***
Кольт весь день бегал как ошпаренный. Он всячески пытался избегать своего куратора, что тот прекрасно знал, и тайком все же наблюдал за ним. Вечером Зик стоял на балконе больницы, выходившем на задний двор – место для прогулок пациентов. Сигарета в его руках уже почти истлела. Зик зажег новую. Солнце было закрыто облаками и клонилось к закату. Он смотрел на Кольта: его светлые волосы, такие мягкие, глаза, такие пронзительные, его голос, такой тонкий, а тело такое хрупкое… Зик поймал себя на мысли, что внизу живота начинает что-то шевелиться. Он положил руку на свой член – затвердел. Мысли о пареньке доводили его до эрекции. Пришлось прижаться к поручням, выкуривая сигарету, в надежде отвлечься. Где-то послышались голоса молодых людей. Они болтали сначала о причинах, уложивших их в больницу. Потом плавно перешли на погоду и обсуждение актуальных новостей королевства. А после их беседа сменилась обоюдным беспокойством о семье. Зик тоже подумал о своей семье, а именно о брате. Эрена перевели уже в Сину, а он так и не сходил его проведать. Работа. Какая работа? Возбуждаться от вида своего ординатора? Отличная работа. Надо сперва закончить с парнишкой и его махинациями, а потом проведать брата. Младший должен знать, что старший рядом и всегда его поддержит. Тем временем Кольт, сжимая в руках ту самую треклятую папку, встречался с тремя кадетами из академии. Среди них была и Микаса Аккерман, которую Зик в лицо не знал, но отчего-то ему сразу стало понятно, что это именно она. Зик понял, что задумал сердобольный Кольт, тяжело вздохнул. Микаса подписала документы. Двое других готовы были расцеловать Кольта, а тот в своей очаровательной скромной манере тупо заулыбался и двинулся обратно в больницу. Вторая подряд сигарета истлела в руках Зика. Он тяжело вздохнул. Всё понял. И решил, что нужно действовать.***
Всё шло, как и предполагал Зик. Он стоял в коридоре пятого этажа: этаж для лабораторных исследований, архив и кабинет главврача, всё это работало не круглосуточно, как вся больница, а по режиму. Послышались шаги. Затем звук звякающих ключей о замочную скважину. Кто-то отчаянно пытался открыть дверь кабинета главврача. Зик неслышно подкрался к Кольту сзади. – Не подходит? – спросил спокойно он. Кольт вскрикнул от неожиданности. Развернулся к своему руководителю. Не на шутку перепугался. Но Зик был спокоен. Он достал ключ из кармана и протянул его Кольту. – Твой заедает, возьми этот. У тебя пять минут, – только и сказал Зик, разворачиваясь и плюхаясь на кресло. Потом добавил, когда Кольт не сдвинулся с места: – Теряешь время. Он пришел в себя, тут же открыл дверь, нырнул в кабинет. Прошло пару минут, и он выскочил оттуда взволнованный. – Зачем вы помогаете мне? – спросил Кольт, закрыв дверь и протягивая ключ Зику. Тот посмотрел на него очень многозначительно. Вместо ключа он схватил его руку, притянул к себе, поцеловал. Повалил на диван, устроился сверху, проводя пальцами по губам ничего не понимающего Кольта. – Дурачок, не заставляй меня пожалеть об этом, – прошептал Зик, снова целуя Кольта, проводя рукой по его телу. Сердце стучало, намереваясь выпрыгнуть. – Возможно, я перешёл сейчас грань. Зик слез с него, оттягивая халат, и убирая ключ в карман. Он провел по губам, всё ещё помня вкус Грайса. Паренек испуганно лежал на диване, боясь пошевелиться. – Прости, я немного не сдержался. Обещаю, больше такого не повторится, – ласково и нежно проговорил Зик. Он ушел, оставляя Кольта в недоумении, лежащим на диване. Елена В медакадемии она была лучшей на факультете, соревнуясь только с Зиком Йегером, ибо только он мог составить ей достойную конкуренцию. Поначалу он до жути раздражал её. Ей всегда хотелось его поймать на ошибке и всегда быть лучше него. Вот только она прилагала огромные усилия для этого, а он — нет. Всё-то ему удавалось хорошо на полном расслабоне! Позже Елена поняла, что влюбилась. Ненависть переросла в обожание и восхищение. Однако она очень искусно прятала свои чувства, прикрываясь своей брезгливостью к нему и презрением в некоторых вещах. Позже оба гениальных хирурга поладили как-то и первый раз работали вместе на операции. Беременная девушка получила травму, упав с лошади. В опасности оказались и ребенок, и мать. Зик, как травматолог, проводил операцию по устранению внутреннего кровотечения, а Елена, как лучший хирург-гинеколог, пыталась спасти ребенка. Оба сработались быстро и слаженно. А после операции долго обсуждали её, и лед в их отношениях немного начал таять. Но не всегда ей удавалось подавить свои яркие чувства, а он был человеком непростым… Елена проводила обход больных, когда её вызывали к главврачу. Это был полный мужчина в годах, с лысиной и глубоко посаженными глазками. Его звали Эдди Монтгомери. – О, доктор Фишер, доброе утро. Хотел бы уточнить один вопрос. Я не совсем припоминаю, чтобы у Микасы Аккерман была вписана в страховку пациентка Пик Фингер. А тут моя печать, но без подписи… Елена сощурилась. Начало ей не нравилось. – Доброе утро, доктор Монтгомери. Могу я взглянуть на документ? Главврач, пожав плечами, передал его Елене. Она вспомнила, как крутился вокруг этой пациентки Кольт Грайс, которого прикрывал Зик Йегер. Крупно попали же эти двое! Она с той же учтивостью вернула документ обратно. – Вы сами его доверили заверить мне, помните? Когда у нас случился потоп на втором этаже, была суматоха, а страховка требовала немедленного подтверждения. Я поставила печать, но, увы, подпись должны поставить вы. Пациентка Фингер находится под опекой Аккерманов, младшая дочь приходила её проведать. Кое-кто из персонала может это подтвердить. Елена так проницательно и уверенно это сказала, что Монтгомери засомневался в своей памяти. У него было такое явление, как рассеянность. Поэтому он, задумавшись, кивнул и расписался. – Раз вы утверждаете, то хорошо. Ещё у меня к вам предложение: хочу дать вам место главы отделения гинекологии, вы, доктор Фишер, это заслужили. Через неделю буду оформлять ваш перевод. Согласны? Елена потеряла дар речи от радости. Потом, вернув себе обладание и ответила, в присущей ей манере: – Конечно. Уходила она из кабинета главврача в очень хорошем расположении духа. Даже Зика Йегера убивать расхотелось, только немного пристыдить его и взять должок.***
– Чего вы от меня хотите услышать? – спрашивал Зик, сидя на скамейке у запасного выхода и допивая свой кофе. – Да, я помог своему подчиненному нарушить закон. Зато мы спасли жизнь девочке. Пусть паренёк живет с мыслью, что сделал правое дело. Елена понимала, что её потуги накричать на него будут бесполезны. – Вы забыли добавить: прямиком в тюрьме, – грозно сказала она, рассчитывая, что Зик всё же какую-нибудь реакцию выдаст. – У нас каждый второй бедный мальчик или девочка. На всех не хватит. Это повезло, что Монтгомери рассеянный склеротик и поверил охотно в мою чушь! – А вот это мне непонятно, – усмехнулся Зик. – Зачем вы говорили эту чушь? Елена скрипнула зубами от злости. – То есть лучше, чтобы вас вместе с вашим ординатором отправили за решетку? – Я всегда считал, что вы хотите от меня избавиться. Чем не великолепная возможность? Елена фыркнула, складывая руки на груди: – Слишком легко и точно не таким образом, – сказала она. – Ты наставник. Ты должен донести до него, что, чёрт побери, есть правила, закон, и даже если у этой девочки в положении нет денег, это не его забота! Елена не заметила, как перешла с официального обращения к неформальному. Это было для неё допустимо в отношениях с ним. – Тогда что его забота? Лечить так, чтобы потом пациенту захотелось в петлю? – Зик вскинул брови. – Я сейчас его не оправдываю, но случилось то, что случилось. Он извлёк из этого урок… поверь мне. Елена беспомощно развела руками. Она заметила, как Зик тоже перешёл с ней на неформальный формат общения. Ей стало очень приятно от того, что у них получается такой дружеский разговор, который давно у них не случался. Елена опустилась на скамейку рядом с ним. – А как бы ты хотела от меня избавиться? – вдруг спросил Зик, игриво улыбаясь. – С чего ты вообще взял, что я хочу именно этого? – спросила Елена возмущённо. – Я… воспринимаю тебя как достойного соперника. И если побеждать тебя, то точно не в бумажной волоките. Зик присвистнул. – Боюсь, это единственная возможность меня победить, – усмехнулся он. – Завалить основательно бумагами. – Не спорю, ты превосходный хирург, – отозвалась серьёзно Елена без свойственного ей пылающего взгляда. – Я бы не смогла спокойно жить, попадись ты им… Её голос задрожал. Глаза бегали, пытаясь найти что-то, за что бы зацепиться взглядом. Она поняла, что несет чушь и испугалась этого. Зик сам сделал первый шаг. Он понимал к чему все шло, зачем ждать. Елена ответила на поцелуй. Потом отстранилась. Взглянула на него. – Таким образом думаешь исправить свои промахи? – спросила язвительно она. – Или сказать «спасибо» за помощь? Зик покачал головой. Елена огляделась по сторонам, схватила воротник его халата, притянула к себе. Её губы жадно впились в его. Потом так же быстро она отстранилась. – Неожиданно, – несколько растерянно отозвался Зик. – Нас обоих могут увидеть здесь, – ответила спокойно Елена, вставая со скамьи. Но внутри у неё все полыхало от огромного желания Зика. – Сегодня вечером, у тебя или у меня? – Вот это подход. Я предпочитаю водить дам в гости, – флиртуя ответил он. – Знаешь, а романы на работе тоже вроде как запрещены. – Тебе не привыкать плевать на правила, – Елена поправляла прическу и одежду. – Тогда до вечера, Зик.XXX
