Драконы и тигры

— Куда собрался? — жесткая рука выкрутила ухо, и Шихо, ойкнув, торопливо заныла: — Господин, я вспомнил кое-что важное! Я хотел сообщить хану… — Скажи мне. — Господин! — как ни крутилась Шихо, ухо высвободить не удавалось. — Отпустите, прошу! От меня нет никакого вреда, я безоружен! Я просто хотел рассказать… — Скажи мне. — Я не могу, господин, это нужно услышать хану! Это связано с Нэргуем… И вот тут ухо наконец перестали крутить, но схватили за подбородок так, что Шихо больно прикусила щеку. — Откуда ты знаешь Нэргуя? — солдат стиснул ей шею, Шихо почувствовала, как подкашиваются ноги. — Я скажу хану…. Человек долго смотрел на нее, потом быстрым движением заломил одну ее руку за спину, ухватил за плечо и повел. — Ну ладно, пойдем к хану. Шихо уткнулась взглядом в свои сапоги, показывая полную свою безропотность. Не стоило, конечно, пробираться к шатру хана ночью, но ведь у него есть круглый шрам на левой руке, она его видела, а значит, это в самом деле Тогон. И она от него, выходит, многое скрыла. Как только это выяснится — а такое всегда почему-то выясняется в неожиданный и неудачный момент! — ей не поздоровится. И правильно она сделала, что поспешила к хану. Может, просто надо было идти не скрываясь. Да нет, все равно бы кто-то из солдат ее бы поймал. А так хотя бы совсем недалеко от ханского шатра! Меньше вероятность, что ее пинками погонят обратно в обоз. У входа в шатер человек, ее поймавший, о чем-то переговорил со стражей, они ловко ощупали Шихо и только тогда позволили войти, а точнее, упасть внутрь, потому что от сильного толчка она вылетела на середину, зацепила ногой край ковра и растянулась. Как выяснилось, не к хану лицом, пришлось быстро подниматься на колени и поворачиваться. — Мой хан, я поймал твоего толмача поблизости. Ему приспичило среди ночи рассказать тебе о Нэргуе! Тогон, сидевший на полу над картой, поднял голову. — О Нэргуе? — Мой хан! — Шихо снова ткнулась лбом в войлок пола. — Твой слуга молит о прощении! Тогон потер уставшую шею, отошел к постели и сел там, широко расставив ноги. — Может, начнешь говорить более связно? — сказал он. — Мой хан… — Говори мне, а не ковру! Шихо торопливо села на пятки. — Мой хан, мне известно о судьбе Нэргуя и наложницы Цэцэг, а также твоих детей. Прошу не гневаться! Я не мог быть уверен, что ты и правда Тогон-хан, я ведь не видел тебя прежде! И не мог рисковать их жизнями. Стоящий позади пнул ее за такую дерзость, Шихо чуть не упала снова, удержалась. — А как же теперь узнал? — прищурился Тогон-хан, и Шихо сглотнула. — Мне сказал Нэргуй... Что на левой руке есть круглый шрам. Тогон долго молчал, задумчиво сжимая и разжимая левую руку. — Ночью? Нэргуй здесь? — Он в этом мире, мой хан, мы бежали сюда, когда крепость Сапжун пала. Нэргуй, наложница Цэцэг с детьми, ее брат и мы с господином. — И как же вы бежали? Шихо старалась соображать быстро. Раз Тогон здесь, он знает способ открыть золотые врата… — У моего господина был черный каменный шар, который открывает огненное кольцо. Всегда говори правду. Но не обязательно целиком. — Значит, ты врал мне, что твоя мать погибла, а ты сбежал? — Нет, мой хан. Нет! Так и было. Просто я успел сбежать до того, как караван загнали в кольцо. — Но твои слова означают, — Тогон наклонился ниже, голос его стал недобрым. — Что ты здесь всего пару лун. Откуда же ты знаешь здешний язык? — В этом нет тайны, мой хан, на этом языке говорят и в нашем мире к востоку от Архая. Я знаю множество языков, мой хан! Можете проверить! — Значит, ты говоришь, Нэргуй… — Тогон вдруг вскинулся, прислушался. Шихо открыла было рот, ей тут же его зажали. В наступившей тишине и она теперь услышала далекие крики и какой-то