Черный лотос

С пробуждения его не приветствует привычный запах садана, тишина, затянувшаяся на оставшуюся жизнь, только расветающее солнце, успевающее протянуть свои тонкие лучи к его лицу, а шум. Негромкий смех детей за окном, пение неизведанных им птиц, неловкая игра на колокольчиках совершенно неподалеку и самое возмущающее: чужое сопение под боком. Лань Ванцзи, говоря мягко, этого совершенно не ожидал. Воспоминания прошедших дней словно стерлись. Сначала он был в деревне на границе ЮньМэн Цзян... А затем? У самого Ванцзи была исключительная память, поэтому такие пробелы являлись только подозрительными. Он резко приподнялся со своей кровати, желая найти свой меч, свою защиту. Что-то в боку сильно заныло, а голова пульсировала от боли. Он до сих пор не понимал, где находится. - Господину не следует двигаться. Ваши раны еще не залечены, - пожилой лекарь осторожно пытается уложить лишенного духовной энергии заклинателя обратно в постель. Однако Ванцзи с силой отбрасывает чужие руки от себя, пытается сконцентрировать энергию. Не получается. Призывает Бичень, но и ему что-то мешает. - Не это ли ты ищешь, Хань Гуан Цзюнь? - незнакомая фигура у окна заговорила знакомым до неприязни голосом. Лань Ванцзи напрягся. В чужих руках его меч, Бичень, словно легкая игрушка крутится по зову ветра. Какое неуважение! - Верни, - процедил сквозь зубы Ванцзи, не в силах смотреть на такое отношение к его духовному мечу. Пытается приподняться, забрать Бичень, но его отталкивают неожиданно сильные руки для пожилого лекаря. - Вау, только посмотрите на это: великий Хань Гуан Цзюнь проявляет редкое неуважение к своим спасителям. Сам приполз под двери нашего ордена, а теперь пытается напасть, даже не разобравшись в ситуации, - голос незнакомца наполнены едким сарказмом. Невозможно не узнать, чей это голос. - Цзян Ваньинь, - Лань Ванцзи незаметно хмурится. Ситуация начинает слабо проясняться. - Он самый, Лань Ванцзи, он самый, - глава Цзян наконец выходит на свет. В его руках крутится чужой меч, а собственный гнездится на боку. Он выглядит на удивление практически безупречно без приевшихся на лице морщин, злой улыбки и сторого пучка. Всесто этого почти ласковая, добрая улыбка и слегка убранные волосы. Без гуаня. Видимо, события в прошлой жизни все же крепко засели у него в голове. До сих пор он помнит то унижение и стыд, когда гуань с силой слетела с головы. Те взгляды, наполненные презрением. Теперь же глава Цзян, конечно, не допустит такого отношения к себе, скорее сам слой за слоем раскроет их подноготную, разобьет их и уничтожит. Он больше не будет терпеть. Хотя сложно сказать, что сам Цзян Чэн стал сильнее морально. В конце концов, он не надел гуань. В некоторой степени боялся, что лекарство не подействует на Ванцзи. У того исключительный талант портить все, что задумал Ваньинь. В какой-то степени. Хотя сейчас даже если он и будет помнить обо всем, то ничего не сможет предпринять. Глава Цзян уже отправил предупредительное письмо главе Лань. И если... Сейчас, конечно, Юньмэн Цзян стал сильнее. Да и Ланьлинь Цзинь с Цинхе Не будет на его стороне. Поэтому если Лань Ванцзи снова нарушит суверенитет, то отвечать за это будут именно Облачные Глубины. Цзян Чэн знает, что второй господин Лань не особо заботится о своем ордене, а если и заботится, то слишком плохо. Он бы хотел увидеть его лицо, когда того окончательно выгонят из ордена, или когда сам орден будет нести огромные убытки из-за самодовольства их господина. Любой вариант его устроит. Впрочем, еще бы лучше никогда не видеть это важное лицо до конца