Кадетам дали два дня выходных, без занятий и дежурств. Результаты тестов были вывешены утром. – Ничего себе! – воскликнул Марко. – Мы в пятерке лучших. Жан стоял рядом, он смотрел на баллы и понимал, что занял шестое место. Он искренне радовался за своего друга. – Армин на первом месте, – сказал Конни. – Чтоб я сдох! Бертольд, занявший третье место, кивнул Марселю. Тот с долей сожаления смотрел на свое восьмое место, уступая Эрену Йегеру, который был седьмым. На втором месте была Микаса Аккерман. На четвертом оказался Райнер Браун, посматривающий в сторону Энни, занявшей девятое место. Конни и Саша разделили десятое и одиннадцатое места соответственно. – Предлагаю всем устроить общую вечеринку, – предложил Марко, расплываясь в улыбке. – Перед тем, как нам выпадет наше боевое крещение. – А я за! – выкрикнул Конни. – У нас целых два дня свободны, надо устроить вечер веселухи. – Тебе бы только веселиться, – фыркнула Саша. – Их нам выделили на отдых. – На вечер каждый принесет вкусной еды, – добавил Жан, подмигивая её. – Да и смена деятельности ещё как считается отдыхом. Конни и Марко засмеялись. Саша, закатив глаза, всё же согласилась. – А что, у меня есть много настольных игр дома, могу сходить взять, – сказал Франц Кефка, высокий кадет с коротко стриженными волосами и забавным взглядом. Он жил в столице, и рядом с академией находился его дом. Он не принадлежал к знатному и богатому роду, но его семью можно было смело назвать зажиточной, и вследствие этого он получил своё прозвище – полусвет. – Ой, да кому нужны твои игры? – ответила Рут Д. Кляйн, стройная девушка с убранными назад тёмными волосами. Её голос всегда был полон задора и строптивости. – А мне кажется, отличная идея, – поддержал Франца Конни. – Я согласен, будет весело, – добавил Марко. – Результаты уже все увидели? – рявкнул Кис Шадис, выходящий из-за угла. – Что за скопление? Или у вас скорость чтения буква в час? – Нет, сэр. Просто не можем насмотреться на результаты, – беззаботно ответил Конни – «любимец» полковника Шадиса. Конни Спрингер родом из городка Рагако, находящийся высоко в горах. Приближенные земли богаты минералами. Город промышленного назначения, из которого редко кто уезжает. А какой смысл? Университет есть. Работой обеспечат. Но Конни решил пойти по другому пути, стать военным. Он, если так можно выразиться, был человеком простым и даже в какой-то степени наивным. Огромная нагрузка на кадетов так или иначе влияла на них, но вот Конни всегда пытался найти что-то, чем можно отвлечься. За что и получал от Шадиса. И не только от него. Но всё же это никак не отражалось на его академической успеваемости, почти никак. – Мои поздравления всем вам, – сухо сказал Кис Шадис. – Появились некоторые изменения в организации, но об этом будет сказано позже. А теперь свободны!***
Кто смог из сто четвертого прийти на самоорганизованную вечеринку, где вместо алкоголя был лимонад или квас, а из развлечений – настольные игры, принесённые Кефкой, уже сидели за столами в столовой общежития, которая давно не работала, но помещение оставили открытым. – Как-то уныло, вам не кажется? – заметил Жан, смотря на дно своей кружки. – Тоскливее тусовки не придумаешь… – фыркнула Рут, готовая уже уходить. В дверях появились Милиус Зельмски и Нак Тиас, тащившие какой-то мешок. В самом начале эти ребята куда-то ушли, перешёптываясь между собой. Первый, Милиус, парень с русыми, почти пепельными волосами и серебристыми глазами, с изнеженной внешностью. Многие даже не воспринимали его как будущего военного. Но оказалось, он имеет большой опыт в рукопашном бою, и на занятиях по самообороне был одним из лучших. Его соседом по комнате являлся Конни, который выяснил, что тот любит коллекционировать почтовые марки. На день рождения дружелюбный сосед подарил Милиусу несколько таких из столичной коллекции, так последний чуть не расплакался от счастья. Второй парень, Нак, был до жути дотошен и принципиален, но время от времени любил повеселиться. Он всегда казался заботливым, таким «старшим братом». Ему даже доверяли должность старосты время от времени. Порою мог замучить преподавателя, задавая до кучи уточняющих вопросов, растягивающихся на всю лекцию. – Мы кое-что раздобыли для нашей вечеринки, что её немного разбавить, – сказал Нак. – Добавить немного перчинки, если говорить завуалированно, – кивнул Милиус, вынимая содержимое мешка. Оно оказалось совершенно неожиданным: это были фляжки. – Это для какой-то игры что ли? – спросил Конни, вертя в руках одну из них. – Нет, – откручивая крышку сказал Марко. – Это сидр, судя по запаху. – Самое легкое, что удалось достать, – ответил Милиус. – Лучше, чем лимонад. И похмелья наутро не будет, как раз всем хватит. – Где вы его откопали? Да еще столько? И в фляжках… – спросил изумленно Конни, не скрывая своего восхищения от этой незамысловатой идеи. – Да есть у нас тут один общий знакомый, – хохотнул Нак. – Ребята, несите свои кружки, сейчас я буду вашим барменом, – прокричал Конни, размахивая фляжкой. Вокруг них скопились все кадеты с кружками наперевес. Райнер улучил момент и подошел к Энни. – Что теперь скажешь о моём предложении? – спросил он её. – Я в пятерке лучших. Энни смерила его равнодушным взглядом. – Я ставила на то, что ты и в десятку не попадешь, – фыркнула она, складывая руки на груди. – Послушай, я с тобой даже в одном помещении находиться не хочу. Сделай милость в качестве извинения за свой отвратительный поступок – избавь меня от своего присутствия. Райнер усмехнулся, качая головой. – Раз так, договорились, – ответил он, злобно сверкая глазами. – Желаю не помереть от скуки на этой умопомрачительной вечеринке. Последнее он чуть ли не сплюнул, уходя из столовой. Некоторые с удивлением провожали Райнера взглядом. – Что это с ним? – спросил Франц, подходя к Энни. – Наверное решил, что сможет найти место получше, – пожала плечами она. – Догони и спроси раз тебе так интересно. – Вообще-то не особо, – отозвался Франц. Конни виртуозно в это время разливал из фляжек сидр, а когда закончил, то своей порцией уселся за стол к Саше, Марко и Жану. – Ребят, есть предложение одно, давайте вместе создадим команду. Вы же я думаю не против будете? – начал аккуратно Марко. Саша поедала печенье, игнорируя сидр, на который изредка посматривал Конни, выпивший за такое короткое время полкружки. – Сели с зубрилами за один стол, – фыркнула она. – Хоть день без обсуждения учебы давайте проведем. – А я не против общей команды, – неожиданно согласился Конни, залпом опрокидывая свою кружку с сидром. – Только чем я вам приглянулся? Жан толкнул ногой Марко под столом, тот только заулыбался. А Конни стал еще активнее посматривать на кружку Саши. – У тебя отличные навыки, Конни, – начал Марко, поворачиваясь к Жану и одаривая его поучающем взглядом. Потом снова перевел глаза на Спрингера. – Ты всегда придешь на помощь, когда это необходимо, прикрывая своих товарищей. Ты очень добр и чуток. Это важно в командной работе. Конни удивленно взглянул на Марко. – Лестно ты высказался, – отшутился он в ответ, но было видно, что его данное описание его персоны несколько растрогало. – Я даже о себе такого не знал. – Может он знает какого-нибудь другого Конни Спрингера? – усмехнулась Саша, отряхивая руки от крошек. – А что скажешь про меня? – Ты же не хотела говорить об учебе? – напомнил ей Жан. – Вы всё равно это начали уже, – хмыкнула она. – И эта наша беседа от учебы, мы обсуждаем крутого двойника Конни Спрингера, разве нет? – Пусть Жан попробует, – Марко кивнул Жану, что, мол, расскажи ей. – Что ж, ты очень капризная и инфантильная, – начал он, заставляя Сашу покраснеть. – Но это не мешает тебе быть кропотливой в своей работе и ответственной за то, что ты делаешь. Ты прекрасно владеешь луком и у тебя есть навыки верховой езды, чему кадетов учат только на втором курсе, если они этого не умеют, а большинство как правило нет. А ты умеешь, и это очень полезный навык, и ценный. Саша то ли засмущалась, то ли не смогла выбрать из своих эмоций какую проявить и просто растерялась. Она потупила взгляд и начала перебирать пальцы. – Уже раздумывали какое направление выберете? – беззаботно решил сменить неловкую паузу Марко. – Я думаю насчет военной полиции, но надо закончить академию с отличием, а это пока главное препятствие, – признался Конни. – Уверен, у тебя все получится, – улыбнулся Марко. Жан каждый раз по-новому поражался его доброте к окружающим людям. – Как проходит ваш вечер? – спросил подошедший Том Лоу. Беззаботный парнишка, всегда озорной и весёлый. Поговаривают, он пошел в армию, потому что больше ничего в своей жизни не умел, кроме как подчиняться. Однако только такие качества не могли проложить ему путь в королевскую академию. Целеустремленность и трудолюбие – вот что помогло ему на самом деле. Его волосы воронового крыла оттеняли его белоснежную кожу, а пронзительно голубые, словно ледяные, глаза завораживали. – Падай, – пригласил жестом Конни. – У нас тут составление психологических портретов от Марко и Жана. – А вот это звучит интереснее, чем игра в очко, – усмехнулся Том, присаживаясь рядом с Жаном. – Ладно, в блэк-джек, не смотри только на меня так, Конни. – Что я-то сразу? – прыснул он в ответ. – Я вон вообще, смотрю на скучающую