***
— Что-то с Миком? — первые слова, которые услышала Эмма, переступив порог кухни. — Нет, Снежка, — ответила миссис Джиген, — я хотела бы переговорить с твоим мужем. — Он приедет в часов семь, — ответила, улыбнувшись Снежана, — а я пока приготовлю тебе фруктовое смузи с оладушками. До семи часов Эмма сидела на кухни, пила фруктовое смузи и ела толстые оладушки. Смотрела на ладную фигуру миссис Меллоун, упакованную в короткие шорты с бахромой канареечного цвета и топ-майку салатного. — Я и была такая же юная, когда познакомилась с Хью, — думалось Эмме, — а потом случились все эти передряги и ко второму замужеству я уже подошла, умудренной опытом, зрелой женщиной, но с Дайчиком я чувствую себя такой же юной и беззаботной, как теперь Снежка с Миком. В семь часов около дома зашуршали шины и Шарлотта выскочила встречать отца. Так и вошли — Мик, а на руках — дочь. — Эмма? — Мик удивленно посмотрел на неё, — что-то произошло? — Мне надо поговорить с тобой, — собралась силами химера, — о… Саше… — Ладно, — улыбка пропала и лицо отвердело, — подожди меня, я переоденусь, — ссадил дочь на стул, страстно поцеловал супругу в губы и ушел на второй этаж. Минут через тридцать спустился и поманил Эмму за собой. Вышли на заднее крыльцо и уселись на ступеньки. — И что ты хочешь мне сказать? — спросил Мик, уставившись на темнеющий поверх верхушек кустов океан. — Почему ты нас избегаешь? — вопросом на вопрос ответила Эмма, — неделя прошла, а ты глаз не кажешь… Саша хочет помириться с тобой… — Помирится, говоришь… — в голосе Мика прозвучала горечь, — а я не хочу мириться. Хватит!!! — вскочил на ноги и встал перед химерой, — кто-то из вас, двоих, когда-нибудь поинтересовался моим самочувствием, моими проблемами? Нет. Ни ты, ни твоя дочь не интересовались мною. А знаешь… почему? Потому, что вам нужен полезный человек для пиздецов. Я, как человек, вас никогда не интересовал и не буду интересовать. Вы обе считаете, что я вам должен… Я вам ничего не должен и не обязан… Не обязан вытаскивать вашу дочь, Эмма Сильверштейн, из передряг и не должен этого делать… — Что ты такое говоришь?! — возмутилась Эмма, — мы всегда… — Нет. Никогда. Да, конечно, полицейским редко говорят спасибо, но, спасая вашу дочь, я действовал, как частное лицо. Услуги телохранителя стоят дорого, а вы в моем лице обрели бесплатного телохранителя, не правда ли удобно? У вас язык отвалится, если вы меня поблагодарите? Отвалится… Думаете небось, что нафига мы будем спасибо говорить… Одно слово и… ничего не происходит… Я спасаю эту тварь… — Моя дочь не тварь!!! — вскипела Эмма. — Тварь и неблагодарная скотина, — припечатал Мик, — хватит меня использовать!!! В меня стреляют, режут, взрывают и что я получаю? Я получаю тучу претензий и не одного слова благодарностей. Мавр дело сделал, мавр может уходить… Вы со своей христианской доктриной, Эмма, воспитали мерзкого манипулятора, который готов идти по головам. Ах, ах — я слабая бедная неумеха, я ничего не могу, я ничего не знаю, — с яростью передразнил Меллоун, — я пытался её научить и что? Мы не можем, потому, что нам это не надо… потому, что всегда на помощь придут взрослые дяди и тети, которые и спасут белокурую дурочку от всех передряг… — Ты не можешь так утверждать?! — запальчиво крикнула Эмма, хотя она уже понимала, что слова полицейского — правда. Горькая злая правда. Что они сделали, чтобы оплатить услуги человека, который превратил их жизнь в счастье — НИЧЕГО! — Я вот умру или заболею, или меня ранят… — продолжил лейтенант, сжимая кулаки, — и… я должен бежать спасать эту шавку хвостатую от очередного маньяка? Истекая кровью, да? А научиться пользоваться силой мы не можем. Ответственность, а вот как раз её мы себе на плечи взваливать не будем. Для этого есть папа, братик и полицейский-идиот… Иногда достаточно одного слова, мадам, маленького слова… Но нет… Поэтому я не собираюсь мириться с… вашей дочерью… мой совет прост — отправьте её учится куда-нибудь в университет. Не онлайн, а в реальности. Хватит этой семнадцатилетней кобыле за мамкину юбку прятаться, да за папиной спиной хоронится. — Но ведь… — промямлила миссис Джиген. — Все очень просто! — отрезал коп, — дали в глаз — ударь сам. Пнули — врежь противнику, укуси, исцарапай… Пока вы тут проповедовали христианское смирение, мир изменился. Да ваш первый муж был жив, миссис