Снаружи умиротворённо непристойничал ветер под сопровождением мутного неба, пепельные облака двигались в такт с ушибленным, будто подражая ему, они плыли тяжело и хромая, ртутное дерево с неаккуратными ветками, листья которого парили и ложились на водную гладь разбитого каменного фонтана, страшно шевелилось. Блеклое свечение столбчатых фонарей во тьме перекрыл яркий свет установленного светильника над верхним брусом грязно-голубой двери, ведущей к профессиональному блоку здания. Парков с трудом забрался по лестнице, придерживаясь ржавых перил, толкнул металлическую плиту и вторгнулся в помещение, где затяжной унылый скрип ударился о потресканный потолок. Знакомые до слёз разрушенные коридоры, заставленные хламом, а также перекрытые решётками лестничные пролёты, связывающие этажи больницы, наводили на мужчину дикую тоску. Он свернул в левую сторону, где слабо над дверным проёмом горела и привлекала к себе особое внимание надпись «Выход».
Дмитрий подобрался ближе и, изучив настенную карту экстренной эвакуации, где жёлтой звездой было выделено его местонахождение, сообразил, что надо бы найти чёртов ключ, который выведет в мужское отделение.
Программист прежде, чем беспокоить тёмные части профессионального блока, забрёл в неряшливую каморку, где подобрал единственную сокровенную аккумуляторную батарею для почти разряженной камеры. Он набрался моральных сил, перевёл дыхание и полный решимости вернулся в нелюбимый коридор, в мраке которого отворил двери в разваленную громадную столовую. Краны, втиснутые в стены, уложенных плиткой, гадко протекали, капли воды противно ударялись о раковины из стали, напрягая пульсирующие виски, на худых столах находились вёдра с краской, картонные коробки, на стеллажах покоились банки с консервами. Одинокий холодильник и электрические плиты заросли слоем пыли, отключенная морозильная камера срамно распространяла убийственный запах гнилой сырости. Дмитрия жестко воротило. Мужчина, поправив раму очков, увидел вентиляционный проход, куда смело вскарабкался и пополз по направлению. Правда, столкнувшись с кем-то вдавленным в решетку вентиляции трупом, он не на шутку переполошился.
Выбравшись, Парков признал спортзал с высокими потолками, под которыми были подвешены мёртвые тела десятков изуродованных вышивкой пациентов. Тугие верёвки, составляющие висячую систему, крепко держались на шкивах. На грязной дощатой поверхности пола стыли лужи свежей крови, органы грудной и брюшной полости, цельные куски человеческих конечностей небрежно валялись и протухали. Шведские стены и турники с баскетбольными кольцами хранили тишину, старея в тусклом свечении от перекрытых тряпьём окон. Дмитрий побрёл в следующую локацию, придерживая хромающую ногу и осматривая помещение сверху донизу для того, чтобы в случаи встречи с ненавистным женихом побыстрее исчезнуть из его покалеченного поля зрения. Стоило программисту переступить порог, как из сумрака, пронизанного синими лучами гуляющей луны, раздался родной голос, который воем отозвался в заведённом сердце Паркова. «Когда я был ещё мальчишкой, мама часто говорила: "Женись, сынок, и увидишь, каким счастливым ты быть можешь". Везде искал я, но никак не попадалась та, которую себе представил я. Придётся искать ещё, пока не встречу я её», – повествовалась история больного отрочества Сергея, пока мужчина крался по уборной, а по дрожащему телу неслись табуны мурашек. Он беззвучно приоткрыл убогую дверь, осторожно выглянул, наводя камерой ночного видения на узкие стены и старые живописные картины, вновь прислушался и, подобно канализационной крысе, пополз осматриваться. Его карие глаза заострились на резком свете прожектора, который указывал на свадебную аллею, где двое супругов обещают друг другу вопреки смерти оставаться рядом.