Энни. О, ребят, а вы не думали её пригласить в команду? – Ты что шутишь? – скривился Жан. – Я к ней не подойду на пушечный выстрел. – Хо-хо, – Том Лоу прикрыл рот ладонью. – Да ты её боишься? – Нет! – выпалил Жан. – Да-да, спорим не подойдешь к ней? – Давай со мной поспоришь, – вызвался Марко. – Отдашь Конни свой недопитый сидр, если я её уговорю. Том присвистнул. – Идет, – отозвался он. Марко поднялся с места, поправляя куртку и выходя из-за стола. Он откашлялся и смело направился к одинок сидящей Энни. Параллельно он успел задаться вопросом, почему она не ушла, как это сделал Райнер. – Привет, – начал Марко, усаживаясь напротив неё. Энни бросила на него хищный взгляд. – Виделись, – сухо ответила она. – Мне компания не нужна. – Но тем не менее ты здесь, а не ушла, – парировал Марко. – Ты уже решила с кем будешь в команде? Или как получится? Энни тяжело вздохнула. – Вы все сговорились с этим объединением? – Если тебе поступали предложения, может стоит на них согласиться? – добродушно заметил Марко. Изменившееся выражение лица выдавало в ней обескураженность. – С чего вдруг? – Энни оскалилась, игра в ответы на вопросы вопросом её вынуждала излишне напрягаться в ответах, а ей этого не особо хотелось. – Тебе все равно придется стать частью чьей-либо команды, – продолжал терпеливо разговаривать Марко. – Лучше в знакомом составе. – Если я соглашусь, ты от меня отстанешь? Марко оторопел. – Не совсем то, что я ожидал, – протянул задумчиво он. – Думал, я с радостным визгом буду прыгать от счастья? – безучастно ответила Энни. – Мне плевать на эту практику, я считаю её полнейшим бредом в учебной программе. И так же мне глубоко всё равно, где и с кем её проходить. Марко долго раздумывал, что ответить. – Мне не нужно одолжение, – сказал терпеливо он. – Мне нужно сотрудничество. Марко встал из-за стола. Энни сощурилась, закусила нижнюю губу, но ничего не сказала ему. Марко вернулся к ребятам. – Похоже Конни сегодня без добавки? – спросил усмехаясь Том, делая несколько глотков из кружки. – Попытка была славная. – Что поделать? – Марко взмахнул руками, задевая шедшего позади кадета с кружкой. Немного содержимого всё же выплеснулось из неё. – Ой, мне так жаль, я не специально. – Ерунда, – отозвался улыбаясь он. – Ты должно быть тот самый новенький? – сощурился Том. – Эрен, верно? Присаживайся, раз уж наш чрезмерно эмоциональный товарищ чуть не лишил тебя выпивки. – Да, если честно, не особо и хотел, – признался Эрен, присаживаясь рядом с Томом, который любезно подвинулся. – Отдашь мне? – с ходу спросил Конни, желанно смотря на кружку. – Тебе не много будет? – обеспокоилась Саша. – Я не пьянею, если ты боишься за это, – ответил ей Конни, поворачиваясь к Эрену. – Не возражаю, – ответил тот, пододвигая кружку с сидром на середину стола. – Ну рассказывай, дружище, – Том слегка хлопнул Эрена по спине. – Чем живешь? Куда планируешь в дальнейшем? У нас тут вечер откровений, помимо веселья. – Я слышал, ты был лучшим в академии своего города, – заметил Конни. Эрен слегка усмехнулся. – Было дело, – кивнул он. – Признаться, я не это немного планировал. – То есть? – одновременно спросили Том и Конни. Эрен усмехнулся. – Я хочу стать военным медиком, – ответил он. – Но сначала нужно пройти практику в военной академии. Я не думал, что меня переведут в Сину. – Ничего себе, – присвистнула Саша. – Военный медик – это же круто. Может, пока есть время, мне переквалифицироваться? – Ты крови боишься, дуреха, – заметил Конни, допивая сидр Эрена. – Куда тебе врачом идти? И вообще, почему тебя удивляет военный медик, а не то, что он не парясь попал в королевскую академию? За их столиком раздался смех. В это время Микаса разговаривала с Бертольдом и Марселем, обсуждая их недавнее дело и его возможный успех. – Как думаете, всё получится? – спросила она. – Будем надеяться, – отозвался Марсель. – Кольт сказал, как что-то будет, даст нам знать. Каким только образом, не понимаю. Хорошо, что хоть он ушел… – Мои поздравления со вторым местом, – сменил тему Бертольд, смотря на Микасу. – Тебя тоже с попаданием в пятерку лучших, – кивнула она в ответ. Франц Кефка раскладывал игру «крокодил» и приглашал всех желающих. – Никто из вас не хочет? – указала Микаса большим пальцем на компанию. – Я не в настроении, – скривился Марсель. – Я тут из солидарности, и из того, что пока идти мне некуда. – Да, – протянул Бертольд, искоса поглядывая на одинокую Энни. – Не до этого как-то. За соседним столиком сидела Хитч Дрейс. Она с присущим ей высокомерием оглядывала собравшихся и не могла поверить, что провалила тест, к которому готовилась чуть ли не целую вечность. Провалом для неё было отсутствие попадания не только в пятерку, но и в десятку лучших. Она не смогла обойти таких обалдуев, как Конни Спрингер и Саша Браус. Всему виной нервы, не дававшие ей соображать рационально. К ней подсел Марло Фройденберг. Он вечно ходил со стрижкой, на которую Хитч не могла взглянуть без слез. Она изредка позволяла ему составлять себе компанию, потому что ей нужен был своеобразный громоотвод для её сарказма. – Как тебе это застолье с дешёвым сидром и крокодилом? Душнее вечеринки я не видела, – язвительно проговорила она, отпивая сидр и морщась от его вкуса, как от отравы. – Вроде бы всё хорошо, – беззаботно пожал плечами Марло. – А что такого? – Разве в моём вопросе не было ответа на вопрос «что такого»? – саркастично спросила она, выгибая свою тонкую, как нить, бровь. Марло непонимающе смотрел на неё. Хитч разочарованно покачала головой, прикрывая глаза ладонью. Он всегда поражал её своей этой нарочитой, или какой бы там она ни была наивностью. – На кладбище в разы веселее, – фыркнула она. – Дама фанат черной магии? – спросил Флок Форстер, развернувшийся с соседнего столика. – А иначе какое там можно найти веселье? Только представь, восставшие мертвецы из могил, у некоторых отваливаются конечности, некоторые являют собой только почерневший скелет… Непослушные пряди темно-рыжих волос упали ему на широкий лоб, он убрал их лёгким движением руки назад. – Что за бред ты несешь? – Марло повернулся к нему с возмущенным видом. Хитч звонко рассмеялась. Флок взглянул на Марло и проговорил с издевкой: – Вот видишь, как надо веселить девушек. Марло поджал губы, лихорадочно пытаясь придумать колкий ответ. Хитч забавлялась этой сценой, мысленно уже думая, как можно подлить масла в этот небольшой огонь. – Ты можешь присесть с нами, – проворковала Хитч. – Нам всем хватит места здесь. Флок усмехнулся, быстро перебираясь к ним. Марло закатил глаза и сложил руки на груди. Повисло молчание. – Значит кладбище… – напомнил, многозначительно смотря на свою собеседницу. – К слову пришлось, – тут же ответила она. – Может сменим тему? – Как пожелаешь, – расплылся в улыбке Флок. Марло громко вздохнул. – Как вы думаете провести выходные? – Лично я буду тренироваться на УПМ для победы в гонке, – гордо ответила Хитч. – Только бы наставника найти хорошего… Она стрельнула глазами в сторону Флока. Тот покосился на Марло. – Да, с толковыми пользователями УПМ сейчас беда, – со знанием дела заметил Флок. – Ну ты можешь попросить Леонхарт, вон она сидит одна, необремененная компанией. Или троицу с Аккерман, Гувером и Галлиардом, они-то точно научат. – Вот как, – Хитч попыталась спрятать улыбку. – Я надеялась ты предложишь себя. – Я? – прыснул Флок. – Из меня учитель никудышный. – Какой ты скромный, – колко ответила Хитч. – Да, ему бы за мной хотя бы угнаться, – добавил Марло. Флок озадачено взглянул на него. – Это ты так незаметно предложил свою кандидатуру? – охнул он, поворачиваясь всем корпусом к Марло. Тот немного сконфузился. – Мальчики… – промурлыкала Хитч, призывая обоих отвлечься друг от друга на неё. Флок повернулся к ней. – Что ж, я бы с радостью согласился на помощь тебе, стоило бы тебе только сказать мне: «пожалуйста». Девушкам я не могу отказать в просьбе, уж так я воспитан. Но, увы, я намерен провести выделенное мне время с семьей. – Так ты местный? – спросила изумленно Хитч. Интересно, что её так удивило, наличие у него семьи, его отзывчивость или то, что он родом из столицы. – Не-е-ет, моя семья пять лет назад сюда переехала, – беззаботно ответил Флок. – А выпендриваешься под стать коренным столичным, – фыркнул Марло. Его попытки язвить всегда выглядели неуместно или фальшиво. – Бизнес твоя семья расширяла, поэтому пришлось перебраться? – Трудно жить в городе, в котором маньяк-потрошитель прирезал члена моей семьи. Флок сказал это отчужденно. Даже не с мыслью осадить Марло за его попытки в чем-либо уличить его. Это вылетело само собой. – Так ты из Троста? – уже другим, более серьезным голосом спросила Хитч. Флок еле заметно качнул головой. – Моя семья тоже переехала оттуда, – дрожащим голосом проговорила она. – Этот ублюдок убил мою сестру. Я тебя понимаю, как никто другой. И мне искренне жаль. Марло сконфузился. Он пожалел о том, что сказал, продолжая изучать дерево, из которого был сделан стол. Ребята уже начинали играть в крокодила и задорно хохотали на заднем плане. – И мне, – только и проговорил отрешенно он.***
