***
Кто-то осторожно похлопал его по плечу. Антон открыл глаза. Утро. Занавески на больничных карнизах висели, но, судя по всему, были здесь ненужным атрибутом – их никогда не задёргивали, и потому свет снова неприятно бил в красноватые глаза больного. Рядом стоял его лечащий врач. На этот раз почему-то с маской, натянутой до самых глаз. Позади – как и день назад, две медсестры. – Что? – сонно выговорил Антон. – Уже придумали уловку, как обмануть меня на этот раз? Под маской послышался вздох. – Нет, – спокойно отвечал тот. – Пришёл выяснить, почему вы ничего не ели вчера. Бойкот решили объявить? – Не было аппетита... – лениво оправдался Антон. – Думаете, у меня помимо вас пациентов нет? – уже не так спокойно выдал врач. Антон напрягся. Он посмотрел на стоящего рядом. – Так не приходили бы, – фыркнул в ответ. – Никто вас не просил. – Знаете, зачем я разбудил вас? – серьёзно прервал врач. – Собираюсь сделать вам укол. Антон нервно хохотнул: – А почему не сделали, пока я спал? Такой прекрасный шанс был. Арсений хотел честно ответить, что это было бы подло с его стороны, но сдержался. Не хватало ещё оправдываться. Он приподнял край одеяла и несильно обхватил пальцами запястье пациента. Тот переполошился, как подвешенная за хвост, ещё живая мышь. Он попытался выдернуть одну руку, уперевшись второй в плечо врача. Испуганно и злобно Антон сжал челюсть так, что Арсений отчётливо услышал скрежет чужих зубов. Какое-то время оба смотрели друг другу в глаза. Врач не отпускал запястье пациента, а тот хоть и слабо, но упирался рукой в чужое плечо. Смотря на безмолвную борьбу врача и пациента, стоящие позади медработницы нервно переглянулись. На этот раз Антон не мог разгадать настрой врача – чужое лицо было скрыто под маской. Правда, голубые глаза с потрохами выдали весь спектр этих эмоций. Абсолютно спокойные пару минут назад, теперь они вдруг раздражённо прищурились, а брови сдвинулись к переносице. Любому терпению есть предел. Арсений резко выпустил чужую руку из пальцев и встал. Не сказав ни слова, он быстро вышел из палаты. Опешившие медсёстры переглянулись и торопливо последовали за коллегой, оставив Антона одного. – Арсений Сергеевич, – осторожно пролепетала одна из медработниц, как только девушки догнали быстро шагающего по коридору врача. – Может быть и правда... Сделать укол, пока он спит? Тот угрюмо молчал, сдвинув брови. Он о чём-то всерьёз размышлял, и девушки тревожно переглянулись. Вторая опасливо заговорила: – Такими темпами с ним точно что-нибудь слу... – Посмотрим, – наконец выдал Арсений и зашёл в свой кабинет, оставив девушек за дверью.***
Антон пытался есть. Он хорошо помнил упрёк своего лечащего врача. Да, впрочем, и сам понимал, что без еды организм его слабеет. Его хватило на полтарелки каши. Остановился он тогда, когда почувствовал, будто сейчас еда пойдёт обратно. Зажав рот рукой, он лёг и прикрыл глаза, попытавшись уснуть. Сон был его единственной надеждой здесь. Ему хотелось любыми способами сбежать от болезненной слабости и паршивых ощущений во всём теле. И именно сон стал его спасителем. Он запил водой оставленные медсестрой таблетки, о которых чуть было не забыл, и отключился. Время от времени он просыпался на несколько минут. Растерянно и сонно оглядывал пустую палату. Тарелка супа на обед осталась нетронутой – к этому времени Антон не мог выпутаться из лап постоянной сонливости. И через какое-то время он уже с трудом различал грань между сном и явью. С каждым часом. С каждой минутой. И даже секундой. А потом и вовсе перестал понимать, где заканчивается реальность, а где начинается бредовая пляска нелогичных и странных мыслей, событий и слов. Когда и ужин остался нетронутым, медработница, что оставляла еду у кровати больного, тревожно поспешила к Арсению Сергеевичу.***
