***
Стоило только безумно яркой звезде вознестись над планетой, как тут же объявилось начало забронированной встречи. Однако это не значило, что на место встречи, а именно на ничем не примечательную скамейку возле остановки, пришли все: Сэнди не явился, хоть и стрелки на часах уже настойчиво стучали, говоря, что опоздание давно зафиксировано. Это сбило воодушевление Леона, но, к счастью, не полностью и не навсегда. Как только фиалковые глаза по-дружески блеснули средь толпы, парень приободрился и, торопливо пойдя навстречу, забормотал: — Ты всё-таки решил прийти! Я уж думал, дела более важные нашлись. Несмотря на явное смущение на лице, тон Сэнди был спокойным: — Для тебя у меня всегда найдётся время. И извини, я проспал. — Неважно, меня уже устраивает то, что ты хотя бы поспал с пользой. Как голова? — Не очень болит, — тот лениво потёр глаза. — Давай пройдёмся, а то я так засну, стоя на месте. Обычно идея прогуляться стояла за Хамелеоном, но из уст Песчаного это звучало гораздо краше и даже вдохновляюще! Отказать было не в силах, да и бессмысленно упускать такой шанс. Лео, торопливо взяв за запястье приятеля, повёл его вдоль дороги, взглядом как бы показывая местные и уже давно знакомые просторы. Их сопровождала тишина, но та не сияла одиночеством, неловкостью, а уж тем более напряжением. Она была больше успокаивающей, настраивающей на светлое будущее. Хамелеон был оптимистичен и не замечал ничего плохого вокруг, а Сэнди, в свою очередь, лишь изредка отводил от другого взгляд, позволяя себе почти всю дорогу любоваться своеобразным костюмом и лицом, выглядывающим из капюшона. Тот, видя этот небольшой нос, румяные щёки и чуть пухлые губы, только больше убеждался в своей дикой, почти хищной тяге к нему. Чувства захватывали, сбивали с толку и погружали в мир, где можно говорить о всём, что на ум придёт… Песчаный легонько приоткрыл рот, намереваясь вновь заговорить по-итальянски, но его что-то удерживало, причём с такой силой, что пришлось даже остановиться. — Почему ты молчишь? — не сдержавшись, спросил тот. — Да просто молчу. Не знаю, о чём говорить, вот и всё, — Лео резко развернулся к Песку. — Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? Песчаный сильно смутился и, к его великому сожалению, слишком поздно скрыл свои эмоции. Неяркий румянец отражался на его лице; яркие лучи солнца делали это только краше и яснее. Глаза покрылись блеском, а наступивший стыд заставил того потерять способность спокойно дышать, окружив их двоих чередой тревожных вздохов. Парень, попутно стараясь избавиться от оплошности, промолвил первую пришедшую в голову ложь: — Да, немного голова кружится. — Так и знал! — сердито проговорил Лео, быстро ухватившись за Песчаного, чтобы тот не упал. — С самого начала подозревал, что твои вялость и головная боль из-за таблеток твоих дурацких. — Откуда ты знаешь? Может, это из-за погоды. В ответ ему прилетел угрюмый взгляд, который вскоре сменился на сочувствующий. — Ладно, давай я тебя доведу до дома, и мы закончим с прогулкой. Как-нибудь в следующий раз встретимся. — Нет, погоди, — Песчаный вновь остановился, — мы же даже толком не поговорили… Давай продолжим? Я потерплю. — Не говори такое. Твоё здоровье сейчас гораздо важнее. Лучше дома побудь и поспи, если хочешь, — заметив опечаленный вид приятеля, он поспешно добавил: — Мы можем вечером встретиться. После услышанных слов Сэнди только больше поник. Он одними губами произнёс: — Я выбраться вечером не смогу. Родители приезжают. Его тон, подобный смертному приговору, только больше подкармливал безысходную и мрачную атмосферу. Хамелеон, не найдя другого способа выпустить негатив, отвернулся, а после чего тихо ругнулся. — Ладно, давай так: я тебе позвоню, когда что-то придумаю. Хорошо? — Как скажешь, — Песок кратко кивнул, затем с наивной надеждой спросил: — А сейчас что? — Сейчас я тебя отведу домой. И Леон, бережно придерживая