Франц уже определил себя ведущим в игре «крокодил». Ханна Диамант смотрела на него обожающими глазами. Всюду уже ходили слухи, что эти двое – влюбленная парочка, которая ходит всегда вместе на все пары. Но никто ни разу не заметил их целующимися или хотя бы допускающими движения, говорящие об их близких отношениях. Возможно, все дело только шло к этому. Ханна была очень заботливой, жизнерадостной и искренней девушкой. У неё были гладкие светло-горчичные волосы, которые она собирала в низкий хвост или зачесывала назад, чтобы не мешали. Её добрые, словно янтарь, глаза всегда смотрели на кого бы то ни было со всепоглощающим вниманием. А приветливая улыбка располагала к себе любого, кого она ею озарит. – Армин, ты будешь в команде с Миной, – сказала Ханна, указывая на неё парню. – Рут, ты в компании с Сашей. Энни, присоединяйся. После этих слов она вышла из столовой. Бертольд проводил её грустным взглядом. – Ладно, – не теряясь продолжила Ханна. – Конни, а ты будешь со мной. Жан, Марко, Том, поднимайтесь! Франц раздал карточки. Началась игра. Кто-то успешно, кто-то не очень, кто-то вообще никак пытались изобразить указанное на карточке животное. Конни делал это потешнее всех. Жан без особого энтузиазма, Армин попытался подойти к этому с ученой стороны и как выяснилось не очень успешно. После своей партии он с Миной подошли к столику, за которым сидели Нак Тиас и светловолосый Томас Вагнер, любивший писать стихи. – Ну ты и умудрил, – протянул Нак. – Я даже вариантов того, что ты там изображаешь не смог накинуть. – Я подумал так будет понятнее, – растерянно ответил ему Армин. – Не переживай, – Мина положила руку ему на плечо. – В следующую очередь я попробую изобразить, а ты обязательно угадаешь. – Да, – кивнул Томас. – Если не повезло в показных мероприятиях, в угадайке должно. Принцип суперпозиции. – Ты хоть знаешь значение этого слова, умник? – сощурился Нак. – Как скажешь, я не могу. – А тебе всё надо придраться? – ехидно ответил ему Томас. Потом взглянул на ребят. – Садитесь, чего вы? Нак учтиво подвинулся, давая место для Мины и Армина. – Давайте сыграем в игру «я никогда не…»? – внезапно предложил он. Томас испепеляюще взглянул на него. Не особо хотевший участвовать в крокодиле он не хотел участвовать и в этом. – Что это за игра такая? – спросила с интересом Мина. – По кругу, каждый из нас по очереди говорит, что он никогда в своей жизни не делал, тот кто это делал, пьет, а тот, кто нет – не пьет. Побеждает тот, кто останется самым трезвым. Но в нашем случае у кого останется полная кружка сидра, – пояснил Нак. – Я подам пример. Итак… Я никогда не просыпался в объятьях незнакомца. Томас, шумно выдохнув, сделал глоток. Нак многозначительно посмотрел на него. – Это твои стишки тебе такое обеспечивают? – Не стишки, а поэзия, – поправил Томас. – И да, так оно и есть. Отчасти. Еще моё природное обаяние и красота. – Кончай хвастать, – махнул Нак. – Лучше скажи, чего ты никогда не делал. Томас призадумался. – Я никогда не участвовал в драках, – сказал он. Нак, усмехнувшись, сделал глоток. – Ну я даже не ожидал ничего другого, – присвистнул Томас, Нак показал ему язык в ответ. – Теперь моя очередь, – немного смущенно проговорила Мина. – Я никогда не… не ругалась бранными словами. Томас и Нак выпили. Настала очередь Армина. – Я никогда не… У Армина много чего не было. Тут можно было составить список длинною в жизнь. Его родители были строгими к дисциплине, всегда контролировали его и каждый его шаг. И всё что он видел в своей жизни, была учеба и подготовка. Кое-как он «вырвался» в военное, просто потому что ему помог дедушка, который не одобрял позицию родителей Армина и их стратегию запугивания и взращивания себе подобных. – …не курил, – выпалил он. Нак и Томас сделали глоток. Мина улыбнулась, когда Армин взгляну на неё. – Я чувствую, надо опустить планку-то пониже, одни дети собрались, – Нак нахмурился. – Так, я никогда не устраивал драки на ровном месте. – Оправдываешься, – хмыкнул Томас. – Я никогда не напивался в хлам. – Жаль тебя, – Нак сделал глоток, оценивая после сколько в его кружке осталось. – Я никогда не воровала чужую еду в столовой, – сказала Мина. Никто не выпил. – …никогда не пел в душе, – Армин растерянно смотрел на ребят. Тома и Нак переглянулись. Выпили. Мина тоже. – …не занимался сексом втроём, – выпалил Нак, понимая, что его кружка почти кончилась. Никто не выпил. – Чего я только ждал? – …не бегал голым по общежитию, – очередь перешла к Томасу. Нак выпил. Томас заглянул к нему в пустую кружку. – Давай поделюсь? – Да иди ты. В мои планы нажраться не входило, – Нак взглянул на Мину. – Твоя очередь, солнце, не подведи меня. – Я никогда не носила одежду противоположного пола. Нак промычал. – Ты серьёзно? – рассмеялся Томас. – Неужто платье мамочки надевал втихаря? – Вообще-то, я ходил в школе в драмкружок, и там мне пришлось нарядиться… только не смей смеяться – графиней-вампиршей. Томас залился смехом. Нак закатил глаза. – Хватит ржать, – одернул он своего друга. – Лучше отлей мне своей выпивки, я похоже солью эту игру. – Сопью ты хотел сказать? – не унимался Томас, отливая немного сидра Наку. Настала очередь Армина. – Я… никогда не целовался, – сказал сильно сконфуженный Армин. Все выпили. Нак отодвинул кружку. – Походу игра кончилась, – проговорил он, закрывая лицо руками. Потом вдруг во все глаза взгляну на Армина. – В самом деле? Хочешь дам пару уроков? – Ты серьезно? – хохотнул Томас. – Давай без твоих неработающих советов. – В смысле неработающих? – искренне возмутился Нак. – В самом прямом. Это сработает на самой отбитой на голову. Но не на нормальную девушку, – ответил Томас, поворачиваясь к Армину. – А слушай, тебе может кто-то нравится из сокурсниц? Могу тебе помочь, напишу какое-нибудь складное стихотворение. – Можно подумать эта хрень сработает, – обиженно пробубнил Нак. – Ну… есть одна девушка, – признался Армин, немного краснея. Реакцию Мины нужно было видеть в этот момент: краска ударила ей в лицо, она сжалась, прикусила губу, опуская взгляд. Старалась выглядеть незаинтересованной в данной дискуссии. Но как видно, немного не получалось. Хорошо, что никто из этой троицы ничего не заметил. – Ну же, кто она? – выпытывал Томас. – Ты чего пристал к человеку? – не унимался Нак. – Энни, – тихо произнес Армин. – А вот это серьезно, – присвистнул Нак, оглядываясь на место, где она недавно сидела. – Тут тебе придется прыгнуть выше головы Бертольда Гувера. И не потому, что она ему тоже нравится, а потому что это самый высокий парень в нашем корпусе. Ну и вы поняли короче… Томас закатил глаза, покачивая головой. – По истине гениальный сравнительный оборот, Нак, – он поднял большой палец вверх. – Не пытайся в метафоры по пьяни, умоляю. Нак скорчил гримасу ему в ответ. – Я знаю, что шансов у меня нет, – обреченно заговорил Армин. – Ну что, продолжим? – Э-э-э, парень, – покачал головой Нак, – У тебя-то полная кружка, а я уже в неудачные метафоры про рост ухожу. Дальше будет хуже. – Он прав, – кивнул Томас. – Наверное мы уже пойдем. А у вас второй раунд в крокодиле не за горами. Райнер Он шел домой злой как черт. В баре никто ему не приглянулся, а напиваться в одиночестве ему не захотелось. Тихие посиделки кадетов закончились глубоким вечером. Ещё и Леонхарт не согласилась быть в его команде. Стерва. Перед дверью в комнату Райнер замер. Там он. Бертольд. Ушёл раньше. А если там и Марсель? Ещё хуже. По звукам вроде бы тихо. Марселя слышно сразу. Он открыл дверь. Бертольд сидел за рабочим столом и писал что-то в тетради или делал пометки. – Тебе зубрить не надоело? – спросил Райнер, снимая обувь. Бертольд промолчал. – Ложиться спать собираешься вообще? – Одно обстоятельство не даёт заснуть, – с неприсущей ему язвительностью сказал Бертольд. – Какое же? – абсолютно игнорируя его интонацию, спросил Райнер. Бертольд кинул в ноги ему стопку вероятных вопросов к тесту, датированных прошлым годом. – Ты выклянчил у старшекурсников примерные варианты теста? Вот почему ты в пятерке. Ты понимаешь, что это нечестно?! – выкрикнул он, теряя самообладание. – Да, попросил, – беззаботно отозвался Райнер. – Вместо того, чтобы в тупую учить все учебники, я выучил нужные темы и подготовился к задачам. Что тут нечестного? Я облегчил себе жизнь. – Знаю для каких целей, – бросил Бертольд. – Мне от тебя противно. Райнера затрясло от злости. Бертольд демонстративно отвернулся от него, показывая всем своим видом, что не намерен продолжать этот разговор. Такая выходка со стороны друга, сорвала крышу у Райнера. Он, сжав руки в кулаки и весь дрожа, пытался успокоиться. Но всё было тщетно. Глаза, словно пеленой, затуманило нечто. И это же нечто толкнуло его тело вперед. Райнер схватился за спинку стула, на котором сидел Бертольд. Резко рванул, да с такой силой, что сидевший на нем не сразу смог понять, что сидеть, собственно, не на чем и время шлепаться на пол. – Зачем ты это всё делаешь?! – крикнул Бертольд, пытаясь встать с пола. Райнер, отшвырнув стул, схватил его за воротник рубашки. Разрывая ткань верхней одежды, он поволок Бертольда на середину комнаты. Тот пытался вырваться, пару раз получилось, но от захвата так просто уйти не удалось. Райнер повалил его на пол, прижимая всем телом. Его руки стальной хваткой вцепились ему в горло и начали сжиматься. Бертольд попытался скинуть его с себя. Но Райнер оказался очень тяжелым и очень сильным, так просто его руки не получилось снять с шеи. Он в отчаянии забарабанил ногами по полу. А Райнер готов был убить его. Когда Бертольд стал пунцовым, и начал издавать еле слышимые хрипы, он разжал пальцы, вскакивая с него и отходя в к стене. Он находился в полнейшем смятении. С ужасом смотрел на свои руки. – П… прости… – проговорил Райнер, сползая медленно по стенке. Бертольд зашелся кашлем, еле приводя дыхание в норму. Он с опаской смотрел на Райнера, который как умалишенный сидел в углу комнаты, держась за голову.XXX