звериный вой. — Стеречь! — распорядился Тогон и бросился из шатра наружу. Шихо обернулась и посмотрела на человека, который остался ее охранять. Он смотрел в ответ с раздражением, как на досадную помеху. Ему тоже хотелось побежать и узнать, что происходит, но оба они стояли и прислушивались. А снаружи происходило что-то страшное, крики и вой становились громче, куда-то бежали люди, разносились отрывистые команды, и весь этот шум растущей волной катился на них. В какой-то момент терпение солдата кончилось, он схватил Шихо за шиворот и поволок. — Ни шагу от меня! — Конечно, я не убегу, — бормотала Шихо, и даже схватилась за край его халата, чтобы не потеряться в сумасшедшей кутерьме. Все ее толкали, все куда-то бежали, воняло кровью, страхом и чем-то ещё, невообразимо мерзким. Огромная луна безучастно смотрела на происходящее. — Копейщики, вперед! — гаркнул где-то рядом Тогон и солдат поволок Шихо туда. Стену шатра, мимо которого они бежали, вдруг располосовали изнутри огромные когти и через дыру вывалилось что-то похожее на клубок кишок с длинными лапами, помчалось на них. — За спину! Шихо отшвырнуло назад, солдат бросился твари навстречу, но та оказалась ловчее, прыгнула ему в лицо, сбила с ног и с шипением раскрыла огромную, полную зубов пасть. Шихо знала, что нужно бежать, но не могла отвести глаз, смотрела, как жуткое чудовище откусывает солдату ногу, вцепляется в руку… — Залп! — крикнул позади Тогон и Шихо с визгом бросилась на его голос, к единственному понятному и знакомому в этом безумии. Она почти добежала, уже видела золотой шлем Тогона, но ее ударили в плечо какой-то палкой, и она рухнула в грязный снег рядом с мертвой окровавленной лошадью. Да она же… Она вся искусана! — Всем лечь! — голос, холодный и ясный, перекрыл крики и вой, эхом откликнулись горы. И тут же в небе над головами людей прошла ослепительная нить голубого света. — Упасть! — приказал тот же голос, и Шихо приподняла голову. Это же… Господин? Вторая струна бросила всех наземь, и тут же третья прошла ниже. Шихо успела увидеть, как она располосовала огромную черную тварь, и торопливо распласталась на снегу. Светящиеся нити били одна за другой, и какая-то странная музыка, низкая, дрожащая, плыла над разгромленным и затихшим теперь лагерем, ей вторил визгливый, неприятный звук флейты. Шихо прижималась к теплой ещё лошади, но ее все равно трясло, зубы клацали. Очень страшно было не понимать, что происходит, и ещё страшнее — подняться. Она осторожно скосила глаза и увидела на фоне огромной луны тонкую черную фигуру. Уставилась, не веря своим глазам. Человек стоял на ветке сосны, на самом кончике, его волосы развевались по ветру, а глаза светились алым. Это он играл на флейте! И это был Нэргуй. А потом словно огромная белая птица мелькнула в небе, и Нэргуй спрыгнул с ветки, пронесся такой же птицей черной. Струн больше не появлялось, и Шихо осторожно выглянула из-за лошади, пытаясь понять, что происходит. Со всех сторон поднимались головы людей, как и она, попадавших на землю. На поляне танцевали с мечами двое, темный и светлый, спина к спине, разя и полосуя оставшихся в живых тварей, с их рук летели золотым огнем талисманы. Господин и Нэргуй! Шихо перестала дышать — он белоснежный, ее господин! Его волосы как черное знамя и в них сияет серебром украшение, а меч будто лунный свет… Вдруг появилась ещё одна белая фигура, и Шихо показалось, что это тоже ее господин, но потом она разглядела, что человек похож, но отличается, и украшение у него другое, и меч. Чуть дальше, у края леса, с треском полыхнула огромная сиреневая молния, снова, ещё и ещё. Это ещё что? Шихо не смогла разглядеть, с небес спустились ещё двое, тоже черный и белый, с сияющими