парня, уверенно повёл его вперёд, не обращая внимания на весь мир, чьи краски уже не привлекали, а только отталкивали от себя. Шустрые мысли в голове не давали покоя. Те перекрывали зрение, осмысленность, осознание, делая бесцельно идущую парочку обычным механизмом, выполняющую свою привычную работу. Казалось, глубоко погружённого в раздумья и сомнения Хамелеона будет очень трудно вернуть в реальность, но до его ушей случайно долетели пару итальянских строк, которые тихо прошептал расслабленный Сэнди: — Так приятно знать, что ты сейчас рядом со мной, просто нежно прикасаешься ко мне… Как же не хочется избавляться от этого чувства. Изумление заставило Лео прекратить так настойчиво вести в неизвестность парня. Он остановился и больше машинально, нежели обдуманно взглянул на Песка, чьи глаза вдруг вздрогнули, а из уст вывалилось неспокойное: — Что такое? Что тогда царило в разуме парня, сшивая вместе губы и не давая промолвить пару бессмысленных слов? Он потерял дар речи, потерял умение думать, потерял целую вселенную, знаменитую своей крепкой, миролюбивой и радостной дружбой. Мир словно растворился перед ним, рассеялся, на глазах погиб, забрав за собой ещё и чувства, которые, казалось, должны были вывести Хамелеона из себя после будоражащей речи. Однако по крови не гулял адреналин, не приводил мышцы в состояние напряжения… Оркестр, чья музыка играла внутри растерянного парня, разносил гармонию, спокойствие и ничего, что могло вызвать раздражение или бешенство. Факт пугал, но не провоцировал начать копаться в своих ощущениях, которые щекочут низ живота. Догадки было строить бессмысленно, заблуждаться в истинном смысле тоже… Он… точно влюблён, иначе такого не говорил бы. Леон быстро опомнился и, виновато опустив брови, мягко произнёс: — Не обращай внимания. Почудилось что-то. Реакцией ему последовал лишь слабый кивок, после которого парни мигом пошли дальше, минуя толпы и взгляды, устроенных на них.***
Порой время пролетает незаметно, как птица, чьи крылья даже не успеваешь разглядеть. Для кого-то целый день это очень долгий период, за который можно совершить всё то, что придёт только в голову. Однако тогда, именно в этот день, когда звёзды горели особенно ярко, ситуация оказалась иной, незнакомой для того, чья жизнь летит неторопливо. Хамелеон впервые почувствовал себя пойманным в ловушку мальчиком, которого нарочно гоняли по улицам, заставляя выполнять прихоти беспощадной судьбы. Он метался туда-сюда с целью найти хоть одну дельную мысль. День не подарил никаких плодов, а вот его конец озарил, проявил такой свет, что оставалось просто идти на поводу этих ярких лучей, не думая ни о чём. Озадаченность превратилась в безобидную, но безумно сильную решительность. Парень понимал, что в его поступках, может, нет смысла и им нельзя найти оправдания… Однако ему было всё равно. Вдохновение правило им даже тогда, когда тот очередной раз постучал по чужому окну, создавая заметный шум. Почти мгновенно в отражении стекла показался сонный силуэт, который, предварительно открыв окошко, немного высунулся и тут же обомлел от изумления. — Леон? — спросил рассеянно Сэнди. — Ты что тут делаешь? — На ночёвку пришёл, — без доли смущения ответил Хамелеон, уже хватаясь за подоконник. — Подсобишь? Косой взгляд хозяина комнаты пал на закрытую дверь, но тот, несмотря на то, что в доме стояла мирная тишина, стал торопливо отталкивать Леона от окна. — Тебя же заметят! — зашипел он. — Мама точно услышит, что помимо меня здесь ещё кто-то будет. Так ещё и отец может в любую минуту в комнату зайти! Прости, но тебе не… Лео резко взглянул ему в глаза, обескуражив и прервав. — А сам ты этого хочешь? — Хочу, даже очень, но будет лучше, если я буду один, — каждое сказанное слово было сравнимо с ножами, которые ядовито впивались ему в сердце, принося дикое разочарование. Однако на этот раз грустный взгляд не смог сбить Хамелеона с