Всё было готово. Полоса препятствий проверена, установки и укрепления надежно зафиксированы. Но Ханджи Зоэ всё равно была обеспокоена тем, что боковой сильный ветер по всем параметрам походил на отметку «штормовое предупреждение», и это её пугало. Она побежала за советом к своему товарищу из солдат городской стражи лейтенанту Иэну Дитриху. – Что мне делать? – спросила Ханджи тогда. – Полковник Шадис говорит, что я чрезмерно беспокоюсь, генерал армии Закклай вообще игнорирует. А я просто не могу спокойно сидеть на месте. – Я предлагаю написать рапорт канцлеру, если полковник Шадис и генерал Закклай никак не реагируют на твои опасения, – посоветовал Иэн. – Но я уверен, что полковник знает, что делает. И ты, возможно, излишне беспокоишься. – Почему все хотят сделать из меня параноика? – возмутилась Ханджи. Она стояла на смотровой вышке. Иэн занял свою позицию на северной вышке, подавая знак вывешенным зеленым флагом, который на ветру разматывало с бешеной скоростью. Кис Шадис и Дариус Закклай не спешили. Тем временем кадеты уже проверяли снаряжение. – Ветрено сегодня, да? – сказала Саша, затягивая ремень на бедре. – Можешь остаться, пока не поздно, – посоветовал Конни. – Если боишься и не можешь совладать с этим, оставайся, это лучше, чем подвергать себя опасности. – Я не боюсь! – прикинула Саша. – Уже и заметить плохую погоду нельзя. – Конни так выражает свою заботу о тебе, глупышка, – игриво подмигнула Хитч. – Перевод мне не требуется, мы же с ним близнецы и поэтому так всё понимаем, – Саша показала ей язык. Хитч демонстративно отвернулась. Жан уже был готов. – Ты в порядке? – спросил Марко, кладя руку ему на плечо. – Д… да, – выдохнул он. – Всё в порядке. Немного волнуюсь. – Кадеты! – выкрикнула Ханджи Зоэ. – На позиции! Все как один рванули на выход из подвального помещения со снаряжением. Кадетов встретил не очень дружелюбный ветер, который сразу же принялся хлестать их по лицу, растрепывая всё, что плохо держалось. – Ваша сегодняшняя задача облететь деревню следуя строго пути по флажкам! Срезать путь запрещено! Это сразу дисквалификация! Наблюдающие строго смотрят за вами, так что будьте честными с собой и своими товарищами! – Ханджи немного откашлялась, говорить на повышенных тонах было тяжеловато и непривычно. – Сделав круг, вы будете вынуждены возвращаться обратно! Есть два обратных пути: обход и через деревню! Второй вариант не советую из-за бокового сильного ветра, и вообще, советую быть предельно осторожными и внимательными! За специальные приемы так же будут начисляться баллы, но не переусердствуйте по вышесказанной причине! Успехов, кадеты! Увидимся на финише! Она отошла и на её место пришел Кис Шадис. – В шеренгу становись! – гаркнул он. Кадеты выстроились, после чего их расставили по позициям, с которых придется стартовать. Команда к старту была дана выстрелом. Гонка началась. Энни Леонхарт вырвалась вперед сразу. Микаса следом за ней, не отставала. Она ждала удобного момента, чтобы вырваться вперед. Тут налетел боковой ветер, раскачивая тросы. Половину кадетов сразу снесло в сторону, и они, потеряв управление, тщетно пытались вернуться в строй. Энни немного покачнулась, её реакция сработала быстро. Микаса тоже среагировала. Почувствовала ветер. Да, его можно обратить для себя. Жан кое-как выровнялся, сжимая зубы от усилия. Мина потеряла управление после первого порыва, Райнер двигался уверенно, не боясь ветра, хоть его и заносило больше нужного. Марсель отстал от него. Бертольд держался спокойно, даже чрезмерно. Армин был одним из тех, кого сбило потоком ветра. Он запутался в ремнях и тросах и повис на одном из деревьев. Саша кое-как выровнялась, но дальше двигалась осторожно и была чуть ли не самой последней. Конни следовал за Марко, стараясь предугадать его движения и обогнать, но рисковать в последний момент не стал. Рут и Ханна отказались от гонки еще на старте, увидев, как колышутся деревья от ветра. Шадис орал на них, но они твердо стояли на своем. Эрен двигался в тройке лидеров, используя УПМ хоть и не идеально, но с осторожностью и ловкостью. Микаса проворно нырнула под надстройку, экономя время и сокращая расстояние при этом не нарушая правил. Энни и Эрену пришлось отстать, так как они пошли по более длинному пути. Завидев впереди Микасу, Энни изумилась. Она поспешила нагнать свою соперницу. Порывы ветра участились и приходилось маневрировать с большим упорством, чем обычно. Райнер пару раз чуть не потерял ориентир. Бертольд без усилия обогнал его, но на риски не шёл. Жан искусно обошел два строения, однако ветер заставил его сменить направление, что и послужило его отставанию от Марселя и Марко. Конни уже выбился из сил, но продолжал маневры. Вот он финальный заход на поворот. Микаса, выпустив гарпуны в ближайшую надстройку, и сгруппировавшись, ловя направление ветра, развернулась. Энни только-только приступила к развороту. Впереди показался импровизированная деревня – последнее испытание. Энни ловко обходила препятствия. Микаса по-прежнему была впереди. Она чувствовала ветер, обходя препятствия и двигаясь между ними как рыба в воде. Эти действия не заставляли её излишне напрягаться. Что нельзя было сказать об Энни. Пару раз она даже не смогла вписаться в трюк, и чуть было не снесла конечностями косяки, и это её изрядно замедляло. «Как лихо, но я все равно тебя обгоню» – думала Энни. Она сохраняла ледяное спокойствие. Владение УПМ требовало огромной концентрации, и эта холодная расчетливость была ей верным союзником. Микаса видела финиш. Она совершила маневр. «А вот это зря», – подумала Энни. Маневр был хитер, но опасен. А Энни не рисковала. Она знала, что такой поток ветра не даст ей совершить этого, как бы сильно она ни чувствовала его. Микаса должна была рывком влететь из импровизированной локации города и оказаться впереди. Но получилось совсем иначе. Энни пролетела вперед. Если бы Микасе удался трюк, то она не дала бы обогнать себя, но трюк у неё не получился. Один из крюков вырвался, и она, потеряв управление, подхватываемая порывами ветра, была впечатана в стену дома. Энни вырвалась вперед. Она равнодушно окинула взглядом арену, где сейчас лежала еле живая Микаса. Сквозь кое-как державшиеся сознание, она слышала чьи-то голоса. Жан и Конни. Они увидели, что произошло и, наплевав на гонку, помчались к Микасе. – Черт, черт, ч-что делать? – в панике метался Конни, хватаясь за голову. – Сообщи немедленно! Пусть вышлют отряд скорой помощи! – Жан подбежал к Микасе, хотел хоть что-нибудь сделать. Ужасные увечья. Придется долго восстанавливаться. Её левая сторона тела получила основной удар. Левая рука была выгнута в неестественном положении, как и нога. К одной стороне лица прилипли волосы, но даже так было видно, что оно окровавлено. Цел ли глаз, сказать было трудно. Один из крюков обвил правую ногу и впился в бедро. Микаса ещё дышала. Все ещё дышала. Имир Мокрый от дождя асфальт, запах влажной земли витает во вдыхаемом воздухе, сырость… Имир шла по ночному Тросту. После случившегося она не смогла уснуть. Сбежала. Теперь её ничего не пугало более. Она была бы рада умереть. Да вот только никто на пути не попадался, кто бы для неё совершил этот акт милосердия. Она долго бродила по городу. Даже если заблудится, дорогу обратно найти сумеет – долгие годы Имир была лучшим следопытом племени. Проходя очередной переулок, она услышала душераздирающие крики. Крики отчаяния и боли. Они были похожи на крики самой Имир тогда. На крики загнанного в угол зверя, метающегося в агонии. Ей захотелось посмотреть, что происходит. Хотела видеть страдания и того, кто их причиняет. Какое-то нездоровое желание проснулось внутри. Бабушка рассказывала про зверей в клетках, которые сидят внутри каждого. Эти звери – олицетворение людских потаённых желаний и страстей. То, чего они жаждут, но получить никак не могут. И их ограничения вскармливают этих зверей до таких размеров, что те вырываются из клетки, и происходит непоправимое. У Имир внутри такой зверь уже родился. Его зачали страдания и жажда справедливости. Она уверенно шагала в темный переулок. После поворота перед ней предстала жуткая картина: высокий мужчина в элегантном черном пальто и шляпе стоял с окровавленным ножом над только что убитым человеком. Глаза у жертвы остекленели, а из вспоротого горла вытекала кровь. Убийца вытирал нож платком, сплевывая скопившуюся слюну на свою жертву. Его лакированные туфли немного измазались кровью, но это, кажется, его беспокоило в последнюю очередь. Имир шла, как завороженная, смотря на него, как на божество, или как на дьявола. Он не сразу её заметил, резко развернулся. Недовольно скривился. – Научите меня так же… – проговорила Имир, как под гипнозом. – Хочу уметь так же… – Уметь что? – спросил мужчина. Его голос был скрипучим, но при этом твёрдым и властным. – Харкаться? – Убивать, – ответила она, указывая рукой на остывающее тело. – Никогда не думал, что услышу подобное от дикарки. Твои лесные братья – пацифисты, ты какая-то бракованная что ли? – насмешливо бросил он, убирая нож. – Иди откуда пришла. – Они заслужили смерти. Они меня… – Имир начала вспоминать, что с ней сделали. Она так пыталась это спрятать внутри, не открывать этот «ящик». Опасный незнакомец склонил голову набок, вопросительно смотря на неё. – Ну не томи, – насмешливо протянул он. – Раз ты подошла ко мне так, что я этого не услышал, возможно, я сочту нужным тебя выслушать. Так как преисполнился... интересом. – Они надругались надо мной. И я ничего не смогу сделать. Потому что не умею… – Убивать не трудно, – произнес незнакомец, снимая шляпу и вертя её в руках. – Сложнее примириться с убийством. – С их убийством это будет несложно. Незнакомец жутко улыбнулся. Было что-то в этом его оскале завораживающее и притягательное. Он набросил шляпу обратно на голову и выпрямился. Потом произнес, пряча руки в карманы своего пальто: – Посмотрим, маленькая дикарка.***
