— Что твой постоянный клиент вырубился? Поработай пока на меня!
Усмешка пропала с губ Хелен Ван Хауден, когда её холодный расчетливый взгляд столкнулся с таким же холодным и решительным взглядом сулийки. В голубых глазах мелькнуло негодование. Она хотела, чтобы та кричала и умоляла её о пощаде, рыдала, стоя перед ней на коленях, хотела посмотреть на её зарёванное от беспомощности лицо. Она хотела увидеть взгляд Бреккера, этого наглого и самодовольного мальчишки, не дававшего ей покоя уже много лет. Она хотела посмотреть на его беспомощность, когда она ломала его легендарного Призрака, да, как же она хотела это увидеть! Но глаза главного ублюдка Бочки теперь были крепко сомкнуты, а сулийка не спешила падать перед ней ниц. Танте Хелен фыркнула и гордо вскинула голову, схватила Инеж под руку, потащив за собой. Краем глаза она заметила, что девушка отпустила руку парня рядом, только когда она самолично оторвала её от пола, эта мысль ударила по ней новой волной ярости. Она ещё сегодня покричит у неё!
Инеж не сопротивлялась, сейчас это было просто бесполезно, ей надо было просто отключиться от реальности, от то и дело грозящих её накрыть эмоций. Девушка знала как действует препарат, ей давали его не часто, но достаточно, чтобы привыкнуть к ощущениям. Тело горело огнём, прося и ища удовлетворения, ноги плохо слушались, а здравость рассудка улетучивалась. Инеж сжимала руку в кулак, храня холодное прикосновение ладони Каза, его бледных пальцев на её разгоряченной коже. На секунду девушка представила как он запутывает их в её тёмных волосах, проводит по щеке, губам, спускается ниже к ключицам, ласкает живот и грудь, она хотела бы ощутить его руки на своих бёдрах, она хотела бы прикоснуться к его накаченному торсу, бледной коже и поцеловать каждый шрам, выделяющийся на теле темной полоской. Девушка зажмурилась и с силой отогнала видение, ей нельзя думать о нём сейчас.
Павлин ощупала Инеж с ног до головы, ища признаки оружия, и вывела её из камеры:
— Закуйте ему руки покрепче и остановите кровотечение, мне не надо чтобы он отбросил здесь кони, олухи, — кинула она страже на выходе, указывая на Каза, оставшегося лежать в темнице. Хелен даже жалко было, что Грязные Руки вырубился, она бы знатно с ним повеселилась, пока два мешка с деньгами будут развлекаться с рысью. Оказывает руки у Бреккера были вполне человеческими и чистыми под перчатками.
Инеж отметила, что сейчас на выходе было шесть охранников, видимо, их всё-таки боялись. Однако по её лицу пробежала секундная тень, когда девушка услышала о Казе, с чего Павлин вдруг решила помочь, Хелен явно что-то замышляла, и это «что-то» явно было чем-то омерзительным.
Они с Казом убьют их всех.
Подвальный коридор закончился и её повели по длинной лестнице на верхние этажи, они преодолели три пролета, и оказались в особняке, в похожей комнате, только с большой кроватью, застеленной золотой простынью, вместо холодного пола.
Золотой — цвет, который могли носить только святые — какая ирония.
— Вот твоя новая норка, маленькая рысь, — блондинка толкнула девушку вперёд, и та легко повалилась на кровать. Инеж уже здесь не было, здесь было только тело сулийской шестнадцатилетней девочки с черными немного запутанными волосами, множеством шрамов на когда-то идеально гладкой и мягкой бронзовой коже.
Двое мужчин нависли над ней, она даже не слышала, как они подошли, пока они не потянули к ней свои руки. Она изо всех сил старалась не чувствовать запахов, угрожающих вернуть её обратно. Один из мужчин наклонился и поцеловал её грубо и жадно, прокусывая нижнюю губку, его язык проник в её рот, она покорно переплела их, отвечая на поцелуй и выгибаясь к нему на встречу, она слегка постанывала:
— А твой Бреккер не дурак, — он ухмыльнулся, снимая с себя штаны. Из-за большой дозы препарата с непривычки её почти вырубало, и она едва слышала, что они говорили — это было хорошо, их слова не смогли бы напомнить ей о том, что вернуло бы её обратно. Она даже после, прокручивая всё в голове, не помнила многого, не помнила момент, когда её губ коснулся член белокурого мужчины, и она начала плавно вылизывать его — отточенные движения, которые до сих пор помнило её тело, вечный отпечаток Зверинца, от которого нельзя было скрыться за стенами Клёпки. Он кончил, девушка сглотнула.