пути. Он, уверенно сверкнув глазами, сам быстро залез на подоконник и, по-хозяйски усевшись, пролепетал удивительно спокойно: — Ты так говоришь, будто мы с тобой только недавно познакомились. Мы же не глухие, в конце концов, и сможем услышать, если кто-то будет идти. Замаскируюсь, как всегда, и вообще меня никто не увидит. А разговаривать будем шёпотом. Неуверенность всё ещё играла на лице Песчаного, но тот, глубоко вздохнув, пустил гостя в свою комнату, которая, кстати говоря, обволакивала своим уютом и сладким запахом. Атмосфера была такая приятная, уходить отсюда даже под предлогом суровых родителей не хотелось. Будучи вдвоём, им было легче обрести ощущение безопасности, что уже расслабляло и мотивировало приступить к началу неожиданной ночёвки. Мигом запрыгнув на кровать, Хамелеон лениво потянулся, попутно говоря: — Чем порадуешь гостя? — Я даже не знаю, — признался парень, затем начал оправдываться: — Если бы обговорили это, то мог хотя бы что-то приготовить. Можем фильм включить, но тогда никто из нас не услышит, как кто-то идёт. Неудобно, в общем. Хамелеон мгновенно учуял аромат выпечки, шмыгнув пару раз носом. Недоумение сперва захватило Песчаного, но он быстро догадался и, торопливо присев рядом, кратко помотал головой. — Извини, но сейчас будет крайне неудобно идти и доставать из холодильника пирожки. Меня точно спалят, да и если мне разрешат взять, то один кусочек, — оценивающий взгляд прошёлся по Леону. — Думаю, нам этого будет маловато. — Ну тогда можем сразу перейти к главному. Чужая рука медленно, почти аккуратно прошлась по плечу Песчаного, чьи глаза забегали, стоило только прикосновению обжечь его кожу. Фиолетовые пряди волос, упрямо лезшие на ресницы, были поспешно заправлены за ухо, что позволило полностью лицезреть лицо, которое одним своим видом кричало о диком неудобстве и смущении. Щёки загорелись новым огнём, жар медленно стал распространяться по телу, а губы сами приоткрылись, желая сказать пару сокровенных слов… Однако язык словно онемел, не соглашаясь портить тишину и резко образовавшийся комфорт между ними своей нескладной речью. Как только беспокойство и ступор сковали Сэнди настолько, что тот даже не мог отвести взгляд, Хамелеон совсем чуть-чуть приблизился и прошептал так тихо, чтобы только они услышали: — Давай ложиться спать. После этого он полностью отстранился, с малой доли издёвки смотря на шокированного Песка. Его вид действительно забавлял — сдержать усмешки никак не получалось. Будучи в таком состоянии, было сложно что-то произнести, кроме как: — Давай… Сразу бросилось в глаза, что Сэнди даже спокойно улечься и уткнуться щекой в тёплую бархатную подушку было дискомфортно. Его губы невольно задрожали, рука нервно взялась за край пледа и он, торопливо накрываясь вместе с головой, промямлил: — Можешь в шкафу взять спальный мешок. Однако у Хамелеона было своё мнение на этот счёт. Тот бесстыдно уселся рядом, а затем вовсе опустился на мягкий матрас всей поверхностью тела. Из одеяла ожидаемо выглянули два блестящих глаза. Хамелеон, весело хмыкнув, пояснил: — Нет уж, я с тобой тут посплю. Будет, как минимум, странно, что ты решил посреди ночи спальный мешок на пол вытащить. Донеслось удивлённое, слегка разочарованное оханье. — Я не подумал, прости, — Песок некоторое время колебался, но вскоре всё же раскрыл одеяло, приглашая залезть в его объятья. Плед аккуратно расположился на плечах Леона. Пушистая ткань прикрывала их обоих, словно защищая от всех шуток жестокого мира, упрёков и всех чувств на свете, которые тогда могли сбить с правильной дорожки. Мурашки то и дело тревожили Песчаного, а осознание происходящего только больше создавало в нём образ запуганной персоны. Он, вжавшись в одеяло, тихо прошептал: — Сладких снов… После чего тот прикрыл глаза, стараясь всем видом показать, что сонливость беспощадно поглотила его и, кроме этого сильного чувства, он больше