Последний закат

Тело как-то неприятно ныло, хотелось лечь в кровать и провалиться в долгий, спокойный сон. Но кто я здесь такая? Естественно, я не могу выйти с очереди и направиться в казарму, я не могу расплакаться при всех, хотя глаза сильно кололо, давая понять, что слезы вот-вот скатятся по щекам, я не могу задать кучу вопросов, крутящихся у меня в голове. Тогда что я могу? Осознание того, что я стала одной из членов Разведкорпуса, пришло не сразу. Наверное, после того, как выпускники кадетского корпуса разделились на группы и встали к своим главнокомандующим. Почему состоялся совет и почему решение было принято? Неужели погибло так много солдат и людей совсем не хватает? Объяснений произошедшему больше не было. Голова гудела и кружилась, в горле стоял ком. Было чувство, что я сейчас свалюсь на землю, не сумев удержать тело в положении. Я стояла с Жаном в паре и жадно поглядывала на него, в надежде скорее узнать причину того, почему его решение вступить в Военную полицию поменялось. В моих мыслях были догадки, что после информации о падении стены Мария, он решил, что хочет посвятить себя уничтожению титанов или же заняться их исследованием. Парень смотрел вперед и ни разу не взглянул на меня, словно знал, что я начну пытать его догадками. Ну ничего, как только нам дадут вольную, я займусь им. Эрвин Смит дал распоряжение, что завтра вечером, после того, как мы посетим стену Роза, за нами прибудут повозки и отвезут нас в Разведкорпус. Там нам дадут подробную информацию, почему обучение в качестве кадетов закончилось на год раньше и что нас ждет дальше. Через час войска покинули территорию и Шадис, сказав, что сегодня мы можем отдыхать, ушел. Я сразу же кинулась к Жану с расспросами, но Конни, вставший передо мной, полностью разрушил мои планы. — Вы слышали? Вы слышали? — затряс руками он перед собой, смотря то на меня, то на Сашу, стоявшую справа от меня. Его зрачки были сужены до предела, что выглядело как-то странно и немного пугало. — Я попал в десятку лучших! Попал! — он резко схватил Сашу за плечи и немного потряс, от чего девушка удивленно приоткрыла рот, а затем схватила его за кисти, дав понять, что тряска ей не приносит никого удовольствия. Неожиданно юноша отпрянул от нее и рванулся ко мне, также схватил за плечи по бокам, но не тряся. На его лице сияла искренняя улыбка радости и торжества, он как будто забыл, что в стене Мария дыра и местность заполонили титаны. — Конни! — крикнула Клара, шедшая к нам. Мы оба повернули головы на голос, увидев недовольное лицо девушки. Спрингер тут же перевел свои глаза на меня и резко отпрянул. Скачки радости резко поползли вниз, увидев не столь прекрасную картину: бледное лицо, пряди растрепавшихся волос по бокам, сухие, но покрасневшие глаза. Улыбка. Ее не было. — Прости, — его глаза бегло ходили по моему лицу, а губы немного приоткрылись, тихо вдыхая кислород. Он явно забылся, что я совсем в другом настроении. — Ничего, — протянула я, попытавшись улыбнуться, но вышло это, наверное, ужасно наигранно. — Я рада за тебя, правда. — я провела ладонью по его плечу в качестве одобрения, ведь я искренне радовалась, просто не могла это показать, слишком сложно было сейчас. — Почему ты вступил в Разведкорпус? — задала интересующий вопрос я, ведь он тоже мечтал о Военной полиции. — Хочу, чтобы родители мной гордились. И вся моя деревня гордилась. — сразу ответил юноша и немного приподнял подбородок, показывая, что он горд за себя. — Военная полиция — это, конечно, круто, но они почти не касаются стен и титанов. — Конни пожал плечами и, дождавшись мой еле уловимый кивок, улыбнулся. Кажется, у него вовсе нет желания защищать эти стены. Лишь