Тело всё помнило.
В это время другой стянул с неё рваную одежду и нижнее бельё, касаясь разгоряченной кожи. Он начал гладить её живот, грудь, сжимая и грубо выкручивая соски. Из неё вырвалось пару рваных вздохов. Мужчина зарычал, пробуя её пальцами — она была очень мокрой, он вошёл в неё. Тело изогнулось, прижимаясь бедрами к его, руки шарили где-то по мокрой спине, из её губ вылетали стоны, её губами опять кто-то завладел. Она их не различала. Мужчина вынул и девушку перевернули, после чего она окончательно потеряла счёт времени: её переворачивали, ставили в разные позы, душили, сжимали, в неё кончали со всех сторон, терлись пенисами о грудь, ягодицы, губы, она отсосала каждому несколько раз.
Но ни единой слезы.
В конце концов её бросили на кровати как ненужную тряпичную куклу. Без сил, полностью выжатую, голую, лежащую на больном боку на смятых мокрых золотых простынях.
Святые!
Через пару минут раздался голос Павлина:
— Выметайся отсюда, маленькая рысь, — девушка собрала всю свою оставшуюся решимость и с трудом поднялась на ноги, комната стремительно плыла перед глазами. Инеж нашла нижнее бельё, натянула майку и брюки, накинула плащ, вернее то, что от него осталось, и вышла. Хелен довела её до лестницы и вытолкнула за дверь на лестничную клетку так, что девушка грохнулась на бетонный пол, разрывая брюки и расцарапывая себе колени:
— А дальше сама, маленькая рысь, — сказала Павлин и исчезла, за дверью характерно скрипнул ключ.
Надо дойти.
Инеж помнила дорогу, там было всего два поворота, Каз был в третьей камере. Он был рядом, но перед ней была лестница. Она проглотила, навернувшиеся слёзы, всё закончилось, Каз нас вытащит, успокаивала она себя. Инеж схватилась за перила и начала спускаться, первый пролёт прошёл успешно, но на втором, она оступилась на середине и слетела вниз кувырком, также с размаху она скатилась и с третьего пролёта, но в последний момент схватилась за перекладину перил, что спасло её от удара головой о каменный пол подвалов. Инеж мысленно поблагодарила всех своих святых и побрела к своей камере, она даже вновь не задалась вопросом почему их посадили вместе, если почти все камеры пустые.
Сейчас охранников было всего двое. Один спал, опершись о кулак, на стуле, а другой, похотливо улыбнувшись, открыл дверь и толкнул девушку в каморку. Инеж была готова к очередному удару, но почувствовала как её поймали крепкие руки в кожаных перчатках.
Каз!
Она снова почувствовала любимый терпкий запах, и на неё внезапно нахлынуло всё, что она спрятала глубоко внутри: злоба, отвращение, ненависть, она вспомнила их рты, пальцы, всевозможные половые органы, голова закружилась, и ей показалось, что она вот вот рассыпется на миллиарды кусочков, и уже никто не сможет ей помочь. Но на его руках были перчатки, тело было окутано плотной тканью пальто, губы
почти нежно повторяли её имя, а не приказывали как изогнуться, а сердце билось в непресловутом ритме в такт его ровному дыханию. Он был собран и спокоен. Он воплощал спокойствие.
Он никогда не причинит ей боль.
Он — не они.
Каз почувствовал как девушка задрожала в его руках, сделала попытку отпрянуть, он увидел как её глаза закатились.
— Инеж, всё закончилось, — шепотом повторял он, стараясь максимально не приближать к ней своё лицо, насколько это было возможно сделать, держа её на руках. Бреккер смотрел прямо на неё, в его глазах не было жалости и сострадания, только беспокойство и не скрываемое желание убить всех, кто сделал ей больно. В них было ещё что-то, какой-то радостный едва уловимый блеск, Инеж молилась, чтобы ей не привиделось и у него был план. Она приоткрыла глаза и вымученно приулыбнулась:
— Мне нужно часа два, — выдавила она из себя хоть что-то, снова закрывая глаза — её жутко клонило в сон. Он кивнул, легко опустив девушку на пол темницы и отошёл к другой стене помещения, ложась там. Инеж поёжилась:
— Каз… - она позвала парня, голос был нетвердым с дурацким придыханием, но это было единственное что осталось, — обними меня, — он поднял бровь, приподнимая голову и смотря в её сторону, но она упрямо повторила просьбу. Парень был в замешательстве, но потом подошёл к ней и сел рядом, следя за её реакцией, она всё ещё упрямо смотрела на него, он придвинулся ближе, лег рядом и аккуратно обнял её за плечи, которые были ещё горячие и немного мокрые, но этого он не ощущал через плотную ткань перчаток. Сулийка повернулась, уткнувшись лицом ему в бок, сжимая в кулаке ткань пальто, она уснула почти моментально.