ничего не чувствует. Эта жалкая попытка сразу раскрылась, стоило только Хамелеону пройтись рукой по его талии. Бедного Сэнди от изумления аж передёрнуло. — Ч-что ты делаешь? — Пытаюсь заснуть, разве не видишь? — ответил Леон, сияя своим спокойствием и явно фальшивым желанием спать. Тонкие пальцы поднялись чуть выше, забираясь под ткань лёгкой пижамы и достигая грудной клетки. Те стали медленно, почти лаская, проходить по выпуклым местам, заставляя Песчаного сначала удивлённо, а потом нервно вдохнуть. — Вижу… — на одном дыхании сказал парень, неторопливо обвивая пальцами чужое запястье. — Ты шутишь так, да? Он постарался отцепить от себя гладящую его ладонь, но Лео настойчиво придвинулся, заставив исчезнуть расстояние между ними полностью. Теперь пальцы, чьё прикосновение будоражило, проходились по лопаткам, между ними, ниже, выше… От любого движения парень с фиолетовыми волосами дрожал, теряя адекватность. — Ну ты же видишь, что я хочу спать. Разве это похоже на шутку? — прошептал Хамелеон, обжигая своим дыханием чужой нос. — Нет, не похоже… — он мечтательно прикрыл глаза. — Совсем не похоже… Даже странно. Леон до последнего держался, но огонь азарта настолько разгорелся в нём, что тот не выдержал и пролепетал на итальянском: — Что тут странного? Было глупо предполагать, что тогда шок не захватит разум Сэнди. Он буквально безмолвно кричал о горьком осознании того, что сокровенные слова не были для Хамелеона загадкой. Фиалковые глаза вновь зарылись в плед, а алый румянец покрыл даже его уши. — Какой же я дура-ак! — протянул Песок. — Как я мог так оплошаться? Растягивать время, как кусок жвачки, уже не было сил да и терпения. Хамелеон, изволяя голову приятеля из плена одеяла, слегка приподнял его подбородок, тем самым оставляя минимальное расстояние между их губами. Нервное дыхание будоражило и согревало кожу… Несколько мгновений те молча смотрели друг на друга, не понимая, что стоит сделать в такой сокровенный момент. Однако один лёгкий поцелуй сразу всё решил, отбросив все дурные, отталкивающие близость мысли. Стоило только мягкому прикосновению разнести приятный до дрожи жар, Песчаный одновременно обомлел, потерял дар речи, перестал дышать. Время для него вдруг остановилось, но в этой остановке он был не один, а именно с Хамелеоном, чьи губы легко, без доли хищности или упрямства прижимались к нему. Думать становилось с каждой секундой всё сложнее и сложнее. Тот будто медленно выходил из себя, не зная, правда ли то, что происходит сейчас, или это очередной чудный сон? Пусть это даже сон, но почему же нельзя хотя бы здесь, в выдумках мозга, отдаться Леону? Парень оторвался от него, видя перед собой совершенно другого Сэнди. Блеск в глазах, слабая улыбка на лице, яркие, почти алые щёки — всё говорило Хамелеону о том, что Песок полностью расслабился, и что тот может без труда отдаться в его крепкие руки. — Как ты себя чувствуешь? Спать не хочется? — спросил Лео, усмехнувшись. — Я очень хочу спать, — одними губами промолвил Сэнди, приближаясь. — Я так волшебно себя никогда не чувствовал. Слабый толчок, и вот уже Песчаный ощущает на своей спине родной пружинный матрас, а после чего ловит изучающий взгляд сверху, от которого бросает в озноб. Останавливаться не было смысла. Огонь появился, организм уже бурно разносил кровь по всем венкам и артериям, вместе с этим распространяя большие дозы эндорфинов. Тонкие пальцы Хамелеона хватались за чужой пояс, за карманы, за всё, что можно как-то взяться. Он всей своей поспешностью показывал, что возбуждение и желание расцвели в нём настолько ярко, что затмить эти чувства будет уже сложно. А Песок, внутренне ликуя, помогал Леону, извиваясь так, чтобы было удобно стаскивать ненужную одежду. Штаны быстро пали, расположившись рядом с парочкой. Хамелеон вновь отдалился, еле уловимо прошептав: — Ты точно хочешь этого? — Да, хочу, — донеслось в ответ. — Мне так приятно