Джиген, если бы он не стал плакать и стонать, а пошел бы и скандал устроил, укусил бы кого-нибудь. В тюремной больнице или в ветеринарной ему бы операцию сделали. Ну нет… потыкался по больницам и лег умирать! — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!!! — Эмма занесла руку, чтобы ударить, но Мик крепко сжал её запястье. — Только посмейте, и я сломаю вам руку, мадам!!! Да, я смею утверждать, что христианское смирение в этом случае было неуместно и губительно. А ваша дочь могла бы избежать половину проблем, если бы была более агрессивной. Натравили собаку — разорви собаку в клочья. Никто и не подумают на такое невинное существо. Ну нет же… мы будем и плакать, и рыдать, и мозги полоскать сказками об нежном сердечке, которое обливается кровью от несправедливостей. А теперь, прошу меня извинить, мадам, — Мик выпустил запястье Эммы, раскрыл крылья и прянул в темное небо. Эмма вернулась в кухню в подавленном состоянии духа. Она никогда не видела Меллоуна в столь большой ярости и задним умом понимала, что он кругом прав. — Он улетел? — спросила Снежана, ставя перед Эммой стакан с молочным коктейлем. — Да, наговорил мне кучу нелицеприятных слов, — миссис Джиген нахмурилась, — и улетел. — Он прав, мама Эмма, — мягко сказала Снежана, — вы действительно очень потребительски к нему относитесь. Даже вот сегодня… сколько вы его знаете, а в гости приехали первый раз! Знаешь, Мик иногда плачет в подушку от бессилья, он не резиновый, ему не разорваться, и он не может спасать всех. Когда он помогает вам, где-то погибает человек, которого можно было спасти. Ты не знаешь его привычек, его увлечений, его душу, его сердца… Для тебя Мик — пустое место. — Снежка, но… — Да, вы пытались его усыновить, — кивнула молодая женщина, — но, знаешь, я думаю, что вы это хотели сделать не от чистого сердца… — Это как? — ошарашенно воззрилась на неё Эмма. — Он был бы ОБЯЗАН спасать Сашу на правах брата и ДОЛЖЕН был это делать, ибо вы были бы ОДНОЙ СЕМЬЕЙ, а сейчас Мик НЕ ОБЯЗАН этого делать и НЕ ДОЛЖЕН, но он делает это, ибо вы — его друзья. А он не любит, чтобы его друзьям было плохо. — Что мы делаем не так?! — вскричала запутавшаяся химера. — Скажите ему спасибо, — улыбнулась миссис Меллоун, — поблагодарите… любым способом… Но не сейчас, сейчас поздно. Потом, когда он опять явится спасти кого-нибудь из вашей семьи. — И всё? — И всё. По-крайней мере, Мик будет знать, что вы любите его.***
Поздним вечером Эмма добралась до дома. Дайсуке её ждал в гостиной. — Лисенок? — встал ей навстречу, — ты где была? — В гостях была, — Эмма плюхнулась на диван. — Ужин тебя ждет, — Дайсуке поцеловал супругу, — горячий. Дети спят. — Нам надо поговорить, Дайчик. — Поговорим, — согласился Джиген, — только ты пока поешь, потом умойся, а там ляжем в кровать и поговорим. После ужина. — Что случилось, когда вы Сашу спасали? — спросила Эмма, лежа под одеялом. — Ну, — брюнет засопел, — а что тебя интересует? — Всё. — Тогда слушай, — и частный детектив вкратце пересказал все перипетии спасения, — Мик на планете Санд действовал исключительно на силе воли. Он бы с такими ранениями не выдюжил. Но, как только мы оказались на борту, он тут же отключился… А почему тебя это так заинтересовало? — Я была у Мика в гостях, — ответила жена, — и у нас с ним состоялся, — тут она вздохнула, — очень нелицеприятный разговор. Он мне наговорил очень много горьких и злых слов, но я теперь понимаю, что его претензии к нам чертовски обоснованы… — Вон оно что, — протянул Джиген, — понятно. Мик на вас обиделся. И он прав. — Ты тоже так считаешь? — всхлипнула Эмма. — Давно считаю, что к Мику вы обе относитесь пренебрежительно, что ты, что Саша. А ведь не будь его, вот этого всего не было, — бывший стрелок обвел рукой комнату, — я бы не встретил тебя, одуванчик мой пушистый, и мы бы никогда не создали семью… Вам надо срочно пересматривать политику отношений… — А еще Мик сказал, что пора нашу девочку в мир реальный отправлять, что она так и будет прятаться за маму и папу, палец о палец не ударит… будет ждать, когда её спасать придут… — Прав, чертяка, — тяжело вздохнул глава семьи, — кругом прав. Но это уже нам с тобой решать, лисенок. — Так он прав? И его претензии обоснованы? — Да, — еще раз тяжело вздохнул Дайсуке, — давай спать, а завтра я с Миком лично поговорю. Спокойной ночи, любимая!