Инеж не знала как это работало, может в ней ещё говорил наркотик, а может он просто придавал смелость сделать то, что она всегда боялась. Теперь, после этих сумасшедших нескольких часов она не хотела быть одна, не хотела, чтобы он вновь закрывался, находясь одновременно так близко и так далеко. Касаясь его, его брони, она хотела проникнуть внутрь и спрятаться за ней вместе с ним.
Главу Отбросов тоже клонило в сон, но девушка рядом полностью сбила его с толку. Он был готов к тому, что она оттолкнёт его, скажет отойти на безопасное расстояние, но не сократит дистанцию до невыносимого минимума. Он был как будто в броне, а как будто и без — вода была где-то по колено, но он должен был вытащить их отсюда сегодня же ночью или в ближайшее утро. Он больше не выдержит её крика, слёз, унижений перед Павлином, он не выдержит двух часов ожидания в одиночестве, в четырех стенах, пока её где-то мучали. Он не простит Павлину отпечатки на теле Инеж после этой ночи. Он не простит Павлину пальцев на его шее. Он с усилием включал разум, погашая бушующие чувства внутри. И видимо напряжение, ответственность и беспокойство за Инеж помогли забыть о воде, о Джорджи.
Пока забыть.
Он медленно проваливался в сон, крепко прижимая к себе девушку.
***
Инеж заёрзала в его руках, и он тут же распахнул глаза. Она лежала и пристально всматривалась в его лицо в темноте, он ответил ей таким же пристальным взглядом, а потом сказал:
— Инеж Гафа, ты решила испепелить меня взглядом во сне? Миссия провалена, — она только фыркнула и отвела взгляд, но он всё же заметил, что край губ девушки слегка приподнялся, — ты как?
— Всё болит, но меня там не было. Я исчезла, они пытались говорить, что-то про тебя, Отбросов, но у меня получилось, я почти ничего не помню, — она сама была удивлена, что эти слова были правдой и уверено встретилась с его скептическим взглядом. Уголки её губ всё-таки приподнялись и она улыбнулась, глаза заблестели, парень одарил её взаимной улыбкой. Он уже и так уже сказал ей больше, чем положено, поэтому сразу перешёл к делу:
— Шанс сбежать у нас остался только один, сколько там охраны?
— Когда выходила было шесть, когда вернулась — двое, один спал.
— Ну значит в худшем случае нам противостоят семь охранников и Павлин.
— Восемь, Каз, и эти… — она пыталась подобрать слово для описания Гофа и Кренсона.
— Семь, остальные к тому времени будут стонать в предсмертной агонии.
— Каз? — она вопросительно поднял брови, приподнявшись на локте и встречаясь с ним глазами. «Что ты сделал, Бреккер?» — спрашивали эти два чёрных омута её глаз. Каз замялся:
— Яд, я кое-что пролил на их одежду, пока они тебя ловили тогда. При взаимодействии с потом человека он превращается в яд, растворяющийся в теле жертвы, достаточно капли и контакта через одежду, на других никак не передаётся, его можно вывести только в течении минуты после контакта, — Инеж удивленно вздохнула, — проблема в том, что он действует в течении шести часов, — повисла пауза, Каз не решался произнести, что он не подумал о быстродействующем яде, когда они готовились к вылазке, тогда он хотел наградить нескольких людей долгой и мучительной смертью по пути основного плана.
«Он не смог во время помочь Инеж»
Ему можно было не проговаривать всех своих мыслей, она и так его понимала, как никто другой, и сложила два и два при его заминке. Он видел по её лицу как пришло осознание.
— Ты мне ничего не сказал, — укоризненно заявила она.
— Я мог сделать хуже, — Инеж ответила ему тяжелым вздохом, и снова легла на его плечо. Она знала, что Каз никогда не полагался на удачу и рассчитывал всё до мелочей, но о таком исходе догадаться не мог никто. У него всегда была трость, у неё ножи, они никогда не использовали яд для самозащиты. Инеж тут же вспомнила Дуняшу и её порошок, от которого у неё слезились глаза,
пора бы и стиснула зубы, а потом её захватила другая мысль:
— А откуда у тебя? Они же забрали, — на этот раз Каз почти рассмеялся, сулийка недовольно уставилась на него, — не всем быть такими гениями как ты, Бреккер, — девушке показалось, что в этот момент в ней говорила Нина, тут ей снова захотелось ущепнуть это самодовольное выражение лица за щёку, как несколькими днями ранее.