рядом с тобой. Не важно, что ты будешь делать. Просто… поцелуй меня ещё, пожалуйста… — С удовольствием… — Леон мгновенно припал к губам Песчаного. Его руки гуляли по талии, тело ёрзало, язык исследовал чужой рот… Их двоих поглотил экстаз, открывающий такие возможности, которые, будь они немного в другом положении, могли показаться уж слишком пошлыми. Неловкость уже не хватала за горло, заглушая попытки что-то сказать. Теперь Сэнди было дозволено тихо, чуть сдержанно постанывать в поцелуй, когда с него медленно снимали нижнее бельё. Приятный ветерок прошёлся по его обнажённым бёдрам — он поёжился. Нервозность ещё больше напала после того, как Лео, отстранившись, вытянул из кармана толстовки тюбик и выдавил вязкую жидкость себе на пальцы. — Ты так подготовился к этому… — пролепетал Песок, заворожённо наблюдая за действиями Хамелеона. — Ты такой замечательный… — Ну да, я догадывался, что это нам может понадобиться, — с ярким задором в тоне ответил тот, заинтересованно глядя на стекающую с его руки смазку. — Ух ты, какая вязкая. Ладно, раздвинь чуть ноги, пожалуйста. Тот нерешительно повиновался, давая возможность влажным пальцам войти в него, что и, собственно, произошло в следующее мгновение. Спина сама выгнулась, а из уст ожидаемо вылетел приглушённый вскрик. — Тише-тише… Извини, я аккуратно… — зашептал Леон, начиная вдруг погружаться вглубь одеяла. — Что ты хочешь… — спустив руку, собирался спросить Песок. Однако тот не сумел договорить из-за неожиданных ощущений, прошедших по периметру всего тела и вызвав лёгкие мурашки даже на кончиках пальцев. Одеяло скрывало многие будоражащие картины, но, когда интрига раскрылась, даровав прикосновения языка к головке и неторопливые движения пальцев, настырно ищущих ту самую точку, Сэнди уже ни капельки не жалел об этом. Тот еле слышно ругался, в предвкушении откидывая голову и закусывая губу. Чувствительность чётко отражала каждую мелочь: влажные дорожки, остававшиеся на основании члена, набухшие венки, которые поспешно зализывали. Боль была второстепенным персонажем. Та порой выскакивала на сцену, вызывая у единственного слушателя несдержанное шипение, а потом вновь исчезала, довольная собою. Предосторожность парня к тому времени была окончательно убита. Когда головка резко упёрлась в горло, из Леона вылетели протяжные и неожиданно сексуальные постанывания. От такого мгновенно вскружило голову, в животе запорхали стаи неутолимых бабочек, а из уст Песка, чьё сознание уже давно было покрыто серым туманом чувств, вылетело: — Леон, чёрт… Как хорошо… После этого почти сразу язык, губы и длинные пальцы Хамелеона перестали его ласкать, будто наказывая за такую несдержанность. Голова приподнялась, а карие глаза наивно блеснули во мраке одеяла. — Тебе действительно нравится? — Немного… — прервал недолгую тишину парень, вновь смущаясь. Со стороны Леона послышалось насмешливое хмыканье, а затем тот резко встал, сверля своими до жути самоуверенными глазами торс Песчаного. Его рука легонько, будто оценивающе, прошлась по еле ощутимыми кубикам, после чего тот тихо произнёс: — Ты никогда не хотел увидеть меня в такой позе, а? Тот выпрямился, только больше заставляя мозг рассеянного Сэнди заработать и представить в голове, мягко говоря, выводящий из себя образ. — Я не настолько сильно углублялся в эту тему… — пробубнил парень, отводя взгляд. Леон усмехнулся. — Я вижу. Раз уж так, то давай вместе будем изучать эту тему. Одному её изучать, знаешь, как-то скучновато… — парень, расставив по бокам тела свои колени, приподнялся, чуть медля из-за неудобного положения. — На, подготовься. Я пока что собой займусь. Песчаный ловко поймал небольшой тюбик и торопливо оглядел его, до сих пор не веря, что подобная вещь находится в его руках. Честно говоря, тот первое время сомневался насчёт своих намерений, но когда чужая ладонь вновь прошлась по его достоинству со словами: — Вот, сделай