желание быть узнанным на улице? Не знаю, может это и не так, вникать в это было морально тяжело. Сказав Кларе и Саше, что я сейчас приду, я направилась в сторону Жана, который увлеченно болтал со своими приятелями, некоторые из которых вступили в Военную полицию. Наверное, они тоже закидывают его вопросами и называют самоубийцей и глупцом. Как же это знакомо. Перед глазами на мгновение появилось лицо мамы, но тут же исчезло. Два года назад она твердила мне, что я глупая, раз сама иду на смерть, не знаю почему, но меня это немного развеселило. Какая же наша жизнь странная. За стенами всегда было безопасно, а что сейчас? Я подошла в упор к парню и легонько коснулась его плеча, он тут же повернулся и опустил голову, посмотрев на меня. Мой маленький рост всегда веселил его и был поводом для шуток, типа: «Сражение гномов и титанов — вековое событие». По началу я не смеялась, но позже все поменялось, наверное, я привыкла. Юноша смотрел на меня и молча ожидал, что я скажу. Я мельком взглянула на его товарищей за спиной, которые также смотрели на меня, но тут же перевела взгляд на Кирштейна. — Отойдем? — я поджала губы и легонько махнула в сторону зевак, но только так, чтобы это видел только он. Жан сказал приятелям, что сейчас вернется и мы с ним направились к зданию, в тенек. — Что случилось? — начал он, как только мы остановились. Его глаза внимательно рассматривали мое лицо, будто ища ответы на вопросы, возникшие в его голове. — Почему ты вступил в Разведкорпус? — прямо спросила я, не считая нужным начать тему издалека. Мне было немного неловко, что я завела его в темный уголок и расспрашиваю о его выборе. Но мы же стали друзьями за эти два года…ведь так? Я могу его спросить, поинтересоваться. — Решил, что сидеть возле короля не совсем мое, — парень пожал плечами и отвел взгляд куда-то на поле, где стояла куча ребят. — Шиганшина пала, Мария пробита. Явно Разведка понесла большие потери, — он говорил тихо и медленно, словно он рассуждал вслух, правильно ли принял сторону. Я так и думала. Было несложно догадаться, что именно из-за этого он решил не следовать за тем, кем хотел стать с самого начала. — И из-за тебя, Рейчел. — я мгновенно взглянула на него, он все также смотрел куда-то вдаль, не поворачивая на меня свое лицо. Мое сердце пропустило удар. Мне хотелось выть от безысходности. Жан хороший парень, амбициозный и рассудительный, он мне нравится, точно нравился, как человек, не более. И он понимал это. Зачем тогда говорит мне это сейчас? Я чувствовала себя дурой, которая не может ничего ответить, это было правда так. Я стояла и глотала слова, пытаясь что-то выдавить из себя, но ничего не выходило. А что мне отвечать? Что ничего к нему не чувствую? — Я понимаю, — процедил мужчина и лишь сейчас взглянул на меня. Видимо, он понял, что сказать мне нечего и решил нарушить эту удушающую тишину. Спасибо. На его лице мелькнула улыбка, будто он прочитал все мои мысли, но она тут же пропала. Его рука легла на мою макушку и легонько потрепала волосы, на что я тоже улыбнулась. Так сильно, как могла. Это было искренне. Поужинав вареным картофелем, овощами и сырной булочкой с чаем, мы разошлись по казармам. Улица не манила себя бывалой свежестью и спокойствием. Хотелось накрыться одеялом с головой и забыться, хотелось умереть. Я быстро отключилась под диалог Клары и Кристы, они разговаривали о будущем, о том, что мы совсем скоро окажется в Разведкорпусе, и это давно перестало быть шуткой или мечтой. Я вставляла пару своих слов, но это было очень редко, и вправду всего пару слов. Сон постепенно забирал у меня все тревожные мысли, забирал меня у себя. Как бы мне хотелось, чтобы утро было таким же, как