Спустя несколько часов
Оставшуюся дорогу на пути к Эрмосильо Михаил обдумывал поступок Мейзикин. Лахабиэль мог заявиться в любую минуту, чтобы расправится с ним, и без крыльев и оружия победить его было невозможным. Даже если бы он мог убить Лахабиэля, то ему нечем было бы это сделать: с тех пор, как Люцифер использовал Пылающий меч, чтобы отрезать крылья Михаилу, все три его составляющие, включая клинок Азраэль, были спрятаны в Серебряном Граде. А единственным оружием, способным убить ангела, обладала одна лишь Мейзикин. И именно сейчас, когда план вот-вот должен был обрести успех, она отказалась от его исполнения. Попытка вдохнуть жизнь в её былую карьеру головореза с треском провалилась. Раньше она была менее рассудительной, ей ничего не стоило убить ангела. Кажется, если бы она захотела убить самого Люцифера, то сделала бы это без капли сожаления. Именно поэтому Михаил к ней обратился: она была хладнокровной, незаменимой в своём деле Однако сейчас, когда в ней сидит эта "подлая душа", диктующая свои правила, она обрела моральные принципы. Эта мысль разочаровывала его. В любом деле нужны единомышленники, и лучше Мейз было не найти. Все эти двенадцать часов, проведённые в поездке, они были на одной волне. Когда два самых беспощадных охотника за головами работают сообща, то ничто не способно их остановить. Но за считанные минуты всё переменилось, и вот он возвращался домой один – туда, куда в любую минуту мог заявиться Лахабиэль, чтобы по приказу Люцифера свести с ним счёты. Кольцо было крупным уловом, но именно Мейз была недостающим пазлом в этой головоломке. К вечеру Михаил завернул на небольшую улочку под названием Арройо Гранде, на окраине которой располагался его дом. Припарковав внедорожник у обочины, он заглушил мотор и вышел из машины. Перед ним стоял двухэтажный дом, его фасад был окрашен в белых тонах, а по всей площади, включая большие панорамные окна, выходящие с мансардной крыши, размещались во всех направлениях деревянные балки. На улице уже стемнело, но дом был освещён со всех сторон. Несмотря на то, что по мексиканским меркам дом выглядел стильным, после Серебряного Града он казался наказанием хуже отрезанных крыльев. Осмотрев его спереди, Михаил глубоко вздохнул и вставил ключ в замочную скважину, однако прокрутить его не удалось, дверь была не запрета. Оглядевшись по сторонам, он медленно открыл дверь и, нащупав рукой в темноте выключатель, включил в комнате свет. Окинув просторное помещение взгляд, у Михаила на секунду замерло сердце в полной растерянности: – Лахабиэль... – безжизненная маска его лица выражала ярость, особенно оскал рта. Комната была уничтожена: все ящики были перевёрнуты, а лежащие в нём предметы и бумаги были разбросаны по полу, мелкие осколки вдребезги разбитых ваз и рам картин блестели под светом лампочек, а кожаная обивка кресел и диванов была распорота. Стараясь не наступать на осколки, Михаил невольно передёрнул плечами и широким шагом продвигался вглубь хаоса. Его взгляд пролетал сквозь разбитые вещи и был устремлён лишь вперёд – к месту, где было спрятано кольцо. – Не нашёл то, что искал? – ожидая в одной из комнат увидеть Лахабиэля, губы Михаила приняли подобие самоуверенной улыбки, но страх липким холодком проскользнул по телу. – В этом доме есть только одна ценная вещь, и тебе её не найти. Ускорив шаг, он добрался до последней комнаты, которая представляла из себя застеклённую веранду, выходящую на задний двор. Убедившись, что дом пуст, Михаил вышел на территорию двора, и чёрные глянцевые туфли ступили на зелёный