...это ты

У всех моих песен одно начало. В далёком девяносто восьмом бабушка заговорщически улыбалась маленькому Юнги и доставала с полки Маленького Принца, Алису в стране чудес и множество других чудесных историй. Нет, она любила называть их Приключения. Она задорно смеялась и предлагала ему отправиться на поиски пиратских сокровищ в понедельник и на рыцарский турнир во вторник. Юнги завороженно вдыхал солёный воздух и с восторгом впитывал каждый миг их путешествий. Юнги помнил каждую деталь и не понимал, отчего взрослые, посмеиваясь, зовут его маленьким фантазером. Их Приключения были столь же реальны, как кот их соседки, госпожи До. Время проходило, и Юнги повзрослел достаточно, чтобы молчать о своих Приключениях. О том, насколько они реальны. Бабушка говорила, это магия, дар свыше, способность, доставшаяся от далёких предков. Возможно, ради какой-то великой и возвышенной цели. А возможно обычный подарок сумасбродного бога из старинных легенд. Сам Юнги, как и бабушка, использовал его для Приключений. Его книжная полка постепенно разрасталась до шкафа, до двух и до трёх. В визитнице появлялись карты постоянного покупателя всех букинистических магазинов и лавок города. А друзья традиционно дарили книги и подарочные сертификаты на книги. Жизнь Юнги проходила так год за годом, пока однажды… ему не подарили «Свет». Эта книга не была невероятно популярным бестселлером. Нет, но она была хорошо написана и завораживала своей историей. Это была книга об обычном охраннике и его любви к музыке, о человеке, которому суждено было прорываться через тернии к свету звезд и софитов. И Юнги — тогда еще студент экономического, исписавший несколько тетрадей песнями, — не мог пройти мимо. Он читал книгу и видел, узнавал в главном герое себя. И как обычно после таких книг, он захотел познакомиться с главным героем и поблагодарить. Только… Слова, все слова мира пропали, оставив лишь звуки, когда Юнги встретился с ним взглядом. Ты знаешь, от тебя исходит свет. Каждый раз, погружаясь в книгу, он искал Бан Чана. Он был охранником, работающим рядом с ним, был другом и даже соседом. Юнги раз за разом сближался с ним, жадно вбирая в себя каждую деталь, каждый момент его жизни. Каждое путешествие он все больше влюблялся в Бан Чана. И впервые за все его приключения Юнги чувствовал себя чужаком. История менялась только для него. Он знал теперь, как чувствуют себя родственники людей с амнезией. Бан Чан был тем же, просто в его жизни еще не было Юнги. Боли было так много, что становилось трудно дышать. Конечно друзья заметили, трудно не заметить зависание друга и взгляд в никуда. Нельзя не заметить болезненную улыбку и душераздирающие тексты. — Хей, если хочешь, можешь рассказать мне все. — Хён, все нормально? — Обнимашки для Юнги-хёна! Юнги вздыхал, смеялся и рассказывал внезапно. О бабушкином доме, приключениях и Бан Чане. — Хён, тебе больно, тебе надо отпустить его. — Я знаю, но… — Хен, получается, ты ни разу ему не признавался. Ни разу не сказал, что любишь его. Юнги слушал, выкуривал пятую сигарету и выдыхал пропитанный горечью дым. Он решил, что следующее путешествие… …будет последним. Он не пытался приблизиться к Бан Чану. Он стал артистом выдуманного агентства и усердно работал для одного-единственного выступления. Одного-единственного выступления, где будет Бан Чан. Он писал аранжировку к песне, давно написанной в его сердце. Спорил с продюсером и менеджерами. Умирал от усталости и продолжал. В день концерта он рассказывал со сцены о своих чувствах. Ты знаешь, от тебя исходит свет. Ярче солнца и намного теплее. Каждая встреча делает мне больней, Каждая встреча и каждый привет. Он не знал, что было дальше. Он ушёл со сцены проигравшим. Бабушка говорила, чем больше времени вместе, тем больнее терять и гладила потрепанный томик её любимого Приключения. Юнги убрал «Свет» на дальнюю полку и, улыбаясь, бросил университет. Предпоследний курс, призрачные надежды и недовольство родителей — неважно, пока он помнит свет софитов и глаза Бан Чана. У все моих песен одно начало и это ты.