своей долгой жизни. Особенно наполненные презрением золотые глаза. Стоило все же их выколоть тем вечером, чем знать, что кроме презрения и ненависти в них он ничего не увидит. - Я послал весточку Главе Лань. В скором времени приедут лекари из Гусу Лань, - Цзян Чэн первый идет на перемирие. Пока нет причин ухудшать их напряженные отношения. Да и тратить свои нервы на этого человека он не особо хотел. Он оставил Бичень возле лишенного энергии заклинателя, что-то прошептал лекарю и вышел из комнаты. Задумчивый взгляд золотых глаз прошелся по его спине, пока тот не скрылся за дверью. На самом деле Цзян Чэн сначала хотел подольше поиздеваться над беспомощным Хань Гуан Цзюнем, вывести того из себя, спровоцировать на большие негативные эмоции. Унизить, устыдить. Поменяться ролями. Однако затем Цзян Чэн понял: этот Лань Ванцзи, лишенный памяти, больше не тот самодовольный тип из прошлой жизни. Этот Лань Ванцзи больше не связан с Вэй Усянем, а значит не связан и с ним. Конечно, они будут и дальше ненавидеть друг друга. Однако теперь у Ванцзи больше не будет преимущества, теперь он просто второй господин Лань, не спутник по совершествованию со Старейшиной Илин. Этот факт сначала даже развеселил Ваньиня. Затем успокоил. Не нужно больше тратить нервы на этого ланьского заклинателя, ведь Вэй Усянь теперь принадлежит ему. - А-Хуа, ты передал письмо Главе Не? - он слегка склоняется на левую сторону, где стоит его главный ученик. Фа Веньхуа только носил титул главного ученика, однако на деле он был его левой рукой, незаменимым помощником. Совсем скоро совершится церемония вручения мечей для молодых адептов, там он планировал объявить нового претендента на звание главного ученика, а Веньхуа официально назначить своим советником. Как в принципе и в прошлой жизни. - Этот ученик передал письмо. Глава Цзян, господин Яо просил передать вам это, - в руках у Веньхуа скромное на вид письмо. Цзян Чэн лениво подбирает его, с легким опасением вертя в своих руках. - Господин Яо значит, - усмехается Ваньинь. В этих стенках Цзинь ГуанъЯо никогда не назовут по его титулу. Этот отброс того не заслужил. Он дважды успел подгадить ему и в прошлой, и в этой жизни. Словно не успокоится, пока в этой жизни не раскроют его злодеяния. Ваньинь бы с радостью, однако ему нужен этот лис живым, пока Цзинь Лин не повзрослеет. Ведь как дядя и временный глава, Цзинь ГуанъЯо довольно неплохо справляется. Сам бы Цзян Чэн был бы не против встать на сторону этого отброса, может даже и подружиться, как бы наивно и глупо это не звучало. Однако в выборе между Цзинь ГуанъЯо и Не Хуайсана, он уже выбрал последнее. С самого начала он крупицей по крупице выстраивал крепкий мост между ними, раскрывал небольшие секреты и всеми невозможными способами помогал ему. Не Хуайсан обязан ему чуть ли не жизнью. Ведь он смог сохранить жизнь его брата, а своей сестры не смог. Пусть и в этом нет ничьей вины, Хуайсан чувствовал некоторую вину перед ним. Цзян Чэн бы в этом никогда не признался, однако второй раз для него лишаться своей сестры чуть легче. Особенно зная, что она умерла не из-за него, не за него. А ради Вэй Усяня. И именно поэтому он довольно спокоен. Иногда Цзян Чэну кажется, что его некоторые чувства забрали, притупили при возвращении в его молодое тело. Или это вовсе не он, а монстр, забравший воспоминания невинного наследника ордена и бывшего главы. Впрочем, как бы там ни было, теперь это его реальность. - Отложи к другим письмам, - отмахивается от письма Ваньинь. У него есть дела поважнее этого. Вэй Усянь сейчас заперт в темнице и