Парков нерешительно шагнул в тесный коридор, однако, схватившись за спинку стула, стоящего среди рядов, испугался собственной тени, которая пробежала по картонным стенам и громоздким чёрным окнам. Мужчина прошипел, когда приблизился к человеческому мужскому накаченному чучелу в белоснежном классическом прямом платье, которое крепко-накрепко фиксировали свисающие петли. Снежная ткань и искрящиеся стразы впитали в себя бардовые реки крови, лицо «невесты» скрывала вуаль, правда, присмотревшись, Дмитрий скривил физиономию. Жених не пожалел сил, чтобы избавить будущую жену от дефектов кожи, поэтому содрал наружный покров тела, как охотники снимают пушистую шкуру с животины. Манекен держал в слабо разжатой ладони золотой ключ, который программист аккуратно позаимствовал, оглядываясь назад, чтобы при первых тяжёлых шагах или массивном силуэте рвануть в свободный соседний отдел, заставленный полудряхлой мебелью. От нахлынувших порывов паранойи и звенящей тишины, Парков выронил ключ на пыльную дорожку. Он звонко ударился об доски, и бедный мужчина потерял ритм дыхания. Дмитрий импульсивно потянулся за вырезной деталью из металла, а когда обратил свой влажный взгляд на обои, цвета чёрного моря, то, не переваривая секунд, помчался в открытую комнату.
–Грязные шлюхи. Ты такая же, как и все остальные, – небрежно высказался Глувиенко на высших тонах, последовав за «невестой» и сверкнув острием ножа. – Ты не достойна моих детей.
Парков мгновенно успел протиснуться сквозь мелкое расстояние между дверной плитой и поваленным деревянным шкафом. Мужчина впивался клыками в губы, чтобы не потерять остатки сознания, пока, срываясь и нервничая, толкал ящик с жестянками в сторону, чтобы разблокировать выход. Взбешённый Сергей моментально покинул свадебную церемонию, по предположениям Дмитрия, он должен встретить его по ту сторону, обежав кольцо и преградив главный коридор, ведущий к спортзалу. Программист воспользовался камерой, когда выбрался, и, резко проникнув в ближайшее помещение, через экран устройства увидел, как Сергей ловко перепрыгнул через препятствие и последовал за ним. В комнате облитые тучами пыли и луной были хаотично разбросаны предметы мебели: стулья, книжные витрины. Мужчина спрятался под сосновый стол, где сжал мокрыми ладонями нос и рот, чтобы бешенное дыхание не выдало его присутствия. Глувиенко неторопливо передвигался, словно хищный зверь, который, чувствуя наживу, готов стремглав вонзит в неё когти, останавливался и прислушивался, ласково нашёптывая: «Дорогая, я знаю, что ты здесь. Я ощущаю твоё сердцебиение. Наши сердца бьются в унисон. Не бойся меня». С густых ресниц Дмитрия покатились капли соли, когда кожаные грубые берцы супруга оказались примерно в одном метре от убежища, мужчина вцепился подушечками пальцев в сырое лицо и плечи, сильнее поджал колени к груди и читал молитву. Сергей провёл рукой по внутренней поверхности стола, всадил холодное оружие в щель и не спеша присел на корточки.
–Дорогая, я нашёл тебя, – сладостно прорычал Глувиенко, зарыв большую ладонь в волосы Дмитрия и поволочив его наружу за сжатые пряди.
Парков царапал предплечье жениха короткими ногтями, скрипел зубами и вырывался, как пойманный за уши заяц. Сергей жестко оттянул затылок программиста к лопаткам и в тёплом ночном свете уставился на черты лица мужчины, смазывая второй рукой слёзы и целуя ушибленные участки.
–Отпусти, – сквозь настойчивые, однако бархатные поцелуи выдавил программист, оскалив клыки. Его очки неровно держались на переносице.
–Дорогая, отныне я тебя никогда не отпущу, – пролепетал жених, обхватив тонкую шею Дмитрия и вдавив мужчину спиной в поверхность твёрдого стола.
Перепуганный программист чувствовал, как Глувиенко всё сильнее и сильнее передавливал дыхательные пути, как организм истощался, а клетки голодали без кислорода – в глазах мутнело, ротовая полость бесконтрольно хватала необходимый воздух, однако с отчёта первой минуты он потерял сознание.
