Вечное "люблю"-2

На кухне воцарилась напряженная тишина. Казалось, даже звуки из гостиной стали тише. Между мною и Федерико такая тишина тоже иногда возникала. Особенно, в замкнутом пространстве, после споров. Но тогда это было похоже на потрескивание статического электричества и животный магнетизм. Такие мгновения, как правило, заканчивались жарким сексом. Именно поэтому мы до сих пор были вместе — потому что даже поссориться толком не могли. Конечно, с Дженаро напряжение оказалось совсем другим. Оно походило на остывший соус, повисший в воздухе вопреки всем законам физики. Холодный и вязкий. А еще я точно знала: мне было неприятно находиться с этим человеком в одном помещении. И совсем не стало легче, когда этот самый человек подступил на пару шагов. Кухня у нас была достаточно просторной, но даже с этой поправкой кузен Федерико вторгся в мое личное пространство. Я отступила, прижавшись к окну, и поняла, что оказалась в ловушке. А, посмотрев в лицо Дженаро, ощутила внезапный панический страх. Что-то в нем ясно сказало: он хотел причинить мне вред. Я понимала, что возлюбленный находился рядом. Понимала, что мне было достаточно закричать — и он примчится на помощь. Но в горле все сжалось, не давая даже нормально вздохнуть. Кроме того, меньше всего мне хотелось с самого начала предстать перед родственниками Федерико параноидальной истеричкой. А его тетушка определенно так и подумает. Да и с Аврелией отношения можно было испортить. Поэтому я, с трудом сглотнув, прохрипела: — Ты вроде собирался помочь мне накрыть на стол. — Успеем, — зловеще улыбнулся Дженаро. — Пока я бы хотел получить ответы на неоторые вопросы. — Какие еще вопросы? — опешила я. Но тут кузен Федерико сделал то, что, даже при самой богатой фантазии, нельзя было назвать дружеским жестом. Подойдя вплотную, он коснулся моей щеки. Я почувствовала такое отвращение, что к горлу подступила тошнота. Хотелось вырваться и ударить парня чем-нибудь тяжелым, или хотя бы закричать. Но я понимала: справиться с этим высоким и крепким человеком мне не удастся, под рукой не было подходящих снарядов, а его ладонь могла зажать мой рот в любую секнуду. — А ты красивая, — насмешливо пропел Дженаро. — Пожалуй, даже слишком красивая для моего братца. — Что тебе нужно? — тихо спросила я. — Задавай свои вопросы и перестань меня трогать, пожалуйста. Парень все-таки убрал руку и даже немного отступил. Дышать сразу стало как-то легче, и я почувствовала, как ко мне вернулась смелость. Этому клоуну не довести меня до паники! — Ладно, с той же гадкой улыбкой заговорил итальянец. — Скажи-ка, Вилу, что это за новая мода у молодежи. — Так, — вздохнула я. — Во-первых, мы с тобой — не друзья, поэтому изволь называть меня Виолеттой. А во-вторых, я тебя не понимаю. — Ах, да, ты ведь из Аргентины, верно? — вдруг произнес Дженаро на чистейшем испанском. — Итак, я повторяю вопрос: что это за новая мода у молодежи? Я молчала, отметив про себя, что мне уже самой было легче говорить по-итальянски, чем на родном языке. Оно и было понятно. Ведь я дажвно попросила даже самый близкий круг людей общаться со мной на их языке. И, созваниваясь с отцом, тоже говорила по-итальянски. Джейт, как выяснилось, владела этим языком в достаточной степени, чтобы я и с ней могла говорить на нем же. Преподаватели в колледже ужасно удивлялись, узнавая о моем происхождении, и хвалили отсутствие у меня акцента. Я вдруг поняла, что во время своей жизни в Риме почти не пользовалось испанским языком. Песни, написанные здесь, были на итальянском, и даже старые я перевела на этот язык. О, господи! До меня только в ту минуту дошло, что я уже и думала на итальянском. И даже во время секса кричала на этом же языке. Да уж, испанский как-то незаметно стал для меня чужим. Ну, и неважно. Все равно я уже не собиралась возвращаться в Аргентину. — Ну, что молчишь? — не унимался Дженаро. — Я ведь на твоем языке говорю. — В этом нет необходимости, — отвечала я по-итальянски. — Я так