Цепь хозяина

      Человек в маске блуждал всю оставшуюся ночь, а день не выходил из трейлера. Из окна он видел, как его гостья в сопровождении верных чудиков блуждала между шатрами. Он оставил на ней долгий изголодавшийся взгляд. Мысли были посвящены ее истории и ей, пока не настало время нового шоу. Сегодня оно обещало быть особенно красочным, ведь у него будет новая зрительница.       Силач провел Сару за кулисы, усадив так, чтобы ей было видно все происходящее на сцене и даже часть зрительского зала. Ведущим был сам Человек в маске. Он редко выходил на сцену, лишь тогда, когда это должно было обернуться очередным кошмаром для одного из присутствующих. И Человек уже знал, для кого. Сегодня был особенный день!       — Да начнет шоу — Шоу уродов!       Все зааплодировали, а статный высокий человек ушел со сцены. Их взгляды пересеклись. Сара не видела его глаз, но ощущала его взгляд из-под бело-черной маски. Он подошел к ней и галантно поцеловал руку, замечая удивленно поднятую бровь. Сара наивно полагала, что ей теперь все равно на свою жизнь. Но она ошибалась. Человек в маске видел это. Видел, как она врет самой себе. И сегодня он дакажет ей это.       — Добрый вечер, дорогая Сара! Шоу сегодня будет поистине эффектным! Но только оно начнется после этого представления. Не уходи. Конец обернется только началом. Тебе понравится.       Сара ничего не поняла и не ответила, лишь озадаченно нахмурила брови. Но не противилась. Человек ушел. Она осталась сидеть за портьерой, наблюдая за тем, что происходило на деревянной сцене. Зрители хохотали, кто-то не выдерживал и уходил — всё также, как и в прошлый раз. Только в прошлый раз она практически не смотрела на сцену. Сейчас же Сара досмотрела представление до конца. За все время ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ничего не тронуло, ничто в ней не зашевелилось: ни отвращение, ни веселье. Но Человек был прав, это эмоциональная спячка была лишь самообманом.       Шквал аплодисментов, конец представления. Все медленно стали расходиться, и как только зал опустел, туда ворвался мужчина.       — Где она?! Я тебя урою, урод!       Вдруг портьера открылась и Сара лишилась своего убежища. Появился и Человек в маске.       — Дорогая Сара, прости за ожидание. Думал, он сложит 2 + 2 немного раньше. — он подал ей руку и вывел на сцену, демонстративно усадив на специально оставленное там кресло. Сара не понимала ничего, но интуиция внутри не подсказывала ничего хорошего. — Дэниил? Тебя, оказывается, легко было вывести из себя всего лишь одной ложной запиской. Собственник, значит? Избивал свою первую жену, пока она не скончалась, теперь издеваешься над второй и ее маленьким сыном. Даже собакой… Моришь голодом… Как низко.       — Ты кто такой, черт тебя возьми?! Иди сюда!       Но его тут же схватили уродцы. Силач оказался таким сильным, что даже страхующие карлики ему не понадобились, чтобы удержать этого далеко не слабого мужчину. Человек в маске продолжил свою речь, совершая размеренные шаги по сцене, а затем спускаясь вниз.       — Я твоё возмездие, Дэниил. Твоей порочной душе не место в мире людей, которым ты только отравляешь жизнь. Твое место здесь, среди нас.       Он театрально расставил руки в стороны. Голос был бархатным, спокойным, речь — с расстановкой. Подбежавший Мордогрыз с ликованием подал две маски Человеку.       — Я принёс, Хозяин!       Человек взял в руки обе, рассматривая их, словно выбирая, и медленно подходя к Дэниилу.       — Твое место, здесь…       — Да что ты несешь?! Нет! Что ты, блять, делаешь?!       Минуты сопротивления, и маска уверенно была затянута кожаным ремнем на затылке жертвы. Мужчина вдруг упал на землю, схватился за лицо, стал кувыркаться и орать от боли. Вдруг его суставы хрустнули, колени вывернулись в обратную сторону. Обезумевший мужчина начал рвать на себе одежду. Его живот стал будто иссыхать изнутри, пока кожа не приобрела какой-то болезненный коричневый цвет и обхват не достиг 25 см. Подмышками стали рваться мышцы и вдруг оттуда что-то с хрустом вырвалось, ещё немного и это «что-то» стало превращаться во вторую изуродованную пару рук. Спустя несколько минут этих страданий мужчина вдруг притих. На глазах все еще стояли крупные слезы боли, но он неожиданно присмирел и как будто отупел, начал вдруг чему-то улыбаться и качаться из стороны в сторону, шепча что-то себе под нос:       — Я паук, паук, -ук, ук. Я паук… Гы-гы…       Человек со второй маской в руке резко обернулся к Саре.       — Нет!       