и неделю назад: динамичным и расписанным по часам. Завтрак, тренировка, снова тренировка и обед и дальше по расписанию. Но нет, конечно же, нет. Сегодня был особенный день. День, когда все встанет на свои места и все вопросы, державшие мое сердце в сжатом кулаке, будут раскрыты. Я распахнула глаза чуть раньше шести, или тревожность слишком колыхала мысли, или я выспалась. Оглядев комнату, я поняла, что многие давно не спят, а некоторые, по заплывшим глазам, кажется, и не ложились. Их можно понять. Сегодня был ответственный день. Гречневая каша на завтрак совсем не лезла в горло, поэтому нетронутую порцию я отдала Саше. Она с радостью приняла ее, а я лишь хмыкнула, ведь я сделала хоть что-то…полезное? Чушь. Что здесь полезного? Сделала что-то приятное? Да, так звучит лучше. — Едут человек десять от силы, сказали, что вас заберут двумя повозками, — выдохнула Криста и с грохотом опустила чашку на стол, но тут же из ее губ спустилось тихое «ой». Она опустилась на скамью и, оглядев нас, принялась медленно есть. — Кто сказал? — тихо проговорила я и немного подалась вперед к девушке, она сразу подняла свое лицо на меня. — Выходила из туалета, слышала, как Шадис разговаривал с кем-то в коридоре. — пожала плечами Криста, но тут же выставила свое руки перед собой и начала ими махать, увидев наши удивленные лица. — Нет, я не подслушивала! Он говорил это слишком громко. — Клара хмыкнула, и я сразу же опустилась на свое сиденье, отодвинувшись от блондинки. Уголки моих губ вскочили вверх от понимания того, что думать о Кристе в плохом ключе — глупо. Эта девушка альтруистка и добрячка по натуре, для нее даже подслушать за кем-то будет непостижимым. Это не бесило, это привлекало. Слишком прекрасная для этого страшного мира. Мы с Кларой, попрощавшись с друзьями, вышли на улицу, где уже стояла половина отъезжающих за стену. Нас было десять, как и сказала Криста, на самом деле, я думала, что будет больше, но мысль о том, что все эти люди, считая нас, могли потерять семью, пугала. На их лицах стоял немой страх и тоска, они почти не общались с друг другом, словно разговоры о чем-либо были не к месту. Да, возможно и так, мы с Кларой тоже молчали, но крепко держались за руки, так спокойнее, намного спокойнее. Она сейчас рядом — это главное. Повозки прибыли через несколько минут и мы, выслушав Шадиса о том, что времени у нас немного и где нас будут ждать, отправились в путь. Дорога была недолгая, часа три, может, чуть больше. С ребятами в повозке мы обмолвились несколькими словами, никто не желал что-либо обсуждать. Я все время, сколько ехали, осматривала природу вокруг — такая красивая и живая, но жестокая и беспощадная. Утро было действительно солнечным. Птицы щебетали, легкий ветерок трепал выпавшие пряди волос, нежно касался лица и шеи, а потом бегло проходился по одежде, пытаясь протиснуться сквозь ткань к телу. Как бы хотелось, чтобы все было хорошо и я верила в это. Верила, что мама жива. А что если нет? Что мне делать? Как быть дальше? Смогу ли я вообще жить после этого? Столько много вопросов, но не было ни одного ответа. Я попыталась отбросить мысли и взглянула на черноволосую подругу. Она удобно устроилась на моем плече и уснула, как и парень, сидевший напротив нас. Им также тяжело, как и мне, их также мучают догадки, а непонимание происходящего сводит с ума. Совсем скоро мы ответим на каждый волнующий нас вопрос, осталось немного. Мы въехали в Каранес — город, расположенный в восточной части стены. Как нам сказали, именно здесь расположили лагерь для беженцев. Повозки остановились на главной площади города, нам дали всего полтора часа, чтобы дойти до лагеря и найти своих родных. Я разбудила