мечами. А потом поднялся Тогон, в золоте и крови, тоже бросился в бой с тварями, за ним сотники. И поляна ожила, люди начали вставать. *** Лань Чжань внимательно осматривал поляну. Кажется, дело сделано. Теперь нужно упокоить мертвых и уничтожить следы нечисти. Он всего на пару мгновений прикрыл глаза, сосредотачиваясь на упорядочении сил, крошечная передышка, но этого хватило, чтобы его ноги крепко обхватили, и он качнулся от толчка. — Господин!!!! Шихо, грязная, перемазанная в крови, смотрела на него снизу вверх и слезы текли по ее щекам. Живая. — Ты не пострадала? — спросил он. Шихо замотала головой. — Проныра уже здесь, — рассмеялся Вэй Ин, подхватил ее за талию и поставил на ноги. — Не висни на своем господине, ты девочка и его смущаешь. Я что, должен объяснять тебе такие простые вещи? Шихо испуганно от него шарахнулась, чем Вэй Ина насмешила ещё больше. Он многозначительно покачал в пальцах флейту, пропел: — Будет этот гость красным будто пламя, будет этот гость черным будто смерть. Его веселье не особенно помогло. Шихо, кажется, уже готова была бежать. — Не бойся его, — Лань Чжань положил ей руку на плечо, а Вэй Ин осмотрелся, вздохнул и сунул флейту за пояс. Повернул голову к Цзян Чэну, сосредоточенно приводящему в порядок одежду. — Будет невежливо уйти, не представившись! — крикнул он. — И я тоже рад тебя видеть! Глава Цзян сделал вид, что не слышит. Лань Чжань быстрым движением очистил одежды себе, Шихо и Вэй Ину, нашел взглядом Тогона, занятого наведением порядка в лагере: убитых складывали в ряд, раненых тащили в шатры, сгоняли в табун испуганных коней, тушили пожары. Он столько слышал о хане там, в степях, но увидел его своими глазами только здесь, на подступах к Синьяну. По сравнению с заклинателями Тогон был тяжел в кости, но Лань Чжань знал, что хорошие бойцы мира за Северным рубежом именно таковы. Двигался он легко и скупо, голову держал высоко, а на золоченых, богато изукрашенных доспехах против сердца виднелась круглая, только палец просунуть, дырочка — знак того, что хан вручил свою жизнь воле Неба. — Сюда бы Мэргена… — пробормотал Вэй Ин за плечом. Раненых и в самом деле было очень много. — Они тебе как родные? — сердито бросил Цзян Чэн, проходя с отрядом своих адептов прямиком к Тогон-хану. Остановился перед ним, чуть согнул в поклоне спину. — Глава клана Цзян. — И не дожидаясь ответного приветствия продолжил. — Не расцените произошедшее как помощь. Эти твари на вашей крови наберутся силы и расползутся по нашим лесам. Я охраняю границы своего клана, ничего больше. Он снова сухо поклонился и развернулся уходить. — Я благодарю главу Цзян, — ответил Тогон с усмешкой, но Цзян Чэн, конечно, не понял его ответа и не увидел, как тот свел перед грудью два кулака. — Он не понял ни слова! — крикнул ему в след Вэй Ин. — И ты тоже! Лань Чжань встретился взглядом с братом, благодарно ударил себя в грудь. Его помощь была бесценна, вдвоем с Вэй Ином им бы пришлось куда труднее. Сичэнь выглядел усталым и осунувшимся, и Лань Чжаня это беспокоило. Брат также представился хану, дождался, когда Вэй Ин переведет, принял ответную благодарность и покинул поляну. Тогон внимательно проследил, как Лань Сичэнь встал на меч и взлетел. Лицо хана не дрогнуло, мужественный человек. Подошли Сяо Синчень и Сун Лань, один в белом ханьфу, другой в черном даопао, поклонились, Вэй Ин представил их хану, перевел его благодарность, и тогда Лань Чжань обратился к более юному из двоих. — Господин Синчень, рад нашей новой встрече, пускай повод для нее снова не слишком приятен. Мне хотелось бы обсудить с вами некоторые вопросы, скажите, найдется ли у вас для этого время? Сяо Синчень и Сун Лань переглянулись с сомнением. — Шишу, это