Арсений Попов Антон, здравствуй. Хотел уточнить адрес кинотеатра. И твой заодно.
И, когда рубаха была криво-косо поглажена, нервы вымотаны, а общий вид напоминал спортсмена после забега, Шаст решил всё-таки посмотреть время. Увидев сообщения, он немного смутился. Ладно, не немного: снова покраснев от каких-то своих мыслей, Антон поспешил ответить, написав адрес кинотеатра, а затем поинтересовался: Антон Шастун А зачем мой адрес?Арсений Попов Заберу тебя.
Антон Шастун Да не надо, тут недалеко, я сам могу добратьсяАрсений Попов Даже не сомневаюсь, что можешь. Жду адрес. Заеду за тобой в шесть.
Антон судорожно выдохнул и почувствовал тепло внизу живота. Он не ожидал таких слов и намерений от преподавателя, хотя и понимал, что раз Арс на машине, то почему бы ему не забрать Шаста. Стойте, у него есть машина? Ни разу старшеклассник не видел Попова на автомобиле. Либо тот парковался далеко от школы, либо совсем ходил пешком. Но зачем такая скрытность? Может быть, автомобиль так себе? Или наоборот чересчур шикарен? Миллион и один вопрос закружились в голове. Антону на секунду стало сложно дышать от мыслей, которые начали всплывать в голове - он начал представлять то, что не следовало бы. Следующие пару минут Шаст залипал в одну точку, позволяя воображению рисовать все те картинки, летающие в голове, но вовремя осознал, что остановиться просто необходимо, поскольку выходить со стояком в штанах не хотелось. Стоп, стояк? Всё было слишком - с самого начала Антон обходил вопрос возраста и обстоятельств за километр. Но сейчас, когда физиология открыто давала о себе знать, стало нехорошо. Посмотрев на время, которое подходило ко времени встречи, старшекласснику подумалось всё отменить, но было слишком поздно. Пока он сидел и копался в себе, выгрызая всю корку головного мозга загонами, Попов уже успел сориентироваться и приехать, о чём оповестил через сообщение:Арсений Попов Антон, я на месте. Можешь выходить.
Куда, блин, выходить? Он даже собраться толком не успел, хотя прекрасно помнил, что сам предложил встретиться пораньше, чтобы занять места получше в кинотеатре. А ещё Шаст помнил обещание, данное самому себе, какое обычно давала Ира, идя с кем-то на свиданку - не целоваться в первую же встречу. Он помнил многие вещи, но именно в этот вечер решил их все забыть.***
Арс смотрел на карту, где был проложен маршрут, и удивлялся количеству километров, пройденных в вечер его нервного срыва. А ещё ему казалось, что он слегка перегнул палку в своих сообщениях. Конкретно в том, где Арс написал, что заберёт Антона, чтобы поехать вместе. Забывать о субординации он не планировал, однако думать о том, что со старшеклассником может случиться в том районе, где он живёт, тоже не очень хотелось. Одеться парадно не получилось - просто не было желания, но всё же рубашку он где-то откопал в шкафу. Попов стоял перед зеркалом и внимательно себя осматривал на наличие скрытых намёков, которые вполне может заметить Антон. Но обычная серая футболка, зеленая рубашка и серые джинсы (спасибо, что Арс не решился надеть треники) так и “сверкали” обыденностью. Он тяжело выдохнул и накинул сверху куртку. Снова глянул на своё отражение и, осознав, во что вляпался, вышел из квартиры. Чёрный мерс, стоявший посреди двора, ждал владельца, которому вдруг резко захотелось перекурить. Однако ни сигарет, ни зажигалки в лёгкой доступности не было, поэтому пришлось довольствоваться обычным прохладным воздухом наступающей поздней осени, создавая на выдохе иллюзию сигаретного дыма. У Арса закружилась голова от количества полученного кислорода, стало на секунду тревожно, а на вторую секунду - как-то стыдно и неловко. Сказав “да” Антону, он подписался на роль няньки, хотя считал, что в его возрасте уже пора задумываться о том, чтобы нянчить своих детей, а не чужих старшеклассников, которые ходят призраками по школе, рассматривая Попова голодными глазами. Голодный взгляд у них из-за бушующих гормонов, ощущающихся на другом конце коридора. От этого становилось немного тошно, поскольку в университете никто не предупреждал о том, что попав в