вот-вот должен был очнуться. А его племянник до сих пор без сознания от того лекарства. Пусть и лекари сказали, что беспокоиться не о чем, это лишь небольшое истощение, Цзян Чэн не мог найти покоя. Тем вечером он был несколько импульсивен. Даже немного неловко и стыдно от этого. - Господин Яо попросил передать письмо прямо вам в руки, - настаивает Веньхуа. Ваньинь слабо фыркнул, принимая письмо обратно. Прямо в руки? Что же тут может быть важного? Однако во второй раз отмахиваться от письма не стал. Решил здесь же открыть содержимое, не планируя тратить много времени на это. Однако стоило ему только пробежаться глазами по письму, как крайняя ярость поглотила его. Он с силой смял тонкий листок, и резко повернул обратно. - Собери старших адептов в главном зале, - передает Ваньинь своему помощнику, прежде чем быстро исчезнуть из его вида. Цзян Чэн в ярости. В крайней ярости. Этот змееныш Яо всегда найдет, чем его разозлить. Сначала это убийство Янли и Цзысюаня, пусть и его, Цзиньского отродья, вины толком и нет, Ваньинь еще в прошлой жизни повесил на него этот грех. Затем всякие мелкие свершения, вроде убийства собственного отца, жены, матери, сына, названного брата и т.д. Это не касалось главы Цзян, но касалось Цзинь Лина, поэтому его нервы тогда потрепать знатно успело. И сейчас этот ублюдок хочет, чтобы он, Саньду Шеншоу, посодействовал тому, чтобы из незаконорожденного ублюдка он сделал верховного заклинателя. Уговор. Ваньинь бы с радостью прибил бы себя из прошлого, согласившегося на это. Идиот. Мало того что себя подставил, так ничего толком изменить и не смог. Бесполезный. С яростным порывом дверь открывается. Лекарь, что недавно проводил его, смотрел в некотором беспокойстве и удивлении. Даже сам Ванцзи слегка приподнял брови. Возможно, в трезвом уме Цзян Чэн бы немного и смутился, однако сейчас он был далек от того, чтобы думать, как он и его поступки выглядят в чужих глазах. - Собирайся, - Ваньинь одним движением разблокировал его миридианы, оставляя старого лекаря и Ванцзи в недоумении. Ему действительно сейчас не до этого. Он тянет ослабшего заклинателя с постели. Возможно, он и перестарался с нанесением увечий, но не настолько, чтобы заставить Хань ГуаньЦзюня корчиться от боли и бессиленно опираться на другого человека. Поэтому только выдернув его с постели, дал немного времени прийти в себя, и только после потащил за собой. У него не было особого плана, и он действительно не знал правильно ли то, что он делает. Но это неважно. Пусть он и был в ярости, сейчас его состояние было стабильным. Намного лучше, чем в прошлой жизни. Только достигнув главного зала, он отпускает Ванцзи, тут же принимаясь за свои дела. Молниеносно он доходит до трона. Одним движением руки позволяет адептам, что стояли в глубоком поклоне, выпрямить спины. И в заданной им же тишине достает несколько светков бумаги и тонкую кисть. Слегка задумчиво моргает, пытаясь сформулировать свою мысль. Затем быстро что-то пишет сначала на первом свитке, затем же на другом. Нижестоящим не приходит в голову, что содержимое в определенных условиях может разжечь очередную войну. Впрочем, им это и не нужно знать. Потому что Ваньинь быстро ставит печать, после чего отправляет двух приближенных в разные стороны. И спустя время со сложным видом он достает третье письмо. Обращается к Хань Гуан Цзюню: - Ты отправишься в Облачные Глубины сейчас, - ставит перед фактом Цзян Чэн, слегка задумчиво сжимая письмо. Он немного сомневался в этой идее. Если у него не получится, то его орден снова будет в беспорядке, однако в