Дмитрий тягостно распахнул сухие очи от того, что по ступням, как ни странно, пробежал и залез под кожу холод, расплывчатые детали собрали пазл свадебной аллеи. Уголки обезвоженных губ перетягивал платок, оголённые запястья рук безутешно стонали от прочности верёвок и узлов, обнажённые ноги и паховая область прятались под лебединым муслином до разбитых щиколоток, корсет, расписанный заурядными кружевами и морским жемчугом, сдавливал грудную клетку, а талию перетягивал пояс со смущённым широким бантом, шёлковая, но плотная вуаль закрывала добрую часть видимого помещения. Программист свёл колени, двинул головой и сожмурил кофейные глаза, так как чужая ладонь проникла под юбку платья, ощупывая и щекоча бёдра.
–Дорогая, – сладко обратился Сергей к Дмитрию, – это платье идеально подходит к твоей фигуре. Оно выражает всю ту нежность и пылкость, что были даны тебе природой. Потерпи ещё немного, милая, уже скоро ты официально станешь моей женой. Церемония бракосочетания начнётся с минуты на минуту.
Глувиенко поднял мужчину за плечи и довёл до импровизационного алтаря, где аналой заменила покрытая выжженной жёлтой простыней небольшая тумба, богослужителя, который должен был произнести молитву – старомодный граммофон, а на местах, предназначенных для гостей и семьи будущих супругов, мёртво ошивались сломанные манекены. Закрутилась граммофонная пластинка, из тонармы полилась запись священника, глаголившего речь во время бракосочетания и клятвы. Жених взвеял женский головной убор, разрезал ножом платок, освободив рот «невесты», мило улыбнулся, пока утопали в потолке глухие слова:
«Берёшь ли ты в жёны эту женщину?»
–Да, – любвеобильно ответил он, приобняв талию Дмитрия и всадив острие холодного оружия мужчине в бедро хромающей ноги, отчего Парков слабо вскрикнул и упёрся лбом в ключицу «мужа», рвано вдыхая его аромат и выдавливая очередную порцию слёз.
Сергей вдавил в рану пальцы и оставил на грубых подушечках красную густую жидкость, которой увлажнил и окрасил губу программиста, размазав кровь по изящным дугам.
«Берёшь ли ты в мужья этого мужчину?»
– вопрошал граммофон, а Глувиенко, зацепившись за подбородок, ждал безусловного согласия.
–Да, – ненавистно процедил мужчина сквозь зубы. – Дорогой, прошу тебя, развяжи мне руки. Я хочу дотронуться до тебя, - жалобно и лживо проскулил он. Глувиенко кивнул головой и стянул узлы с кистей, на которых образовались фиолетовые, как галактика, пролежни и гематомы.
Раздался звон колоколов, жених нежно коснулся губ «невесты», крепко прижимая Паркова к своему горячему телу, а тот, в вою очередь, наигранно обвёл шею супруга. Он повлёк его в первый новобрачный танец, где закружил Дмитрия в медленном вальсе, правда, раненный мужчина на каждом повороте падал и ступал на носочек с адской болью, как подбитый колёсами машины пёс.
–Ты так счастлива, дорогая, что не можешь стоять на ногах, – счастливо смеялся Сергей, прогнув краснющего программиста в области лопаток и поддерживая его поясницу.
Откинувшись, Дмитрий краем глаза приметил на тумбе дамасский нож с рукоятью из чёрного клёна, он рефлекторно схватил его и с широкого размаха вонзил Глувиенко, как ему показалось, в сонную артерию. Жених выронил Паркова на дощатые доски, взвыл и зашипел, накрыв рукоять ладонью. Когда программист оказался на дорожке, то без сожаления нанёс удар Сергею ступнёй здоровой ноги в область паха, вследствие чего супруг скрутился, как пружина. Мужчина вылетел из-под жениха, схватился за первый попавшийся стул и со всей дури переехал им по спине «любимого». Сергей с грохотом свалился, как камень с обрыва. Игла соскользнула с пластинки – белый шум и шорохи заполнил свадебную аллею.