то же самое. Не стесняйся. Все упрёки совести мигом отпали. Пару капель брызнуло на пальцы, заставив их немного слипаться вместе, но вязкая паутинка между ними разорвалась, как только рука пристроилась на основании члена, начиная водить и разносить смазку по каждой клеточке. Однако не это больше всего импонировало Сэнди. Интрига в глазах устроилась именно из-за облика Хамелеона, чьи руки пускай неуклюже, но всё же торопливо стягивали с него одежду, откидывая её в сторону. Вид, когда он так слащаво смотрит вниз, словно стесняясь, покорял сердце не один раз. Особенная дрожь прошлась по спине после того, как чужое обнажённое тело раскрылось перед ним, как изящный цветок лотоса с успокаивающим ароматом. — Отдай обратно, пожалуйста, — промолвил Лео, кидая взгляд на тюбик. Получив его, он позволил и на сей раз ладони оказаться в приятно пахнущей жидкости. Тот сжал, кроме двух ближних пальцев, все остальные и, приподнимая таз, аккуратно ввёл их внутрь себя, легонько выгибаясь в пояснице. Бережными, лёгкими движениями он тихо подготавливал себя к процессу, но неровные вдохи всё же иногда щекотали слух, от чего дыхание захватывало. Сэнди прекрасно понимал, что его терпение уже на исходе, поэтому тот, заметив уже более быстрые и глубокие проникновения, произнёс: — Давай начнём. Я постараюсь сделать всё аккуратно. — Хорошо, не смею отказать, — предвкушающе прошептал парень, слезая со своих пальцев. Первое время он медлил, вероятно, ища более подходящую и удобную для них позу, но вскоре желание взяло своё: Леон неторопливо принял в себя головку, постепенно опускаясь ниже и, в конце концов, достигая границы, после которой тот окончательно не стерпел и слабо простонал. Мышцы, уже сужаясь, ласкали своей лёгкой пульсацией член, делая начало ещё более будоражащим. И когда же движение пошло одним за другим, то наслаждение захватило их двоих, обливая и позволяя позабыться в этой глубокой воде, где только они, вместе. Волны заставляли Лео то приподниматься, то опускаться, почти совершать прыжки, от которых не ждёшь адреналина, а только тепла. Расслабляющая и убаюкивающая гармония играла между ними. Благодаря ещё мелкому, неторопливому темпу, те могли смотреть и шептать друг другу всё, что в голову придёт. Но, естественно, на итальянском, чьи узы свели их, соединив две разбитые половинки. — Как долго ты чувствуешь ко мне что-то? — спрашивал Хамелеон, руками упираясь об чужой торс. — Не знаю. Впервые я очень давно это ощутил. Очень долго не мог понять, что я на самом деле к тебе чувствую, но сейчас мне всё стало ясно, — ладони чуть сжали бёдра, помогая нарастать темп. — К тебе так и хочется прикасаться. Хочется обнять, приласкать, защитить от всего на свете… Мне просто доставляет удовольствие то, что я могу вот так безнаказанно смотреть на тебя. Это невероятно приятно. Как только толчки стали более резкими, речь Хамелеона окончательно сбилась, заставив того запыхтеть в попытках ответить. Его по-своему беспомощное лицо заводило Песка ещё больше. Пальцы сами сжимали ягодицы сильнее. Тогда трудно было понять, что их вместе так связывает, что тянет… Например, почему Лео, в чьих глазах ранее сияла лишь уверенность, сейчас так нахально поднимает свой таз, вырывая из себя сдержанные, но уловимые стоны? Почему он вообще обратил внимание на загнутого в ловушку парня, у которого круги под глазами больше самооценки? Сэнди не хотел отвечать. Ему было невыносимо жарко ощущать, как чужие руки гуляют по его телу, находя в нём опору, и как член с каждым разом входит внутрь всё быстрее и даже хищнее. И та мысль, что чувства в Лео играют также задорно и ярко, окончательно сводила с ума… Из коридора донёсся еле слышный шорох. Парни рассеянно переглянулись, а после чего послышались ещё более шумные шаги, намекавшие на стремительное приближение к комнате. Песок, уже начав нервозно искать край одеяла, зашипел: — Чёрт, это мама! — Спокойно! Просто