противоположном случае... Ваньинь разжимает письмо, сглаживая смятые края. В любом случае, это больше его не касается. Цзян Чэн подходит к Ванцзи, послушно стоящем на оставленном месте. Хах, как верный песик. Только вот его взгляд отвратителен, полон негодования и скрытого презрения. Как его, такого надменного человека, могли назвать воплощением благородства?! Спрошное лицемерие. Ваньинь передает ему письмо, жирно подчеркивая, что оно предназначено для главы Лань, ни для кого более. Хань Гуан Цзюнь выглядит несколько оскорбленным таким отношением. Он был полон вопросов и требовал ответов. Однако сейчас главе Цзян было не до второго господина. Он пытался придумать, как грамотно выползти из этой неловкой ситуации. В первую очередь, он доложил обо всем Не Хуайсану. Он умен и не допустит, чтобы маленький Цзиньский отброс получил титул верховного заклинателя. Затем доложит пока еще живой немалыми усилиями Мадам Цзинь, чтобы слегка проследила за нынешним выродком и ограничила его власть. И в последнюю очередь он, конечно, решил сбросить всю основную ответственность на Цзе у Цзюня. Насколько он помнил, тот был единственным человеком, о котором заботился ублюдок Яо. Поэтому просто сделает его верховным заклинателем. Вероятно, это лучшее решение прямо сейчас. С остальным он разберется позже. Честно, это дело не стоило его нервов и усилий. В прошлой жизни, Цзинь ГуанЯо стал временным верховным заклинателем. И мало кто имел к этому претензии. Однако скрываясь за этим званием, он натворил множество бед. Которые, конечно, практически не касались Цзян Чэна. И вроде бы ему и должно быть все равно, однако же сейчас... Он действительно не хотел брать на себя ответственность выбора и помощи в получении этого титула. И если еще возможно что-то изменить, то Ваньинь будет пытаться. Пусть и безуспешно, пусть и причиняя себе боль. Пусть и совершая ошибки, Цзян Чэн сделает эту реальность своей. Глава Цзян отсылает старших адептов сопровождать Хань Гуан Цзюня в Облачные Глубины. По пути они должны передать господина Лань прибывающим заклинателям ордена Лань в целости и сохранности. Затем же собрать некоторые редкие травы по пути. Невинный по видимости маршрут для достаточного количества адептов. Глава Цзян с некоторой печалью качает головой. У его ордена до сих пор множество врагов и недоброжелателей. - И кстати, Лань Ванцзи. Еще раз увижу тебя на своих землях - ноги оторву, - предупреждает Цзян Чэн, многозначительно кидая взгляд на его ноги. В тот вечер он в действительности сломал ему ногу, но сразу же залечил его, пока тот находился без сознания. И обещание выполнил, и душу успокоил. Сам же Хань Гуан Цзюнь не выглядит испуганным или удивленным, ему хватает ума не хвататься за меч вокруг его подчиненных. Он выглядит до неприличия непоколебимым, необычно спокойным для этой ситуации. Слегка бледный, все еще слабый, неокрепший от пережитых травм. Голова его пуста, но почему-то он понимал, что он должен быть здесь, в этом презираемым им ордене. Но не понимал почему именно. Сердце его уверяло, что здесь находится нечно важное, то, что он потерял не по своей воле. Но он игнорирует этот зов, следуя за молодыми адептами, облаченными в непривычный для него фиолетовый цвет. Цзян Чэн с легкой опаской смотрит на удаляющий силуэт в белом. На этот раз Ванцзи уйдет с ничем, не он. Как отъявленный злодей он сделает все, чтобы счастливый конец был не только у главных героев, но и у него тоже. Неважно, какой ценой. - Проследите, чтобы второй господин не натворил дел до отъезда, - фыркает Ваньинь своим подчиненным. Все же он