газон. Отмерив ими пятнадцать шагов, он остановился перед небольшим деревом зелёной туи и присел на корточки. Погладив ладонью молодую траву, он медленно и успокоительно выдохнул. Затем, нащупав края, он выдернул ровный прямоугольник травы и принялся руками выгребать оставшуюся землю. Вскоре сквозь неё стала проглядываться небольшая коробочка с резными узорами. Судорожно пробираясь пальцами сковь комья грязи, ангел поспешил достать драгоценную коробочку, и, глядя на неё, в его глазах блеснула надежда. – Как же ты глуп, пёс Люцифера, – самодовольно прорычал он сквозь улыбку, после чего открыл коробку. Но кольца в ней не оказалось. Не веря своим глазам, Михаил заглянул в неё ещё раз, но она оказалась пуста, и хищная улыбка на лице сменилась выражением полного отчаяния. Вдруг одумавшись, он похлопал себя по карманам, но поддельного кольца в них тоже не было. Видимо, его тоже вытащила Мейзикин в машине, а весь этот спектакль с клинками был ради того, чтобы отвлечь внимание. Ангел отвернул голову в сторону, и по мере того, как в его голове всплывали мысли, глаза наливались злостью, а губы сжимались сильнее. – Чёртов... демон! После этих слов он вскочил с травы и, разьярённо толкнув плечом стеклянную дверь, вернулся в дом.12 часов спустя, Лос-Анджелес
Мэйзикин сидела за барной стойкой в пентхаусе, потягивая виски. Она крутила на пальце кольцо стражника, вглядываясь к сверкающий опал. Крупная добыча. Как с ней поступить? Её дьявольский разум стремился к веселью, а ключ к нему – противостояние высшим существам. Ею двигала неудержимая потребность сражаться за кого-то. Но когда Люцифер стал Богом, сражаться стало не за кого. С тех пор, как в её жизни появился Михаил со своей идеей, пускай и ненадолго, она вновь ощутила себя незаменимой в своём ремесле. Однако, убийство ангела противоречило тем принципам, которые объединяли их дружбу с Люцифером. А принципы были превыше. Вскоре в голове созрел план: она отдаст кольцо Люциферу и расскажет о том, что тот хотел убить Лахабиэля и украсть крылья, то он будет перед ней в долгу. В таком случае, можно будет требовать от него того, чтобы он забрал у неё душу. Он не сможет отказать. Обдумав план, она взяла в телефон в руку, но в ту же секунду раздался звонок, и на экране высветился номер Люцифера. Мейз приняла вызов: – А я как раз вспоминала о тебе, – её губы расплылись в саркастичной улыбке. – Надеюсь, только хорошее? – Люцифер усмехнулся, но тут же вернулся к серьезному тембру голоса, свойственному Богу. Мейзикин сделала глубокий вдох, чтобы рассказать Люциферу о кольце, но тот её перебил: – Мейзикин, мне нужна твоя помощь. – Кто бы сомневался. Тебе плевать на мои проблемы, ты вспоминаешь обо мне только тогда, когда тебе нужно решить свои. – Кто тебе такое сказал? – Люцифер удивился. – Сама догадалась. – Ты так думаешь потому, что я отказался забирать у тебя душу? – А ты смышлёный, – съязвила Мейзикин, – то, что нужно для Бога. – Благодарю, но мне и правда нужна твоя помощь. – Что на этот раз? – она закатила глаза, но он, к сожалению, этого увидеть не мог. – Сейчас я очень занят, но я волнуюсь о том, что Михаил остался без контроля. Мы же не хотим ещё один апокалипсис? – Да, но за ним же следит... Как его, – она попыталась вспомнить имя, – Лахабиэль. – Вот же... Это тебе Аменадиил проболтался? А ещё говорит, что это я не умею держать язык за зубами. – С каких пор ты скрываешься от меня? Я думала, что мы друзья. – Я доверяю тебе даже больше, чем Лахабиэлю, поэтому и позвонил. – Как лестно, однако. Раз я уже знаю половину дела, тогда кому ты