не подавай виду! — произнёс Лео, прежде чем тот внезапно исчез, растворившись в воздухе. Сэнди растерянно похлопал ресницами, но он ещё больше изумился, как только тёплые, как тогда казалось, бёдра перебрались на его пресс, бесцеремонно усевшись. Несмотря на уйму вопросов, времени медлить больше не было! Он торопливо накинул на свой таз плед, приняв такую позу, где эрекцию не будет заметно, а после этого дверь шумно распахнулась. В проёме ожидаемо появилась фигура обеспокоенной Тары. — Всё в порядке? Почему ты не спишь? — пролепетала та отстранённо, оглядывая комнату. Из уст Песчаного вылетел поддельный зевок. — Всё нормально. Я как раз уже хотел ложиться спать. — Ты успел уже выпить таблетки? — Нет, с чего ты взяла? Я… — тот замялся, почувствовав лёгкие движения со стороны Хамелеона. — Я просто спать хочу. Сегодня без них получится. Он не мог увидеть весь образ перед собой, но ощущения сами всё предельно чётко описывали. Хамелеон аккуратно, но решительно тёрся об тело парня, задевая и тем самым лаская свой член. На его головке выступили пару капель природной смазки, которые оставались на ранее сухой коже, пачкая её. Блаженные вздохи парня не кружились по комнате, выталкивая остатки серьёзности. Однако чего стоила его удовлетворённая дрожь, заставляющая самого Сэнди легонько ёжиться. — Хорошо, тогда постарайся прямо сейчас заснуть. Скоро может желание пропасть и тогда опять придётся прибегнуть к снотворному, — девушка заметно поникла, тоскливо облокотившись. — А твоему здоровью это не надо. — Да-да, я знаю… — Сэнди понимающе кивнул. — Сладких снов. — И тебе сладких снов, звёздочка, — после этих слов послышался очередной удар двери, позволяющий парням наконец-то расслабить плечи и вздохнуть с облегчением. Хамелеон вновь предстал перед ним в своём видимом обличьи. Карие глаза заманчиво сверкнули от вида закрытого помещения, после чего тот, вновь возвращаясь в удобную позу, пробубнил: — Как мило, что твоя мама так заботиться о тебе. Сбивает, правда, всё, но это почти незаметно. Сарказм в его фразах не просто гулял, а уже был настоящей, хоть и ядовитой изюминкой. Песок от услышанного слегка поморщился. — Не обращай внимания… Просто давай продолжим. — Как скажешь, — колени немного раздвинулись, тем самым заставив Хамелеона очередной раз опуститься на возбуждённый член. — Пропустим начало и сразу перейдём к делу. Уже не могу терпеть. Движения возобновились. Однако они сильно отличались от тех, что присуще началу, которому положено быть медленным, чувственным и аккуратным. Усердие пылало в Леоне особенно ярко: тот мухлевал, заигрывал и ускорялся, не давая возможности остановить всё окружающее их наслаждение. Он часто выгибался в пояснице, нервозно кусал свои пальцы и сдерживался всеми силами, чтобы именно в такие опасные мгновения не застонать, будучи полностью поглощённым Сэнди. Впервые контроль над собой приносил ему бешеное удовольствие, избавляться от которого вовсе не хотелось… О, и как же было приятно смотреть на сея картину: на эти глаза, туманно смотрящие вниз, на алые, давно проигравшим румянцу щёки и на набирающие скорость прыжки, которые с каждым разом становились шумнее и резче. Стоны, лёгкие шлепки, шипение, тихое хлюпанье и такой же еле различимый в этой суматохе шёпот… Всё приближало их к концу, к единому пику удовольствия. Сэнди в предвкушении откинул голову и, еле успевая заткнуть себя рукой, простонал, затем влился прямо в нутро Хамелеона. Пару быстрых толчков и Лео также не выдерживает, выгибаясь и со стоном пачкая белыми каплями чужое тело. Частые попытки восстановить спокойное дыхание окружили их, позволяя на миг забыться и расслабиться на этот раз окончательно. — Мне раньше было даже стыдно думать о таком… — выдохнул Сэнди, отдышавшись. — Даже не верится, что это случилось. Гармоничная тишина держалась до того момента, пока Хамелеон не завалился рядом с парнем, получив