***
Арс сидел в учительской и весь первый урок заканчивал проверять тетради, слушая самые свежие сплетни школы, которыми делились учителя, оставившие своих учеников писать работы в кабинетах. Такую логику Попову понять было невозможно, потому что он никогда не уходил из кабинета на время контрольных. Но и сказать он ничего не мог, поэтому просто молча слушал, хоть и старался заглушить внешний раздражитель своими мыслями. Он пытался придумать что-то этакое для Антона, ему хотелось выделять его из массы, хотелось видеть блеск в глазах старшеклассника, когда тот чувствует себя центром внимания. Из-за чего у парня была повышенная необходимость в этом всём, Арсений мог только догадываться, но всё, о чём он думал, совершенно ему не нравилось. Лезть в личную жизнь ученика тоже не хотелось, на то она и личная. Прозвенел звонок, хотелось уже поскорее уйти домой, принять ванну и выпить бокал чего-нибудь крепкого, но Попов держался изо всех сил. Он не должен выглядеть уставшим и вымотанным. Не хотелось бы видеть волнение в глазах мальчишки. — Арс, — Матвиенко на своих коротких двух еле успевал за коллегой, — ты не представляешь, что сегодня было. — Попробуй меня удивить, — у преподавателя было чувство дежавю, потому что ровно неделю назад он точно так же шёл к нужному кабинету, и Серёга его преследовал. — Тебя тяжело удивить, это я знаю, но сегодня на моём уроке присутствовал никто иной, а сам Шастун, — восхищению не было предела, но Арсу стало не по себе от мысли, что Матвиенко мог ненарочно подпортить настроение школьнику допросами и прогонами по пропущенным темам. — И как? Справился с твоим натиском? — Каким натиском, Арс? Обижаешь, — они зашли в кабинет, и Серёжа сел на первую попавшуюся парту, демонстративно сложив руки на груди, как бы обидевшись на своего друга. — А то я тебя не знаю, Серёг. — Ничего я не мучил его, он с самого начала урока уже какой-то странный был, особо не активничал даже. — Странный? — Попову полученная информация всё меньше и меньше нравилась. Может быть, у Шастуна что-то дома неспокойно? — Ну да, будто не выспался, но и при этом в своих мыслях витал, — Матвиенко встал и подошёл к окну, за ним сразу же последовал Арс. — Ты-то чего так загрузился? — Я? — Попов опёрся о подоконник двумя руками и, тяжело выдохнув, выглянул в окно. — Устаю в последнее время, в этом секрет кота Бориса. — Ты кота моего не трогай, — Матвиенко отошёл от окна, не увидев ничего интересного за ним, и сел за учительский стол. — Никто его и не трогает. Арсению было тяжело поддерживать этот разговор, но стоило ему опустить взгляд вниз к школьному крыльцу, как внутри всё оживилось — там стоял Антон Шастун и курил. Стоп, что? Арс выцепил взглядом момент, когда парень взял вторую (а может уже и третью, кто знает?) сигарету. Внутри всё закипело. Встреча взглядами так и не произошла, потому что Попов, почувствовав резкое желание выбить сигарету прямо изо рта старшеклассника, поспешил отвернуться от окна. Антон только в этот момент заметил преподавателя, точнее его спину.***
Шастун чувствовал себя отвратительно, сидя в коридоре напротив кабинета литературы. Кузнецова отпросилась с уроков по состоянию здоровья, и по причине того, что школьным врачом была давняя знакомая её мамы, проблем с преждевременным уходом домой никогда не возникало. А вот у парня совесть разыгралась не на шутку, поэтому он вернулся в учебное заведение минут за двадцать до конца урока и теперь сидел на скамейке, пытаясь придумать вескую причину, по которой он опоздал. Чем дольше он сомневался, тем ближе был конец урока. Его начало потрясывать, ладони уже можно было выжимать, как и футболку, благо сверху была толстовка, скрывавшая следы волнения. Лоб покрылся испариной, а живот неприятно скрутило. Пять минут до звонка. Антон вскочил на ноги и прошёлся по коридору, как бы разминая свои конечности, но на самом деле всем сердцем борясь с диким желанием свалить со школы прямо через окно. Сигануть с третьего этажа казалось более привлекательным, нежели смотреть в глаза Попову. Четыре минуты до звонка. Его уже не колотило, а просто колошматило с такой силой, что внутренне это ощущалось как землетрясение. Дышать стало чуточку сложнее. Он вернулся на скамейку. Три минуты до звонка. «Нет, в пизду, всем пока». Шастун снова подскочил и пошёл прочь от кабинета по этажу. Две минуты до звонка. Сила, с которой его тянуло к кабинету, была неимоверно большой, и буквально тащила к злосчастной двери. Одна минута до звонка. За дверью уже слышались приглушенные голоса, и тут немного хриплый, низкий голос произнёс: — Если обещаете, что сможете бесшумно передвигаться по коридору, то идите с Богом. И дверь распахнулась, чуть не дав по носу старшекласснику, который чувствовал себя маньяком, подглядывающим за детьми. Антону пришлось зайти за дверь и вжаться в стену, дабы никто из одноклассников его не заметил. И пока последние шли на второй этаж, предвкушая предстоящее поливание дерьмом от учителя математики на тему их тупости, Шаст молился уже всем подряд, чтобы Арсений Сергеевич остался один в кабинете. Сегодня был день Антона. В очередной раз, когда дело касалось их двоих и бесконечных антоновских молитв, обращённых к Арсению, парню повезло. Он зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь, и тихонько прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание.***