никак не связано с делами кланов, — поспешил вмешаться Вэй Ин. — Лань Чжань интересуется книгами и историей, а у твоей наставницы должна быть поистине великолепная библиотека. — Вы хотите сейчас обсудить книги? — недоверчиво нахмурился Сун Лань. — Не сейчас, — качнул головой Лань Чжань. — Но наши встречи весьма редки и непредсказуемы. Нет ли способа разыскать вас, чтобы выбрать удобное для нас всех время и спокойно побеседовать? — Думаю, такой способ есть, — Сяо Синчень соткал в воздухе небольшую полосу синеватого шелка, скатал и протянул Лань Чжаню. — Пишите, как будете свободны, я по возможности отвечу. Не могу сказать, что помню все книги моей наставницы, но буду рад оказаться полезен. Они поклонились и покинули поляну. Лань Чжань встал перед ханом, представился сам. — Я слышал о тебе, — сказал Тогон. — Мне рассказывали. Лань Чжань поклонился. Тогон посмотрел на Шихо, которая так и сидела у его ног, но хотя бы не обнимала их. — Это твой слуга? — Да! — сказала Шихо. — Нет, — сказал Лань Чжань. — Это член моей семьи. Тогон озадаченно нахмурился. Лань Чжань перевел взгляд на Шихо, которая смотрела на хана с тревогой. — Шихо, а ведь ты обещал мне служить до конца дней. — Мой хан, клятву давал мой страх, а не я! — Наглец, — Тогон ухмыльнулся. — И не боишься моего гнева? — Я с господином ничего не боюсь! — пискнула Шихо. — Это моя вина, — вмешался Лань Чжань. — Я должен был научить его не давать обещаний, которые он не может сдержать. Тогон хмыкнул. — Мне не нужны чужие слуги, — сказал он Шихо. — Здесь нечего обсуждать. И махнул рукой, отпуская. Вэй Ин дождался окончания всех этих церемоний, встал перед Тогоном. Сложил руки в замок передо лбом, опустился на колено. — Мой хан, — выдержал паузу, поднялся. Они с Тогоном долго смотрели друг на друга. — Знал бы ты, какие про тебя разговоры ходят в крепости, — Тогон ухмыльнулся и хлопнул Вэй Ина по плечу. — А я слышал, что ты погиб за перевалом. Они обнялись. — Почему эти люди сразу ушли? Они даже вина не выпили! — Я выпью за них, — рассмеялся Вэй Ин. — Тут с вином просто беда! Тогон посмотрел на него снова, теперь серьезней. — Нам многое нужно обсудить, но не сейчас. — Над трупами нужно будет провести обряд, — кивнул Вэй Ин. — И все здесь выжечь. А потом можно и выпить! *** — Кто были те люди, что говорили со мной? — спросил Тогон, устало опускаясь на ковер, бессонная ночь давала о себе знать. Сегодня они встанут на дневку, люди не смогут продолжать путь, им нужен отдых. — Первым был глава клана Цзян. Юньмэн Цзян один из великих кланов. — Как он оказался здесь лично, с небольшим отрядом? Нэргуй пожал плечами, перекинул назад длинные, как у того колдуна, волосы. — Ты видел, заклинатели быстро перемещаются. Тут недалеко границы его клана, думаю, он защищал их от нечисти. Выходит, подумал Тогон, не просто так его подбивали двинуть на клан Цзян, его владения совсем рядом. — Заклинатели это колдуны? Демоны? Шаманы? Нэргуй думал, водил пальцем по краю чаши. — Люди, даосы, которые много лет обучались особым умениям и смогли вырастить в себе золотое ядро. Оно дает много возможностей. Так вот как они это называют, золотое ядро. А у даосов, которых Тогону прежде не раз доводилось видеть, никаких особых талантов не было, да и мечей тоже, все больше порошки да пилюли. — Ты тоже из них? Нэргуй медленно кивнул. Тогон подумал о подарке, который ему был сделан в возмещение потери толмача. Хороший подарок, он проверил, работает. — Ты заколдовал меня так, чтобы я понимал здешний язык, — сказал он. — Значит, ты можешь сделать мне золотое ядро? Нэргуй рассмеялся совсем невесело. — Если бы. — Он запрокинул голову и долго рассматривал что-то наверху, то ли узоры ковров, то