немного обеспокоен. Ведь ничто никогда не шло по его плану. Предворительно разобравшись со всеми неотложными делами он наконец находит время для своего возлюбленного пленника, Вэй Усяня. До тюрьмы он решает добираться в одиночестве, смакуя во всю предвкушающее чувство отчаяния на лице его шисюна. Как болезненное осознание реальности окончательно разобьет его на куски. Как удушающее чувство вины будет преследовать его неокрепший ум, как сердце его будет сжиматься, узнав, что любовь всей его жизни никогда не вспомнит проведенных вместе дней и ночей. Как когда-то было и с Цзян Чэном, он позволит Вэй Ину испытать тоже самое. И не сломаться, жить дальше с этим осознанием. Возможно, Ваньинь действительно мелочен и злопаметен, но таким его сделала отнюдь не легкая жизнь. Поэтому прежде, чем по-настоящему простить своего глупого брата, он даст испытать то, что испытывал он на протяжении предыдущей и нынечней жизни. Нескончаемую боль и отчаяние. Тусклый свет от горящих фонарей, пробирающий до костей холод ветра, запах гнили, пропитанный в каждом угле каменных стен. Охранники, зевающие от нахлынувшей сонливости, ритмичные удары об стену обезумевшего преступника, едва слышимый шорох пробегающих крыс, ищущих себе пропитание. Это и есть тюрьма. Здесь и спрятан ужасающий Старейшина Илин. - Вэй Усянь, - слегка нахально толкает ногой беспокойно спящее тело Цзян Чэн. Тот свернулся в клубок на промозглой, неаккуратно сплетенной когда-то циновке, совершенно не спасающей от холода ледянного каменного пола. Даже становится жаль это смертное тело, отдавшее свой шанс на бессмертие тому, кто его здесь и заключил. Но Ваньиня это не волнует, он в очередной раз толкает спящего человека, пытаясь его разбудить. Лекарь передал, что состояние темного заклинателя намного лучше, чем у его паршивого возлюбленного. Даже сломанная нога не будет большой помехой для полного выздоравления смертного тела. Именно поэтому Цзян Чэн позволяет себе быть нахальнее, толкая практически белую тушу слегка агрессивней. Вэй Усянь не реагирует. Впрочем, его всегда было трудно разбудить. Даже в детстве приходилось сильно стараться, чтобы этот глупый шисюн мог проснуться вовремя. - А-Сянь, - Ваньинь решает использовать подлый прием, который никогда его не подводил. Он намеренно смягчает свой голос и тихо-тихо шепчет ему в уши, - А-Цзе приготовила суп с лотосами. Просыпайся, они могут вскоре остыть, - Вэй Усянь слегка подводит плечами, пытаясь убрать навязчивый шепот в своей голове. Но Цзян Чэн продолжает, говоря почти искусительно, ласково: - Если ты не проснешься, она будет очень несчастлива. А-Сянь, я оставлю тебе ребрышки. Ваньинь говорит нежно, но лицо его безразлично. Возможно, его сестра действительно была бы несчастна, если бы Усянь не проснулся. Сегодня, завтра и более никогда. А возможно, всем бы немного полегчало. И ему в особенности. Вэй Ин для него как яд, токсин, который губит его. Как дурман, связывающий его чувства и желания вплотную с этим растением. Он - проклятие, от которого отчаянно мечтает избавиться. Но никогда этого не делает. Потому что это Вэй Усянь. Потому что он любит его. И вот его любовь решает открыть свои глаза. Как обычно, ничего не меняется. Вэй Усянь остается тем же. А он, Цзян Чэн, сменил тысячи обликов лишь бы быть с ним. Однако почему-то ни один из них не подошел Вэй Ину. Ни один из тысячи обликов. Возможно, ему просто стоило родиться другим или же другого убить с самого начала. - А-Сянь, проснулся? - воркует Цзян Чэн, мягко-мягко поглаживая шисюна по голове. Что же, эти размышления более неважны, ведь