Клару, аккуратно похлопав по плечу, и мы, все десять человек, направились в сторону лагеря. Мне казалось, что полтора часа достаточно, но, увидев место, где были беженцы, я поняла, что здесь не хватит даже двух. Людей было очень много, они сидели на улице, на каких-то тряпках, в потрепанной одежде, поникшие и уставшие. Солдаты пихали людей, брали их за шкирки, когда те не давали им пройти. Один мужчина стал кричать на солдата за то, что тот толкнул его, как я поняла, жену. Высший по званию схватил его за грудки и откинул от себя, от чего мужчина повалился на землю. Солдат вытащил пистолет и направил на него, что -то сказав. Я не слышала практически ничего, из-за возгласов вокруг. Женщина подбежала к солдату и села перед ним на колени и, что-то промолвив, кинулась к мужу. Офицер плюнул себе под ноги, убрал оружие и двинулся в сторону сослуживцев. — Господи, — прошептала я, наблюдая за всей этой картиной. Какой же ублюдок. Как так можно? Что за повышение своей самооценки за счет унижения слабых? Мне хотелось вмешаться, хотелось плюнуть в его поганое лицо и дать кулаков в глаз. Одна мысль, что с мамой могли поступать также, душила и разрывала меня на куски. Времени оставалось мало. Мы решили разделиться с Кларой и разошлись в разные стороны. Я проходила мимо людей, у которых были забинтованы головы, или же не было рук или ног. Они лежали на земле, накрывшись порванными простынями и тихо стонали. К горлу подкатил ком ужаса и страха. Я старалась заглянуть в лицо каждого человека, но все было тщетно. Мамы нигде не было. Паника возрастала с каждой секундой, но я успокаивала себя тем, что я не прошла даже половины людей. — Хелен Пэриш! — заорала я во все горло, привлекая внимание людей к себе. На мгновенье какая-то часть повернулась на меня, но тут же гул продолжился, люди потеряли ко мне всякий интерес. — Я ищу Хелен Пэриш! Кто-нибудь видел ее или знает? — снова завопила я, оглядываясь вокруг. Ничего. Совсем ничего. Я продвигалась в глубь беженцев, все также крича имя своей матери, в надежде, что хоть кто-то знает ее. Я ходила около часа, уже поменявшись с Кларой сторонами, но поиски были тщетны. Как у меня, так и у нее. Была мысль поспрашивать у солдат, но разве они знают поименно каждого? Я кричала снова и снова, пока слезы не заполнили мои глаза и щеки. Я бегло растирала их по лицу и продолжала звать, пытаясь не отчаяться и верить. — Мама! — уже обессилено закричала я и остановилась. Люди не обращали на меня внимания, занятые перевязыванием собственных и чужих ран. Горячие слезы скатывались по моим щекам, а голова мгновенно закружилась. Как же так? Невозможно. Невозможно. Невозможно. Она должна быть жива. Должна. От этих мыслей не становилось легче, ведь ее здесь не было, я всего лишь успокаивала себя, обнадеживала. — Рейчел, — донесся голос до моих ушел и чья-то рука коснулась моей. Я тут же повернулась и встретилась с родными глазами. Женщина смотрела на меня каким-то потупившимся, непонятным взглядом. Она бегло прошлась по моему лицу, будто выискивала какие-то раны или синяки. Ее нижняя губа задрожала, а глаза покрылись мокрой пленкой. Ресницы дрогнули и по щекам покатились бессильные слезы. Она отпустила мою руку и резко прижала к себе, так сильно, на сколько, кажется, это было возможно. Ее пальцы впились в мои волосы и сжали их. Я также заключила ее в объятья и прижала к себе. Я не верила, что нашла ее, не верила, что она рядом со мной. Сердце колотилось, как сумасшедшее, но было так тепло на душе, что бьется оно из-за счастья. Женщина аккуратно разжала свои объятья и посмотрела на меня. Только сейчас я заметила морщинки в уголках глаз и на лбу, она заметно постарела. Думаю, это