В очередной раз разбивая морду очередному должнику, Имир почувствовала, зацикленность своей жизни. Опять какой-то зависимый нарик, у которого дырка в кармане, и денег у него скорее в минус, чем в худо-бедный плюс. Одни и те же слова, одни и те же обещания, одни и те же удары, после которых следует одна и та же фраза: «хорошо, я всё отдам!», сказанная в полном отчаянии. А завтра он болтается в самодельной петле. Имир начала курить. После каждой драки она выходила на улицу и смачно затягивалась. Два года в городе Роза. Два сраных года в обществе наркоторговцев и сутенёров, наёмников и убийц, воров и шантажистов. Что ж, вполне заслуженно. Время шло, но ничего не менялось. Зрелище рвоты и человеческих отбросов стало обыденностью – это неотъемлемая часть жизни этого прогнившего города. А ещё здесь царил безудержный разврат. По всем углам шлюхи торговали своими телами, соблазняя прохожих, беззастенчиво обнажая груди, затасканные и истерзанные тела. Роза увядает в этом дерьме. С каждым месяцем. Имир видит эту деградацию. Видит этот беспредел. Санес только разводит руками, когда она, в очередной раз передавая ему документы, задается вопросом: «Что будет дальше?». Эту помойную яму нет смысла отмывать. Только уничтожить. Что, обязательно, случится. Жаль только невинных. Но раз уж они живут здесь, а не бегут, значит не такие они и невинные. Она ловила себя на мысли, что ожесточилась. Имир шла по заляпанных нечистотами улицам к Карли, доложить ей, что все прошло, как всегда, гладко. Лу Мид по-прежнему торгует плотью, ко всему прочему намешивая туда несовершеннолетних. Воевать с ним бессмысленно. Пока он платит хорошие деньги, все готовы забить на мораль и закрывать глаза на то, что проститутками становятся дети. Имир видела, как эти худощавые малолетки выпрашивают милостыню на главной площади, а городской страже плевать. Возможно и нет, но если они и будут пытаться что-либо сделать, то наверняка ничего не добьются, или же их заставят замолчать. И, увы, как правило, в насильственной форме. Очередной участок полиции закрыли и перевели в другой город. Полицейские, те, кто попали под перевод, перекрестились всем чем можно, с радостью и облегчением покидая это прогнившее место. Имир зашла в дом, бросая сумку на тумбочку в коридоре. Карли быстро подняла на неё глаза и сразу же опустила обратно. Она сидела за рабочим столом и что-то высчитывала на калькуляторе, в последнее время вся в делах больше обычного. – Успешно? – спросила Карли. – Конечно, – ответила Имир, разминая шею. – У тебя что? Опять высчитываешь сколько нужно толкнуть, чтобы заплатить за коммунальные? – Нет, – ответила Карли. – Просто рисую. – Шутишь? – изумилась Имир. Она подошла к столу, небрежно повернула пальцами один из набросков. – Это… лиса? – Подумываю насчёт татуировки, – ответила Карли, смотря с вызовом на Имир. – В твоём племени же есть символ лисы? – Есть, – безучастно ответила Имир. Она не любила все эти разговоры о племени, которые напоминали ей о том, что она все еще чужак. – Кицунэ. Женщина, способная принимать облик лисицы. Бабушка говорила мне, что Кицунэ когда-то украла огонь у богов для людей, за что и поплатилась людским обликом. Люди же в свою очередь посчитали такую способность демонической и стали охотиться за предками Кицунэ. Для нас увидеть лису, означает предзнаменование чего-то. Новая цель, новая жизнь… – А ты видела когда-нибудь её? – казалось, для Карли данный вопрос имел большое значение. – Это же просто легенда, – рассмеялась Имир. – Я про обычную лису. Ты же охотник, может тебе удалось даже её поймать? Глаза Карли забегали, они с жаром смотрели на Имир. – Мельком, – она нахмурилась. – Это большая редкость. Я ни от кого не слышала, чтобы кто-нибудь видел лису или других, считающихся вымершими животных. До сих пор не знаю, лиса это была или нет. Может, мне тогда показалось. – Понятно, – кивнула Карли, задумываясь над чем-то. – И почему тебя так заинтересовали лисицы? – спросила Имир. – Просто они, как и я, хитрые и способны найти выход из любой ситуации. Я хотела себе сделать татуировку, как напоминание кто я. – Что так тяжело помнить, кто ты? – усмехнулась Имир. – Здесь забыть можно всё что угодно, – с грустью отозвалась Карли, собирая рисунки в кучу. Имир проводила эти действия пытливым взглядом. – Что ты считала? Сколько будет стоить тату? – спросила она. – Что-то вроде того, – загадочно ответила Карли.***
– Не хочешь, можешь не говорить. Но я же вижу, что что-то изменилось в тебе после поездки в Трост, – сказала Луиза, перебирая в руках стрелы. – Ненавижу их. Мы с Ангени пошли в одну деревеньку. Кажется, Даупер называлась. Мы решили познакомиться поближе с местными, ты тогда ушла со старейшиной собирать травы для обряда. Принесли им угощения и подарки. Но нас забросали камнями. Ангени попали в лицо, оставили шрам. Она закрывала меня собой, и я получила не такие сильные ушибы. Помню её тяжелое дыхание. Помню, как она кричала: «Мы не желаем вам зла, мы хотели проявить дружелюбие». Но кто бы её слушал. Племя даже не заступилось за неё. Мы хотели проучить этих деревенщин, которые нас смели называть дикарями! Но старейшина не разрешила. Элейтейн сказала, что это наша вина. Это несправедливо. Не хочу так. Был знойный день. Кругом парило, собирался дождь, который никак не мог обрушиться на горячий лес, остужая его. – А как хочешь? – спросила Имир, поправляя шнуровку на своих сапогах. – Так точно не будет – как хочу я. Такое только в сказках, которые Ангени рассказывала на ночь. Про смелую красавицу Имир и её силу титана, защищавшую тех, кто не мог сделать это сам, – Луиза тяжело вздохнула. Она открутила крышку фляги и начала жадно пить воду. Пот катился градом с обеих, но они продолжали сидеть в лесу, ожидая удачи в охоте. – Ты всё еще можешь защищать слабых, Луиза. Но придётся нарушить закон, и даже не тот, что писан человеком. Вот такая цена, – отозвалась глухо Имир. Луиза непонимающе посмотрела на неё. Рыжий, злобно посмеиваясь, сорвал одежду с Имир, толкая её на брусчатку. – Ну и бревно, – плюнул он. – Я ожидал от дикаря больше прыти. – Форстер, давай быстрее, я уже не могу… – прохрипел другой над ухом Имир. – Заткнись, Даз. И сколько раз тебе говорил, не фамильярничай! – Мальчики, вы там начнете или нет? – голос принадлежал блондинке. – Кара, потерпи немного, – ответил тот, кого назвали Форстер. – Скоро. Он быстро, стянув с себя штаны, вошел в Имир. Она закричала от боли. Адской боли. Словно вонзили нож, а не член. Из глаз покатились слезы. Её голова беспомощно качалась из стороны в сторону. Держать избитую до полуобморока жертву не было необходимости, но двое всё равно сжимали её руки. Слюна, того, кого назвали Даз, капала на лицо Имир. Внутри всё разрывалось и горело. Жгло, пробирая до горла. «Меня здесь нет. Это не я. Меня здесь нет. Это не я», – говорила она себе. Последний толчок. Форстер зажмурился, закатывая глаза. – Теперь я, – дрожащим голосом проговорил Даз. – Нет, дальше Сэм. Давай, Джексон. Покажи ей, – скомандовал Форстер. – Нет ребят, я не хочу, – замешкался парень. – У меня Эми... – Да хуй с ним, давай я. Так нечестно! – заверещал Даз. – Умолкни. Пусть идет Сэм, – вмешалась Кара. – Или он брезгует? – Пошла ты, Дрейс, – ответил Даз. – Вим, ты следующий тогда, – заключил Форстер, застегивая штаны. Вим отпустил руку Имир, теперь Даз завис над ней в одиночестве. – Можно хотя бы ей в рот? – проскрипел он, еле сдерживаясь. – Хочешь, чтобы она откусила тебе член? Имей в виду, в больницу мы тебя не повезём, – издеваясь ответил Форстер. Второй закончил очень быстро, не успев и пары толчков сделать. – Что ж, Даз, ты дождался, – крикнул Форстер. – Кара, отвезешь её к дому. А я пошёл, тошно мне. Они поцеловались. Имир видела это. Она готова была выблевать все свои органы. Её отвращение вырастало с новой силой. – Конечно, Джек, – прошептала Кара. Даз двигался очень быстро, причиняя Имир еще больше боли, чем предыдущие оба. Кожа на спине и на ягодицах зажгла огнем, очевидно, что от трения о голую землю. Даз склонился над соском Имир. Начал сосать. Ещё одна волна омерзения накатила на неё. Хотелось убить себя, чтобы потом никогда не помнить этот день. Никогда в своей жизни. Даз кончил, падая на Имир всем телом. Его слюни текли по её коже. Новая волна тошноты подступила к горлу. – Ты в восторге, дорогуша? – пропыхтел он. Его пальцы начали забавляться с её клитором. Потом его отшвырнул Вим. – Заканчиваем, – гаркнул он. Её небрежно одели в одежду, или в то, что от неё осталось, зашвырнули в карету. Кара заплатила извозчику прилично, чтобы тот ехал молча. Имир чувствовала только жгучую боль и унижение. – Получила сучка-дикарка? Поняла, для чего годишься на самом деле? – говорила эта Дрейс. – Но даже для этого с натяжкой. Потом Имир, как мешок, выволокли на улицу и оставили лежать на земле. Затем она обнаружила, что привезли её к дому. Сдерживая рыдания, Имир, сама не понимая себя, пошла в дом… – Хочу покинуть племя, – неожиданно, прерывая воспоминания Имир, заявила Луиза. – Это после того, что с тобой сделали люди? – отрешенно отозвалась Имир. – Но, если решишь, первым делом избавься от одежды племени.***
