвался на крик, так что Лëша вздрогнул и поднялся из сидячего положения.       Игорь удержал Олега, чтобы тот сел на место и не мешал парням общаться. Сергей обнял друга, успокаивающе поглаживая по плечу. — Нет, не прощу, — серьëзно отозвался Лëша. — Но это поможет мне смириться. Я не хочу, чтобы для тебя это ничего не значило. Я хочу, чтобы ты тоже помнил Лизу, уважал еë жизнь, пусть даже не знал еë никогда. Но если смерть моей сестрëнки ничего не изменит, значит она погибла зря. — Я… — Кирилл шумно выдохнул, стараясь взять себя в руки. — Я клянусь, что больше никогда алкоголь в рот не возьму. Ни наркотики, ни травку. Обещаю. — Спасибо, — тихо отозвался Лëша, и комната погрузилась в тишину.       Каждый думал о своëм, не решаясь нарушить молчание. Все слова казались лишними, тяжëлыми, как и внутренности у каждого из них. Тугой ком, который не найти в анатомическом атласе. Его можно лишь ощутить.       Сколько они так сидели, Кирилл не считал, утопая в неловком напряжении и не зная, как следует себя вести теперь, что сказать. Он удивился, услышав вопрос Алексея. — Сколько тебе теперь восстанавливаться? — Понятия не имею, — буркнул Гречкин. — Надеюсь, долго, — также мрачно отзеркалил Лëша. — Добрый мальчик. — Взаимно, — едко отозвался Макаров и устремил взгляд на тумбочку, где стоял шипастый кактус. — Это?.. — он перевëл взгляд на Кирилла, который закатил глаза. — Мне не надеяться, что ты промолчишь? — Вы так похожи, — преувеличенно восхищённо покивал Лëша, и Кирилл был готов швырнуть в него горшок с растением. — Шëл бы ты отсюда, — елейно пожелал Кирилл. — Не доставлю тебе такую радость.       Олег обернулся к фыркнувшему под боком Разумовскому. — Серый, ты можешь мне сказать, что происходит? — Общаются, — пояснил Сергей. — Ты же не надеялся, что они бросятся друг к другу в объятия? — Да, но как-то всë слишком, — буркнул Волков.       Сергей пожал плечами. — Мне кажется неплохо.       Игорь кивнул, продолжая наблюдать за переругивающимися мальчишками. — Мне кажется, — начал Гром. — Они прощупывают границы друг друга, чтобы понять, как взаимодействовать.       Олег тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана. — Ощущаю себя чëртовым экспериментатором, и мне это совсем не нравится.       Разумовский потрепал друга по макушке, массируя кожу головы. — Ничего, Волче, со временем всë наладится. — Ты правда так думаешь? — криво усмехнулся Олег. — Или утешаешь? — Это моë мнение, — отозвался Сергей. — И моë тоже, — подал голос Гром. — Игорь, — обратился Олег. — Можно тебя попросить? — О чëм? — Сможешь приводить Алексея Макарова время от времени? — Если он сам этого захочет, — осторожно заметил майор. — Хорошо, — ответил Волков, возвращая всë внимание происходящему на экране ноутбука. Сергей поймал взгляд Грома и поманил за собой. — Олег, мы будем в моëм кабинете, — предупредил Разумовский, и его друг кивнул.       Игорь последовал за ним, бросая на Волкова обеспокоенные взгляды. — Стоит оставлять его одного? — шепнул он Сергею, обхватывая пальцами бледную ладонь. — Не думаю, что что-то случится. — Сейчас покажешь, куда пристроил наш камень? — Ты догадливый, — блеснул улыбкой Разумовский, входя в лифт и утягивая соулмейта за собой. — Ты умный, — Игорь провëл подушечками пальцев по скуле Сергея, и тот выдохнул, облизнув губу. — Мне хочется соответствовать, хотя я понимаю, что между нами большая пропасть. — Ну что ты такое говоришь? — Разумовский тесно прижал к себе отводящего глаза Игоря. — Ты очень умный, замечательный, ловишь преступников, меня почти поймал, чуть камнем не убил. — Прости. — Ты избирательно меня слышишь, — заметил Сергей дрогнувшим голосом. У него в груди заныло от мысли, что Гром может считать себя неподходящим. — Это мне впору волноваться, решишь, что я ненормальный, и бросишь меня.       