Девушка испуганно вскочила и встала за спинку стула. Сердце предательски забилось в груди от страха перепуганной птицей, как билось какда-то давно… Мордогрыз вдруг запрыгал вокруг, весело смеясь и хлопая в ладоши. Но Человек в маске не обращал на него никакого внимания, как и на отупевшего Дэниила.       — Что такое, Сара? Ты же говорила, что тебе все равно на свою судьбу? Или я не так тебя понял?       Каждый шаг, приближающий его к ней, был угрожающим, опасным. Но он продолжал идти и говорить с тем же спокойствием в голосе.       — Все мои чудики были когда людьми, красивыми или добрыми внешне. Но были так уродливы внутри! Примерно так же, как твой Влад. О, ты должна меня понять! На моем месте ты сделала бы с ними еще более страшные вещи, чем делаю я. Я освобождаю их, вытаскиваю наружу их уродство, а люди на представлениях смеются сами над собой. Как же это иронично и нелепо. — Маска безудержно рассмеялась, запрокидывая голову назад. — Я смызываю маски изнутри особым раствором, созданным на основе черного морозника. А после наш цирк уходит спать в пещеры, поросшие этими цветами, на 10 лет. Мы не стареем… Движется время, а люди ничуть не меняются! — последнее он почти прокричал, пытаясь этим жестом окончатльно вывести Сару из-под самоконтроля. — Мои чудики готовы умереть за меня, как настоящая семья. Ты сказала, что теперь тоже положишь жизнь за меня из-за твоего прокляться. О! И даже неоднократно! Так на, возьми же эту маску. Тебе ведь нет дела теперь до себя.       Мужчина подходил всё ближе к пятящейся назад девушке и протягивал ей слепок человеческого лица.       — Нет… Нет!       Испуганные голубые глаза, наконец-то, раскрыли перед Маской истинное лицо. Но Человеку было этого мало! Он хотел больше! Еще! Он хотел кульминации, апогея правды! С каждым шагом он становился все ближе.       — В чем дело, Сара? Ведь ты не будешь знать ни горя, ни печалей больше! Твои муки закончатся! Ты станешь частью нашей семьи, будешь радоваться каждому дню. Не такого забвения ты разве хотела глубине души? Тебе ведь все равно, что будет с тобой!       — Нет! НЕ делай этого! Я не хочу!       — О, теперь у тебя появились желания?!       Мужчина вдруг грубо схватил ее за запястье, потянув на себя и услышав женский испуганный крик. Про себя он неожиданно поразился тому, насколько девушка в его руках оказалась слаба. Золотая цепь между ними вновь засияла. Сара ничего не могла сделать против его сильной хватки. Он сжал ее тонкую руку до боли. Еще немного и, казалось, он сможет раздавить это тонкое запастье. Девушка стала биться в его руках, наконец, выпуская истинную себя.       — Нет! Я не хочу становиться твоим уродом! Нет! Пожалуйста! Да, я думала, что мне уже все равно! Прошу, не надо! Я не хочу! Я хочу сохранить свой облик!       И вдруг этот припадок перешел в истерию, а затем в какие-то безудержные рыдания. Человек в маске удовлетворенно выдохнул и прижал дрожащие плечи к себе.       — Наконец-то… Ты сорвала с себя маску. Ненавижу притворство. Только правда…       Искусный игрок человеческими душами ликовал. Вот теперь он был спокоен. Он получил то, чего хотел. Немая, но удовлетворенная маска гордо возвышалась над темнолосой макушкой, не касаясь волос, а руки лишь кончиками пальцев касались плеч и спины. Когда слезы и истерика утихли, человек в маске отошел от опустошенной и теперь ничем «не прикрытой» Сары.       — Я предложу тебе выбор. — он коснулся маской ее подбродка, приподнимая его вверх, чтобы голубые глаза встретились с его черными бездонными глазницами. — Мне не нужен еще один питомец, как ты себя назвала. Личный наемник тоже. Ты можешь войти в мою семью и стать одной из нас. Мы все преданы друг другу. Чудики с радостью примут еще одного товарища. Я вижу тебя человеком-кошкой, у которой все суставы такие мягкие, что она может гнуться во все стороны, но при этом слепая, а ночами страдает от адских судорог и кричит от боли. Хотя я, конечно, не тиран. Болей не будет. Я пощажу. — Человек медленно обходил ее кругом, но слишком близко, так, что он чувствовал ее дрожь. — Или же ты можешь стать королевой нашего цирка уродов, станешь обворожительной ведущей и разделишь со мной мое проклятие, как я разделил твое. ТСС! — ровный длинный указательный палец вдруг лег на розовые губы. — Нет, молчи. Я дам тебе пять дней. Живи. Изучай. Узнавай нас, как мы тебя. Но через пять дней я потребую ответа. Только помни, что любой выбор влечет за собой последствия. Я захочу, чтобы моя королева разделила со мной всё: мои мысли, мою философию, мой цирк. Ты станешь матерью для моих чудиков и полюбишь их. Искренне. Подумай, может лучше стать одной из них? Ведь если не справишься, я не прощу…