связано с событиями в Шиганшине, но она была все такая же прекрасная. — Ты так выросла, — прошептала она и стерла покатившеюся слезу кончиками пальцев. Они коснулись моих волос, а затем спустились медленно по щеке к шее, а затем к плечу. Ее глаза осматривали меня с ног до головы, особенно заострив внимание на форме кадета. На лице мелькнула грусть и, кажется…гордость? — Как ты? — спросила я и взяла ее за руку, постепенно выводя из кучи людей. Мы быстро оказались в не зажатом пространстве, где спокойно могли поговорить. — Все хорошо, милая, — улыбнулась она и снова прикоснулась в моему плечу. — Грей сказал, что вытащит меня отсюда, как можно скорее. Мы поселимся в Тросте. — я лишь бегло закивала. Грей служит в Гарнизоне и, видимо, у них вправду все серьезно. Я была рада, ведь я бессильна в этой ситуации, а ее мужчина сможет помочь ей. Снова я ощутила себя куском мяса, который не способен позаботиться даже о собственной матери. — Что я могу сделать для тебя? — тихо спросила я, вглядываясь в ее спокойное, умиротворенное лицо. Глаза были красные от слез, но приподнятые уголки губ давали надежду, что ей уже лучше. — Будь аккуратней, Рейчел. Я слышала, что кадетское учение закончено на год раньше, это правда? — улыбка мгновенно спала с ее губ, а уголки бровей поползли вверх, делая лицо более хмурым и серьезным. Уловив мой кивок, она тяжело вздохнула и продолжила: — Ты повзрослела не только внешне, но и внутренне, но я все также переживаю и каждую ночь молюсь за тебя. Я горжусь тобой. — процедила она, четко выговаривая каждое слово. Последнее, что она сказала, заставило меня немного поежиться. Эти слова очень многое значили для меня, я очень долго их ждала, и как мне жаль, что они были сказаны именно в этой ситуации, именно в этом месте. — Это уже не просто титаны, Рейчел, это монстры! Я прошу тебя, обдумай все, как следует. Я всегда буду ждать тебя. Мне страшно за тебя, страшно за наши земли! — на одном дыхании пролепетала женщина и схватила меня за обе руки. Я понимала, о чем она, понимала. И тогда я спросила, что она видела в тот день. — Я была на рынке, продавала выпечку, как вдруг земля затряслась, будто несколько тысяч лошадей промчалось мимо меня. Послышался рев, такой ужасный и пронзительный рев, из-за чего многие люди начали кричать и паниковать, стали выискивать глазами, откуда это. Я выбежала из-за прилавка и услышала грохот еще мощнее. Огромная рука лежала на стене, а затем появилась голова. Он был выше стены! На метров десять, уж точно. Ужас. Все что я чувствовала — это был ужас. Некоторые люди стали убегать, другие же охотно взирали на чудовище. Я побежала к нам домой, чтобы взять хоть какие-нибудь вещи, но раздался грохот такой силы, что я свалилась на землю, ударившись головой и потеряв сознание. Меня нашел Грей. Как он сказал, этот огромный титан пробил стену ногой и впустил титанов поменьше в город. Куски стены разлетелись, проломив многие дома и убив множество людей. А затем вбежал еще титан, полностью обделанной броней. Он пробил Марию. Я очнулась уже на корабле, который отплывал за Розу, Грей был рядом и все мне рассказал. — женщина закончила, наблюдая за тем, как я, потупив взгляд, смотрю на стену позади нее. Ужас сковал все мое тело. Я не могла поверить в сказанное, словно это была чья-то глупая шутка. Тело дрожало, но, переведя взгляд на маму, я постаралась выпрямиться, чтобы не показывать, как мне страшно на самом деле. Конечно, скрыть это не получилось, женщина видела меня насквозь, но ничего не сказала. Она лишь снова прижала меня к себе и прошептала: — Я всегда жду тебя дома, знай. Совсем скоро мы переберемся в Трост, и я напишу тебе письмо. — мои глаза наполнились