давно живу здесь, что почти забыла испанский. А молчу, потому что не могу понять, о чем ты говоришь. Какая мода? — Мода сожительствовать с одним парнем, а под окнами обниматься с другим, — пояснил кузен Федерико. — И не изображай мне тут оскорбленную невинность. Я видел, как только что во дворе ты стояла в обнимку с каким-то сопляком. Мне поделиться этой информацией с братом, или ты сама объяснишь, кто это? Ох! Теперь все было понятно. Ведь Дженаро стоял рядом с окном. Скорее всего, он увидел наше с Эрнесто прощание, но подумал, что это — просто какие-то соседи. Парень меньше всего ожидал увидеть меня на месте девушки Федерико, поэтому так удивился. Конечно, тот факт, что я обнималась с кем-то, его возмутил. Все было предельно ясно. Вот только как объяснить ему, что никакой измены здесь и близко не было. Ведь он был уверен, что его кузен перестал общаться с лучшим другом. Произнести сейчас имя Эрнесто значило — пустить коту под хвост всю конспирацию приятелей. А, если назвать другое имя, парень мог спросить о нем у Федерико или, вообще, попросить познакомит его с новым другом кузена В конце концов я решила, что «меньше знаешь — крепче спишь», и заявила: — Федерико знает об этом человеке, а все остальное — уже не твое дело. Извини. — Вот, молодежь пошла, — недовольно пробурчал Дженаро. — Никакого уважения к старшим! — По-моему, ты слишком самокритичен, — съязвила я. — Не думаю, что у нас большая разница в возрасте. Сколько тебе? Двадцать шесть? Двадцать семь? — Двадцать пять, — обиженно произнес кузен моего парня. — А мне через несколько месяцев будет двадцать. Так что не требуй к себе особого отношения. — А если тот же вопрос задаст тебе моя мама? От нее ты так легко не отделаешься. О, нет! Агнесса не должна была ничего знать! Ведь это она потребовала разделить Федерико и Эрнесто! Если Дженаро все ей расскажет, она все поймет! И тогда будут большие неприятности. Наверное, ужас отразился на моем лице, потому что парень вдруг снова подошел вплотную и интимным шепотом произнес: — Не хочешь, чтобы это стало всем известно, дорогуша? Что ж, я могу помолчать. За соответствующую плату! И, без всякого предупреждения, Дженаро вдруг начал меня лапать. Его руки полезли мне под кофточку, а рот потянулся к моему. Жуткий страх накрыл меня с головой, но отвращение от чужих прикосновений быстро заставило тело начать сопротивляться. Я забилась, пытаясь оттолкнуть от себя Дженаро. Ничто не могло заставить меня изменить Федерико! Но где мне было справиться с таким крупным парнем?! Я молотила его по груди, плечам и всему, до чего могла дотянуться, но тот, казалось, даже ничего не чувствовал. Из глаз от страха и бессилия брызнули слезы. Я сопротивлялась, как могла, но чужие руки продолжали лапать мое тело. Нужно было закричать. Тогла Федерико услышал бы и спас меня. Но рыдания мешали дажн вздохнуть. Ужас выбил из легких весь кислород. Я задыхалась. Но, когда Дженаро оказался совсем близко, мое тело все сделало само. Мгновение — и парень рухнул на пол, держась за промежность. При этом он орал так, что слышно было, наверное, во всем доме, не говоря уже о нашей гостиной. Дрожа с головы до ног, я осела на пол, сжалась в комок и заплакала. Ужас охватил мое тело, а мозг отключился. Спустя долю секунды, дверь с грохотом распахнулась, и мне сразу стало легче дышать. Федерико окинул взглядом картину и все понял. Глаза его полыхнули огнем, а через мгновение он набросился на своего кузена. Несколько ударов ноги по лицу — и мой обидчик валялся, захлебываясь кровью. А затем, подняв его, мой возлюбленный рявкнул: — У тебя есть десять секунд на то, чтобы убраться отсюда, или ты отправишься к праотцам быстрее. Чем закричишь «мама»! С этими словами, он оттолкнул его, подошел ко мне и ласково обнял. От такого прикосновения слезы как-то сразу высохли, а дыхание начало выравниваться. В ужасе я прильнула к знакомому телу, мечтая об одном: чтобы никто больше никогда до меня не дотрагивался. Никто, кроме него…