Арто транс

А знаешь, не прощён ты до сих пор – Посмертно не отпущен смертный грех. В стране, способной чуть ли не из всех, Бренд сотворить без видимой причины, Тот, кто вознёсся к солнечным вершинам, Проникший в подсознанье миллионов, Чьи фото – чудотворные иконы, Божественный властитель дум, который Мог вызывать оргазм у стадионов – Не то что позабыт, но отодвинут В раздел архивный, в retro music story, Где цепью принятой доктрины скован. Ну, был такой не в меру прыткий клоун, На сцену влез посредством внешних чар, Паршиво пел, считал себя поэтом, Инстинкт животный пробуждал – фигляр, Пособник бунта, психопат отпетый – Страну пятнал и парафинил власти. Но богохульства, наркота, аресты, Стриптиз, припадки, маты, выкрутасы Искусством не являлись и отчасти – От передоза сдох в Европе где-то. В запущенной госаппаратом в массы Role-playing «забыть Джима» все эффекты. Но ты ничуть не парился б над этим - Сковать тебя по-прежнему нельзя, А не прощён – так значит жил не зря. Музеи, юбилеи, обелиски – Сплошная хрень – на кой тебе музей?! Толпе всегда предпочитал друзей, Что не сдадут, не бросят – самых близких. Они же братья – Робби, Джонни, Рэй – И не пырнут вопросом, как заточкой. Ты с ними отрывался, был ребёнком, Но знал ты и мучительные ломки От мысли, что и здесь ты в одиночку. Случалось так – и задыхались строчки О том, что ты предчувствием томим, Что мрак сомкнулся и не сладить с ним, Что ты чужое место чьё-то занял, И срок придёт – а ты совсем один… Смотрел потерянно, насторожённо, И видел, как заходит гость незваный Сквозь дверь закрытую – сверхнезаметный. Прокравшись в угол, выбирает словно, Кого забрать, и под тяжёлым взглядом Шептал ты всё: «Меня, других не надо», - А от дверей тянулся холод смертный. Но Смерть в углу не выбирала жертву, Пришла не наугад – наверняка – За дерзким бунтарём - к двери он ближний, Изменчивый, как в бурю облака. За самым смелым, самым беззащитным, Тревожным самым, но настолько ярким, Что ослепил пустые ей глазницы. Им восхищаясь, не могла смириться, С тем, что играл с ней, раздражал беспечно – То звал, то прогонял, смеясь над мраком. Владел он атрибутом жизни вечной – Огнём крылатым, пламенною птицей. Шла Смерть по следу неотступной жницей, Ждала упорно нужного мгновенья Усталости больной, опустошенья, Когда ты был один на самом деле И не дерзил ей, в жизнь уже не веря. Тогда она приблизиться посмела, Тебе в молчанье протянула руку – И ты за ней шагнул к открытой двери, Ни слова не сказал перед разлукой. И мир в ту ночь вдруг онемел – ни звука! Лишь в звёздных штатах – там, на небосклоне – «Адажио» играли Альбинони. И тихо у друзей твоих сегодня – Вопросы сняты все, померкли даты, Скончалась музыка, не нужно слов. А в тишине слышнее звуки хруста – Кромсают, пережёвывают, давят, Безжалостные жернова часов. Друзья смирились – свято место пусто – Уходом тем их срок земной расколот Как трещиной сквозной с кипящей лавой. Бороться с тьмой сгущающейся тщетно, В углу маячит кто-то неприметный, А от дверей ползёт могильный холод.