еще одной порцией слез. Мне так не хотелось покидать ее, вдруг что-то случиться, вдруг я вижу ее в последний раз? — Я люблю тебя, мам, — прохрипела я, сильнее уткнувшись в ее плечо. Такая родная, такая нежная, такая замечательная. — И я люблю тебя, милая, — ее руки сильнее прижали меня к себе, она поцеловала меня в щеку несколько раз и немного ослабила объятия. — Родители Клары были на момент падения в Рагако, она, наверное, ужасно переживает. — я закивала и снова прильнула к ней. Мне так будет не хватать ее. Прощание было слезным, я хотела побыть с ней еще хотя бы несколько минут, но время закончилось. Я была счастлива, что с ней все в порядке, это было лучшей мотивацией продолжать стараться дальше. Я рассказала ей, что не вошла в десятку лучших, она лишь улыбнулась и сказала, что это неважно. Важно то, как я покажу себя в будущем, и она уверена, что это у меня получится. Как только я подошла на главную площадь, я увидела Клару, сидевшую уже в повозке. Она сидела одна и смотрела в одну точку, кажется, даже не моргая. Я ускорила шаг, чтобы сказать радостную новость. Запрыгнула в повозку, но она даже не обратила на меня внимания, все также смотря куда-то вдаль. Я резко прильнул к ней, обняв за шею и шепнула: — Твои родители были в Рагако, когда все случилось. Сейчас они там. — я улыбнулась и отпустила ее, наблюдая за тем, как она медленно поворачивает на меня свое заплаканное лицо. — П-правда? — запнулась она и, увидев мой утвердительный кивок, тяжело вздохнула и сползла, закинув голову назад. — Спасибо, Господи. — пролепетала Хилл, смотря на нежно-голубое небо. Мое сердце спокойно отбивало такт, я была счастлива, как никогда. Но следует ли мне отплатить за это? Доехали мы обратно быстрее, но сердце от боли сжималось за моих сослуживцев. Три человека потеряли свою семью, один из них ехал с нами в повозке. Этот парень всю дорогу молчал и не реагировал на наши слова поддержки. Хотелось обнять его и забрать хотя бы чуточку боли, которую он испытывает. Я не могла понять его, но могла представить, какого это. На половине дороги его вырвало, от чего пришлось немного задержаться. Мы помогли ему умыться, дав питьевой воды, и одна из девушек дала ему плед, который зачем-то взяла с собой. Парня трясло, а его лоб горел. У него началась лихорадка. Мне было его ужасно жаль, ведь из-за этих переживаний он подавил собственное здоровье. Все дорогу мы мочили тряпки водой и водили ему по лицу, он же только что-то бормотал, иногда можно было расслышать: «Мама». Сердце обливалось кровью за парня. Он не заслужил такого, точно не заслужил. Нас встречал почти весь отряд, ожидая на улице, пока повозки подъедут. Как только мы остановились, юношу сразу же забрали в лазарет, а мы тут же стали отвечать на вопросы не только друзей, но и всех собравшихся. Они расспрашивали и про родных, и про титанов, но я не сказала ни слова. Не хотелось пугать их и, возможно, сейчас это было даже незаконно — разглашать что-либо. Может, это и глупости, но я воздержалась рассказам о шестидесятиметровом титане даже лучшей подруги. Пока мы ехали, она спрашивала меня об этом, но я отмахнулась тем, что мама ничего не рассказывала и было совсем не до этого. Мне очень хотелось поделиться с ней своими страхами и переживаниями, но не могла, точно не могла. Пока что. За обедом я в подробностях рассказала друзьям о встречи с мамой, от чего Криста даже пустила слезу. Ребята слушали меня внимательно, а потом рассказали, как переживали за нас и задумывались, что им делать, если итог будет печальный. Закончив трапезу, мы направились на поле, где через пол часа нас должны были забрать. Вещи нам приказали собрать еще утром, поэтому с этим возиться не пришлось. До сих я не могла поверить, что покидаю место, в котором жила два года. Впереди ждала новая жизнь, новые знакомства и новые трудности. Нет, это не пугало, скорее, заставало врасплох. На самом деле, страшно было то, что в любой момент этот мега-титан снова нападет на нас, но пострадает уже Роза, а следом и Сина. — Сегодня вы покидаете место, где жили и обучались, — заорал Шадис своим хриплым голосом, заведя руки за спину. Мои мысли сразу же улетучились, взгляд приковался к мужчине.