ли утекающий в резное тооно* дым. — Я не могу его сделать даже себе. Тогон нахмурился. Что это значит? Если заклинателю нужно иметь золотое ядро, то как Нэргуй может делать свои чудеса без него? — Я… не совсем заклинатель, мой хан. Позволь объяснить примером. Если человек потерял руку, он может сделать себе железную, в чем-то она будет лучше, она не болит и ей можно колоть орехи. Она может быть даже золотая. Она может быть щитом в бою. Но это не совсем рука. Тогон медленно кивнул. Не хочет делать, понятно. Ну, с этим он ещё разберется. Может, ему и золотая рука на первое время сгодится. — Вторыми были Сяо Синчэнь и Сун Лань, они не принадлежат ни одному из кланов, — вернулся к прежнему разговору Нэргуй. — Зачем они сражались на моей стороне? — Не на твоей, — улыбнулся Нэргуй. — Они заметили скопление нечисти и бросились в бой. Таков их долг, сражаться с тьмой и помогать нуждающимся. Тогона царапнуло последнее слово, но он решил не отвлекаться. — Следующий? — Следующим был глава клана Лань. Гусу Лань один из великих кланов. Да-да, входит в союз, Тогон это помнил. — У него тоже здесь рядом граница? Нэргуй покачал головой, тонкая прядь свесилась перед лицом. Как можно сражаться в таком виде, отчего он перестал заплетать волосы? — Хотел бы я понимать, как он здесь оказался. Это земли клана Ланьлин Цзинь, ещё одного великого клана. Союзного Гусу Лань клана, кивнул Тогон. Будь это простой воин, в его появлении не было бы странного, но глава лично, да ещё в одиночестве? — Отчего не прибыл глава земель Ланьлин Цзинь? Нэргуй снова пожал плечами. — А кто он? — Тогон повел подбородком в сторону застывшего у входа в шатер Ванцзи. Этот странно безучастный человек выразил ему свое уважение, но пить наотрез отказался. — Младший брат главы Лань, — Нэргуй улыбнулся, но теперь не насмешливо, как-то иначе. — Тут говорят Второй молодой господин Лань. Тогон задумчиво оглядел недвижную фигуру Лань Ванцзи: сильная спина, широкие плечи, крупные ладони. Воин, и воин опытный, как и его брат. Но тот сразу ушел, а этот остался и явно никуда не спешил. И что же все это значит? — А кто ты? — Я? — Нэргуй улыбнулся снова, теперь совсем уж криво. — Я старший среди детей клана Цзян, но урожденный Вэй. Клан Цзян усыновил меня после гибели родителей. Они не имели власти и имущества. Вот оно что, думал Тогон, глядя на тонкий профиль Нэргуя. Ты безродный, но воспитан с ханскими детьми. Известная история! Если взяться за дело умеючи, такие воспитанники всю жизнь беззаветно служат семье и не могут ни на что претендовать. Кланом Цзян правят неглупые люди. — Живы ли твои приемные родители? Нэргуй повернулся и посмотрел ему в глаза. — Нет. Во главе клана Цзян теперь мой шиди. Названный младший брат. Тогон усмехнулся и откинулся на подушки. До чего у них тут все сложно сплетено! Младшие, старшие, а на лицо все сущие юнцы, только главе Лань лет тридцать. — Верно ли я понимаю, ты пришел, чтобы встать между мной и твоим названным братом? — Я не допущу войны, — легко и спокойно согласился Нэргуй. — И не дам тебе напасть на Синьян. — И как же ты ее не допустишь? — Тогону и в самом деле было интересно. Единственная армия, которой Нэргуй мог бы располагать — это армия его родного клана Цзян. Но он не сказал, что готов сражаться, да и приближения армии разведка не заметила. Так что значит “не допустит сражения”? А каким образом? Нэргуй, кажется, угадал его мысли, хмыкнул, какое-то время разглядывал стены шатра. — Обманывал ли я тебя, мой хан? — Мне не известно о подобном. Я доверял многое из того, чем владел, человеку по имени Нэргуй. Эти слова были встречены смехом. Нэргуй подхватил чашу с вином, качнул приглашающе. Тогон не стал отказываться, и они разом