Палач похлопал Антона по руке. Напуганный до ужаса парень посмотрел вниз и увидел громоздкий топор, рукоять которого сжимал темнокожий, полный мужчина со шрамом на правом глазу. Антон замычал, но во рту у него была какая-то омерзительная тряпка. Может ли он хотя бы узнать причину казни перед собственной смертью? Палач снова почти невесомо коснулся его руки пару раз. Как странно. Такой мощный мужик, а хлопает по руке так мягко и… Будто сочувствует. Как если бы пытался успокоить его перед смертью. На кой чёрт?.. Приоткрыв глаза, Антон увидел собственную руку, по которой мягко похлопывала чья-то ладонь. Не такая мощная, как была у темнокожего палача, а пальцы вовсе не пухлые и не грязные. Скорее, совсем наоборот: идеально чистые, обтянутые бледной медицинской перчаткой. Антон с усилием поднимает взгляд вверх, но глаза как будто совсем не хотят работать, пытаясь то разъехаться в разные стороны, то вновь закрыться. Белый халат. Синяя рубашка. Маска, спущенная на подбородок. Тревожно сдвинутые брови. Губы, вытянутые в напряжённую линию. И снова они… Голубые глаза. – Антон, вы меня слышите? Реакции не последовало, и Арсений сжал чужую руку крепче. – Антон. Послышалось запоздалое «ага», и больной шумно выдохнул так, будто забывал, как это вообще делать – дышать. Тишину нарушило шуршание, похожее на распаковку целлофана со шприцом. Это слабо, но всё-таки отрезвило Антона: он с трудом снова разлепил глаза и взглянул на руки врача. Тот распаковывал вовсе не шприц, а что-то другое. – Не смотрите, – сказал врач. – Будем ставить капельницу. Антон зажмурился, дёрнув от испуга рукой. Сил сопротивляться почти не осталось. Не успел он в полную меру, до усрачки напугаться, как запахло спиртом, и в районе локтя что-то кольнуло. Он вздрогнул, скрипнув зубами. В следующие пару секунд на кожу осторожно наклеили широкий квадратный пластырь. Продолжая напряжённо лежать с закрытыми глазами и пыхтеть, Антон какое-то время чувствовал отвратительное ощущение иглы в своей руке. Но вскоре его отвлёк странный звук, похожий на то, как снимают с маркера колпачок. Его руку снова обхватили, но Антон не решался открыть глаза. Наконец, любопытство взяло верх – в воздухе запахло свежим спиртовым маркером. Запах почему-то напомнил далёкое и беззаботное детство. То, что он увидел, показалось ему очередной бредовой ситуацией из сна. Правда ли он не спал сейчас? Кто даст ему правильный ответ? Склонившись над чужой рукой, врач, державший в пальцах фломастер, что-то рисовал на белом квадратном пластыре. Этот человек будто снова забыл о том, что он врач... А может, за этими действиями крылось что-то действительно необходимое пациенту с такой фобией? Пластырь располагался на руке так, что полностью скрывал от глаз Антона устрашающее для него устройство капельницы, включая иглу, воткнутую в его вену. Неужели в каждом действии врача и правда был определённый смысл? – Что... – растерянно пробормотал Антон. Арсений нарисовал на пластыре что-то вроде глаз, носа и улыбки, но получалось у него криво, потому что чужая рука мелко подрагивала. Послышался слабый смешок с нервным надрывом. – Хреновый из вас художник, – выдавил Антон, наблюдая за процессом. – Может быть. Он закрыл маркер колпачком и вложил его в слабую руку больного, сказав: – Дорисуйте, когда вам станет легче. А сейчас спите. Врач встал и покинул палату. Антон какое-то время сжимал маркер в руке, снова проваливаясь в сон. Он дал себе обещание: как только проснётся, сделает так, как сказал врач. В этой весёлой мордашке, нарисованной на пластыре, нужно было кое-что исправить. Сделать что-то вредное и по-детски пакостливое. Вроде того, когда человеку подрисовывают усы на какой-нибудь фотографии. И что эти пакостники хотят сказать такими шалостями? Наверное, что-то вроде:«Не верьте ему. Думаете, он крутой? Да нихрена подобного. Он тот ещё хитрый ублюдок»