Вэй Усянь теперь с ним. И никуда не сможет больше убежать. - Цзян Чэн, - пересохшим ртом хрипит Вэй Ин, пытающийся сквозь боль и путанность в сознании, ухватиться за что-то реальное. В его голове все перемешалось, а смертное тело ломит, затекшее от долгого сна. Почему-то ему очень-очень плохо, очень-очень холодно. Он давно не испытывал таких чувств, такая беспомощность только пугает его. - Вэй Усянь, - кивает Ваньинь, не брезгуя перебирать запачканные в грязи и пыли волосы своего брата. Даже будучи в самом низу тот остается самым привлекательным человеком. Самым-самым для него. - Воды, - сухие губы трескаются сильнее, выжав из себя все возможное на произношение одного важного слова. Через мгновение тонкая струйка не самой свежей воды льется то ли ему в рот, то ли на лицо, пытаясь взбодрить. Но этого как раз хватает, чтобы смягчить горло и проснуться окончательно. Он в тюрьме. Его поит его младший брат, который заключил его здесь. Младший брат, который уничтожил всю оставшуюся человечность, разрезав перед ним его людей, которых он оберегал. Брат, о котором он больше не знает ничего. - Убей меня, - шепчет Усянь, не желая даже поворачиваться лицом к своему шиди. Цзян Чэн выглядит слегка удивленным таким заявлением. Почему же он мог пожелать этого? Действительно глупый. Посмеиваясь от этой шутки, он легко отвечает: - Убить? Никогда. " Цзян Чэн смотрит на храпящего во всю Вэй Усяня. Смотрит почти беспомощно, но с легким смехом. Действительно, его шисюну очень трудно просыпаться по утрам, поэтому он, как его шиди, должен помогать ему. - Сянь-гэгэ… Сянь-гэгэ… - Ваньинь слабо толкает его в плечо, словно не имея цели заставить того проснуться, а просто позволить предаться сну еще некоторое время. Он слишком добросердечен, - Сянь-гэгэ, А-Цзе приготовила суп с лотосами. Просыпайся, они могут остыть. Сянь-гэгэ... Гэгэ. А-Сянь. - Храп медленно пропадает, а на лице Вэй Усяня проявляется улыбка. Проснулся. Цзян Чэн нарочно вздыхает, добавляя некоторой драматичности моменту: - Если ты сейчас не встанешь, она будет очень несчастлива. Сянь-гэгэ, я оставлю тебе ребрышки. Ваньинь встает, намереваясь уходить. Все же свою цель он выполнил: разбудил Вэй Ина. Но его притягивают обратно теплые руки его шисюна, заключают в объятия. На лице Усяня игривая улыбка, глаза слегка опухли от долгого сна, а волосы огромным пушным кочком даже пугают Цзян Чэна. От нелепого вида ему хочется только смеяться, тая в теплый объятиях. - Сянь-гэгэ, ты проснулся? - с любовью улыбается Ваньинь, поглаживая старшего по рукам. Тот в ответ намеренно громко зевает, укутываясь лицом в пахнущие свежестью одеяния шиди. Не хочет вставать. - Шидзэ точно приготовила покушать? В прошлый раз ты меня обманул, - обиженно, почти неразборчиво бубнит в одежду Вэй Ин, зарываясь руками под верхнее ханьфу Цзян Чэна в поисках тепла. Тот в ответ слабо бьет по рукам, возмущенно охая: - Только не говори, что тебе не понравилось! - Мой шиди действительно не умеет готовить, - нагло отвечает Усянь, все еще вспоминая полные жира и недоваренных лотосов суп. И так почти каждое утро. Упорство его шиди иногда не помогала, наоборот, ухудшала ситуацию. И даже его любимая адская смесь перцев не спасала его готовку. Это было...действительно что-то с чем-то, - Ты действительно оставишь мне ребрышки? - Нет! - возмущенно отвечает Ваньинь, злобно, не больно, щипая наглые руки Усяня, умело добравшихся до нижних одеяний, - Оставлю. Отпусти.. Вэй Усянь смеется, расслабляя руки. Реакция его младшего брата очень развлекала его. Его глупый, наивный младший брат. "