Лифт остановился на нужном этаже, но никто не двинулся к выходу из кабинки. — С чего ты так решил? — нахмурился Игорь, и его голос стал на порядок жестче.       Сергей странно ухмыльнулся. — Потому что я действительно псих, — прошептал доверительно, растягивая губы в усмешке, но глаза улыбка не тронула. — Если это из-за костюма… — Нет, Игорь, — Разумовский его перебил, прижимая к стеклянной стенке и почти касаясь губами ушной раковины Грома. — Ты смотришь на меня, но совсем не знаешь. Не видишь. Тебе ведь нравится, когда я хороший, заваливаю цветами, но что ты скажешь, если узнаешь, как я топил своего конкурента в реке? Игорь, ты ничего обо мне не знаешь, а вот я твои принципы знаю. Хочу тебя без остатка, даже такого — он хмыкнул — правильного. Чуть ли не единственно честного полицейского в городе.       «Заткнись! — Сергей с ужасом сжимался внутри, пытаясь остановить льющийся клëкот Птицы. — Я тебя умоляю, прошу пожалуйста! Не надо!». — Я хочу тебя всего, — продолжал Птица, игнорируя Сергея и то, как сжимались пальцы Грома на его предплечьях. — А ты меня только правильного, да? — И если я попрошу тебя так не делать, ты конечно же не послушаешься? — Нет, конечно, — азартно подтвердил Птица. — Серëж, ты же не был таким всю неделю. Почему вдруг? — Верные вопросы задаëте, товарищ майор, — Разумовкий провëл рукой по его бедру. — Только бесполезные.       Гром сверлил его полным затаëнной боли взглядом, Сергей подозревал, что в его собственных её сейчас не меньше. Игорь точно его бросит. Как же он ненавидит себя сейчас. Ненавидит за то, что не может ничего изменить, не может отмотать время назад, заткнуть себе рот и держать Птицу в клетке из рëбер. Не может даже закрыть глаза и перестать видеть перед собой калейдоскоп чувств на лице человека, в чьëм сердце хотел поселиться. — Всë сказал? — глухо произнëс Игорь.       Ответом ему была едкая усмешка и задохнувшийся вскрик, когда Гром резко вывернулся, и теперь Разумовский оказался вжат в прозрачную поверхность. — А теперь меня послушай, — медленно попросил Игорь, — Внимательно. Я потакать тебе не буду, можешь даже не пытаться, и цветы засунь себе в задницу, раз такой умный. — Всë сказал? — злобно оскалился Разумовский. — Нет, дорогой, — в голосе Игоря было столько ледяной ярости, что даже у Птицы пробежала лëгкая дрожь по телу, а язык прилип к нëбу от трепета и восхищения. — Узнаю, что ты кого-то мочишь… — В тюрьму посадишь? — дрожащим от эмоций голосом уточнил Птица. — Нет, — Игорь чуть сбавил напор. — Но мало не покажется, обещаю. — Ты всë равно ничего не можешь. — Уверен? — Гром бедром раздвинул его ноги, и Разумовский шумно выдохнул, не ожидая от него такого хода. — Сергей, тебе помочь? — неожиданно вмешалась Марго.       После некоторой тишины, в течение которой Птица и Игорь прожигали друг друга взглядами, Разумовский ответил. — Марго, не стоит. — Поняла, Сергей. — Чего девочке своей не пожаловался? — уточнил Гром, и в его голосе мелькнула горечь.       