школу, ты станешь целью для мечтаний учеников, а не примером для подражания. Арсений ехал медленно, держа огромную дистанцию между собой и впереди идущим автомобилем, как будто оттягивал момент встречи. Где-то глубоко в душе, куда никому никогда не добраться, преподаватель понимал и осознавал, что сам тонет в глазах Антона, когда видит того в школьных стенах. И там же, на глубине, чувствовалась совсем не детская радость от предстоящего вечера, проведённого в компании Антона, но ведь никто не должен об это знать. Никто, включая самого Попова. И в тот момент, когда он стоял напротив подъезда, номер которого был указан во входящем сообщении от Антона, почувствовалась неимоверно сильная тревога. Тревога за Шастуна, за себя и за них двоих. Попов держал телефон в руке и залипал на время, пообещав себе, что ровно в шесть напишет о своём приезде. Он пишет ровно в одну минуту, забив на всё, в том числе на свои какие-то принципы. И через пять минут из подъезда пулей вылетает взъерошенный Антон, нацепивший куртку, видимо, пару секунд назад, тяжело выдыхая горячий воздух, разлетающийся белоснежным паром. Всё происходило мгновенно - вот он вышел, а сейчас резко остановился, крутя головой, оглядываясь по сторонам, совершенно отказываясь замечать автомобиль, дымящий под носом. Арс устал ждать, хоть и прошло всего несколько секунд, поэтому просто опустил окно и, обращаясь к старшекласснику, уже собиравшегося сесть на лавочку, спросил: – Антон, ты собираешься садиться? – Шастун, явно не ожидавший такого поворота событий, резко вскочил и на негнущихся ногах подошёл к автомобилю, водителем которого был действительно Арс. – Ой, извините, я вас не увидел, – Антон почесал затылок и после утвердительного кивка преподавателя поспешил открыть дверь и нырнуть в тёплый салон автомобиля. Поездка началась как-то не очень. В неловкой тишине шумела только печка, согревающая руки Антона, замёрзшие от морозного ветра на улице. Он молчал, но очень хотел что-нибудь спросить или узнать - когда ещё у него получится рискнуть и позвать Арсения куда-то, чтобы они были только вдвоём? – Арсений Сергеевич, а можно спросить? – Шастун очень долго сомневался в своих силах, ещё больше сомневался в формулировке своего вопроса. – Ну, спроси, – Попов не думал ни о чём, старался, во всяком случае, хоть и выходило не очень. Видя, что парня слегка потрясывает от холода, ему становилось не по себе, хотелось согреть его, но способа лучше, чем включение обогрева в машине, не удалось найти. – Почему вы решили идти работать в школу? – Антон хотел не совсем это спросить, но уже пути назад нет. Он снова стал перебирать многочисленные кольца на руках, крутя их на пальцах. – Почему бы и нет, – Попов прекрасно помнил всю свою жизнь, особенно момент, когда свернул не туда и из-за одного человека практически поломал свою жизнь, связав её не с тем, чем хотел всегда. Но делиться с мальчишкой этим не хотелось. – Идея передачи знаний следующему поколению привлекала, да и предмет интересный, объёмный. – Я бы наверное не смог преподавать, зная своих одноклассников. – Почему нет? – Быстрее бы убил кого-нибудь сразу после школы. Арсений хмыкнул и вспомнил свой первый день в школе. Ему тогда казалось, что он самый счастливый человек на всей планете, но, как оказалось, он был простым влюблённым дураком, который поверил в “судьбу”. Спустя несколько месяцев работы он осознал, что его воротит от одного вида школьного здания, не говоря уже о многочисленных обязанностях. Его передёрнуло от воспоминаний, а костяшки на руках побелели от силы, с которой он сжал руль. Антон лишь мельком увидел нахмуренные брови преподавателя, однако напряжённое состояние не ускользнуло от его внимания. Ему стало стыдно за свой вопрос, потому что Шаст не этого хотел добиться, не хотел, чтобы вот так началась их, скажем, “история любви”. У него не было цели вызвать негативные эмоции и воспоминания у Арсения Сергеевича. Он просто хотел узнать что-то личное о преподавателе, что-то, что дало бы школьнику понять, что он ему нужен. Хоть частично помогло бы осознать, что Антон для Арсения - не пустое место. Вся оставшаяся дорога прошла в полной тишине, неловкость куда-то улетучилась. Арсений искал место для парковки, Шастун залипал на профиль преподавателя и его нижнюю губу, которую тот прикусил в порыве сосредоточенности. Дошли до зала кинотеатра они в такой же тишине. Шасту было уже стрёмно от всей этой затеи, ему хотелось сесть обратно в машину и смотреть, как Арсений Сергеевич её ведёт. Аккуратно, но в то же время уверенно. Антону хотелось слушать меланхоличные треки, играющие с телефона преподавателя. А ещё до одури хотелось залезть последнему в голову и прочитать все мысли. Все-все до единой. Арсу же хотелось с этим всем покончить и отвезти мелкого домой. Ему всё казалось огромной ошибкой, за которую он сам себя никогда не простит. Попову не раз приходилось сталкиваться с ситуациями, в которых он оказывался последней сволочью, но только этому ребёнку не хотелось причинять боль. Они сели на свои места и стали ждать фильм. Арс пару раз проверил телефон на наличие сообщений, включающих в себя просьбу телепортироваться. Он съел все щёки изнутри, изучил свои руки от и до, и всё равно хотел исчезнуть. И в то же время хотелось взять пацана за руку и держать до конца своих дней. Пока он размышлял об этих вариантах, реклама уже прошла, зрители замолкли, а фильм начался с всемирно известной заставки. Шастун всё это время молча наблюдал за поведением преподавателя и желал только одного - взять, сука, его ладонь и держать хотя бы до конца этого фильма. Рука была так близко, но так, мать его, далеко. Казалось, что за ней тянуться - не дотянешься. Так они и сидели вдвоём, тупя и совершенно не следя за сюжетом фильма. Им было скучно, им не хотелось сейчас быть здесь, заниматься не просмотром фильма, но быть всё равно хотелось вдвоём. Когда фильм подошёл к концу, Попов облегчённо вздохнул от мысли, что сейчас нужно просто доставить парня домой и все его обязанности рухнут сразу же. Нужно, но не хочется. Хочется обнять его, поцеловать в нос и отвезти на край света, туда, где будут только они. Как ни странно, Шастуну хотелось просто спать. Желательно, конечно, в объятиях этого голубоглазого брюнета. И где ж Антон успел так преуспеть, что ему буквально преподнесли на блюдечке такого мужчину? Пока он гадал, они уже сели в машину и медленно поехали в сторону дома Шаста. Арсений всю дорогу прокручивал одну несчастную мысль о том, что губы школьника забавно шевелились, пока тот крутил в руках своё кольцо. А ещё забавно было то, что хотелось эти губы схватить своими. Нет, не нежно поцеловать, а именно схватить, прикусить верхнюю, а затем и нижнюю следом, почувствовать своё горячее дыхание, отражающееся от шеи Антона, чувствовать его руки, метающиеся по спине и голове, цепляющие своими кольцами волосы. У него встал. Да, вот так просто, из-за мыслей о несовершеннолетнем парне, который сидел рядом и тяжело дышал, продолжая что-то нашёптывать воздуху. Стало сложно сдерживаться, и, о, боги, они наконец-то доехали до подъезда. Шастун легонько вздрогнул и посмотрел в окно - они были дома, почти у него дома, а он ещё не успел придумать гениальный план, как завершить “свидание”. Весь вечер прошёл в тишине, и он корил себя за это, желая исправиться, но ничего в голову не приходило, стоило ему только заглянуть в голубые омуты водителя. Они вышли из машины и подошли к скамейке, с которой, как казалось Антону, всё и началось. По крайней мере, если у него будут дети, он будет им рассказывать про свою первую любовь и показывать фотографии этой скамейки (ну либо её саму, как повезёт). Арсений внутренне подготовился, чтобы не дать мыслям выпрыгнуть, и тихо произнёс: – Антон, спасибо за вечер, фильм замечательный, я давно так хорошо не проводил время, – слова вылетали как из пулемёта. Ошарашенный Шастун стоял и смотрел в глаза преподавателю, видя в них маленьких чёртиков, радостно плящущих. И в этот самый момент, когда старшеклассник хотел было кивнуть и сделать шаг к подъезду, Попов тихо прошептал “А к чёрту” и, схватив побледневшего Шаста за воротник куртки, притянул к себе, ловя его губы своими.