не дискомфорт от тесноты, а эйфорию. Он слабо ухмыльнулся. — Я сам первое время не мог понять, что этой ночью между нами будет. Ну, в целом, не знал, что сегодня случится. Я, как только услышал от тебя ту самую фразу на улице, сразу растерялся. А когда я в растерянности, то у меня все дельные мысли блокируются. — Ох, так ты только сегодня узнал о моих чувствах? — интерес блеснул в фиалковых глазах. Лео лишь пожал плечами, томно ответив: — Да, хотя что-то мне подсказывает, что ты с самого начала мне в любви признавался. — В любви? — озадаченно переспросил парень. — А что это? Просто желание один денёк побыть вдвоём? — И то правильно… С тобой я хочу провести гораздо больше времени, — Сэнди легонько приобнял другого за плечи. — С тобой так спокойно… Даже, вроде, действительно спать хочется. Хамелеон радостно свистнул, тепло и искренне улыбнувшись. — Так всё же можно обойтись без снотворных? — промолвил тот, заметно сияя. Сдержать такую же лёгкую улыбку было невозможно. Песчаному стало на миг приятно от такого согревающего изнутри вопроса, поэтому он, опустив взгляд, без доли лжи ответил: — Да, можно. — Прекра-асно. Бьюсь об заклад, ты раньше никогда не пробовал этот способ. — Да нет, как-то не доводилось. — Ну вот, теперь будет более простой способ заснуть. Только позови, и я приду, — Леон кратко подмигнул. Веселящие мурашки пробежались по спине, заставляя ненароком хихикнуть. — Обязательно… — сонно пролепетал Песок, уже прикрывая глаза. — Хочешь поспать со мной? — Я бы с удовольствием, но если я засну, то, во-первых, у твоих родителей утром много вопросов появится, а во-вторых, у Ниты, — увидев слабую тоску, тот поспешно добавил: — Но мы можем завтра встретиться! Можем даже сходить на какой-нибудь фильм или в парк аттракционов. Место можешь, в общем, сам выбрать. После этих слов Леон принялся собирать свою одежду, поспешно надевая её. Сэнди же оставалось расслабленно наблюдать за ним и как тот порой неуклюже двигается из-за, видимо, лёгкой боли в бёдрах. Когда же все части гардероба вновь появился на парне, он оглядел себя в небольшом зеркале и, поправив причёску одним взмахом, направился к окну. — Я уже пойду. Однако его резко остановили словами: — Стой! Могу я тебя попросить ещё об одной вещи? — Да? О какой же? — Лео заинтересовано развернулся. Сперва смущение мешало озвучить просьбу, загоняя в тупик, но их близость, шёпот и тяга друг к другу давно уже доказали, что ему нечему стыдиться. Тот, приподнимаясь и опираясь об спинку кровати, сглотнул и сказал: — Поцелуй меня ещё раз. На прощание. Со стороны парня сначала послышалось насмешливое хмыканье, а после чего тот приблизился и, также аккуратно приподняв чужой подбородок, мягко коснулся губ Сэнди, вовлекая его в пучину нежности. На этот раз никакого возбуждения и желания не играло, щекоча душу. Именно тогда бабочки в животе запорхали иначе из-за мягкости, заботливости и дикого ощущения приобретения чего-то ценного, чего-то, что раньше было так далеко, а сейчас находится рядом, легко очаровывая своим приятным поцелуем. Чувства захватили его полностью. Песчаному вовсе не хотелось избавляться от них. Он наслаждался каждой секундой, а когда Хамелеон неохотно оторвался от него, тот удовлетворённо кивнул, прошептав: — Спасибо… Спасибо большое. — Не за что, — ему ответно кивнули. — Могу я теперь бежать? — Да, конечно. Иди. Лео, весело помахав перед этим ручкой и направившись к раскрытому окну, быстро выпрыгнул из него. Послышался лёгкий удар, но после него пошли торопливые шаги, которые с каждым разом становились всё тише и тише… Одиночество ни капельки не огорчало. Он давно привык к нему, и появление нового луча солнца в жизни ничего не меняло. Возможно, подсознание скучало без него, но вот самому Сэнди было хорошо. Он знал, что завтра его ждёт очередной день, который уже не будет противен своей рутиной. Ему нравились эти чувства. И этим всё сказано.