– Я возвращаюсь в лагерь. Не хочу быть в этом городе, – заявила Имир бабушке. Элейтейн, немного растерялась, она планировала провести в городе хотя бы неделю, ярмарка еще не прошла и даже не была утверждена Ривзом. – Раз ты так хочешь, Имир, конечно, я не в праве тебя удерживать. Но мне казалось, ты была в восторге от города, – сказала она, пытаясь проникнуть в мысли внучки. – Поначалу да, но я скучаю по охоте, по лесу, по Луизе, по свободе, – Имир улыбалась. Она скрывала за этой маской боль, которая душила её с каждой секундой сильней и сильней. – Я тебя провожу. – Не стоит, – отмахнулась Имир. – До выезда из города, дорогая, – настояла Элейтейн. Димо Ривз заплатил извозчику и даже вызвался сопроводить своих двух гость. Имир всю дорогу молчала. Её сердце бешено колотилось в груди. Сохранять спокойствие и безразличие было очень сложно. Она плакала, но внутри. Кричала, но внутри. Эти чувства съедали её. Пожирали, отрывая плоть за плотью. Она распрощалась с бабушкой и направилась в леса, скорее бы убежать, спрятаться. Когда же Имир была на приличном расстоянии от города, то поддалась истерике. Рыдания, крик, стоны, всё смешалось. Имир рыла землю, раздирая пальцы в кровь, не жалея их. Она вцепилась зубами в кору дерева, крича, брыкаясь. Потом её стошнило. Потом опять. Затем на смену крикам пришли рыдания. А после срыв прошёл. Она лежала в разрытой собственными руками земле, в соплях, блевотине и крови, созерцая небо. Имир услышала шелест, где-то слева. Повернув голову, увидела, что-то рыжее. Мелькнул хвост. Пушистый. Лиса? Показалось, наверное. Приподнявшись, Имир ничего не увидела. Снова рухнула на землю. Тяжело дышала. Потом руки сжались в кулаки. Бороться. До конца.***
В этом месте стоял противный зловонный запах алкоголя. Имир понимала, если она хочет возмездия, ей придется многое стерпеть, и эта вонь – лишь крохотная часть от этого. Этот мужчина, убийца – Мясник или Потрошитель, так его называли в заголовках газет. Тростовский маньяк. Имир сразу поняла это ещё тогда, в переулке. Характерный почерк: вспоротое горло и множество ножевых ранений. – А если я откажусь? – спросил он тогда. – Лучше убейте. Либо вы, либо я сама себя, напав на вас. Я не смогу жить, не добившись справедливости. – Мести, – поправил он её. – Пусть так. Он назначил встречу. Ходить с ним по ночам, а днями смотреть в глаза бабушке было бы невозможным, поэтому Имир и придумала то, что уйдет в лагерь. И даже если никто потом не подтвердит её присутствия, будет всё равно. Главное – это цель. Нельзя отступать. Этот маньяк сидел за столом, раскуривая сигарету и попивая ром. Рядом сидела миловидная дама, с пшеничным цветом волос. Красная помада дополняла образ роковой дамы. – Оставь нас одних, Траут-чан, – мягко, и в то же время властно сказал он ей. Она кивнула, оценивая взглядом Имир, и ушла. – Всё-таки решилась появиться? – спросил он, когда девочка присела напротив. – Да. Вы позвали. – Знаешь кто я? – Догадываюсь. – Тогда ты должна понимать, что со мной работать опасно, – он откинулся на спинку стула, полы его шляпы закрывали глаза, но оставляли видными хищную улыбку. – Это мне и нужно, – ответила Имир. – Знаешь имена тех, кто тебя обидел? – спросил он. – Изнасиловали и выкинули, как использованный предмет, – с неописуемой злобой в душе поправила Имир. – Они их произносили при мне. Маньяк удовлетворённо улыбнулся. Он докурил, положил окурок в пепельницу, облокотился локтями на стол, кладя поверх сложенных пальцев подбородок. – Недоумки, – покачал головой, расплываясь в довольной улыбке. – Но я бы без имён их из-под земли достал. Работа такая. Но только она не заключается в защите всех опальных. – Мне лишь нужно добраться до них, а вам помочь мне и проследить, чтобы моя рука не дрогнула, когда я буду потрошить их тщедушные тела, – с жаром проговорила Имир. – А что я получу взамен? – он поднес стакан с ромом ко рту. – Зрелище и жертв для вашей репутации, – ответила холодно Имир. – Помогите мне убить этих мразей. – Вот это я понимаю, настрой. Смотри, не пожалей об этом, маленькая дикарка. Называй имена. – Кара Дрейс, Даз, Сэм Джексон, Вим и Джек Форстер. – Пятеро. И кое-кто из них – детки людей из верхушки. Форстер старший – сын заместителя мэра Троста, а Дрейс, тоже старшая, – дочь владельца торговой марки. Понятно, они точно были уверены, что окажутся безнаказанными, – он задумчиво уставился на свои пальцы, барабаня ими по столу. – Ладно, маленькая дикарка. Посмотрим, как далеко ты пойдешь. Это походило на эйфорию. Оно закрывает обзор, оставляя только маленькое окошко, в которое многого не разглядеть. Ярость стучала в висках. В первый раз нож вошел с трудом. Последующие разы было проще. Чавкающий звук, теплые капли крови попадают на лицо, на одежду, но как-то всё равно. Нож продолжает покоряться воле его держащего. Он останавливается, когда силы покидают Имир. Вместо туловища – жуткая кровавая биомасса. Тошнота. Накатила так неожиданно. Эмоции захлестнули её так, что она начала блевать. От увиденного, от сделанного, от того, чем стала. – Дороги назад нет, маленькая дикарка. Жан Марко был сам не свой после случившегося. Жан старался делать вид что ничего не произошло. Было трудно. Особенно когда встречаешь взгляд своего соседа полный боли и горечи, и сделать ничего не в состоянии с этим. Приходилось терпеть. К этому примешивалось абсолютно новое, или даже, неизведанное чувство. Оно начинало подниматься к сердцу и словно змея обвивать его вокруг себя. А потом сжимать, лишая сна и аппетита. А вскоре и возможности дышать. Жан не знал, что этому существу/чувству/или еще как назови, уже дали имя – любовь. Но может быть не так громко, в его случае может начинающееся чувство влюбленности. Сначала было отрицание. Невозможно любить парня! Хотеть парня, когда ты всегда интересовался девушками! Отсюда и желание избегать Марко. Потом накатил гнев. Ярость. Хотелось, наоборот, с ним встречи, да такой, чтобы она обязательно включала в себя мордобой. Затем Жан старался поговорить с Марко мирно. Сказать, что он не готов к отношениям любого характера и ему нужно время. Жан не хотел терять Марко как друга. Он его ценил и дорожил им. Вскоре это чувство сменилось полнейшим унынием. Да таким что ни есть ни спать не хотелось. Одна тревожащая и с тем разъедающая мысль сменяла другую. А после, в очередной из дней. Когда за окном лил дождь, Жан выждал Марко. Тот, как ни в чем не бывало зашел в комнату, кладя сумку с учебниками на полку. Жан смотрел на него в упор. Марко чувствовал его взгляд. Не мог ответить. – Поцелуй меня как тогда, – попросил Жан. Его голос был повелительным и в то же время мягким. – Чего? – переспросил ошеломленный Марко. – Хочу проверить кое-что. Поцелуй, – настойчиво повторил Жан, поворачиваясь к парню. Марко с опаской сделал шаг вперед. Его лицо излучало такой силы изумление, что можно было невольно им заразиться. Взгляд подозрительный и в то же время покорный. Трясущиеся руки расстегнули ворот рубашки, ему не хватало воздуха. Жан сидел на подоконнике и ждал. Он сжимал деревянный его край, стараясь не потерять связь с гравитацией и не улететь. Марко обхватил ладонями лицо Жана – они были холодными. Губы дрожали, пытаясь сократить дистанцию. Лицо Марко уже было в миллиметре от лица Жана. Дыхание друг друга чувствовалось на щеках. Оно было прерывистым и тяжелым. Сердца стучали и складывалось ощущение, что в комнате единственным источником шума были они. Потом Марко поцеловал Жана. Сначала неуверенно и боязливо. Губы слегка касались, словно опасаясь негативной реакции. Потом Жан ответил. Обхватил затылок своего друга, прижал. Эта близость вызвала в нем страстное вожделение. Он замычал. Услышав это, Марко стал более открытым. Он прижал Жана к окну, раздвигая его ноги, одной рукой притягивая его затылок, а другой поясницу. Дрожащие пальцы друг друга стали растягивать рубашку. Марко пылал. Жан старался не смотреть в его глаза, ему хотелось идти дальше, пока мозг еще не соображает, и у руля стоят эмоции. Он стал снимать ремни, рыча, если что-то не получалось. – Ай, ты можешь быть поаккуратнее? – с улыбкой спросил Марко, обхватывая руки Жана и помогая ему вытащить ремень из пряжки. – Прости, – бросил тот, замедляя движения и пытаясь привести дыхание в норму. Марко стоял почти обнаженный, у него было рельефное, но с тем худощавое телосложение. Бледная кожа, плечи, покрытые веснушками, как и его щеки. Жану показалось, что ему словно кто-то засадил шокером в член. Он не удержался, наклонился вперед, к телу Марко, стал его лизать, посасывать, целовать. Он поставил засос на ключице, получая удовольствие от каждого прикосновения. Марко снял штаны с Жана, гладя руками внутреннюю часть бедра. Потом он начал снимать трусы со своего партнера. Это встретилось некоторым замешательством. Однако Жан быстро вернул себе самообладание, облокачиваясь на окно, надеясь, что никто не увидит его голую