— За два года вы научились многим дисциплинам, многое узнали. И, надеюсь, это поможет вам не потерять свои дурные головы в бою. Я хочу, чтобы ваши сердца боролись за свободу, боролись на победу, боролись за мир! Не умрите! Мне было приятно с вами работать, ребята! — мы отдали честь. Он говорил громко, но спокойно, а в его голосе слышались нотки гордости. Как бы сильно он ни гонял нас, как бы сильно не орал и ни унижал, он сделал из нас солдат, способных выдерживать различные условия. Он дал нам базу, с которой легче будет идти в путь под названием «будущее». Попрощавшись со всеми, мы расселись по повозкам, я буду скучать по некоторым ребятам, с которыми поддерживала общение, но самые близкие люди — едут со мной. До Разведкорпуса мы добирались часов пять, но дорога была очень легкой. Под конец меня немного укачало, но как только перед глазами появилось здание Разведкорпуса, тошноту сняло, как рукой. Огромный замок блестел под лучами яркого солнца, маня к себе всем своим видом. — Не верю, что теперь мы будем жить здесь, — в голосе Хилл было удивление, но оно смешивалось с принятием всего положения. Как только повозка остановилась, мы тут же спустились на землю и стали оглядывать территорию — ничего нового, только не было огромного тренировочного поля перед зданием, лишь небольшой участок, застеленный травой. На входе в замок, стояли Эрвин Смит, Ривай Аккерман и несколько молодых солдат, стоящие выше нас по званию. Мы прошли на этот небольшой участок и выстроились в одну шеренгу, так как нас было немного, нежели несколько часов назад. Многие ушли в Гарнизон, не решившись связывать свою жизнь с убийством титанов и различными поездками за стену. Их никто не осуждал, даже Жан. Ведь он сам сейчас там, над чем смеялся. Помню, как он пару раз сказал, что я дура, раз решила идти в руки смерти. Тогда я отмахивалась от него, но сейчас хотелось рассмеяться ему в лицо. Решения меняются, изначальный выбор может показаться не тем, что ты вправду хочешь, так бывает. Иногда. — Приветствую, новобранцы! — Эрвин кивнул, пройдясь по нашей шеренге глазами с начала и до самого конца. — Теперь вы — солдаты Разведкорпуса. Наша задача — найти путь к победе над титанами, что заставляет нас сражаться и изучать их. «Крылья свободы» на нашей форме символизируют «надежду человечества», мы надеемся, что когда-нибудь гиганты будут повержены, и вы можете стать причиной этого. — мужчина прервался, наблюдая за тем, как мы отдали честь. Его подбородок приподнялся, а с губ спустился легкий вздох. — Ваш отряд достается под командование Ривая, — Смит перевел свои ярко-голубые глаза на стоящую рядом с ним безэмоциональную фигуру. Мужчина еле заметно кивнул и снова впал в состояние апатии. Мое сердце бешено заколотилось от злости на капитана, на бесчувственное дерево, которому плевать на смерти своих подчиненных и простых людей. Как он может руководить нами, если ему плевать? Мои зубы скрипели от злости и отчаяния, я искренне не хотела, чтобы этот человек был нашим командиром. Но я ничего не могла сделать, пришлось это все проглотить, не издавая ни звука. Выслушав Эрвина насчет комнат, формы и того, что после ужина построение, на