доверил сами крылья? – Они там, где Михаил никогда до них не доберётся. – Ты спрятал их в аду... – Именно, – Люцифер поторопился, – так ты поможешь мне? Я обещаю, что выполню любую твою просьбу, я ведь не могу солгать. Но только не проси меня лишить себя души, я не сделаю этого ради твоего же блага. – Что мне нужно сделать? – Я дам тебе адрес, а ты навестишь Михаила и убедишься в том, что сукин сын ничего не задумал. – А если и задумал? Что мне делать тогда? – Я думал, что охотник за головами всегда знает, что ему делать. – Хочешь, чтобы я убила Михаила? – уточнила она с нескрываемым удивлением. – Ты, наверное, забыла, что он – холодный манипулятор. Он манипулировал мною с начала времён. Он убил Дэна и... чуть не убил Хлою. Кто следующий? Больше от него никто не должен пострадать. – Почему тогда сам не сделаешь это? Не хочешь пачкать руки в крови собственного брата? – Мейзикин, не делай из меня монстра. – Ещё три месяца назад ты даровал ему шанс на спасение. Так почему ты переметнулся? – Если за эти три месяца он ничего не задумал, то задумает через следующие три. Это же Михаил. А что будет через пол года, год, пять лет? Чем быстрее мы от него избавимся, тем лучше. Хлоя сейчас на земле, и я не вынесу, если с ней что-то случится. Мейзикин на некоторое время задумалась. – Почему ты не попросишь об этом Лахабиэля? – Уже попросил. Но, как тебе известно, никогда не угадаешь, что задумает хитрый подонок Михаил. Просто убедись, что сегодня его не будет ни на земле, ни на небе, ни где-либо ещё, – ровным голосом произнёс Люцифер. – По рукам, – коротко и сухо ответила Мейзикин и сбросила трубку, чем озадачила Люцифера. Странно, даже адрес не спросила. Через несколько минут Мейз вышла из "Люкса" и направилась к машине, стоящей на парковке. Распознав среди остальных машин знакомый Шевроле, она запрыгнула в него и, вдавливая в пол педаль газа, машина с рёвом помчалась по улицам Лос-Анджелеса.12 часов спустя, Эрмосильо
Лишь на кухне горел свет. Стоя напротив кухонных шкафов, Михаил собирал в них неразбитую посуду. Справа от него, на столе стояла на половину пустая бутылка красного вина, которое он время от времени отпивал из горла: уцелевших бокалов не осталось. Вдруг в коридоре послышался скрип двери, и чья-то тяжёлая нога переступила через порог. Преодолев гостиную, грузные шаги медленно продвигались к кухне. Незнакомец остановился посреди широкой арки, разделявшей просторную кухню и зал. – Я уж думал, что ты не заявишься, братец, – сказал Михаил, не оборачиваясь. – Я пришёл за тем, что принадлежит мне по праву, – голос был низким и стальным, какой свойствен стражнику. Михаил развернулся к нему лицом. Перед ним стоял Лахабиэль: высокий мужчина со статной фигурой, его длинные белые волосы касались широких плечей, рука была обезображена двумя отрубленными накануне пальцами, а его глаза были ангельски голубого цвета. Глубокие, цвета неба и океана. Разве они были такими в последнюю их встречу? – Пришёл получить обратно свою побрякушку? А затем будешь и дальше контролировать меня, как велел хозяин... – речи Михаила были размеренными, а голос бархатным. – Кстати, что он предложил тебе в обмен на такую жалкую услугу? В следующий раз попроси у папочки пару новеньких пальцев. – Я не собираюсь разговаривать с тобой о жизни. – Ты не думал о том, что всё твоё существование нацелено на то, чтобы сдерживать мой пыл? Скажи: неужели Люцифер так боится своего брата, что послал тебя следить за злым и ужасным... мной? – Михаил растянул губы в фальшивой улыбке. – Прекращай цирк. Просто отдай мне