Сергей справился с собой и съехал по стенке лифта на пол, обхватывая себя руками и пряча голову. Он так надеялся, что при Игоре его тëмная сторона будет молчать.       Тëплые объятия оказались столь неожиданными, что Разумовский едва не всхлипнул, стискивая губы. — Ну ты чего, Серëж? Напугал? Переборщил? — Игорь, что ты такое говоришь? — он поднял на соулмейта блестящий взгляд. — Нормально говорю, — пожал плечом Игорь, устраиваясь на холодном полу. — Почему ты ещë здесь? — А где я должен быть? — осторожно уточнил Гром, мягко проводя ладонями по спине Сергея. — Ты на меня злишься? — Нет. — Я тебе не верю, — вздохнул Разумовский, но прижался к горячей груди, прикрывая веки. — Угу. — Вообще не верю, ты галлюцинация. — Мне позвать Олега? — Нет. — Ну, а что тогда? — Обними меня крепче.       Игорь подчинился, слегка покачивая Сергея. — Пол холодный, нельзя тебе тут сидеть. Давай, Серëж, а то что я Олегу скажу, если ты заболеешь? — Игорь помог Разумовскому подняться, но замечая, как тот качается из стороны в сторону, поднял соулмейта на руки, подхватывая под спину и колени. — Отморозишь задницу, и мы тебя в палату к Гречкину положим, — тихо говорил Игорь, проходя в холл, предположительно, по направлению к кабинету Сергея. — Будете вместе кактус поливать. Или нет, я куплю тебе свой кактус, приклею скотч и назову Серëжей, как тебе идея?       Марго открыла перед ними дверь. — Ужасная идея, — Разумовский слабо улыбнулся и поднял взгляд на Игоря, который поражëнно застыл на пороге его кабинета. — А зачем тебе автоматы? — только и смог вымолвить Гром, осторожно укладывая Сергея на диван и прижимая к себе.       Разумовский прижался теснее к соулмейту. — В детстве всегда завидовал детям, которые могут позволить себе покупать в них сладости. Тебе нравится? — Угу, — Игорь продолжал рассматривать уникальный интерьер, картины, статуи и текстуры стен, словно выточенных из скалы.       Сергей посматривал на Грома, боясь задать вопрос и разрушить уютное перемирие. Но не смог сдержаться. — Ты больше не придëшь? — Куда? — не понял Игорь. — Сюда, не прикидывайся идиотом, — недовольно прорычал Птица и замер под внимательным взглядом майора. — Чего ещë я не должен делать? — уточнил Игорь прохладным тоном.       Птица затих, вжимаясь в руку Игоря. Он был явно растерян поведением Грома, но старался не показать виду. Майор лишь едва заметно усмехнулся, от чего Разумовский недоверчиво прищурился. — Ты улыбаешься, — обвинительно выпалил Птица. — Тебе кажется. — Я знаю, что вижу. — Расскажешь? — Ты знал, что мы такие, — прошептал Птица. — Как? Когда ты понял? — Про «мы» я не знал, — осторожно начал Игорь, и Птица прикусил язык. — Но знаешь, трудно было верить в твою пушистость, зная, как ловко ты обращаешься с огнемëтами. Я просто ждал, когда ты себя проявишь. Даже почти поверил в нежнейший образ, ты выглядел очень трогательным. — Разумовский попытался отстраниться, но Гром придержал его рядом с собой, — У тебя есть зубки, я их ощутил. Непонятно только, зачем прятал?       Разумовский сверлил его нечитаемым взглядом, словно просчитывал в уме сложную задачку, так что Игорю даже стало лестно. — А ты не так прост, — цокнул языком Птица. — Большое спасибо за такое высокое мнение, — выдавил Гром.       