Извинения нужны были в первую очередь тебе самому

      — Гуанчуань! Ты не спишь? — Тан Фан ради приличия постучал в дверь. Никто не ответил, или из-за завываний ветра он не смог расслышать ответа. — Я захожу.       Суй Джоу спал. Теплые блики догорающей свечи плясали на его лице. Тан Фан некоторое время постоял так, наслаждаясь окутавшим его сердце спокойствием и молча вглядываясь в знакомые черты, будто видел их впервые, а затем подошел и задул свечу.       Комната сразу погрузилась в темноту. Даже рук не разглядеть. Тан Фану внезапно стало страшно. Прежде видевшееся умиротворенным, лицо его друга вдруг, всплыв в памяти, стало казаться слишком неподвижным и мертвенно бледным.       Он тотчас опустился на колени рядом с кроватью и прижал ухо к груди Суй Джоу. Однако одеяло было слишком толстым, чтобы что-то расслышать, поэтому он принялся суетливо ощупывать его лицо, пытаясь найти нос.       — Тан Фан? — прошептал тот, щекоча теплым дыханием его ладонь. — Что ты делаешь?       Тан Фан тотчас торопливо одернул руку и выпрямился.       — Я… проверял, как ты. Почему не погасил свечу?       — Потому что не дотянулся. Почему ты здесь?       — Я… хотел сказать… что с моим носом все хорошо! — торопливо проговорил Тан Фан, а после затянувшейся паузы добавил: — Ты спрашивал сегодня. Я вспомнил, что не успел ответить. Дин Жун снял эту… эту штуку, но Ван Джи сказал, что все равно немного криво. Что думаешь?       — Ты для этого пришел? — усмехнулся тот. — Не стоит так ночью ко мне подкрадываться, ты же знаешь… — он немного помолчал. — Замерз?       — Угу, — отозвался Тан Фан.       — Тогда иди к себе.       Тан Фан внезапно подумал, что совсем не хочет сейчас покидать Суй Джоу и возвращаться обратно в комнату.       — Я не могу, — с притворным вздохом отозвался он. — Цзя Куй занял мою кровать. Мне придется лечь на пол. А там так твердо, холодно и неудобно, а я так замерз и еще плечо ноет. Можно я тут у тебя посижу тихонечко? Я не буду тебе мешать.       Суй Джоу фыркнул и приподнял край одеяла:       — Ладно уж, ложись, грейся. Только не долго. Сам знаешь.       Тан Фан, довольно хмыкнув, забрался в кровать и устроился с самого краю на боку.       — Не нужно, мне и так места хватает, — остановил он начавшего было неуклюже двигаться к стене Гуанчуаня. — Лежи, как лежишь. Как твоя рана? Сильно болит?       — Терпимо, — отозвался Суй Джоу. — Но готовить завтраки я тебе еще не скоро смогу.       — Да ладно, дело житейское, — зевнул Тан Фан. — Дун-эр пока справляется. Завтра моя сестра прийти обещала. Уверен, она принесет что-нибудь вкусное.       — Плохой сон? — внезапно спросил Суй Джоу после непродолжительного молчания.       — Что? — недоуменно пробормотал Тан Фан.       — Не спится тебе, — пояснил Суй Джоу.       — Да, — кивнул Тан Фан, а затем продолжил: — Гуанчуань, что тебе снится, когда… ну когда… Ты понял.       — Я же уже говорил, — равнодушно пожал плечами Суй Джоу. — Война.       — И все? — Тан Фан немного поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и натянул на себя одеяло. — У тебя бывает так, что видишь то, чего не было, просыпаешься и боишься, что это может случиться на самом деле?       — Зачем спрашиваешь? — Тан Фан не мог разглядеть лица Суй Джоу, но ему показалось, что тот нахмурился. — Что тебе приснилось?       — Если расскажешь, то я тоже расскажу, — уклончиво ответил Тан Фан.       — Мне снятся груды мертвых тел. И иногда среди них я вижу людей… живых людей, — помолчав, проговорил Гуанчуань. — Помнишь бывших солдат, что тогда взяли в заложники нас с Ван Джи и девушек из борделя?       — Это в тот раз, когда я тебя спас? — немного самодовольно уточнил Тан Фан.       — Да, — усмехнувшись, продолжал Суй Джоу, — когда ты упал без чувств, залив кровью весь бордель.       — Не отвлекайся, — поджал губы Тан Фан. — Они тебе снились?       — Да, а на следующий день они погибли, — с грустью подытожил Суй Джоу, а затем, на несколько мгновений замолкнув, продолжил тише: — А после взрыва мне снился ты.       Сердце Тан Фана забилось чаще. Он непроизвольно подвинулся ближе к Суй Джоу. Ему ужасно хотелось зажечь свечу и узнать, какое у того сейчас выражение лица, но внутренний голос подсказывал, что при свете его друг не стал бы так откровенничать с ним.       — Я… — Тан Фан облизал пересохшие губы. — Я тебе снился?       — Да, — вздохнул Гуанчуань. — И я боялся, что с тобой что-то случится.       — Думаю, ты очень волновался за тех солдат тогда, вот и увидел их. Это просто совпадение, — проговорил Тан Фан, все еще пытаясь успокоить бьющееся в ушах сердце. Все это время, пока Тан Фан сердился и боялся, что Суй Джоу обиделся на него, не так поняв, тот искренне переживал за него! — Я же не умер, — добавил он вполголоса.       — Хоть и очень старался, — снова хмыкнул Суй Джоу, и Тан Фан внезапно почувствовал себя виноватым.       Он некоторое время молча сверлил взглядом кромешную тьму перед собой, когда его разум вдруг обуял другой интересный вопрос.       — А тебе снилось… снилась та девушка? — выпалил он, не успев толком подумать. — Которую ты… ну… — он внезапно запнулся, поняв, как нетактично, должно быть, это прозвучало, — … любил, — последнее слово он почти пропищал, поперхнувшись воздухом.       — Зачем спрашиваешь? — как-то слишком резко проговорил Суй Джоу.       — Просто… — пробормотал Тан Фан, чувствуя, как доверительная, почти сокровенная атмосфера между ними рушится в одно мгновение.       — Я не хочу говорить об этом, — бросил Суй Джоу. — Я же не спрашивал тебя о Доре. Прости, — проговорил он через некоторое время, глубоко вздохнув. — Я не должен был.       Тан Фан молчал. Кажется, эта тема для них двоих до сих пор оставалась под запретом. Действительно, Суй Джоу ни разу, кроме того случая в Юнхэ, когда поверил в то, что Тан Фан купился на вкусную еду, красивых девушек и роскошные хоромы, не обсуждал с ним его отношений с Дорой, сердился, когда Тан Фан пытался отговорить его жениться на взбалмошной госпоже Ю, и вот теперь, стоило заговорить о его прошлой любви, как он тотчас резко обрубил любые попытки выведать хоть что-то о его личной жизни.       Решив оставить эту крайне интересную задачку на потом, Тан Фан перешел к более заботящему его разум вопросу.       — А кто тебе еще снился? — как бы невзначай бросил он. — Может… — он сглотнул и пододвинулся к Суй Джоу поближе. — Гуанчуань, ты же… убивал людей, — добавил он почти шепотом.       — Ты хочешь знать, снились ли мне те, кого я убил? — недоуменно переспросил тот, повернув голову к Тан Фану. — Давно, — ответил он на молчаливое согласие друга. — Только в самом начале.       — Тебе тоже было тяжело впервые сделать это? — опять не подумав, выпалил Тан Фан.       — Тоже? — снова удивленно переспросил Суй Джоу.       — Не придирайся к словам, — поспешил взволнованно поправиться тот. — Что… что ты чувствовал?       — Почему спрашиваешь? Я почти не помню, — Гуанчуань озадаченно повел плечом. — Убил и убил.       — Ты сказал, что он тебе снился, — напомнил Тан Фан. — Расскажи. Пожалуйста, — добавил он тихо.       — Давно это было, — устало вздохнул Суй Джоу. — Думаю… я тогда примерно твоего возраста был. Пока учился, не довелось никого жизни лишить. А как на границу отправили, так во время первой же стычки. Там так: рубишь направо-налево. Не ты, так тебя. Ойрат тот был старше меня. Больше тридцати. Немало наших за жизнь успел положить, но я тогда об этом не думал. Лицо его только изумленное запомнил. Перед глазами стояло, и во снах являлось.       — А потом перестало? — с нетерпением уточнил, казалось, забывший, как дышать, Тан Фан.       — Перестало, — усмехнулся Суй Джоу. — Когда еще парочку уложил. А потом еще и еще. Там уж и со счету сбился. Я удовлетворил твое любопытство? Почему вообще спрашиваешь? Ты никогда не интересовался подобным.       Тан Фан ощутил, как его охватило странное нервное возбуждение. Внезапно из-за напряжения в грудной клетке стало тяжело дышать. Биение сердца глухими ударами отдавалось в голове. Даже перед Императорским экзаменом он так не нервничал.       — Гуанчуань, хочешь знать, что мне приснилось? — не дожидаясь ответа Суй Джоу, он подполз к нему почти вплотную, ухватился на ткань платья на его плече и на самое ухо зашептал: — Это не господин Хэ убил Ван Туна. А я, — из его груди вылетел полусмешок-полувсхлип. Он отчаянно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть выражение лица человека подле него, однако безуспешно. Суй Джоу молчал, и Тан Фан, как будто оправдываясь, затараторил: — Я… Я не хотел этого делать, но Ван Тун, он… он хотел тебя забрать, и я испугался. Поэтому вытащил стрелу. Я бил наугад, в шею, но, видимо, попал куда-то. Я, правда, не собирался его убивать!       — Стрелу? — тихо спросил Суй Джоу, повернув к нему голову, когда Тан Фан наконец умолк, переводя дух. — Тебя тогда ранили?       — Угу, — отозвался тот. — На самом деле, это произошло, когда мы только покинули тот дом, где нас держали.       — А где в это время был Цзя Куй? — хмуро поинтересовался Суй Джоу.       — Он отбивался от остальных стражников. А мне с тобой велел бежать в лес. Но Ван Тун меня догнал. Цзя Куй не виноват. Никто не знал, что они внезапно нагрянут.       — А засада? Вы ее выдумали?       — Нет, ее, скорее всего, на самом деле устроил господин Хэ, так что это не вызовет подозрений.       — Кто еще об этом знает? — серьезно спросил Суй Джоу.       — Ты, я, — принялся перечислять Тан Фан, — Ван Джи, Цзя Куй. Всех воинов Ван Туна Цзя Куй убил и… — Тан Фан зажмурился, — голову ему отрубил. Ван Джи не выдаст меня. Об этом никто не узнает.       — Уверен, твои кошмары скоро пройдут, — твердо проговорил Суй Джоу через некоторое время. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить подобное. И то, что ты чувствуешь, это нормально. Можешь рассказать, если не очень тяжело.       — Ты и сам все знаешь, — пробурчал Тан Фан, продолжая мусолить в руке ткань нижних одежд на плече Гуанчуаня. — Там было много крови и лицо у него… тоже такое удивленное. Я подумал, что это очень страшно. Меня даже стошнило разок… пару раз. И сегодня он мне приснился. Губы синие, весь в крови. Обвинял меня. Впрочем, он и при жизни так делал, — натянуто рассмеялся Тан Фан, решив, что Гуанчуаню не обязательно знать всех подробностей его сна. — Было бы лучше, если бы с ним разобрались по закону. Но потом я подумал, что по закону с ним не получилось бы.       — Тан Фан, не волнуйся, — медленно проговорил Суй Джоу, поворачиваясь на бок, лицом к нему, и кладя руку ему на плечо. — С тобой ничего не случится. Я этого не допущу. Ван Джи можно доверять. И Цзя Кую тоже. И если свидетелей больше нет, тогда все хорошо.       Тан Фан немного расслабился. Не то чтобы он сомневался в нем или Ван Джи, но то, как Суй Джоу сказал это, помогло ему успокоиться.       — Я знаю, — улыбнулся Тан Фан. — Гуанчуань, самое главное, что он тебя не забрал. Я очень счастлив, что ты жив. Я же говорил, что не дам тебя в обиду.       — Когда это ты такое говорил? — усмехнулся Суй Джоу. — Почему я этого не помню?       — Ты все проспал, — фыркнул Тан Фан. — Я тебе с самого начала говорил, что все будет хорошо, что Ван Джи нас спасет. А ты ныл про завещание. Напугал меня до смерти!       — А ты говорил, что я слишком тяжелый и ты меня не донесешь.       — Ну, это правда, — Тан Фан чувствовал необычайную легкость. «И чего это я волновался? У нас с Суй Джоу все по-прежнему, даже лучше. Из-за такой ерунды парился. Надо почаще с ним так разговаривать».       — Да не особо-то и много я тебя тащил. Все Цзя Куй. Наверно, надорвался, бедненький. Надо будет у него спросить, как его поясница, — наигранно пробурчал он.       — Спасибо, — мягко проговорил Суй Джоу, и Тан Фан счастливо зажмурился.       Лежать так рядом с Гуанчуанем было очень тепло и приятно. Почувствовав внезапный прилив нежности, он захотел обнять своего друга, прижаться к нему поближе, чтобы услышать биение его сердца, вдохнуть его запах и ощутить горячее дыхание на своей шее, но он тотчас отбросил эту идею прочь. Что за телячьи нежности? Гуанчуань такого точно не оценит.       Вместо этого он выудил у себя из-под головы заботливо подложенную Суй Джоу подушку и, обхватив ее руками, обнаружил, что это та самая, его любимая.       — Откуда здесь моя подушка? — с удивлением пробормотал он, уткнувшись в нее носом. Теперь она пахла Суй Джоу. Его маслом для волос и еле слышно — запахом его тела. Почему-то, осознав, что Суй Джоу все это время спал на ней, он почувствовал себя невероятно счастливым. Как будто от этого они стали ближе друг к другу. Тан Фан поймал себя на том, что краснеет. — Я думал, что потерял ее со всеми этими переездами в министерство и обратно.       — Забыл? Ты сам мне ее дал, — хмыкнул Суй Джоу. — Чтобы лучше спалось.       — И как? Помогает? Надеюсь, ты не пускал на нее слюни? — вставил Тан Фан, вспомнив, с каким напутствием отпускал свое «чадо».       — Берег как зеницу ока, — снова усмехнулся тот. — Помогает-помогает, еще как.       — Забудь, Гуанчуань, — внезапно подскочил Тан Фан. — Подушки, отвары, ножницы — это все не то! Теперь я знаю, как тебе помочь!       — И как же? — недоверчиво отозвался Суй Джоу из темноты.       — Тебе нужно больше говорить! — радостно сообщил Тан Фан.       — Снова соберешь всех и начнете спрашивать, как прошел мой день? — с сомнением буркнул Суй Джоу.       — Нет! Не нужно никого собирать. Меня вполне достаточно. Ты будешь говорить со мной.       — А сейчас мы чем занимаемся? Разве не говорим? — удивился Суй Джоу.       — Гуанчуань, ты не замечал? — принялся воодушевленно объяснять Тан Фан. — Говорю по большей части я. А ты молчишь. Попробуй рассказать мне о своих переживаниях. Я поведал тебе о том, что произошло, и гляди — мне стало намного легче!       — Не загадывай наперед, — вздохнул Суй Джоу. — Ты еще не знаешь, помогло ли тебе это.       — Неважно! — махнул рукой Тан Фан. — Мы должны попробовать. А вдруг сработает? Не с первого раза, конечно. У тебя случай запущенный. Но не унывай. Я с удовольствием тебя выслушаю.       — И о чем я должен говорить? О войне? — с усмешкой спросил Гуанчуань. — Зачем тебе это знать? Тебя там не было. И, надеюсь, ты никогда этого не увидишь.       — Да, я тоже так сначала думал, — закивал головой Тан Фан. — Поэтому хотел, чтобы ты поговорил с генералом Гао. Помнишь, ты сказал, что разговор с ним помог тебе? Вот только я не думаю, что ты особо много рассказывал ему. К тому же он закаленный в боях воин, жесткий и… и… — Тан Фан запнулся, подбирая нужное слово, — и малочувствительный.       — А ты, значит, чувствительный? — хмыкнул Суй Джоу. — Может, тогда тем более не следует рассказывать тебе ничего?       — Ой, ну я не это имел в виду! — Тан Фан легонько шлепнул его по плечу. — Я хотел сказать, что я смогу тебя выслушать и… и пожалеть, например?       — Пожалеть? — удивился Суй Джоу. — А если я не хочу, чтобы ты меня жалел?       — Это тебе так кажется, — серьезно проговорил Тан Фан, укладываясь обратно и накрывая их обоих одеялом. — Все любят, когда их жалеют. На самом деле, это очень приятно. Ты просто не пробовал, — он подбадривающе похлопал Суй Джоу по плечу. — Можешь начинать.       — Прямо сейчас? — опешил тот. — Может, мы отложим этот разговор? Сейчас ночь и давно пора спать… Иди к себе.       — Гуанчуань! Даже не пытайся увильнуть! Мы с тобой пять дней проспали. И Лао Пэй говорил, что ты сегодня весь день дрых. Если мы поговорим еще полчасика, с тебя не убудет. Или ты разговорчивым резко становишься, только когда тебе смерть грозит? Сейчас ночь, темно, я рядом — когда еще такой момент предоставится? К тому же ты обещал меня слушаться, забыл?       Суй Джоу тяжело вздохнул:       — Я обещал только потому, что думал, что мне недолго осталось. Не злоупотребляй.       — Хорошо, — согласно хмыкнул Тан Фан. — Давай так: я пообещаю не злоупотреблять твоим обещанием, а ты взамен поговоришь со мной. Идет?       — Но я не знаю, о чем говорить, — предпринял последнюю попытку отвертеться Суй Джоу.       — После разговора с Гао И ты упоминал, что был в плену, — напомнил Тан Фан. — Ты никогда об этом не рассказывал.       — Не самые приятные воспоминания, — горько усмехнулся Суй Джоу.       — Ты…тебя пытали? — прошептал Тан Фан, во все глаза всматриваясь в лицо Гуанчуаня.       — Нет, не успели, нас быстро освободили. И трех дней не прошло. Но других пытали. На всю жизнь насмотрелся.       — Расскажи, — попросил Тан Фан.       — О чем? О пытках? — с ноткой раздражения уточнил Суй Джоу. — Ты знаешь. Каленое железо, кнут… Крики их запомнил. До сих пор в ушах стоят. Как наяву.       — Тебе было страшно? — затаив дыхание, спросил Тан Фан.       — Конечно, было, — хмыкнул Суй Джоу. — Сидишь без воды и еды, ждешь, когда час твой придет. И сделать ничего не можешь. Ни помочь никому, ни себя защитить.       — Как когда мы были в подвале у Ван Туна?       — Не так, в этот раз я за тебя боялся. Тан Фан, — серьезно добавил он, — пытки не так страшны. Но если бы с тобой из-за меня что-то случилось, я бы никогда себя не простил.       Тан Фан вдруг вспомнил о диалоге, что состоялся между ними в старом домике на окраине Чанпина, когда его друг находился в полубессознательном состоянии. Его сердце больно кольнуло.       — Ну, не говори так, Гуанчуань, — нервно рассмеялся он, — мы же уже выяснили, что я сам виноват. И я даже пообещал тебе больше не лезть спасать кого-то, не подумав. Хотя на этот раз я все-таки подумал!       — Ты не это обещал, — напомнил Суй Джоу. — А что впредь будешь думать о собственной безопасности.       — Да-да, конечно, буду. Особенно, когда вспомню, что в случае чего кое-кто начнет грустить и обвинять себя, — Тан Фан улыбнулся. — Но на этот раз, Гуанчуань, ты повел себя не лучше. Кто перед уходом с мрачной миной говорил мне про долг и смысл жизни? Сам-то ты больно много думаешь о своей безопасности?       Суй Джоу молчал.       — Это другое, — произнес он через некоторое время, сжав зубы. — Ты другой. Ты умный и в будущем спасешь много жизней. Если не будешь рисковать. Ты не совершал так много ошибок, как я. Ты не отдавал приказов, которые приводили к трагическим последствиям. Ты не видел, как вокруг гибнут твои товарищи. Не оставался один в живых. Самый мой частый сон, Тан Фан, это горы мертвецов, среди которых должен был быть и я. Я задаюсь вопросом: я выжил потому, что мне просто повезло? Или потому, что в какие-то моменты я мог струсить и выбрать более слабого противника? Или потому, что я потерял сознание от несерьезной раны, в то время как остальные продолжали сражаться и умирать? А может потому, что кто-то закрыл меня собой и погиб вместо меня? — Суй Джоу говорил все громче и громче, а затем остановился, чтобы перевести дыхание. Тан Фану показалось, что он услышал нечто похожее на всхлип.       — Генерал Гао сказал мне, — продолжал Гуанчуань и его голос едва заметно подрагивал, — что раз я выжил, значит, я еще нужен. Поэтому я не могу бежать от опасности. Я должен успеть сделать как можно больше, прежде чем… И поэтому, Тан Фан, пожалуйста, не вздумай больше так делать. Я не хочу, чтобы ты спасал меня, рискуя своей жизнью. Я этого не стою, поверь. Тебя ждет прекрасная жизнь, я знаю. Блестящая карьера, любящая семья, множество раскрытых дел и спасенных жизней…       Тан Фан молчал. Он давно мечтал о том, чтобы Суй Джоу высказался и наконец открыл ему все, что лежит у него на сердце. И теперь, когда это наконец случилось, он не знал, что делать. Тан Фан внезапно осознал, что, кажется, не только извиняться не умеет, но и утешать. Нужно было сказать так много, что аж дыхание перехватывало, и в то же время хотелось просто молча обнять Гуанчуаня, чтобы тот понял, как заблуждается. Снова переборов в себе этот порыв, он ответил:       — Я сейчас не пытаюсь тебя успокоить или что-то в этом духе. Но я не думаю, что ты кому-то что-то должен только потому, что выжил. Гуанчуань, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Да, я не был на войне. И верю, что то, что там происходило, я даже представить себе никогда не смогу. Но я знаю, каково это, когда погибают твои товарищи. Я никогда тебе не рассказывал, но во время взрыва три года назад погибли все мои друзья из академии, а я остался жив, потому что случайно вышел на улицу. Пять минут назад они делились со мной планами на жизнь, а я один не знал, чем хочу заняться. И они все умерли, а я остался. Поэтому я и решил пойти в префектуру. Ты говорил, что совершил много ошибок? Я тоже совершал ошибки. Взять, к примеру, похищенные Ашитимуром заряды широкой волны или взрыв с Дорой… После того случая я тоже чувствовал себя ужасно и тоже пытался загладить вину, ввязавшись во что-то настолько опасное, как плен у Ли Цзылуна. Поэтому прости, Гуанчуань, но я не смогу пообещать тебе того, что ты просишь. Видишь ли, я очень большой эгоист. И я очень не хочу, чтобы ты умирал. Тебе, как и мне, придется перестать жалеть себя и начать думать о том, что, если ты умрешь, кому-то будет больно. Я перестану лезть куда ни попадя и начну думать о своей безопасности только в том случае, если и ты перестанешь рисковать собой и начнешь ценить свою жизнь!       Тан Фан замолчал, стараясь перевести дыхание после столь длинной и эмоциональной тирады.       — Я думал, ты собираешься меня жалеть, а не ругать, — неожиданно произнес Суй Джоу.       — Что? — недоуменно переспросил Тан Фан.       — Ты говорил, что будешь меня жалеть, — снова повторил тот.       — О… — растерянно протянул Тан Фан. — А было не похоже, да?       — Не очень, — хмыкнул Суй Джоу.       Немного подумав, Тан Фан протянул руку и похлопал его по плечу.       — Так лучше?       — И это все? — с усмешкой отозвался Суй Джоу.       — А что еще? — совсем смутился Тан Фан.       — Ты можешь… можешь меня обнять… к примеру? — предложил Гуанчуань еле слышно.       Сердце Тан Фана заколотилось как бешеное.       — Да, конечно, — пролепетал он и, придвинувшись к своему другу вплотную, осторожно обхватил его за шею, чтобы случайно не задеть рану на боку. Суй Джоу уткнулся носом ему в грудь и опустил руку на пояс, от чего по всему телу Тан Фана разбежались мурашки. Почему-то внезапно вспомнились теплые губы Гуанчуаня и то, как они ощущались на его собственных. Тан Фан зажмурился, стараясь отогнать странное видение прочь.       — Так лучше? — спросил он через некоторое время, немного успокоив разбушевавшееся сердце. Услышав согласное хмыканье, он слегка погладил Суй Джоу по голове. — Гуанчуань, ты, правда, очень хороший и ты очень нужен мне… — он замялся, — то есть нам с Дун-эр. Мы можем и дальше просто жить друг для друга. Ждать друг друга и все такое. Не переживай. Я никуда не денусь… и ты…       Тан Фан продолжал говорить что-то, наслаждаясь теплом и близостью Гуанчуаня, пока постепенно не провалился в сон. Через некоторое время уснул и Суй Джоу. То ли разговор по душам с Тан Фаном действительно помог, то ли он очень утомился в тот день — на этот раз он проспал спокойно до самого утра, ни разу не проснувшись.