спину в нем снаружи. Марко тем временем уже начинал языком проводить по длине члена Жана. Тот взвыл и дернулся. Было приятно. Чертовски приятно. Марко уловил этот момент. Начал полизывать мошонку, приподнимая немного ноги Жана, заставляя того раздвинуть их еще шире. Он ощущал себя как сучка, которая течет и готова отдаться полностью, садясь чуть ли не шпагат. А язык Марко продолжал двигаться, достигая своей цели. Когда же Жан начал стонать так, что ему приходилось зажимать рот рукой и кусать её от этого, парень переключился на головку члена. Он начал постепенно заглатывать, виртуозно шевеля языком и покачивая головой в унисон. Жан попытался открыть глаза. Перед ним предстал Марко с его пенисом во рту, от чего он сразу кончил ему рот, кривясь в гримасе полной удовольствия. – Твою мать, – пропыхтел Жан, смахивая пот с лица. – Чтоб тебя… – Тебе понравилось? – спросил Марко, поднимаясь с колен и присаживаясь рядом. – Ещё спрашиваешь, – спросил Жан, пытаясь собрать свое тело воедино. – Ты в этом деле мастер, как я погляжу. Марко нахмурился, спешно спрыгнул с подоконника, начал спешно одеваться. – Эй! – окликнул его Жан, подлетая к нему. – Я просто хотел сказать, что ты круто делаешь… в общем я не ожидал… спасибо. Марко обернулся в полном недоумении. Его лицо перекосил гневный взгляд. – Спасибо?! – вскричал он, швыряя на пол вещи. – А… – Жан растерялся с ответом. – Я тебя как-то обидел? Прости, я не знаю, как и что говорить. У меня это было в первый раз. Ну, минет в смысле. Ну, с парнем... Проклятье... Жан от стыда закрыл лицо руками. – Это ты прости. Мне показалось ты насмехаешься надо мной, – его голос был тихим, а голова опустилась как будто ожидая удара. – Нет, – заверил его Жан, делая шаг к нему. Он поднял руку, желая коснуться, но потом одернул её. Марко подхватил его ладонь, потянул друга к себе. Они прижались друг другу. – Что будет дальше? – спросил Марко. Жан дышал ароматом Марко. Он его хотел. Во всех смыслах. – Я, кажется, тебя люблю… – Жан проговорил это, борясь с невыносимой болью в горле. – И я тебя, – Марко смотрел ему в глаза. Поцелуй. Страстный. Полный любви и нежности. – Йоу! – раздался стук в дверь. – Там должны скоро результаты теста вывесить! Голос принадлежал Конни. Он уже долбился в дверь и ему натерпелось оповестить всех. – Спасибо, Конни. Сейчас соберемся, – ответил миролюбиво Марко, держа за руки Жана, и чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.***
В раздевалке стояла духота. Утро было морозным, но это не мешало чувствовать себя, как в парилке. Парни спешно цепляли УПМ и закрепляли его на поясах. Проверяли целостность конструкции друг у друга. Марко закрепил последний ремень и ждал Жана. Он с интересом наблюдал за ним, а тот пытался всем видом ему показать, чтобы тот не смотрел так пристально. Но тому было всё равно. Гонка началась. Порывы ветра сбивали Жана. Он еле удерживал равновесие на тросах, пытаясь всё время выровняться. Пару раз импровизированные дома чуть не снесли ему половину лица или туловища, но рефлексы вовремя давали о себе знать, и их удавалось успешно обходить. Потом он увидел, как рухнула Микаса. Дальше двигаться он не мог. Быстро сменив направление, он оказался возле неё. Видел эти увечья, эмпатия выставляла защиту. Все существо требовало отойти. Не смотреть. Но поборов его, он всё же двинулся к ней. Взял её за руку. Конни что-то кричал. Жан даже не заметил, что он оказался тут, ответил ему что-то на автомате. Микаса была жива. Она еле сжимала руку Жана. – Не трогай! – закричал бегущий к ним Эрен. – Сделай что-нибудь! – в ответ закричал Конни. – Нужно ждать врачей, они знают, как её перенести, не усугубив травмы. Я ничем не могу сейчас помочь, только навредить, как и все здесь, – ответил спешно Эрен. – Всё будет хорошо, – шептал Жан, поглаживая руку Микасы. Через десять минут подъехала карета скорой помощи. Врачи, во главе с Зиком Йегером начали кружить вокруг Микасы. Она сжала руку Жана, и когда тот хотел её отпустить, то замычала. Зик, махнув на всё это, разрешил ему ехать с ними. По дороге Микасе ставили капельницы, и накладывали шины, чтобы не было обширной потери крови. Всё это время Жан сидел на корточках, держа её руку, поглаживая и шепча: «Всё будет хорошо».***
Операция шла пятый час. Жан сидел в зале ожиданий, сначала слоняясь с места на место, потом не в силах ходить, плюхнулся на диван. Начал листать журналы. Военная техника, что нынче в моде, кулинарные рецепты и прочая малоинтересная дребедень. В коридоре показался Армин. Он обеспокоенно искал глазами Жана, найдя которого, закричал за дверь: – Ребята! Сюда! За Армином рванули другие кадеты. Среди них был и Марко. – Как она? – первая спросила Саша. – Что, что такое, ты видел, что случилось? – тараторила Мина. – Что говорят врачи? – вставил Армин. – Ребята, ребята! – прервал их всех Марко. – Давайте не все сразу. – Операция идёт, – Жан был выжат как лимон. Еще чуть-чуть и он рухнет на пол. – Мне нечего вам сказать. Она сжимала мою руку, когда мы ехали сюда. И это всё. Спустя долгое время, за которое Жан успел провалиться в дрёму и наблюдать её у некоторых кадетов, вышел доктор Йегер, снимая маску и чепец. Он поправил очки, одернул форму. – Так, это что за скопление? – возмутился он. – Зик, – вмешался Эрен. – Мы все хотим знать, что с Микасой Аккерман. Уверенный взгляд и твердый голос младшего брата заставил Зика немного смягчиться. – Жить будет. Но восстанавливаться ей придется долго. Сейчас она без сознания. – А когда она придет в себя? – спросил Марко. – Сказать трудно, – ответил Зик. – У нас уже завтра сбор на практику, – пояснил Эрен. В это время мимо проходил ординатор Зика – Кольт, которого узнали Бертольд и Марсель. Он подошёл к кадетам. – Вы могли бы ей написать письма, она прочтет их как придет в себя. И ей будет приятно знать, что вы о ней беспокоитесь, – предложил Кольт. Зик только окинул ординатора сверкающим взглядом, кивнул Эрену, что, дескать, можно и удалился. – Буду держать вас в курсе её состояния, – заверил Кольт. – Если она очнется до вашего отъезда, я немедленно сообщу вам. – Спасибо большое! – вскричала Саша. Почти все кинулись с жаром благодарить Кольта и обнимать его. Жан слабо усмехнулся. Потом спросил: – Что ж, а где у вас тут ручка и бумага?***
Перед практикой всех ждало важное объявление от Киса Шадиса. Начал он с того, что состав группы будет оформляться не самими кадетами, а непосредственно куратором отряда. Командир сможет выбрать себе только помощника. Марко и Жан устало переглянулись. – Зря старались, – пробурчал Райнер, сидящий позади обоих. – …и последнее, так как кадет Аккерман выбыла, её место командира займет Жан Кирштейн, следующий по списку. Выбирайте себе помощника, сообщайте имя и получайте в распоряжение команду. Утром будут вывешены списки распределения, а также места. Почти всем придется путешествовать на поезде, как я и сказал ранее, так что запасайтесь терпением. У меня всё. Вопросы? Жан был повержен в шок. Ему отдали место Микасы. Место командира. И он даже не знал, что с этим местом делать. Он молчал всю дорогу до общаги, отвечая Марко однозначными ответами и кивая невпопад. – Ты переживаешь? – спросил он, останавливаясь и смотря в упор. – Да, – ответил Жан, снимая куртку. – У тебя есть все необходимые для лидера качества. А ещё ты был шестым. Ты достоин этого места как никто другой, Жан. И я верю, у тебя всё получится, – Марко положил руку ему на щеку. Улыбнулся. Поцеловал. – Спасибо, – выдохнул он. – Я не опровергну твои слова. Они спали вместе. В обнимку, прижимаясь друг к другу. Близости не было. Оба обошлись взаимными ласками и поцелуями. Никто из них не хотел торопиться. – После практики мы обязательно сделаем это, – прошептал Жан. – Я буду ждать, – отозвался Марко. И оба провалились в сон.***
– Как думаешь, кого выбрать мне в качестве своего помощника? – спросил Жан, заправляя кровать. Марко, после душа, сидел на стуле и делал пометки в дневнике. – Я думаю, может Конни? Он хоть и кажется тебе легкомысленным, но в ответственный момент не подведет. Солнце светило в окно, его лучи падали на лицо Марко, делая его веснушки еще ярче. Жан подошел к нему, поцеловал. – Спасибо тебе, – прошептал он. В тот день Кис Шадис был в хорошем расположении духа. Завтра начиналась его любимая практика, вернее отбытие, но всё же начало того, чем он чуть ли не жил. Жан подошел к нему и сообщил имя Конни Спрингера на роль своего помощника. Кис Шадис удивлённо вскинул брови, потом поднял на него полный изумления взгляд. – Ладно, так и запишем. Что-то еще? – хрипло отозвался он. – Нет, сэр. – Значит свободен, списки будут вечером, там же и расписание поездов. Предупреди там всех, чтобы потом не было излишней возни и глупых вопросов. – Есть, сэр.***
Утро выдалось прохладным. Поезд, словно живой, дышал, издавая шипящие звуки. – Жан, ну-у-у, спасибо за доверие, – промямлил вечером перед практикой Конни, потирая затылок и натягивая улыбку. – А почему я и…? – Расслабься, всё в порядке. Я прислушался к совету друга, – последнее слово Жан произнес, думая о Марко. Теперь же, стоя на платформе, Жан вспомнил как целовал Марко до красноты губ, говоря ему как сильно будет скучать. Его друг сидел уже в вагоне, помахивая ему рукой, и улыбаясь, так искренно, так нежно… – Жан! – крикнул Конни. – Наш поезд, пошли. Жан последний раз взглянул на Марко, махнул ему рукой и побежал к своей команде.