Семья (Family)

      В Антейку было тихо. По правде говоря, ему было почти скучно. Даже его обязанности, которые он обычно любил выполнять и которыми очень гордился, не могли занять его. Нару не появлялась здесь уже несколько дней, и ему не хотелось признавать, но он скучал по маленькому сгустку энергии, мечущемуся по кафе и прерывающему его работу. Но самое главное, отсутствие Нару означало, что у Майренн тоже не было причин заходить. Хотя он виделся с ней, он общался с ней через их сообщения. Всегда о пустяках. Он даже не осмелился спросить ее, почему она не заглядывала к нему некоторое время. Он не хотел, чтобы у нее сложилось неверное представление, не хотел показаться напористым, или что-то в этом роде. Поэтому он не спрашивал о причине. Но он хотел знать, отчаянно хотел. В его голове был миллион причин, почему она перестала приходить. Все они были связаны с ним или с каким-то парнем, которого он выдумал. Ни одна из причин не заставила его чувствовать себя лучше, только хуже.       Худшим сценарием было то, что она столкнулась с каким-то парнем. С каким-то человеком. С кем-то намного лучшим, чем он когда-либо будет. С кем-то более красивым, забавным, внимательным, высоким, богатым и чем-то еще. С кем-то, кто не убивал людей ради еды и имел руки, окрашенные кровью. С кем-то, кто заставлял ее застенчиво смотреть из-под длинных ресниц и краснеть, придавая ей сладкий невинный вид. С кем-то, кто проводил весь день только с ней, заканчивая тем, что чувствовал запах ее сладких духов на своей одежде, когда день заканчивался.…       Со стоном он опустил голову на руки. Ему нужно было остановиться. Он действительно это делал. Он просто сводил себя с ума, и ради чего? Между ними ничего не было. Она не принадлежала ему и никогда не будет принадлежать. Она была человеком, а он — гулем. Если и существовал хоть малейший шанс, что она может увлечься им, то этого просто не должно случиться. Никогда.       В дверь позвонили. Он с надеждой поднял голову и увидел, что вошел Ута. Его разочарование, должно быть, отразилось на его лице, потому что другой гуль сразу же понял это, спросив, кого он ожидал. Но прежде чем он успел ответить, прежде чем он успел решить, хочет ли он вообще отвечать, Ирими опередила его, рассказав мастеру масок все о Майренн и двух детях.       — Ты идешь по тонкому канату, Кома-кун, — Ута сделал глоток кофе. Выражение его лица было незаинтересованным, как всегда, не выдавая никаких признаков того, о чем он мог думать. — А они того стоят? Она того стоит?       — Чего стоит? — спросил он, хотя прекрасно понимал, на что намекает второй упырь.       — Риска ходить по этому тонкому канату.       — Да, — выдохнул он.       — Ты говоришь так уверенно, Кома-кун.       — Я не уверен. Это просто… — он вздохнул, не зная, как объяснить, что значат для него Нару и Хиро. Что значит для него Майренн? Что со всем, что он узнал о ней, его чувства росли, пока грань между человеком и упырем внутри него не размылась, и они остались просто двумя людьми. Но в то же время он понимал, как опасно находиться рядом с ней. Что он не заслуживает ни того, ни другого в своей жизни. Особенно ее. Майренн.       — …Я бы хотел… — Он покачал головой. — Я ничего этого не заслуживаю. Особенно ее.       — Почему нет?       — Ты знаешь почему. Я совершил все эти ужасные преступления. Я покрыт кровь. Я ем таких, как она, просто чтобы остаться в живых. Как она вообще могла… — он глубоко вздохнул, покачал головой, схватил швабру и начал мыть пол, не чувствуя больше желания разговаривать. За спиной он слышал разговор Уты и Ирими, но не обращал на них внимания. Он молча ушел в себя, погрузившись в свои мысли.