выпили. — Как я скучал по темразскому вину! Здесь такого не делают. Ты прав, мой хан, Нэргуя больше нет, есть человек, который недолго был им. — Он поднялся, выпрямил спину и согнулся в церемонном, странном здешнем поклоне, сцепляя в руки в кольцо, точно как тот человек на дороге. У них тут на колени вообще вставать не принято? — Вэй Усянь, молодой господин Вэй, Старейшина Илина. Тогон смотрел на него снизу, забросив руку на поднятое колено. Если столько имен у безродного, сколько их у человека золотой крови? — К чему церемонии, — сказал он добродушно, хотя уже чувствовал, что Нэргуй не просто так это затеял. — Мой хан, клятву верности тебе давал Нэргуй, не я. Мое уважение к хану огромно, потому я говорю прямо, — Нэргуй поклонился снова. — Я не могу больше служить хану. Я связан прежними обязательствами. Да они сговорились, что ли! В одну ночь лишиться полутора сотен воинов, толмача и своего правого крыла? Тогон швырнул чашу о срединный столб, она брызнула осколками, но Нэргуй смотрел на это спокойно. Потом сделал движение рукой, и осколки вдруг поползли по ковру, соединяясь заново. Целая, без единой щербинки чаша повисла в воздухе перед ханом, а потом с тихим шорохом осыпалась. — Я Вэй Усянь, — сказал он тихо. — И я не позволю случиться войне. — Как? — Тогон вскочил на ноги, выхватил меч. — Этим своим колдовством? Если снести тебе голову, колдовство не поможет! Вы смертные, я уже знаю. Думаешь, не смогу? Губы Нэргуя дрогнули. Потом снова. Он опустил ресницы и, кажется, пытался сдержать улыбку, но она все равно пробивалась, кривила рот. А потом ресницы приподнялись и алые отсветы легли на скулы Нэргуя, словно в его глазницах плескалось пламя. Он раскинул руки, взметнулся вихрем и пропал. Тогон замер, глядя на то место, где он только что был. В проеме юрты все так же стоял Ванцзи — спокойно стоял, только рука его теперь лежала на мече и смотрел он Тогону в глаза. — Мой хан, — весело сказал из-за спины Нэргуй, и Тогон резко обернулся. Он сидел там, где прежде, и улыбался. — Наш с тобой разговор не заладился. Должно быть, я совсем разучился вести беседы! Но непонимание бывает даже между хорошими друзьями, разве стоит разбивать добрые отношения, как эту чашу? Неужели мы не можем договориться? Наглец. Всегда им был. Тогон покачал головой, но не сказал ничего, подошел и сел. — Ты мне угрожал, — сказал он мрачно. Сунул меч в ножны. — Ты мне тоже. — Нэргуй снова наполнил чаши и протянул ему. — Это нас никуда не привело. Отчего бы нам не попробовать что-то другое? Тогон взял чашу, покосился на осколки, мирно лежащие на ковре. — Говори, — велел он и выпил вино. — Я вижу причину нашего непонимания в недосказанности, потому начну издалека, — Нэргуй повозился, устраиваясь. Был он расслаблен и ничуть не сердит. — И расскажу тебе про пять кланов. — Мне уже рассказывали, — проворчал Тогон. — Их было пять, а теперь три и один. — Точно! — Нэргуй щелкнул пальцами. — Но всякую важную историю лучше услышать от двух рассказчиков, верно? Тогон качнул головой и перевел взгляд на Ванцзи. Он так и стоял недвижной статуей, спокойный, глядя прямо перед собой. У его ног сидел мальчишка-толмач. Что за странная история. Этот человек выше Нэргуя по рождению, но позволил ему вести беседу, а сам стоит, будто страж. Они с Нэргуем из разных кланов, и кланы эти, кажется, не в ладах. Надо будет поговорить и с ним тоже, понять, что тут происходит. Слишком уж все удивительно сложилось — главы кланов и другие заклинатели оказались все разом посреди ночи в лесу, да еще именно в тот момент, когда с нескольких телег и знамен кем-то были сорваны желтые защитные бумажки. А ещё пропали подаренный Ганжууру колдун и Мэн Яо. Тут есть над чем подумать.