Разумовский выгнул одну бровь. — Обиделся? Серьëзно обиделся, что недооценивал? — Мы квиты, не думаешь? Что ты мне за проверку такую устраивал? — возмутился Игорь, раскрывая карты. — Улыбки, взгляды, прикосновения, цветы, наконец. Ходил такой весь трепетный, ещë и футболку мою напялил. Ты совсем меня с ума свести хочешь?       Разумовский презрительно скривился, тая в душе обиду на «такой весь трепетный». Сергея словно по сердцу полоснуло пренебрежением, которое он услышал в голосе соулмейта. — О, — только и смог выдохнуть Птица, пока Сергей внутренне убивался. — Улыбки не понравились, нежный значит слишком, трепетный, — в голосе предательски булькнуло, и Разумовский зарядил Игорю по лицу, но Гром уклонился, вскакивая с дивана и глядя сверху вниз на ожесточённое лицо миллиардера. — Серëж, я не это имел в виду. — Я тебе сейчас тоже кое-что поимею, — рявкнул тот и рванул следом, пытаясь достать Игоря ударом. Обида смешалась с яростью и желанием защитить чувства Сергея. Птица никому не позволит мешать их чувства с грязью, даже соулмейту. Особенно соулмейту.       Гром уклонялся, избегая вступать в конфликт, и замер за диваном, который отделял его от рассерженного Разумовского. — Серëж, я правда не так выразился, ты можешь меня дослушать? — Говори, — шипел Птица, пытаясь обойти преграду. — Я слушаю. — Серëж, ты мне очень нравишься, но я не понимаю, зачем было притворяться паинькой. — Мы не притворялись! — рявкнул Разумовский с такой тоской, что Игорь поверил. — Что тогда с тобой творится? — тихо спросил Гром. — Это ты мне ответь: то «Серëжа, я тебя не напугал?», то «Зачем ты притворяешься?».       Гром раздосадовано выдохнул сквозь зубы, поминая своë умение общаться с людьми недобрым словом. — Серëж, ты ведëшь себя так, что и прикоснуться лишний раз боязно, а сейчас словно пламя. Как считаешь, что я должен был подумать? Что меня за нос водят, а где — непонятно. — Я не водил тебя за нос, — сдерживая ярость, воскликнул Разумовский. — Я был искренен каждый день. — Я тоже был искренен с тобой, мне нравится засыпать, чувствуя твой запах и благоухание пионов несмотря на то, что понятия не имею, куда девать эти веники. Я дорожу каждым твоим букетом, хотя поверь, совсем не привык к такому обращению к себе, тем более от мужчины, — он перевëл дыхание, замечая, что Сергей выглядит удивлённым, смотря на него с надеждой, от которой внутренности скручивало. — Я тебя даже сейчас обнять готов, хоть ты и пытался вышибить мне мозги. — Очень преданно с твоей стороны, — фыркнул Птица. — Рад, что ты это ценишь, — кивнул Игорь, обходя диван и осторожно приближаясь, чтобы приобнять Разумовского обеими руками, поглаживая поясницу, целуя в висок и проводя губами по вспотевшему лбу. — Что же ты такой бешеный. — Не нравлюсь?       Игорь озадаченно вздохнул, чувствуя ответные осторожные касания рук к спине и лопаткам. — Ты понимаешь, что я на работе только тем и занимаюсь, что двери с ноги вышибаю и дурные головы кулаками прочищаю? Я не святой, но грань не пересекаю. Серëж, я тебя как человек прошу, не надо убивать. Хочешь, как сегодня подерëмся, если надо даже до крови, только до смертей не доводи. Не надо как с Гречкиным. Очень тебя прошу, сделай мне такой подарок.       Сергей сжал футболку Игоря, слушая его хриплый голос и вдыхая такой полюбившийся запах. — Даже не знаю, что с тобой хочу сделать больше: прибить или зацеловать. — Ясное дело, — усмехнулся Гром. — Целуй давай.       