которой будет говориться вся информация, нас отправили в замок. Комнаты были одноместные, что очень сначала удивило, но, войдя в эту махину, стало понятно, что здесь могут разместиться все остальные кадеты, выбравшие два других войска. Поужинав, я забрала форму, которая была идентична старой, только с крыльями на спине, я переоделась. До построения было время, поэтому я смогла немного разобрать свои вещи, одновременно с этим изучить комнату. Она была небольшой, даже, скажем, маленькой. Односпальная кровать, окно, шкаф для одежды, письменный стол и кресло. Все комнаты солдат были одинаковы, лишь мебель изредка меняла свое положение. Время отдыха быстро подошло к концу, поэтому я двинулась к выходу из моих хором но, дернув ручку двери, поняла, что она закрыта. — Что за?..— проговорила я вслух и начала дергать дверь туда-сюда, но та ни за что не хотела поддаваться. Черт, не хватало еще здесь опоздать на построение, хотя, у меня же есть доказательство того, что я не просто разгуливала по замку, а не могла выйти из своей комнаты. Ну да, конечно, меня же за это по головке погладят и пирог с чаем накроют. Я усмехнулась своим мыслям. Но из-за позитивного настроя дверь не открывалась, поэтому я стала просто долбить в нее кулаком, кто-нибудь да услышит. Это продолжалось около пяти минут, пока не послышались шаги. — Эй, вы меня слышите? — я снова заколотила в дверь, привлекая к себе внимание всеми способами. — Я не могу открыть дверь… Замок, кажется, заел. — я покрутила ручку, демонстрируя это человек, стоящему в коридоре. — Вот черт! Лавренс забыл починить эту дверь, сколько ему напоминала — все без толку. — донесся женский голос с той стороны. Она тяжело вздохнула и также подергала за ручку. — Отойди-ка назад, — спустя несколько секунд молчания процедила женщина, и я сразу дернулась в сторону. В голосе появились нотки авантюризма, что было оправдано. Она выбила ногой дверь, которая чудом не развалилась, но замок явно уже пришел в негодность. Ну да, будто бы до этого он прекрасно работал. Я ошарашено уставилась на женщину в очках, которая сначла провела рукой по челке, свисающей по бокам, а затем почесала затылок. Мне очень бы хотелось поговорить с ней, но я попросту не могла. — Я…Мне нужно бежать, спасибо! — я выбежала из комнаты и поспешила вперед по коридору, выкрикнув слово благодарности уже немного отдалившись от нее. Я неслась по замку к выходу так быстро, как не бегала на тренировках в кадетском корпусе. Сердце колотилось, как бешеное, а к горлу подкатил ком, как только я увидела давно стоящую шеренгу их моих товарищей и напротив стоящего Ривая. Все тут же перевели взгляд на меня, что заставило мои щеки покрыться румянцем. Это было непроизвольно, ведь мне было правда стыдно за это. Я сразу же встала по стойке «смирно» и подняла подбородок, сглотнув. — Прошу извинить меня за опоздание, капитан. — пролепетала на одном дыхании я и замолчала. Причина была слишком глупой, она даже не поверит, поэтому что-либо говорить дальше я не стала. — Причина? — спокойно проговорил он, не дернувшись со своего места. Причина? Серьезно? Ты же не поверишь мне, точно не поверишь. — Замок на моей двери сломался и я…не смогла выйти из комнаты, — тихо проговорила я, но все равно послышались смешки, что ужасно разозлило. Ривай легонько вздернул бровь и вздохнул, переведя взгляд на шеренгу. — Я не буду терпеть опоздания. Вставай в конец, а после займешься уборкой в подвале, там как раз последний раз убирались года два назад. — ни одна мышца на лице мужчины не дрогнула, он спокойно ожидал, пока я встану в шеренгу, но не смотрел на меня. — Есть. — переварив информацию, процедила я и направилась в конец. Урод.