Но она боялась.
— Не один простофиля не будет искать потайные карманы на рубашке, в обуви, — он выудил из ботинка крохотные часы, которые показывали 3: 20, — и так далее, но эти оказались ещё хуже и взяли некоторые наши вещи с собой, когда заходили к нам, — он достал из основного кармана пальто два её ножа, которыми она убила стражей на входе в дом Гофа. Инеж не верила своим глазам, иногда ей хотелось поверить, что Каз просто настоящий фокусник, а не слишком умелый карманщик. Она взяла свои ножи, металл сильно холодит кожу и успокаивал, она второй раз за прошедшие пятнадцать минут улыбнулась, а потом вспомнила о том, что всё могло бы обойтись. Будь они тогда в лучшей форме: Каз не избит, а она не напоена афродизиаком; будь на выходе меньше охраны… Инеж не стала продолжать этот бесконечный список вещей, которые могли спасти её от возвращения туда. Каз был прав в том, что порой она верила в сказки, забывая об окружающей грязи. Грязные Руки вот не верил, он всегда действовал наверняка и намеренно не раскрыл ей тогда свои карты, он знал, что делает, возможно, она бы уже вскрыла себе вены.
— А у тебя что? — спросила она после затянувшейся паузы, вспоминая что оружие сейчас только у неё в руках.
— Подарок для павлина и его мордочки, которую он осмелился засунуть к воронам, — голос звучал хищно, его глаза яростно блеснули в темноте. Каз сжал в кармане пузырёк с отравой, которая досталась ему от младшего брата Инеж, девушка даже не могла предположить, что он задумал, но была уверена, что всё сработает. — Когда я обезврежу Павлина к ней кинется как минимум двое, они на тебе, останется ещё четыре человека, возьмём по двое и лучше не стрелять, чтобы не шуметь. Ты видела ножи и трость?
— Нет
— Ясно, сегодня наша цель сбежать, поэтому возместим убытки позже, — девушка кивнула.
***
Хелен явилась в 5 утра, они услышали громкое цоканье её каблучков в коридоре и сели, как и в прошлый раз, оперевшись друг о друга, скрывая руки, на которых у девушки уже выросли когти.
— Тварь, что ты наделала, — Танте Хелен распахнула дверь, влетела в камеру и схватила Инеж двумя пальцами за скулы в глазах бушевал огонь, за спиной стояло четыре охранника. Инеж на секунду замерла, но Каз вмиг вскочил на ноги, схватил её за горло, и, в секунду приложив к полу, вылил всё содержимое флакона ей на лицо, стараясь задеть глаза. Лицо Павлина исказила болезненная гримаса, женщина закричала схватившись за лицо. Сулийка на секунду округлила глаза, смотря как лицо этой всегда красивой ненавистной ей женщины с тонкой светлой кожей, румянцем и большими глазами покраснело и начало покрываться волдырями, от глаз женщины Инеж с усилием отвела взгляд. Нет, ей
ни капли не было её жалко. Как Каз и сказал, к ним подлетело двое охранников, которое тут же легли на месте с перерезанными глотками, Инеж вспомнила всё своё негодование и метнула нож в третьего. Каз ударил наручниками другого вначале в живот, а затем в череп, мужчина упал, они схватили пистолеты и помчались вперёд. К ним бежали ещё один охранник, Бреккер убрал его. Инеж подобрала нож и побежала вслед, пока Каз открывал дверь второго этажа. Они побежали по освещенному помещению особняка, щурясь от света и сбивая попадающихся на пути слуг.
— Первый этаж, — выдохнула девушка, разбивая окно, полученным пистолетом. Они выпрыгнули на центральную улицу и понеслись во дворы, срезая путь до Клёпки, забыв о больных боках, ноге и прочем, и только перед зданием они остановились, переводя дух. Погони не было. В окно залезать сил не было и надо было войти через главный вход.
— Романтическая прогулка? — ухмыльнулся Каз, давая ей руку. Инеж нервно рассмеялась, они были помятые, измазанные в крови, и только последний идиот поверил бы в эту версию, если бы увидел их при нормальном освещении. Она взяла его под руку, прижимаясь ближе:
— Как скажешь, — они вошли в Клепку в пять пятнадцать утра, под руку. Отбросы проснулись от веселого смеха Призрака, под который впервые увидели искреннюю улыбку своего босса, и никто не заметил, что брюки Инеж были порваны, от плаща осталось одно название, а пальто Каза заляпано кровью. Они видели двух самых страшных преступников, крепко держащихся друг за друга.