Арсений Сергеевич был зол. Даже не так, он был в бешенстве, потому что перед самым звонком на урок он в последний раз выглянул в окно и увидел только сверкающие пятки Шастуна, который по каким-то, сука, только ему известным причинам решил не идти на литературу. А ведь Арс его ждал, хотел увидеть, хотел с его помощью рассказать классу про Бунина. Он успел соскучиться, несмотря на утреннюю встречу, хотелось контакта, общения. И всё, что Попов в итоге получил — побег с его урока. «Ты слишком много на себя взял, придурок», — в голове вихрем проносились мысли с элементами самобичевания, а класс уже постепенно наполнялся юными умами. Тихо рыкнув, Попов повернулся к подросткам и жестом пригласил их сесть на места. Отчеканил Арс тему очень быстро. Он не мог сконцентрироваться на сраном Бунине (без обид всем поклонникам и читателям), поэтому тараторил, заикался и кружил по всему кабинету. За минимальное количество времени, которое два парня на "А" провели в компании друг друга, Арсений понял, что Шастун напоминает его самого в том возрасте, когда ты смотришь на взрослых людей и видишь пример, удачный или не очень, и очень-очень много «слизываешь» с авторитетного для тебя человека. Попову было чересчур приятно осознавать, что возможно именно он станет для каланчи этим самым «примером». А возможно, Арс поторопился с выводами, и всё совместно пережитое, хоть и в малом количестве, доставляло удовольствие только ему. Попов отпустил учеников минуты за две до звонка, хотя закончили они гораздо раньше, поэтому он включил им фильм практически до конца урока. Выходить из кабинета не хотелось, потому что где-то в глубине души обида на самого себя продолжала выливаться в едкую желчь, которой вполне можно было отравить полшколы. Арсений Сергеевич снова подошёл к окну, на полу рядом с которым уже должны были появиться мозоли от частого топтания в этом месте. Он открыл его настежь и старался подышать поглубже, а дальше можно и проводить занятия у остальной школы. Он не услышал, как зашёл человек, которого ждали сорок пять минут назад, не слышал, как этот ученик покашлял, и даже не слышал звонка с урока. Он просто высунулся в окно по пояс и глубоко дышал, наполняя лёгкие осенью. Как вдруг кто-то подошёл к нему со спины и тихо произнёс: — Арсений Сергеевич, ещё раз здравствуйте, — и конечно же Попов узнал этот голос и поспешил повернуться к источнику звука. Антон стоял, рассматривая узоры на полу, сложив руки замочком перед собой, довольно активно перебирая пальцами воздух. Он почти съел правую щёку, от чего та начала болеть и немного опухла, так что пришлось перейти на другую сторону рта. Ему было стыдно. Даже за свои ночные загоны, о которых никто не знает, было стрёмно, поэтому он продолжал стоять, потупившись и тихо посапывая. — Антон Шастун, — Арсений склонил голову вбок, как бы поклонившись герою дня, — как чудно, что я всё-таки был удостоен такой чести, жаль только, что пришлось отметить ваше отсутствие на самом уроке, но лучше ведь поздно, чем никогда, верно? — Я не мог прийти без домашки, это ж получается некрасиво. — Сегодня был первый урок, ни о каком домашнем задании речи не было, — Арсений пожал плечами, потихоньку собираясь покинуть кабинет. — Но ведь на той неделе был урок? — Антон не верил ни ушам, ни глазам. Что такого он сделал преподавателю, что тот так сильно обиделся? — Верно, но насколько я помню, на него никто не явился из класса, — Попов резко выпрямился, подняв глаза на Антона и сразу же об этом пожалев. Шастун совсем опешил после этой фразы и, приоткрыв рот, тяжело дышал, пытаясь сильно не загоняться и, как минимум, не заплакать. Ему было больно слышать это всё, осознавая, что своим решением не идти на урок он скорее всего перечеркнул то, что следовало бы оставить в покое. Вся ночная решимость улетучилась при виде голубых глаз, смотрящих сейчас не то с обидой, не то с волнением за парня. А парень медленно угасал и оседал с каждой секундой, всем своим существом желая провалиться под землю, а лучше всего просто уметь путешествовать во времени, чтобы явиться на занятие. — Антон, тебе плохо? — Попов протянул руку к школьнику, на что тот отмахнулся и, тихо проговорил: — Мне ахуенно. До свидания, — Антон шмыгнул носом и вылетел из кабинета, оставив преподавателя в состоянии нестояния, заставляя последнего буквально плюхнуться на стул. У Шаста следующим стояла математика, а затем дальше по списку все самые отвратительные предметы, на которые он уж очень не хотел идти, да и в самой школе находиться желания не было никакого, поэтому пришлось обращаться за помощью к Ире и уходить с третьего урока домой. По дороге он купил два пачки сигарет, подумав, что должно хватить на пару дней, и ещё парочку банок энергетика, поскольку спать Антон сегодня не планировал. И завалившись домой, в пустую квартиру, первым делом пошёл искать некогда открытую, но недопитую бутылку крепкого. Вообще, Шастун никогда не отличался любовью к алкоголю, но день выдался настолько скверным, что хотелось забыться хотя бы до утра следующего дня. И пусть пропадёт пропадом ещё один человек, который хоть на секунду даст парню надежду, а потом растопчет её за секунду.***
Арсений весь оставшийся день бродил около 11Б, напоминая привидение, чтобы выцепить старшеклассника и поговорить с ним, попытаться объяснить всё, может быть, извиниться, но того нигде не было, и только после урока четвёртого староста класса сообщила о том, что Шаст пошёл домой из-за плохого самочувствия. Настал черёд Попова теряться в мыслях, догадках и загонах. Теперь действовать нужно ему, и не так, как это сделал старшеклассник.