Программист с быстро бьющимся кровяным мотором в рёбрах, оторвал кусок свадебного наряда и перевязал открытую рану, в конце свадебного зала он отыскал разряженную камеру и каким-то образом уцелевшие очки, рядом была искусно сложена тюремная форма, в кармане которой, слава Богу, лежал ключ. Дмитрий достал его и без колебаний поспешил в спортзал, где миновал свисающих кастрированных мужчин и страшные мысли о смерти. Уже не ощущая привычной ноющей мигрени в бедре, он ловко прополз через воздуховод, предчувствуя, что скоро свежий утренний ветер заполнит его лёгкие, лучи солнца обогреют бледную потёртую кожу в ссадинах и ушибах. Шлёпая босыми ступнями по кафельному полу, обходя и переползая технику в столовой, которая цеплялась за материал свадебного одеяния, он вернулся в стены профессионального блока, где провернул замочную скважину решетчатой двери. Однако Парков не сумел попасть в мужское отделение, как бы сильного того не желал и не лелеял, ведь восставший жених бессердечно развернул его и адресовал мощный сногсшибательный удар костяшками кулака по правовой стороне лика. Шокированный Дмитрий ударился коленями о керамику, кровь водопадом слетела с пробитого участка. Мужчина тут же попытался встать и податься вперёд, правда, разъярённый Глувиенко не позволил. В порывах злости Сергей поймал Дмитрия за грудки и, обсыпая милого свирепыми размашистыми избиениями, от которых всё тело трещало по швам и рушилось, бросил программиста в зону спортзала.
–Я хотел быть хорошим мужем, я хотел всего лишь счастливую семью, но ты не горела желание стать моей женой или создать со мной семейный очаг. Ты, чёртова шлюха, клялась мне в верности, но что я получил? Удар ножом, удар по сердцу, – жаловался жених, закрепляя дополнительную петлю в руках, – Ещё одна. Я стараюсь, стараюсь. А вы все предаёте меня. Собственноручно сшитые платья из дорогих тканей, роскошная свадебная церемония, далёкие гости, в конце концов, обручальные кольца – всё это, ты послала к чёрту на кулички. Будешь висеть, как и остальные, – заключил вердикт Глевиенко, накинув верёвочную петлю на шею Паркова и подвесив его к потолку.
Однако из-за веса всех крупных жертв психически нездорового пациента и Дмитрия, который извивался, как волчок, система металлических прутьев на потолке начала проламываться. –Не двигайся. Чёрт подери, что ты дела… Чёрт! Дорогая, тебе нужно вести себя хорошо, ах! Нет, нет, нет, – обеспокоенно маячил жених, который еле-еле держался на месте.
Парков, осознавая, что потолок на грани обвала, намеренно зашевелился сильнее, раскачиваясь и вывёртываясь. Буквально через несколько секунд из-за перевеса Сергей потерял равновесие и поднялся вверх, где его рёбра насквозь пронзил металлический стержень, вышедший из разрушенного потолка. Он встретился стеклянным взором с взволнованным Дмитрием, теряющего здравое восприятие, которого бережно обхватил за холодную ладонь, пелена воды заполняла кровавые глаза Глувиенко.
«Мы могли бы быть красивыми», – вылетела терзающая до глубины души апатичная фраза с уст мужчины, однако, когда программист окончательно свалился, то тело жениха бесщадно разорвала арматура, а петли перетянули конечности. Кровавые ручейки, бегущие по балке и капающие на серебряное кольцо, одетое женихом перед бракосочетанием на безымянный палец «невесты» в обмороке, растекались и подали в щели, тепло пробудило Дмитрия.
–Пошёл ты.., – прорычал программист, правда, голос дрожал и выдавал ноты душераздирающего сострадания. Мужчина томно стянул облегающее платье с талии, которое аккуратно подложил к лужам крови портного, – к Божьим вратам. Да будет прощена твоя душа, – молвил герой, сжимая гравированное кольцо с надписью:
«Я всегда рядом».
Дмитрий простился с женихом, облачился в старую форму и поспешил в мужское отделение.