Сергей с удовольствием подчинился. Поцелуй вышел тëплым прикосновением губ к губам. Игорь словно специально дразнил его, и не скрывая, посмеивался. Птица не стерпел, прикусывая его за нижнюю губу, но Сергей тут же зализал кровящую ранку, виновато заглядывая в глаза соулмейту.       Гром был зачарован быстрой сменой настроения. — Вообще-то, — осторожно заметил он, снова мягко целуя, — Я и об одном соулмейте мечтать боялся, чтобы не расстраиваться. — Видишь, как хорошо получилось, где ты ещë такого найдëшь? — отозвался Птица. Сергей был с ним солидарен, он не хотел терять Игоря, и идея своей уникальности могла помочь удержать Грома.       Игорь рассмеялся, обхватывая лицо Сергея и покрывая мелкими поцелуями. — Со мной не притворяйся больше, а то я дураком себя чувствую. — Ты очень умный, — заверил Разумовский. — Не подлизывайся, — с улыбкой откликнулся Гром, но заметив, как омрачилось выражение лица Сергея, исправился. — Шучу я так, Серëж, пожалуйста, я не пытаюсь тебя задеть. Просто мне обидно, когда ты думаешь, что я не признаю твою личность или чего-то не догоняю. — Я ведь не могу стать нормальным по щелчку пальцев. — Нет никаких нормальных людей, — серьëзно заметил Игорь, не давая отстраниться и поглаживая огненные волосы. — Человек либо подходит, либо нет. Ты подходишь мне, поэтому ты мой соулмейт. — Ты мне очень нравишься, я даже камень тебе готов простить, — Игорь усмехнулся, и Сергей продолжил. — Но я не контролирую это. Почти никогда не контролирую. Знал бы ты, как я боялся, что Птица тебя поджарит из огнемëтов, думал, поседею прямо там. — Ш-ш, я бы удрать успел, ну чего ты во мне сомневаешься. Я очень быстро бегаю, ребята в управлении подтвердят.       Сергей издал смешок, больше похожий на всхлип, и прижался к Игорю. — Я так устал. — Где тут твоя кровать? Диван разложить? — Угу. — Сейчас будет, подожди немного, — Игорь споро раскладывал диван, превращая в двуспальное место. Достал постельное бельё и накрыл получившуюся кровать, а затем поискал в диване подушки и вытащил одеяло. — Серëж, иди сюда.       Разумовский стащил кроссовки и сел на Игоря, который пятками скинул свою обувь и завалился на разложенный диван. Они немного повозились, устраиваясь под одеялом, и Сергей переплëл ноги с ногами Грома, наконец успокаиваясь. Он чувствовал себя опустошëнным недавней вспышкой, но свободным: больше не нужно было переживать, что он не сдержится, выдаст себя и Птицу, а тот всë испортит. — Серëж? — Да? — Не притворяйся больше, хорошо? — При тебе не буду. — А при Олеге? — Он давно меня знает, это было бы трудно скрыть. — М-м. — Что ещë за «м-м»? — насторожился Птица. — Ничего, — быстро ответил Игорь, и Разумовский подозрительно прищурился. — Говори, либо мы пойдëм и сожжëм кого-нибудь. — Ты меня шантажируешь? — уточнил Игорь. — Подталкиваю к искренности.       Игорь вздохнул и неохотно признался: — Ревную тебя к нему. — К кому? — хором удивились Сергей и Птица. — К Волкову?       Игорь смущëнно отвëл взгляд, и Птица расхохотался, а когда смех затих, Сергей пояснил. — Не надо меня ревновать к Олегу. У нас к нему и тебе разные чувства. — Умом я это понимаю. — Тогда не переживай. Мы только по тебе так с ума сходим. — Значит Олегу адекватный, а мне зажигательный, везëт мне по-страшному. — Тебе очень везëт, Игорь, — улыбаясь, сказал Сергей. — Птица никого так быстро не принимал. — Как к вам лучше обращаться? — По имени? — Как скажешь, птенчик, — произнëс Гром, и Разумовский зарделся.