моё кольцо. – Очень жаль, однако, у меня его нет, – он вернулся к посуде, – а теперь позволь... Стражник сделал несколько шагов, подойдя прямо к Михаилу так близко, чтобы тот ощущал его тяжёлое дыхание, затем схватил его за плечо и развернул к себе: – Не смей лгать мне, – прорычал он сквозь зубы. – А что ты сделаешь мне? Запретишь ступать в Серебряный Град, лишишь крыльев? А может быть, запрёшь меня в этом сарае, как в могиле? Прости, но боюсь, что ты опоздал. – Я знаю, что ты ездил в Лос-Анджелес за Мейзикин. Люцифер об этом не знает. И не узнает, если ты отдашь кольцо. – Даже если бы кольцо было у меня, я бы тебе его не отдал. Лишь для того, чтобы узнать, как осуждающе будет смотреть на тебя Люцифер, – Михаил старался обнажить страхи Лахабиэля, – он же сделал тебя зависимым от своего одобрения. – У тебя не получится запугать меня страхами. – Правда? А по-моему, уже получилось. Лицо Лахабиэля перекосилось в оскале. – Смерть была бы наказанием похуже для тебя. – Но Люцифер не велел тебе убивать меня, – Михаил улыбнулся и покачал головой, но в ответ увидел самодовольную и ухмылку на горделивом лице Лахабиэля. – Твоя интуиция подводит тебя, Михаил. После этих слов он закинул руку за спину и, вытащив длинный меч из заплечных ножен и поставив его остриём в пол, облокотился об него. Михаил схватил бутылку вина, стоящую на столе, и разбил её о голову Лахабиэля. Выиграв несколько секунд, пока лицо и глаза стражника были залиты элитным бордо, он тут же очутился в другом конце кухни. Размахивая мечом, стражник бросился к нему, но Михаил успел отскочить, и меч пронзил дверцу деревянного шкафа. Вновь воспользовавшись временем, ангел обошёл его со спины и замахнулся рукой: тяжёлый ангельский удар пришёлся в голову. Однако стражник не рухнул, а, лишь немного пошатнувшись, развернулся к ангелу и встал в боевую стойку. Шансов у Михаила было немного: противостоять стражнику, не имея крыльев и холодного оружия, означало предсказуемое поражение. Михаил стал пятиться назад, нащупывая руками предмет, которым смог бы дать отпор, но на столах ничего не оказалось, кроме основания только что разбитой бутылки. Он уворачивался от ударов, и с каждым взмахом стражник подходил всё ближе к нему. Загнанный в угол, Михаил оказался прямо перед рассекающим воздух мечом Лахабиэля. Отсутствие двух пальцев нисколько не влияло на его хватку: напротив, ярость и желание заставляли его крепче сжимать меч за гарду. Точно скоординированные движения плечей со свистом рисовали восьмёрки в воздухе. На лице стражника застыло выражение гнева, а его удивительно голубые глаза, пронизывая взглядом грудную клетку и мысленно целясь в нее остриём, были готовы пронзить душу насквозь. Тяжело дыша, Михаил приподнял руки над головой: – Брось меч. У меня нет кольца. – Я не верю ни единому твоему лживому слову, – Лахабиэль бросился к нему, и, сделав горизонтальный взмах мечом, провёл финт, имитирующий удар в правое плечо. Пытаясь парировать атаку горлышком разбитой бутылки, Михаил отпрыгнул назад, но стражник повторил свой удар. Теперь острое лезвие задело правое плечо, по всему телу разлилась жгучая боль, и алая кровь стала пропитывать край пиджака. Михаил растерянно сжал плечо рукой и почувствовал под ладонью пульсацию горячей крови. Он оторвал руку от раны и взглянул на нее: красная, совсем как у человека, почему-то подумал он. Несмотря на то, что по трясущимися пальцам струилась кровь и собственное ранение он счёл в этом сражении фатальным, Михаил поднял голову и бросил высокомерный взгляд на брата. До сих пор Михаил был уверен, что тот не способен был серьезно навредить ему, но в это мнгновение осознал, что сильно ошибался – Лахабиэль действительно пожаловал к нему по указанию Люцифера. Осознание пришло к нему слишком поздно: в тот момент, когда Михаил удивлённо смотрел на брата, теряя последнюю надежду на перемирие, тот коротким движением руки перевернул меч и ударил Михаила стальной рукоятью в грудь. Пораженный ангел рухнул на пол и стал кашлять. Перевернувшись на спину и с презрительно глядя в лицо стражнику, на руках он постарался отползти к выходу. Лахабиэль медленно, царапая пол опущенным мечом, подошёл к нему со стороны головы и сел на корточки. Он зажал голову Михаила между коленей, а к его шее подставил лезвие клинка. Разогретый частыми взмахами, меч был очень горячим, и возникало ощущение, что из-под него уже сочится кровь. Что же ты творишь, Лахабиэль?.. – Ты действительно...– Михаил шипел сжатыми под мечом голосовыми связками, –... готов убить брата, потому что тебе приказал Люцифер? – Ты мне не брат, – крикнул Лахабиэль и яростно оскалился. Его ноздри его раздувались, как у хищного зверя, чующего кровь. – Где мое кольцо? Отвечай, сукин ты сын! – У меня правда нет твоего кольца. Его украли, – Михаил тяжело и быстро дышал, его голос хрипел. От предчувствия приближающейся смерти в его глазах замер страх. Левой рукой он постарался отодвинуть клинок от своей шеи, но Лахабиэль лишь сильнее прижал его к гортани, отчего дышать стало ещё труднее, и Михаил тщетно пытался вдохнуть хотя бы глоток воздуха. – Кто его украл? – его вид становился всё более свирепым. – Назови мне имя! Однако Михаил сохранял гордое молчание. Вдруг выражение его лица вдруг переменилось. Всё ещё хрипя и кашляя, он отвёл взгляд за спину Лахабиэля и остановил его на одной точке, а его губы расплылись в безумной улыбке. Страх в его глазах превратился в азартную искру. Оскалив ряд зубов, белых и острых, как у акулы, он прошептал имя: – Мейзикин. В эту секунду раздался металлический звон клинка, и шею Лахабиэля поперёк рассекла красная полоса, из которой брызнул фонтан крови. Лицо и одежда Михаила оказались залиты кровью. Стражник попытался что-то сказать, но кровь заполнила его трахею и из искусно рассечённой острым лезвием гортани вместе с воздухом исходили лишь жалобные всхлипывания и хрипы. Задыхаясь в конвульсиях, он в последний раз он схватился за горло и свалился на пол возле Михаила. Ангел приподнял торс и повернул к демону свое лицо, с которого струями стекала горячая кровь родного брата. За ним в проходе стояла Мейзикин, держа в руке окровавленный нож. От приятного удивления ангел приподнял брови и открыл рот, и, ещё не оклемавшись, он не мог подобрать слов. Он держался за горло и дышал судорожно и прерывисто. Наконец его дыхание стало почти ровным, он сплюнул кровь и сухо произнес: – Я бы и сам справился. Мейзикин злобно и саркастично ухмыльнулась, глядя на то, как по губам ангела все ещё струилась кровь и тот тщетно пытался насухо вытереть язык, чтобы избавиться от её вкуса: – Да, конечно, у тебя всё было под контролем. – Хорошо, я тебе рад... Или мне не стоит радоваться? – Михаил с ироничным подозрением взглянул на неё, но тремор рук всё же выдавал его странную и необъяснимую тревогу. – Что... ты здесь делаешь? – Дверь была не заперта. А ещё я услышала какие-то крики. Тогда я подумала: не сексом же вы здесь занимаетесь, – её лицо сохраняло равнодушие. Михаил ладонью вытер кровь с лица и бросил свойственный ему нервный смешок. – Я был уверен, что ты уже не вернёшься. – Я вернулась, чтобы убить тебя.